Поездка в неизвестность

                Жизнь-это борьба, в том числе и за саму жизнь

1. КЛЯТВА ГИППОКРАТА

Мне, рожденному  еще до Великой Отечественной войны, повезло со здоровьем. Ни в техникуме, ни в армии, ни в институте я не ходил по  докторам.
28 февраля 1968 года приехал по призыву комсомола на строительство автозавода в Ставрополь-на-Волге, переименованный в Тольятти, меня направили на самый нужный для стройки Большой бетонный завод начальником смены. Стояли адские холода, завод находился в стадии освоения, график работы был тяжелым, но необходимым, по одиннадцать часов (день, ночь). Через год меня назначили начальником этого завода. Мы давали стройке 1300 кубометров товарного бетона в смену, в сутки-2600. Бетон был нужен, как воздух, в фундаменты корпусов ВАЗа. За четыре года работы на ББЗ я ни разу не болел даже простудой, не знал, где находится наша поликлиника.
Перейдя на ВАЗ, работая в главном корпусе зам. начальника цеха, а затем начальником цеха сборки кузовов, я если и болел, то только в периоды эпидемий гриппа. На конвейере хилых руководителей не держали.
В октябре 2006 года я заболел гриппом, но болезнь вернулась через месяц с каким-то отягощением. Лечение началось с исследований. Я прошел через многие лечебницы города и везде выносили вердикт: органы здоровы. Я чувствовал, что меня обманывают. И когда в следующий приход к доктору меня снова направили на обследование по тем же точкам, возмутился, сказав: - не буду.
Мне предложили написать отказ от обследования, что я и сделал, написав следующее: «Я, имярек, от медицинского вмешательства, рентгенографии, отказываюсь. В доступной форме мне разъяснили связанные с отказом от мед. вмешательства возможные последствия, представляющие опасность для моей жизни и здоровья. 25.06.07г. Подпись.»
Тогда, не понимая ничего в медицине, я написал: это вранье! Я слабел с каждым днем, потому и обращался за помощью к врачам. Позже, когда в Москве и Коломне установили болезнь « Множественная миелома», пролистал свою медицинскую книжку, прихваченную из Тольятти, увидел то, что видели врачи, анализы крови. Показатели крови подскочили с 37 единиц в конце 2004 года до 58 единиц в январе 2007 года. Перед тем, как я написал отказ от обследования СОЭ уже было 68 единиц. В Москве, когда я понял, что со мною происходит, спросил врачей, почему на СОЭ не обращали внимания в Тольятти, ответили: «Вы поймите врачей. В СССР эту болезнь не лечили из-за отсутствия очень дорогих лекарств. Вас ждало только переливание крови. Вы на них не обижайтесь, они не могли поступить иначе».
Наверное, ангелы или какая-то неосознанная интуиция подсказали мне, что надо срочно уезжать из города и в августе 2007 года я, уже совсем больной, уехал в поисках нового пристанища, поближе к Москве.
Мы с дочерью выбрали небольшой городок на окраине Подмосковья. Обе дороги, ведущие к нему, упирались в Оку. Железная не имела продолжения, шоссейная тоже упиралась в реку, но здесь с 1908 года работал наплавной мост, построенный текстильными фабрикантами. Я оказался в благодатном месте среди лугов, озер и лесов, окаймленных Окой. Меня периодически госпитализировали в Коломенскую ЦРБ. Там, на весь восток области, есть две палаты (мужская и женская) и два врача-гематолога, Марина Михайловна Чукавина и Татьяна Сергеевна Грачева. Основное лекарство - велкейд, мне присылала Москва, остальные компоненты химиотерапии, доктора находили на месте. Мне установили жесткий график. За две недели - четыре х.т., затем небольшой отдых дома и снова в ту же 30-ю палату. После каждой х.т. я часто терял сознание, падал там, где находился в данный момент. Меня поднимали, несли в палату. Потом наступило какое-то улучшение, я привык к химии и режиму. И все это благодаря дорогим врачам, Марине Михайловне, Татьяне Сергеевне и медперсоналу терапии, где находятся те палаты. Лежа в палате после х.т., я видел только потолок и пропускал через себя свои проблемы. Мне удалось обдумать и написать в перерывах несколько книг: «Моя малая родина» 2008 г., «Миша-партизан»  2010 г., «Хозяин» 2012 г., «Течет Волга» 2013 г., «Жданов» 2015 г.
Меня постоянно донимал один вопрос, почему мой организм сдался множественной миеломе, ведь я всю жизнь дружил со спортом. В конце концов, я пришел к вывод- моим врагом была торцовая шашка, которая покрывала все полы главного корпуса ВАЗа, пропитанная какой-то отравой от гниения. Руководству завода были нужны автомобили, а не люди…

2. КАТУКОВ  М.Е.
