Любовь нечаянно нагрянет

Только чувствам, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что я люблю,
То же, что дышу или живу…
В. Высоцкий.

Ещё в далёкой моей юности  услышал я красивую легенду о 2-х половинках.
 Вот что она гласила:
Когда-то, в далёкие-предалёкие времена,  жило-проживало на Земле могучее племя людей -  титанов. Красивых, сильных, умных.
И захотели эти титаны жить свободно, вольно. Жить своим умом, а не по указке Богов. И не плясать под их дудку.
И начался, как говорится, бунт на корабле.
Схватка была жесточайшая.
 Но бессмертные Боги оказались сильнее. И победа осталась за ними.
И вот, решили они наказать побеждённых титанов.
Наказать так, чтоб ни повадно было другим. Чтоб никто больше и помыслить не мог о восстании против Богов.
Наказание было жесточайшим.
Боги разорвали схваченных титанов пополам. А эти половинки метнули в разные стороны света.
И вот с тех пор эти неприкаянные половинки бродят по нашей Земле. И всё ищут, и ищут своих половинок.
Бывает так, что встретят чужую половинку и по ошибке соединятся. Но, в итоге, от этого ничего путного не получается. Ибо не может быть между ними никакого взаимопонимания. Потому как они чужие половинки.
Но случается, что половинки эти находят друг друга. И тогда всю жизнь свою до скончания века живут в Любви и Согласии…

Мне тоже всегда хотелось встретить свою настоящую половинку.
 Ох, как долго же я искал её.
И оказалось, не зря.
Судьба, наконец, улыбнулась мне.
Встретил я свою Любовь. Встретил свою прекрасную половиночку.
21 год прожили мы с ней душа в душу.
А потом её не стало…
Прошло почти 10 лет, как она ушла в мир иной. Но до сих пор не проходит и дня, чтоб я не вспомнил о ней.
И хотел бы в память о моей Танюше, поделиться историей нашей Любви.
Историей о том, как у нас всё начиналось…

* * *

Как сейчас помню…
З1 августа 1984 года.
Наша родная истфаковская общага.
Я как раз после каникул приехал из отчего дома.
Спускаюсь, значит, по лестнице вниз. Весь в думах каких-то. Чисто на автомате заметил, что ко  мне навстречу поднимается девушка в синих джинсах и красной футболочке. И опять ушёл в себя.
Где-то посредине  мы чуть не столкнулись.
Я поднял голову и увидел её глаза. Эту бездонную синеву. И утонул в них.
А затем взгляд мой соскользнул вниз. И замер, увидев её высокие груди (а надо сказать, что для меня главное в женщине глаза и груди).
 И всё. Я пропал. Сражён был наповал - прямо в сердце - стрелой Амура.
Естественно, я не мог просто так пройти мимо неё. Завязался разговор. Оказалось, что она тоже только что приехала из дома – из Марганца.
Я узнал, что их курс, как и наш, завтра едет в колхоз. И, в душе, был очень рад этому…

Но в первые дни наших студенческих сельхозработ никак не удавалось пообщаться.
Их отряд работал в селе Кочережки, а наш трудился в селе Приволчанка. И пересекаться с ней никак не удавалось.
Но тут появился повод встретиться.
Я узнал от девчат (её подруг) что у неё 8 сентября День рождения.
Всё ломал голову как же её поздравить. Денег с собой у меня не было. Да и подарков тут негде купить.
Остаётся одно – цветы. Но цветочных магазинов в наличии тоже не имелось.
Правда, когда ехали на работу в автобусе, обратил внимание на то, что у многих жителей села на огородах полно цветов.
Сразу же в голове созрел план.
И вот наступило 8 сентября.
Я как обычно, встал очень рано (где-то в 4 часа утра). Ещё темно было.
 И начал свой марш-бросок в сторону села (это где-то 7 километров).
Добежал.
Огляделся.
Увидел, где цветы покрасившее всего. Да и перемахнул через забор (всё-таки в армии меня хорошо научили преодолевать всякие там препятствия).
Быстренько нарвал большую охапку цветов.
В это время залаяли собаки. В окнах появился свет.
Я мигом обратно через забор. Меня только и видели.
 Опять марш-бросок – уже в обратном направлении.
В 6.00 я уже стоял у дверей домика, где обитали Танюша и её  подругами.
Я начал, молча, дубасить по двери.
 Вскоре они открылись, и на пороге появилась, протирая очи,  Она – моя синеглазая колдунья.
Я сразу же ей цветы в руки, поцелуй в её алые губки, наилучшие пожелания.
Танюша была в шоке, она такого просто и ожидать не могла.
Ей в этот день исполнилось 19 лет. А мне было тогда уже  29…

