а теперь

_________________
Это все-таки должно было произойти.

Да, это, действительно, должно было произойти.
Сначала это просто должно было произойти как если бы в с е г о - л и ш ь..
Затем - так, чтобы  к а к - б у д т о  б ы  и да, должно было бы и произойти...

И как только к а к - б у д т о  б ы  и да должно бы было бы да и произойти, вот тогда оно-это и произошло!


_____________________
Сначала ничего не было видно.

Зато.


_____________________
Было слышно.

Было слышно, как какое-то невероятное и доселе неслыханное постукивание где-то позади, повсюду и впереди меня, от которого я приходил в какое-то судорожное и как будто бы нервное движение, смыслом которого не было что-то разрушить или догнать, или, наоборот, убежать, или, в конце концов, что-то построить, чтобы жить там, или, может быть просто обитать, не забывая поливать цветы, которые обязательно должны быть везде (не то чтобы прям и вовсе везде, но там и так везде и всюду, чтоб как только откроешь глаза, сопротивляясь зеву, все же ему проигрываешь, потому что отвлекся на прием сигнала от правого глаза, который вот-вот только что опомнился, что его тоже надо почесать, хотя это же очевидно, что ему просто хочется привлечь на себя внимание и ухватить еще одну вспышку в эфире памяти, которая к тому моменту уже успела принести готовую для при-мера памяти форму, буквально отредактированную воображением (и это удивительно, не правда ли!))... везде, иначе никак... иначе чуда не произойдет, и так будет не только от того, что перспектива перестать общаться с вещами, цветами и животными (и, конечно же, цветами! - и все же интересно, причем тут цветы, придет читатель, спрошу у него) рискует превратить меня из лица, невозможного помыслить или вообразить, или вспомнить, в слова; или в невидимые, но вполне доступные для наблюдения тончайшие, как бы нереальные, как бы мнимые здесь и теперь, нити какого-то совсем уж не-от-мира-сего клейкого вещества; или на буквы, собранные вместе вереницей звездной змеи, без видимой на то причины, средь бела дня, объевшейся монохрома, без устали откладывающей себя в пространстве местного присутствия, в свою очередь вырастающего из бесконечного и безначального повторения ни с чем не сравнимого различия той самой странной мелодии, которая, как оказывается, всегда была уже доступна уху, а  т о  его, по известным причинам, в виде постоянного переизбытка шума, что мешает принимать сигналы тишины чисто и без помех, отражало в фоновом режиме и забыло про него, как забывают про свои корни те, кто считают себя достаточно высокоразвитыми, чтобы забыть о той волне, на которой они выросли, и которая всегда будет и так или иначе захватывать и уже захватило присутствие, настраивая его на его же любимую волну, с которой у него бывают не самые лучшие отношения, по вине, опять же, самого присутствия, но сейчас не об этом, а о том, что...

_____________________
"...".
... о том, что начинаться не с заглавного знака, а с троеточия, всегда таинственного, как и само это "всегда", и затем продолжиться знаком прописным - это очень даже, знаете ли, приятно, что ли.
И приятно не только потому, что давно хотел начаться именно так, а не иначе, а просто так приятно.
Приятно, потому что так можно.
Вот.
А почему бы и нет, в конце концов и в начала начал.
Вы только посмотрите, как захватывающе наверху по тексту протянулась пропасть, оставшаясь после разрыва в тех местах, где след оставил себя троеточиями, таким вот образом как будто бы променяв себя на троеточия, а сам отправился странствовать и блуждать и дальше, и нам исключительно и только лишь гадать, куда.
Но!
Я бы не стал прямо так уж и усердно за ним гнаться или выслеживать его по маскам, призракам, призракам масок и маскам призраков, нет-нет, не стоит, этого не надо, прошу, лучше уж вот вам троеточия, от безмятежного созерцания их пользы и то больше будет; они, между прочим могут очень много сказать о человеке, особенного по его манере глазеть на эти самые троеточния...
А еще и на горизонталь там ниже...


_____________________
Кто может это видеть?

Так кто же?
Давайте же наконец-то предадимся догадкам и спросим еще раз и в полную силу, вкладывая все свое существо в пространство вопрошания так, что бы тот, кто все исполнил правильно, как будто бы впервые (я подчеркиваю это впервые "изумлением от ранее невиданного и неизведанного феномена вот-вот на наших глазах разворачивающегося бытия-как-с-чистого-листа некоего предельно уникального живого настоящего) нашел себя внутри этого вопрошания, пускай даже и представленного текстом... почему бы и не текстом, когда оно может представляться текстом, и, ведь, оно так чаще всего и происходит: текстом оно и пред(о)ставляется, а точнее письмом, письмом как актом, исполнение которого сейчас и имеет место быть; но не там и не так, как это мог бы увидеть тот, для кого нутрь так же может быть в наруже, как и наружа в нутри, но еще и сквозь вереницу из букв, оглядываясь на которую можно увидеть застывшую ре-трансляцию некоего вещания из такого тайного места, где времени как будто бы и вовсе нет, а есть лишь следы будущих прошлых, в которых нас еще нет, но ассоциируясь в которые, с каждым поворотом сюжета или листа, или движения пальца, начинаешь узнавать себя и следы своего зде-и-ныне-вот-уже-какое-то-время-отсутствия).


_____________________
...а теперь.

...

_____________________
... это все-таки происходит.