Добравшись до этого маленького городка текстильщиков (к моему приезду производство текстиля уже свернули из- за кризиса), не знал о нем ничего. И когда состав остановился у небольшого домика, где кончались рельсы, пошел следом за толпой, приехавшей домой. Решив вопрос с покупкой квартиры, прошел к видневшейся на главной улице церкви. И, к моему удивлению, невдалеке от нее увидел бюст  маршала Катукова М.Е. Я остановился, осмысливая происходящее. Работая над романом «Мценская западня», я прочел его биографию, где написано: родился в деревне Большое Уварово Коломенского района. Я не мог поверить своим глазам, выходило, что я ошибся. Но когда я немного пообжился здесь, познакомился с журналистом Пирязевым Николаем Семеновичем, он сказал, усмехаясь: - Никакой ошибки, Михаил Ефимович родился в деревне Большое Уварово. Ранее она относилась к Коломенскому району, как и все окружающее нас. Затем образовали наш район и деревня стала нашенской. Ну а почему бюст здесь, тоже есть объяснение. Он и должен стоять в центре района, олицетворяя его славу. Да только поначалу бюст стоял в Большом Уварове. Но кто-то из практичных жителей умудрился привязывать рядом свою козу, уж больно хорошо росла вокруг Катукова трава.
Не знаю, шутил ли Николай Семенович, но бюст на центральной улице города действительно на месте и олицетворяет многое: жители окружающих сел и деревень видят в нем свою значимость, ну а молодая поросль понимает, что только в верности долгу и родине можно заслужить настоящую славу в глазах потомков.
Не зная, что буду когда-то жить здесь, я написал о Катукове то, о чем мало кто знает из местных жителей, несмотря на то, что в Бояркино, в соседнем  селении невдалеке от Большого Уварова, в средней школе есть музей маршала, а перед школой на постаменте возвышается танк Т-34. Есть в городке и микрорайон, носящий имя маршала.
К началу войны в 1941 году полковник Катуков командовал танковой дивизией в Киевском военном округе. И с самого начала, действуя против новейших танков противника Т-3 и Т- 4 катуковцы наносили им большой урон, хотя сражались наши танкисты  на устаревших машинах различных модификаций Т- 60, БТ- 5, БТ- 7 и других.  Современных танков Т-34 и КВ были единицы, их штучно поставляли для учебных целей.
 Катуковцы брали хитростью, действуя из засад, прикрываясь складками местности. Но напор противника был силен, и вскоре дивизия осталась без танков. Тогда, счастливое совпадение, генерала Рокоссовского Жуков вызвал в Подмосковье, где разворачивалось самое опасное сражение за столицу, а тот, уезжая, взял с собой Катукова и нескольких офицеров его дивизии, предполагая, что по приезде он сможет восстановить боеспособность подразделения, укомплектовав новой техникой. Танков для дивизии не нашлось, Катукову поручили сформировать бригаду и его команду направили в район Сталинграда. В те годы там, на тракторном заводе, организовали выпуск наших новейших танков Т- 34. И, естественно, восстанавливали то, что привозили с фронтов для восстановления.
1 октября 1941 года танковая группа генерала Гудериана прорвала позиции Брянского фронта в районе Севска и заняла город. Маршал Шапошников Б.М. доложил Сталину о случившемся. Известие, что Гудериан в Севске ошеломило Верховного, он долго молчал, слышалось его тяжелое дыхание, наконец, спросил: - Значит, путь на Орел открыт?
- Да, товарищ Сталин.
- Что предпринимает Орловский округ?
- У Тюрина нет войск, кроме тыловых подразделений. Сейчас он сколачивает заградотряд из военнослужащих подразделений тыла, выставит их навстречу танкам Гудериана, но это не решит проблему.
- Значит дорога на Москву открыта?
- Сейчас да, товарищ Сталин. Но мы организовали первый гвардейский корпус. ( К читателю: В моем романе « Мценская западня» в 18 главе описаны дальнейшие события по формированию гвардейского корпуса  генерал-майора Лелюшенко Д.Д.)
2 октября танки Гудериана подошли к пункту Кромы.
3 октября танки Гудериана вошли в Орел.
Генерал Лелюшенко был уже в Мценске, собрав по пути небольшое войско: курсантов Тульского артиллерийского технического училища и полк мотоциклистов подполковника Танасчишина. У Лелюшенко не было войск  для отпора Гудериану. Подразделения, предназначенные первому гвардейскому корпусу, находились еще далеко от Москвы, на пути в Мценск. Но Лелюшенко сообщили, что прибывающая на станцию Кубинка танковая бригада полковника Катукова перенацеливается на Мценск. Танкисты прибыли в Мценск в ночь с 3 на 4 октября и сразу же получили задание разведать силы противника, занявшие Орел. Но еще 2 октября немногочисленные силы, что прихватил с собой Лелюшенко, следуя в Мценск, оседлали дорогу на Москву севернее Орла и уже утром 3 октября, встретились с немецкой разведкой. Наша разведгруппа из мотоциклетного полка увидела пять танков и следовавший за ними бронетранспортер, развернулась и ушла к своим, подставив врага под удар единственного танка лейтенанта Новичкова, и нескольких артиллерийских орудий училища. На месте скоротечного боя горел подбитый транспортер, в кювете валялись три разбитых мотоцикла и восемь трупов немецких солдат. Два подбитых танка немцы взяли на буксир и утащили в сторону Орла, решив, что перед ними стоят значительные силы русских.