Вот с этого момента и начались наши встречи, наши свидания, наши прогулки под звёздами…

* * *

Закончился колхоз.
Начались студенческие будни – лекции, семинары.
Плюс мои подработки.
Ведь на студенческую стипуху особо-то не развернёшься. А просить у родителей я не хотел, стыдно было (взрослый мужик всё-таки).
Вот мы с моим другом Валерой Симоновым частенько и работали по ночам:
-   вагоны выгружали на шинном заводе,
-   «пахали» по-чёрному: то на мукомольном заводе, то на хлебзаводе, то в овощной базе, то на мясокомбинате.
Иногда я ещё сторожем устраивался.
Иногда дворником подрабатывал.
 А иногда и гардеробщиком в универе трудился.
Поэтому свободного времени у меня было маловато.
Но при первой же возможности мы встречались.

Ещё больше сблизила наша совместная поездка в Севастополь (на 10 дней). Это когда деканат наградил нас путёвками за ударный труд в колхозе.
После возвращения из нашего путешествия, любую свободную минуту мы старались проводить вместе.
Ходили в кино, в  цирк, на концерты.
Я читал ей стихи Есенина, Асадова, Высоцкого. Ей они очень нравились. Особенно, «Заметался пожар голубой…» и «Ты хочешь, чтоб звёзды посыпались…».
Частенько я пропадал в той комнате (№ 88), где жили Танюша и её подруги…

* * *

Наступил май месяц 1985 года.
Случилось так, что у меня лопнул аппендицит (в 3 часа ночи). Ребята вызвали скорую.
Операцию, правда сделали только утром, ибо дежурный врач оказался пьян, и ждали новую смену.
Но организм у меня в молодые годы был ого-го! Обошлось. Выдюжил. Правда, очень долго заживало потом. Ходил с трубочкой в боку…
Пока лежал в больнице, Танюша моя прибегала каждый Божий день. Приносила мне бульон куриный. Клубнику раннюю. Мы часами гуляли во дворе больницы.
После выписки любую свободную минуту мы были вместе…

После летней сессии она поехала домой, в Марганец. А я остался в общаге, один. Совсем один. Мне надо было на перевязки в больницу ходить.
Без ненаглядной моей Танюши я места себе не находил.
И написал тогда ей письмо. Она сохранила его, как и все последующие. Я тоже её письма сберёг…

Вот что я написал ей тогда:

«9. 07. 85.
Любимая, здравствуй!
Шлю тебе мой горячий и пламенный привет и самые добрые пожелания в твоей молодой, цветущей, как алая роза в мае, жизни. Это я приветствую тебя на турецкий манер. Можно было бы и подлиннее, да боюсь, что не станешь дальше читать.
Родная моя, прошло три дня, как ты уехала, а кажется, что целая вечность прошла. Я уже места себе не нахожу. Скучаю, тоскую, вспоминаю…
Вспоминаю прикосновение твоих нежных рук, сладость губ твоих и глаза – колдовские твои глаза. Хочется глядеть в их лучистую синеву, утонуть в их бездонной глубине.
Сейчас поздний вечер. За окном темно. Только в небе мерцают звёзды. Тысячи звёзд. Мерцают своим холодным светом, манят своей непонятной таинственностью. Но что мне до тех звёзд. Они ведь светят, но не греют. А душу мне отогрела одна единственная звёздочка – это ты, моя хорошая.
И я молю бога об одном, чтобы звёздочка эта не находилась так далеко, а была рядом.
Мечтаю об этом и наяву, и во сне. Жду с нетерпеньем твоего приезда.
Танюша, милая, приезжай скорее. Я очень скучаю.
Обнимаю тебя и целую.
Твой непутёвый турок».