Именно в это время к Лелюшенко, подъехавшему  к месту боя, подошло первое подкрепление- полк пограничников. Лелюшенко поставил пограничникам боевую задачу и вернулся в Мценск, полагая, что немцы сегодня оставят его в покое.
Вечером шел дождь, немецкие самолеты не летали и составы с танками  бригады Катукова подошли к Мценску без потерь. Я не буду описывать все, что происходило далее, оно описано в моем романе. Скажу только, что Лелюшенко поставил перед катуковцами задачу выслать разведку в Орел, как с востока в сторону Ельца, так и здесь, на московской дороге.
Восточную группу, которая вышла немедленно, возглавил командир роты старший лейтенант Александр Бурда, очень опытный командир, отличившийся в боях на Киевском направлении. Бурда вел танки по незнакомой местности и к утру был в заданном районе. На месте узнал от мальчика: впереди за сараями находятся немцы с танками и артиллерией. Бурда расположил свои танки в нужных местах, тщательно замаскировав их. Вскоре на шоссе показались десять танков, тягачи с орудиями и машины с пехотой. Танкисты Бурды расстреляли немецкие танки,  автоматчики уничтожали мотопехоту, а затем наши танкисты били по их орудиям, расползавшихся по полю. Закончив работу, Бурда приказал отойти и замаскировать танки. И правильно сделал. Прилетевшие Юнкерсы расстреливали своих. На новом месте наши танкисты приняли новый бой. Немцы передвигались осторожно: впереди бронетранспортер, за ним автомашины с пехотой. Подбив бронетранспортер и прихватив пленных, Бурда приказал вернуться на место дислокации, где его с тревогой ждали, он не выходил на связь из-за поврежденной рации. В скоротечном бою восемь танков Бурды уничтожили десять немецких танков, бронетранспортер, два тягача с орудиями, пять автомашин, два ручных пулемета, около сотни солдат и офицеров. Бурда подал  Катукову планшет, взятый у убитого немецкого майора. В нем находился приказ по 24 танковому корпусу. Четвертой танковой дивизии ставилась задача в ближайшее время овладеть Мценском. Приказав отправить планшет в штаб Лелюшенко, Катуков спросил:- Много пленных привез?
-Весь экипаж бронетранспортера во главе с офицером.
Севернее Орла группу танков возглавил командир батальона капитан Гусев. Он расположил танки в засаде, но три из них направил по шоссе в город. Немцы открыли по ним огонь. Подожгли баки с горючим, на одном повредили каток гусеницы. Танкисты не растерялись, отошли назад, погасили пламя, сбросив баки с топливом, поврежденный танк оттащили к своим, установив на выгодной позиции. Гусев направил в город два средних танка младших лейтенантов Овчинникова Г.Ф. и Дракина И.Г. Обойдя засаду, с которой Овчинников уже встречался, вошли в город, круша и сметая все на своем пути. Танки сминали гусеницами легковые автомобили, давили орудия и уничтожали солдат, подожгли несколько штабных автобусов и уничтожили встречавшиеся на пути и приготовившиеся к бою немецкие танки. В городе начался невообразимый переполох, немцы открыли огонь, стреляя и по своим, но силы были неравными. Вскоре бой стих и только оранжевое огненное зарево освещало крыши домов и небо в той части города, где до этого шло сражение.
Капитан Гусев не выдержал, послав на выручку еще три танка, один средний Т- 34 под командованием командира роты  старшего лейтенанта Ракова В.И. и чуть позже, в помощь ему, два тяжелых КВ. В городе долго слышалась канонада, раздавались выстрелы и взрывы. Место боя продолжало освещать багровое пламя, но танки назад не вернулись. Гусев переживал за товарищей, но видел только огромное зарево над городом.
Комбат понял, что его офицеры вместе с экипажами танков и десантом, ушли в бессмертие. Но он все еще всматривался  в дорогу, надеясь на чудо, но чуда не произошло. Немцы тоже кое-что поняли, они поняли, что впереди серьезный противник и идти напролом,  как это им удавалось ранее, нельзя.
Ближе к утру на шоссе послышался шум моторов, Гусев обрадовался, подумав, что возвращаются свои, но появившиеся силуэты танков  развеяли минутную радость. На них шла колонна танков. Гусев насчитал десять и дал команду открыть огонь. Ослепленные заревом своих же подбитых танков, немцы не видели, откуда велся огонь, и повернули обратно. Четыре костра освещали им  дорогу в Орел. На шоссе остались десятки трупов. Доложив в штаб о результате боя, Гусев получил команду вернуться обратно, заняв позицию у деревни Ивановское. Возвращаться обратно было тяжело. Давила потеря боевых товарищей и он не знал, что будет докладывать Катукову. А вот немцы хорошо знали, что натворили танкисты Гусева. Из штаба четвертой танковой дивизии ушло сообщение в штаб 24 танкового корпуса: «Пять русских танков, ворвавшихся в город, уничтожены вместе с экипажем и десантом. Наши потери составили 19 танков, 8 орудий, около ста автомашин, до сотни солдат и офицеров. Высланная в сторону Мценска разведка натолкнулась на крупные силы противника. Мы потеряли один бронетранспортер, четыре танка, пять автомашин, два орудия, до роты пехоты.»
Командир 24 танкового корпуса генерал фон Гейер такого сопротивления русских не видел с начала войны. И если подобное будет продолжаться и впредь, то придется, так он подумал про себя, отложить намеченный поход на Москву.
Полковник Катуков сейчас стал действовать еще осторожнее. Танки стреляли только из засад, а на шоссе, которое они прикрывали в Мценск, действовал поредевший пехотный батальон со своими 45-миллиметровыми орудиями, прозванными солдатами «прощай родина». Спасало лишь то, что каждую ночь, отстояв позиции, Катуков перемещал бригаду на новое место, указанное штабом Лелюшенко. На старом месте оставляли отделение солдат, расставлявших бревна,  имитирующие орудия, которых у Катукова просто не было и на них, по утрам, пикировали Юнкерсы, обстреливая и сбрасывая бомбы. Отступая, катуковцы наносили урон врагу, отодвигая их планы взятия Мценска и Тулы. Больше недели танкисты удерживали дорогу на Мценск и только когда к Лелюшенко стали подходить подразделения его гвардейского корпуса, бригаду Катукова срочно перебросили под Москву.
Немцам стоило крепко призадуматься и сделать правильные выводы: если ранее Гудериан своей танковой группой преодолевал по сорок, а то и пятьдесят километров в сутки, то от Орла до Мценска он шел более недели. Трудно даже представить роль катуковцев в сражении между Орлом и Мценском. Они задержали продвижение немцев к Москве, уничтожили  133 танка со свастикой, 8 самолетов, 15 тягачей, 49 орудий, 6 минометов, 100 автомашин, множество солдат и офицеров.
Бригада Катукова М.Е. также успешно сражалась и под Москвой в армии генерала Рокоссовского. Катукову М.Е., среди других офицеров, в канун годовщины Октябрьской революции было присвоено звание генерал- майора танковых войск. Но его путь к маршальской звезде начался в сражении между Орлом и Мценском, где впервые на восточном фронте был остановлен танковый гений, как его называли в Германии, генерал - полковник Гейнц Вильгельм Гудериан.

При знакомстве с Пирязевым Н.С. я подарил ему и краеведческому музею свой роман «Мценская западня». Держа в руках мой подарок, Николай Семенович сказал: - Хорошо, что вы заинтересовались нашей местностью.У нас много интересного, если покопаться глубже. Например, в ничем не привлекательном селе Горы какое-то время жил первый Генералиссимус России, боярин Алексей Семенович Шеин. Это звание пожаловано ему царем Петром первым за победы в Азовском походе. В Москве была построена триумфальная арка, и Шеин ехал во главе победителей на белом коне и с белым пером на шляпе.
В Горах находилось имение Скавронских. В 1798 году Екатерина Павловна Скавронская вышла замуж  за молодого генерала Петра Ивановича Багратиона. А вот был ли сам Багратион в Горах, неведомо мне. Помешала Отечественная война 1812 года, где Петр Иванович был смертельно ранен.
Конечно, сюда всех затягивали природа и красавица Ока. Она огибает нашу местность, делая полукруг, что интригует многих. Здесь привольно и летом , и зимой.
По течению Оки есть село Сенницы- 2.Там располагалась вотчина князей Гагариных. Поместье построил Матвей Петрович, казненный Петром первым  за казнокрадство в Сибири, где он служил губернатором. Позже имение переходило из рук в руки сановников, но самым важным был боевой генерал, граф Келлер Ф.Э. К сожалению, он погиб в русско- японской войне. Именно при нем вотчина князей Гагариных приобрела вид, удивительный для наших мест: красивая церковь, барский дом, построенный в стиле викторианской готики, флигель для прислуги, дом управляющего, конный двор, водяная мельница, и, главное, парк с реликтовыми растениями. У Келлера была и усыпальница, все- таки в его характере была врожденная немецкая порядочность и пунктуальность в том числе и в благоустройстве усадьбы. В 1918 году ограбленный дворец сгорел, в тридцатые годы была разрушена, правда, не до конца, церковь во имя Вознесения Господня. Старый парк до сих пор привлекает путешественников,  намечается восстановить и церковь.