И скоро она приехала ко мне.
Общага была практически пуста. Кто-то на каникулах домой поехал, кто-то на летнюю практику уехал, а наши ребята на военные сборы - в лагеря.
Я же, в связи с больничным, сачканул на время.
Мы с Танюшей денно и ночно пропадали или у меня в комнате (№ 97), или у неё.
Ходили на остров Комсомольский, загорали на пляже, купались в Днепре.
Попутно я пытался научить её по-татарски понимать. Я то, уже  по-украински «розумив» только так. Вот говорить, правда, не мог (с произношением были проблемы: что не скажу, все смеются).
В шутку она меня называла «турком», «Кошем» (это по-украински – Кащей). А я её «змеёй особо ядовитой» - сокращённо: «Зоя, Зоенька».
2 недели пролетели мигом.
Мне закрыли больничный.
И нужно было отправляться в лагеря (Новомосковский район, пгт Черкасский, в/ч 38121 С).
Как нам этого не хотелось, но пришлось прощаться…

* * *

После этого началась наша переписка – наш «роман в письмах».
Тогда ведь не было ни мобилок, ни интернета, ни скайпа. Вот и оставалось нам только одно - писать письма и ждать ответа…

«25. 07. 85.
Ис;нме, минем та; йолдызым!
Сандугачым минем, как ты доехала?
От мамы не сильно попало?
Я, вообще-то здесь молил аллаха, чтобы он отвёл от тебя собиравшуюся грозу. Надеюсь, всевышний внял моим молитвам, и всё обошлось.
Или аллах оказался собакой, а?
У меня всё хорошо. Буду оформлять здесь стенды. И к 10 августу обещают отпустить. А до того ни в какую!
Жаль, не смогу поехать с тобой на Азов. А как хотелось! Ну, ничего, ты напиши мне, минем былбыл кышым, когда ты приедешь оттуда, и я постараюсь приехать к тебе.
 Ирк;м, сагындым сине. Кур;сем кил; (хочу видеть). Ал иренн;ре;не уб;сем кил;.
Любимая моя, вспоминаю дни, когда ты была рядом. Это были самые счастливые дни в моей жизни. Но, к сожалению, они пролетели так быстро, как звёздный миг, как сладкий сон. Временами даже кажется, что всё только приснилось.
 Сандугачым минем, белс;; иде ничек к;т;м безне; кавышуны (если бы ты знала, как я жду нашего свидания).
О тебе я хочу думать.
Думаю о тебе.
О тебе не хочу думать.
 Думаю о тебе.
О других хочу я думать.
Думаю о тебе.
Ни о ком не хочу думать.
Думаю о тебе…
Колдунья ты моя голубоглазая.  Если бы знать, что и ты хоть иногда вспоминаешь обо мне, как бы я был счастлив…
Но трудно в это верить, хотя и мечтаю об этом.
Родная моя, что ты делаешь сейчас?
Чем занимаешься?
 О чём думаешь? (А ну, признавайся!)
Целую губы твои, глаза твои, волосы твои. Обнимаю крепко. С нетерпением жду от тебя письма.
До свидания, моя ненаглядная Танюша!
Твой Равиль».