Николай Семенович как- то смущенно посмотрел на меня, сказал, подавая книжечку небольшого формата: - Вот, мне удалось создать этот небольшой по объему, но большой по ценности труд о нашем земляке, жившем долгие годы в Дулебино  - «Певец Приокского края». Его имя сейчас носит наша библиотека - Дмитрий Васильевич Григорович. В последние годы стали немного забывать о нем, а напрасно. Лучше него никто в те годы не описал жизнь простого русского мужика. Прочтите и, я буду очень рад, если она сподвигнет вас прочесть все, что есть из его наследия в нашей библиотеке.

3. ОТКРЫТИЕ  Д.В. ГРИГОРОВИЧА

Что вообще я знал о Д.В. Григоровиче?  Наверное, только то, что он является автором рассказа «Гуттаперчивый мальчик». Я  даже и не предполагал, что им, еще при жизни, трижды изданы Собрания сочинений. В1894 году вышло Полное собрание сочинений в 10 томах. И следом, в 1896 выходит новое Полное собрание сочинений уже в 12 томах. Оно и стало хрестоматийным. Впору удивляться работоспособности Дмитрия Васильевича!
Д.В. Григоровичу как-то сразу повезло. Его охотно печатали петербургские газеты, издавались книги, а 31октября 1893 года в Петербурге, в здании Императорского общества поощрения художеств состоялось торжественное заседание, посвященное 50-летию литературно- общественной деятельности Григоровича, где ему вручили орден Святого Станислава первой степени с муаровой лентой красного цвета с двойной белой каймой с каждой стороны. На ней укреплен  золотой крест под красной эмалью. Орден имел девиз, означавший в переводе с латинского: « награждая поощряет». Дмитрий Васильевич имел печать- вензель с ордена Станислава, который ставил на свои деловые бумаги и официальную переписку, как кавалер ордена. В официальной иерархии Дмитрий Васильевич приравнивался к гражданскому чину действительного статского советника, что соответствовало чину армейского генерал-майора. Обращение к такому чину было только «ваше  высокопревосходительство». Дмитрий Васильевич был вхож в  императорский дом, читал лекции по истории искусства детям Александра третьего. Из книжки Николая Семеновича Пирязева «Певец Приокского края» узнал некоторые  подробности из жизни Дмитрия Васильевича. Начиналось все на удивление просто для того времени. В 1825 году отставной полковник кавалерии Василий Ильич Григорович, служивший после отставки управляющим в имении отца известного русского литератора Владимира Сологуба в Симбирской губернии, приобрел в Дулебино усадьбу, чтобы вести самостоятельно хозяйство. Дело в том, что Василий Ильич по происхождению был из малороссийских дворян и вышел в отставку из-за непреодолимой страсти к агрономии и сельскому хозяйству. Мать Дмитрия Васильевича, француженка, служила воспитателем детей богатого симбирского помещика генерала Ивашова.
В четырехлетнем возрасте маленького французика, Дмитрия, перевезли в Дулебино. Он в те годы не говорил по- русски, потому что его воспитывали две француженки, мама и бабушка. Они говорили меж собой только по-французски, бабушка не знала русского. Отец увлекся имением и не занимался воспитанием сына. 60- летняя бабушка посадила внука в шесть лет за книжку, этой книжкой был букварь на французском языке. Дмитрий учился русскому языку от дворовых, крестьян, но больше всего от отцовского камердинера, Николая. Только с 8 лет Дмитрий начал держать в руках русские книги. Смерть отца усложнила его жизнь. Сидонии Петровне, матери, пришлось потратить много  усилий, чтобы сын  смог овладеть  русской грамматикой и научился сносно общаться со сверстниками. Ей, дворянке, пришлось устраиваться на работу, чтобы следить за воспитанием сына и быть при нем. С трудом освоив русский, он вынужден был поступить в инженерное училище, где ему повезло на соседа. Им оказался будущий писатель с мировым именем Федор Михайлович Достоевский, отличавшийся упорством в писательском труде. Он наглядно показывал Дмитрию, как надо относиться к творчеству, просиживая за полночь. В некоторых случаях Федя помогал Диме работать над словом, о чем впоследствии писал Дмитрий Васильевич.
Николай Семенович держал меня в курсе всех дел по биографии Д.В. Григоровича, настоятельно рекомендовал прочесть как можно больше его произведений, понимая, что в них много освещено того, что сохранилось до наших дней. Николай Семенович был подвижником - краеведом и мы, когда я прочел повести «Антон Горемыка», «Пахарь» и роман «Рыбаки», долго спорили, где на берегу Оки находилось поместье Глеба Савинова и летом мечтали пройтись по берегу Оки в тот распадок. К сожалению, смерть Николая Семеновича помешала осуществить задуманное, но я так увлекся деревенской прозой Дмитрия Васильевича, что она заслонила все, написанное другими авторами в те годы. Я помнил слова Николая Семеновича, сказанные как-то: « понимаешь, Дмитрий Васильевич глубоко изучил жизнь деревни и видел в ней не только землепашцев, но все, что зарождалось в других деревнях. Он видел и зарождение текстильных мануфактур, которые появились у тех же крестьянских мужиков и много лет служили людям верой и правдой. Более того, в Озерах и в нескольких деревнях, прилегавших к Оке, ткачество было образующим жизнь».
Я прочел все, что было в нашей библиотеке, затем снова прочел труд Николая Семеновича, выписал самое интересное, что в свое время писали о Григоровиче будущие знаменитости, коим посчастливилось познакомиться с творчеством Дмитрия Васильевича. Так, Герцен А.И. пишет предисловие к «Рыбакам», содействует изданию романа за рубежом вначале на немецком, а затем на французском языках. К немецкому переводу Герцен пишет предисловие под заголовком «О романе из народной жизни России».
Впервые роман «Рыбаки» был опубликован в «Современнике» и Некрасов Н.А. написал Григоровичу: «Ваш роман без преувеличения хорош, это все говорят в Петербурге; и здесь я отовсюду слышу ему похвалы».
Л.Н. Толстой, отвечая на вопрос книгоиздателя М.М.Ледерле прислать ему список книг, которые произвели на него в разные периоды жизни наибольшее впечатление,  письмом из Ясной Поляны от 25 октября 1891 года  приводит список из 16 названий. Среди них Нагорная проповедь из Евангелия, произведения Гоголя, Пушкина, Шиллера, Диккенса, Лермонтова. Здесь же указывается: «Григоровича «Антон Горемыка», а в графе впечатлений написано: «очень большое».
В письме Григоровичу в 1893 году Л. Толстой писал: «Помню умиление и восторг, произведшие на меня, тогда 16-летнего мальчика, не смевшего верить себе,- «Антоном Горемыкой», бывшим для меня радостным открытием того, что русского мужика - нашего кормильца и - хочется сказать: нашего учителя,- можно и должно описывать, не глумясь и не для оживления пейзажа, а можно и должно писать во весь рост, не только с любовью, но с уважением и даже трепетом».
Именно  так я и представлял героев Д.В. Григоровича при чтении его произведений и удивлялся, как это наши сценаристы упускают столь выигрышный материал для показа нашей старины, без которой  не было бы ничего путного в современной России.
Готовя свой труд к изданию, Н.С.Пирязев попросил члена редакционной коллегии, руководителя туристического клуба «Вятич» Максима Муромского побывать в Санкт- Петербурге, посетить места, где в свое время жил Дмитрий Васильевич. Так в книжечке появились очень четкие фотографии дома в Графском переулке, где жили юные Федя Достоевский и Дима Григорович, обучавшиеся в инженерном училище, здание  «Императорского общества поощрения художеств», в нем Д.В.Григорович прослужил более двадцати лет, могила Д.В. Григоровича на «Литераторских мостках» Волховского кладбища. Снимая дом в Графском переулке, Максим увидел мемориальную доску, указывавшую, что здесь жил и творил Ф.М. Достоевский и огорчился, что современники забыли Григоровича, впервые  описавшего умного и работящего русского крестьянина. Еще Максима удивило то, что, несмотря на события революционных и военных лет, могила писателя и памятник сохранились в первоначальном виде.
Дмитрий Васильевич всегда утверждал, что вдохновение происходит от Бога. Это ли не благодарность Всевышнего за его труды.
А на вопрос, как удалось найти могилу, несмотря на  давность времени, Максим ответил: - Да она как-то сама нашлась.

4. ТВОРЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ  ОЗЕР  И ОКРЕСТНОСТЕЙ

К 180- летию озерских текстильных фабрик писатель и краевед Светлана Петровна Шибанова  сделала подарок родному городу и району, издала труд- исследование «Страницы истории озерских текстильных фабрик», книга первая «В начале пути». Труд объемный, 490 страниц. Я прочел это исследование с интересом и, учитывая, что сейчас многие не читают произведения, а пролистывают, хочу кое-что сказать из того, на что я обратил особое внимание. Что интересно, текстильные фабрики, как в поселении Озерок ( так назывались Озеры ранее), а также в других поселках,  располагавшихся по берегам реки Ока, в 1832- 1834 годах, организовали не государство, а сами инициативные и оборотистые мужики, ездившие из этих дорогих им мест на подработку в Москву и С. Петербург. Интересно то, что делали они  это доброе дело по своей инициативе, понимая, что люди, жители деревень, вынуждены часто ездить в крупные города на подработки, чтобы не просто прокормить свои семьи, но дать им и еще кое-что в жизни: увидеть свет, пожить жизнью той эпохи, дать возможность своим детям получить хоть какое-то образование.
Во многих поселениях было не по одной бумагоделательной фабрике. Например, в Сосновке их было пять, там же работало девять лавок. В деревне Белые Колодези еженедельно по субботам организовывались ярмарки, где сбывались салфетки, скатерти, одеяла и ткани. В Бояркино ежегодно 2 мая проводились ярмарки, где торговали не только текстилем, но и всеми земледельческими орудиями. Возили свою продукцию озерчане и в другие города в округе. Были построены бумагоделательные фабрики и в других поселениях заречной зоны: в Редькино и Клишино. Светлана Петровна называет фамилии первых крестьян- фабрикантов: А.П. Моргунова, В.М. Моргунова, К.С.Щербакова, а позже и других, например Павла Су- Соколова и многих менее известных.