«26. 07. 85.
Здравствуй, милая!
С сердечным, скучающим приветом к тебе, с самыми добрыми пожеланиями в твоей молодой, цветущей как персик в мае, жизни твой непутёвый турок.
Я решил, не дожидаясь твоего письма сесть за другое (вчера я написал тебе, не знаю, получила ты его или ещё нет).
Сижу в палатке, а на дворе дождь льёт как из ведра. На душе грусть и печаль.
Но печаль моя светла,
Печаль моя полна тобой…
Куг;рченем минем, карлыгачым. Моё существование неразрывно связано с твоим. Я рождён для того, чтобы любить тебя, чтобы следовать за тобой. Одно только твоё присутствие способно меня оживить.
Я знаю, век мой измерен,
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я…
Хорошая моя. Как мне не хватает тебя. Считаю дни, считаю часы до нашей встречи. Но время тянется как резина. Кажется, я здесь уже целую вечность, а на самом деле, третий день всего пошёл…
Правда, жаловаться не на что. Живу, как у бога за пазухой. Ни в какие построения не хожу. В наряды тоже. Даже форму не стал получать. В студенческой форме так и хожу.
Офицеры из воинской части всё время спрашивают: «Кто такой? Откуда?».
 Отвечаю: «вольноопределяющийся».
Вчера весь день катался на «Волге».
С подполковником Забабуриным съездили в Днепр.
Сходил в общагу, посидел в твоей (вернее, нашей) комнате, погрустил о тех счастливых мгновениях, когда ты была рядом.
В 19.00 он заехал за мной, и мы поехали в пионерлагерь «Орлёнок». Там наши курсанты давали концерт.
 После него были дискотека и костёр пионерский.
Сразу куча детей осадила меня, взяли мой адрес и дали свои, просили написать. Всё рвались познакомить меня со своими руководителями - пионервожатой и воспитательницей. Я уже не знал, куда и деваться.
Пожалел, что не получилась у нас с тобой поездка в пионерлагерь…
Ненаглядная моя, с нетерпеньем жду твоих писем.
Пиши почаще, будь ласка!
Былбыл кошым минем, сау бул!
Целую нежно.
Равиль».

Получил долгожданное письмо от Танюши:

«…облако возьму белое,
Облако, как пух выберу.
Напишу письмо к милому.
Ты лети по небу,
Ты лети по небу ластонькой.
Над землёй огромной
Ты лети по небу к милому…
Ис;нме, минем былбыл кышым, минем та; йолдызым, минем шатлык, минем тормыш, сандугачым, минем кояш… (могла бы переписать сейчас все слова, которые син ми;а написал).
Пишет си;а хат сине; бик агулы елан, сине; эт.
Син видишь, как мин сине слушаюсь? Только приехала домой, сразу села писать хат. Дома уже устроили переполох. Минем ;ни уже заказала переговоры в Днепропетровск. Син, наверное, видел телеграмму? Ул уже начала строить теории, что без пошли на Днепр и утонули и т. д. У неё такое же богатое воображение, как и у сине. Ул посмотрела так на мине укоризненно и ничего не сказала. А это хуже всего, лучше бы выругала, чем ул ходит и сердится.
Мин иск; (вот здесь будет ошибка, я знаю) сейчас тебя на вокзале, твои глаза, твой взгляд. Почему син так строго смотрел на мине? У мине аж мурашки бегали. Син знаешь сколько у мине сейчас мыслей в голове. Всё никак не могу переварить всё сказанное в последнюю ночь. И больше всего мне тревожит одна мысль: за что же син мине яратам (здесь тоже ошибка)? Того, что син больше всего ценишь у женщин, у меня нет. Глаза… Но нельзя же любить за одни глаза? Нельзя! Ми;а теперь кажется, что минем бел;н будет как с той Раей. Всё пройдёт у сине и син ми;а скажешь – гафу ит мине син…
Равильчик, как син там выбрался в лагеря? Как доехал? Что там творится в лагерях? Син передал от мине привет нашим друзьям? Видишь, я пишу нашим, чтобы син не говорил, что мин эгоистка. Син забрал минем цветок из комнаты? Вова уехал домой? Чем сез занимались вечером во вторник? Ходили к абитуриенткам? Син высказал всё Коле, что без о нём думаем?
Телеграмму с адресом ми;а принесли на следующий к;н. Син так и не научился писать телеграммы. Что значит, нет мине рядом. Да?
Пиши, чем син там занимаешься в лагерях? Сине там не сильно гоняют? Син скажи, что сине нельзя и всё. Смотри у меня, чтобы мин приехала и син смог мине носить на кул (здесь тоже ошибка). Ладно?
Равильчик, мин так сине сагынам. Здесь некуда себя деть. Вот прошёл уже целый день (я писала тебе письмо целый кон). Мин правда, спала до 14.00 часов. Отсыпалась за всю предыдущую неделю. Потом читала Пушкина, которого син ми;а подарил, а больше ничего не могу делать. Мысли мешают, разлука мешает… Быстрее бы пробежал этот месяц. Мин сине очень к;т;мен!
Да, отец мой завтра выходит на работу. Правда, ;ни может пойдёт в отпуск с августа. Но это не так страшно.
Ну вот, я писала си;а хат и пыталась максимально использовать тот словарный запас, что у мине есть. Павда, я там два (ике) раза увлеклась и забыла. Но это же первое минем хат. Я исправлюсь, честное слово. И не смейся с моих ошибок.
Пиши ми;а поскорее ответ. Иначе, мин здесь умру. А син этого хочешь?! Но, мин же и после своей улем не дам си;а тормыш.
Сау бул, минем былбыл кышым, куг;рченем, минем б;хет, й;р;гемне, минем хыял…
Целую (напиши ми;а это слово по-татарски).
Сине; Танюша.
24. 07.»

Я сразу же ответил:

«27. 07. 85.
М;х;бб;тем минем (любовь моя), ис;нме!
Наконец, получил синн;н долгожданное хат. Если б син знала, сколько радости ул ми;а принесло. Даже представить себе не сможешь. Сердце запрыгало от радости, душа запела. И какое-то невесомое состояние. К;н буе (целый день) ходил как хмельной.
Зур рахмат си;а хат ;чен. Да пошлёт аллах тебе всех благ земных, радости, счастья, всего чего пожелаешь и, самое главное, ой, хотел по привычке сказать любовника знойного, но вовремя опомнился. Пусть и любовником, и мужем тебе будет один человек – я.
Яхшымы (хорошо)?
Син ми;а задала кучу вопросов.
Постараюсь на них ответить:
1. В лагеря я добрался нормально. Доехал что надо.
Жизнь у меня – лафа. Живу как король. Никого не признаю. Сам себе бог, царь и герой.
Видишь, какой я скромняга. Ты не подумай, я в шутку.
2. Синн;н нашим друзьям с;л;м передал. Алар си;а тоже зур с;л;м передают: Гена Виноградов, Олег Дячок, Володя Сергиенко, Лёха Карпяк.
3. Сине; цветок я забрал и вручил лично в руки Миколе Синёгину. Так что за дальнейшую его судьбу я уже не отвечаю. А;лады;мы (поняла)?
4. Володя Капуста уехал домой на следующее утро. В тот же день поехал к себе и Тоха Бойко. А перед этим, вечером во вторник, на нас всех напала тоска.
 Без взяли гитару, и пошли на балкон, где пели песни, от которых на душе становилось ещё грустнее. А про абитуриенток совсем вылетело из головы. Что значит старческий склероз.
5. Коле Синёгину мин высказал всё, что без о нём думаем. Но ул говорил, что син сказала «уеду в среду» и потому ул очень удивился, что син так рано уехала.
6. В лагерях мин оформляю стенды. Мине не гоняют совсем.
Хиба можно гонять Деда Советской Армии? Да ни в коем случае!
Мин монда (здесь) вообще й;рим (хожу) в спортивных брюках и тельняшке, и в ус не дую.
Построения игнорирую.
 А х;зер (а сейчас) все пошли на фильм (это обязательная процедура), мин же остался си;а хат язарга (писать).
Трошки начал физкультурой заниматься. Постараюсь к концу лагерей подкачаться как Геркулес. И тогда по приезду всё время буду сине кулда (на руках) носить. Ризамы (согласна)?
7. И самый трудный вопрос:
За что мин сине яратам?
Не знаю даже, как ответить. За многое. Но влюбился я действительно в тебя за глаза: пленила ты сердце моё одним взглядом очей твоих.
И сейчас я тебе скажу словами поэта:
За твои  за глазки голубые,
Всю Вселенную отдам.
Но глаза это первая искорка, которая зажгла в моём сердце маленький огонёк. И чем больше мин сине узнавал, тем глубже засасывал мине омут. И полюбил я Душу твою…
Зря ты прибедняешься, что синд; нет того, что мин больше всего ценю у женщин. Не пойму, что син имеешь в виду.
Скажу только, синд; есть всё: и нежность, и доброта, и отзывчивость, и ум, и женственность, и ласка, да всего и не перечислишь.
Но главное, минем былбыл кышым, синд; есть Душа. Душа. А этого у многих смазливых, журнально красивых дам нет и в помине.
А;лады;мы?
Да и невозможно так сразу, и однозначно ответить на твой вопрос.
Я знаю, одно – мин сине яратам!!!
И благодарение богу, что син есть на свете, что син живёшь, что судьба свела нас…
Син, наверное, замучилась уже разбирать мои каракули. Потерпи немного. Сейчас закончу своё хат.
 Письмо твоё, ненаглядная моя, прелесть! Почаще бы получать такие письма! Они нужны мне как воздух, как хлеб, как вода, даже больше них. А;лады;мы?
Ответь, пожалуйста, всего на один вопрос:
А за что ты меня любишь?
Такого непутёвого, безалаберного, старого, больного человека, который столько нервов тебе попортил.
Напиши, будь ласка.
Сау булл, минем аккошым (лебедь, лебёдушка).
Ал ирен;ре;н;н ;б;мен.
Сине; Коша; (Кащей)».