В поселке, где я родился в крестьянской семье, ткацкий станок передавали из семьи в семью и наши мамы и бабушки создавали из конопляных ниток полотна, из которых шили одежду, белье, все, что нужно было в простой крестьянской семье.
Озерские фабриканты думали не о себе, хотя и готовили своих детей к управлению созданными мануфактурами,  а о тех, кто жил в поселениях рядом с ними. Ткацкое производство двигало вперед все вокруг. У крестьян появилась возможность поставлять на фабрики пряжу, продукты питания, а в поселениях появились предприимчивые торговцы, организовавшие  лавки, шинки и прочее, что сопровождает их в больших индустриальных поселениях. Меня поразило, что в Озерах один из лавочников, их стали называть купцами, Лосев Василий Николаевич, организовал лавку, где продавал рыбную продукцию, за которой ездил в Астрахань. Озерчане и даже жители соседних уездов, могли покупать в лавке Лосева: рыбу свежую, вяленую, соленья, сушеную, консервы. Частыми гостями в лавке были и жители города Коломна.
Действующие фабрики оживили окрестные поселения, люди вспомнили, что есть занятия и кроме хлебопашества. Со временем в Озерах стали замечать и перемены в общественном сознании. Люди потянулись к культуре: музыке, песенному творчеству, даже к театру. Особое почтение озерчане и жители окрестных деревень испытывали к сыну фабриканта Федора Козьмича  Щербакова, Михаилу. Он был умелым организатором производства, но имел интерес и пристрастие к музыке и пению. После Московского коммерческого училища Михаил Федорович получил образование и диплом дирижера и регента хоровых групп в Московской консерватории. Он имел возможность познакомиться с российской и зарубежной музыкой, композиторами и музыкантами.
Он избирался председателем правления фабрики «Товарищество мануфактур Федора Щербакова и сыновей» в 1887 и 1893 годах, и с 1898 по 1916 годы. Озерам повезло, что здесь долгое время жил и работал такой подвижник. Михаил Федорович за счет фабрики содержал двухклассную школу министерства народного просвещения, с его помощью в селе был возведен памятник Александру второму, царю- освободителю. Создал детскую хоровую капеллу и взрослый певческий хор, церковный хор. Он организовал оркестр и хор при пожарной команде, которую возглавлял лично. Более того,  женился на Марии Ивановне Чарухиной, певице своего хора и прожил с ней до конца своих дней. Не отсюда ли берут начало успехи озерской музыкальной школы, одной из лучших в Подмосковье, созданной в 1946 году другим подвижником  искусства, фронтовиком Сурмилло Сергеем Дмитриевичем. Финансовых  возможностей, как у Михаила Щербакова, у Сергея Сурмилло не было, но он также стремился продвигать способных учеников школы, заботился об их творческом росте. Именно Сурмилло С.Д., случайно проверив слух у совсем маленькой девочки Шуры Францевой, безошибочно определил ее дальнейшее будущее -скрипка. Мне кажется, в Озерах прослеживается связь поколений, заложенная Михаилом Федоровичем Щербаковым, истинным ценителем всего прекрасного. Используя финансовые возможности возглавляемой им фабрики и свои связи в консерватории, он давал движение замеченным им талантам еще в детской хоровой капелле, направляя особо одаренных в московские школы. Так с его легкой руки и при его помощи получил музыкальное образование Волков Дмитрий Иванович из деревни Бояркино. В революционные годы Волков стал ведущим солистом тенорских партий в Императорском Большом театре Москвы, пел в радиокомитете, гастролировал по России. В его исполнении звучали ведущие партии в  операх П. И. Чайковского. Волков жил жизнью страны, принимая все происходящее близко к сердцу. Участвовал в оборонных работах на Карельском перешейке, был солистом ансамбля Московского военного округа, работал в Государственной хоровой капелле. Примерно таким же образом получили образование и другие, но особенно выделялся среди них Григорьев Иван Семенович. Как певца его знали во многих городах России и за рубежом. Григорьев исполнил роли в 38 операх Н.А. Римского-Корсакова, снялся в четырех кинофильмах.
Щербаков  М.Ф. дал направление и  другим молодым ребятам, замеченным им. Как, например, скрипач Петр Васильевич Францев.
Намного слабее шли дела у литераторов-озерчан. У них, после Григоровича Д.В., не нашлось достойного наставника. Но и здесь прорывались отдельные личности, многим из них также помогал М.Ф.Щербаков: Варлыгин Дмитрий Порфирьевич, Бушуев Дмитрий Иванович, окончивший философский факультет Московского Университета. Он был в свое время известным поэтом и религиозным философом. Вот отрывок из одного его стихотворения:
В окопах, отнятых штыками,
Тяжелым сном мы улеглись.