В то время, как я писал свои письма, и Танюша занималась тем же:

«с. Кирилловка, 26. 07. 85.
Ис;нме, минем шатлык!
Сразу приношу извинения, если будут ошибки. Потому что пишу хат без твоего словаря, так как он остался дома. Попробую написать по памяти.
Равильчик-Солнышко, как я соскучилась по тебе! Если бы ты знал. Вот пишу тебе письмо с берега Азовского моря. Но что мне море, если оно не так ласково как ты? Что мне этот золотой, песчаный берег, если на нём нет тебя? Зачем светит солнце, если мы не вместе? Мы сегодня днём уехали на море. Это у мамы на работе ихнему ансамблю сделали поощрение – на выходные повезли на море. Ну и мы к ним пристроились, так как были свободные места в автобусе, а мама моя была за старшего. Протряслись в автобусе 5 часов и вот мы на месте. Мы с собой брали палатки, думали жить дикарями. Но потом поехали на нашу базу и нам дали домики. Теперь я видела эту базу своими глазами. Райским уголком назвать нельзя, но за неимением лучшего…
Мы поселились в домике на троих. Там стоит три кровати, стол и холодильник. База на самом берегу, через дорогу – пляж. Мы приехали вечером, тут сразу прошёл дождь, и у нас упало настроение. Но потом вся эта бригада поддала, и стало весело… им, но не мне. Мне очень грустно. Я хочу к тебе. Я не хочу никакого моря, даже самого лучшего. Я хочу в пустыню, лишь бы с тобой. Я сегодня сидела и считала: ты завтра должен получить моё письмо. Если ты сразу напишешь ответ… Нет, я приеду ещё не будет письма. Нет, ты мне должен написать так, без моего письма. Я знаю, я приеду домой, и мне придёт письмо твоё. Да? Ну, конечно, непременно. Так должно быть.
Вечером мы ходили на море. Ребята купались. А меня мама не пустила. Ох, эта ;ни… Равиль, ты знаешь, я с ней крупно поругалась. Она меня не пускает в Чигирин, в Днепропетровск, вообще никуда не пускает. Я ей сказала, что я уже не маленькая девочка и вправе распоряжаться собой сама. Она раскричалась, потом начала действовать на мораль. В общем ты сам понимаешь, что это такое. Нет счастья в жизни. Одна радость у меня и та далеко…
27. 07. 85.
Это получится не письмо, а летопись.
Дело в том, что здесь нигде нет почтового ящика, а до села очень далеко. Поэтому я решила писать тебе и писать до отъезда, потому что это единственное, что мне отведёт душу. А потом дома брошу его в ящик.