             И звезды южные над нами
Шатром серебряным зажглись.
Теснились мрачные уступы,
Объяты горной тишиной,
И мы, недвижные как трупы,
Слились с безмолвной мглой ночной.

Были среди творческих личностей художники и скульпторы: Бушуев Федор  Михайлович, Попенцев Александр Федорович.
Революционные события, гражданская война, коллективизация,
 индустриализация и Отечественная война оттеснили в сторону культуру. От всех жителей требовалось победить врага, выжить в тяжелое время. Всех захватил лозунг: все для фронта, все для Победы.
После Победы музыкальную школу в Озерах возглавил Сергей Дмитриевич Сурмилло, выживший участник  войны. Он добился открытия музыкальной школы. Сейчас, по прошествии времени, она является одной из лучших в Подмосковье. Попытки были организовать что-то подобное и в литературной среде, но они не находили поддержки и распадались. Я зашел в библиотеку им. Григоровича Д.В., попросил дать что-либо из послевоенных публикаций озерчан. Подали две книжечки «Поэзия  озерского края». Одна без даты и издателя. Вторая издавалась в Коломне в 1991 году. Было приятно увидеть творцов- литераторов, создававших что-то полезное, вечное. Кое-что не просто пролистывал, а прочитывал, наслаждаясь встреченными находками. Вот, например, стихи Анатолия Ивановича Голицына:
     Уже луга светлеют от росы,
     Пылают в небе темные провалы.
     И звезды, залетевшие в овсы,
     Стоят, как с дорогим вином бокалы.

И далее, не менее интересное:

       Я тот поэт, что рифмы лепит,
       Тобою опьяненный в дым.
        Ты знаешь, что приводишь в трепет
        Меня присутствием своим!
        Еще чуть-чуть,
        Еще немного
        Побудь со мною,
                посиди!
        Но ради Бога,
        Ради Бога,
        Не уходи,
        Не уходи!
        Дай на тебя мне наглядеться,
        Побудь со мною,
                посиди!
        Дай на лазурных крыльях сердцу
        Немного попорхать в груди!..

Так и хочется сказать словами великого соотечественника: «Да, были люди в наше время…» Может, они есть и сейчас, но мы о них мало что знаем. Ведь пишущие -единоличники-ремесленники. Их надо афишировать, им надо общаться друг с другом. Кто-то должен руководить этим общением, как это делается в других районах Подмосковья. Творцов собирают литературные объединения. Местные газеты посвящают им подвалы своих страниц. В Озерах они заброшены, никто не пытается их объединить. А ведь собрание литераторов, это еще и форма учебы, где друзья- коллеги помогут увидеть отблеск печатного слова. Но уже то хорошо, что в городе есть эти творцы- единоличники, работают, не чувствуя локтя друг друга, не помогая друг другу шлифовать отдельные слова и произведения. Нужно, чтобы мы знали этих  творцов, помогали им вниманием и заботой, ведь без общения и критики им, как и родителям, кажется, что их ум всегда ясный, а рожденное  ими дит прекрасно.
И, не смотря на все описанное, есть в районе, ставшем городским округом силы, которые самостоятельно проторили или проторивают себе дорогу к прекрасному и очень нужному творчеству. Так, недавно ушедший от нас, Владимир Абрамов, был в свое время удостоен премии маршала Советского Союза Жукова Г. К. за цикл ратных работ. Как один из лучших авторов Подмосковья, удостоен знака «золотое перо России» за книги о подвигах озерчан в годы В.О.В.
Хорошую книгу о путешествии по родному краю издал Сергей Рогов. Недавно вышла книга Николая Кочергина о сформированной в нашем городе во время войны школе медсестер, истинных тружеников милосердия на поле боя и в госпиталях.
 Сделала неплохую творческую заявку Надежда Марфина, издав почти одновременно сразу три книги, две краеведческие: «Горская волость» и «Алтайцы», и «Волшебные сказки для детей», кстати, недурно написанные.
Иногда прорываются к памятным датам стихи Евгения Фадеева:
     Ты только раз мне улыбнулась
     И мир зацвел, как вешний сад,
     Ты словно к сердцу прикоснулась,
     Душа запомнила твой взгляд.

Есть и тяжеловесы, живущие вне Озер, но пишущие об этом чудесном уголке, например, Н.К. Букринская, воспевающая прекрасное поселение «Сенницы. Облики прошлого». Сейчас вышла в свет обновленная ею книга о Сенницах.
О Сергее Дмитриевиче Сурмилло, к его 100- летию,  А.Е. Францева издала книгу  «От истоков». Бывшая ученица Сергея Дмитриевича, ныне народная артистка России, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных, почетный профессор Мадридской академии.
В Озерах о творческих личностях должны знать жители точно так же, как они знают о руководителях кружков  музыкальной школы, о тренерах наших спортсменов, показывающих отличные результаты не только на российских, но и на международных соревнованиях.