Я сегодня целый вечер вою. Сгорела. И на пляже была немного. С утра и до обеда, а теперь ни лечь, ни сесть. Видел бы ты меня. Я красная, как вареный рак. Хоть бы не облазить. Сегодня было немного веселее. Всё-таки ребята из ансамбля. Так мы попели песен, а потом пошли на побережье. Там кто-то из отдыхающих устроил дискотеку. Вместо светомузыки – фонари от машины. Босиком, на песке, напрыгались. Затем нашли качели. Покатались. Потом в час ночи пошли купаться. Классно так. Правда, моя мама бежала следом. Но теперь я её не слушалась.
Да, жаль, что тебя здесь нет. Ну, на следующий год мы обязательно приедем вместе. Ведь, правда? Я маме сказала, чтобы она набрала путёвок на все заезды, а потом разберёмся.
Равильчик – былбыл кышым, когда я тебя увижу? Как ты там живёшь? Чем занимаешься? Как твоё здоровье? Как твой аппендицит?
Это уже второе хат пишу тебе. Оценишь ли ты меня? Я просто страшно соскучилась по тебе. Хоть в письме поговорю.
Как там у вас:
Мин сине сагынам!
Ну, вот и всё мой родной, минем б;хет…
(больше не помню по-татарски. Нет. Я помню устно. Сказать могла бы. А вот написать. Боюсь, будет много ошибок, и ты будешь смеяться из меня).
Лучше по-русски:
…мой милый, единственный, любимый, моё Солнышко, моя Заинька…
Сау булл! Очень жду твоего письма.
Твоя… карлыгач…
Килче минем янга.
Р. S. Извини, что я так не аккуратно написала. Здесь просто нет условий. Я еле листик раздобыла…»

«Ис;нме, милый…
Я бежала сегодня, летела к почтовому ящику прямо с автобуса. И мои надежды оправдались. Ты написал мне! Спасибо, былбыл кышым, сандугачым. Я тебя целую (от души). Ты спрашиваешь, вспоминаю ли я тебя? Господи, да у меня уже голова идёт кругом. Я всё, всё время думаю о тебе. Ты мне ничего не даёшь делать. Ты у меня всё время стоишь перед глазами. Разве так можно? Я же сойду с ума. Ты этого хочешь? Ах, вот чего ты хочешь! Ладно, ладно. Я вот тебе буду сниться в кошмарных снах. Вот потом узнаешь…
Равильчик, ты мне написал:
…сагындым сине. А что это значит? Там впереди ещё  было – ирк;м. Ну, это я нашла в своём словаре. Это – душа моя. А вот эти два слова. Ты почему не написал перевод? Сине – это тебя? Правильно? А сагындым?
Вот я уже и дома. Будто и не была нигде. Правда, спина мне напоминает ещё о палящем солнце. Как это… о, кояш.
Минем та; йолдызым, ты написал, что тебя после 10 августа отпустят с лагерей? Значит, письма нужно писать только до десятого?
Равильчик, ты спрашиваешь, когда я буду дома? Если бы я могла знать. Видишь, как тут всё организовывается экспромтом. Приехали, забрали, и будь здоров. На следующие субботу и воскресенье снова собирается старая компания ехать на Азов. А когда вернёмся, неизвестно. Берём палатки. Если не будет места в домиках, то поживём недельку дикарями. Правда, это только планы. И то, которые родились по дороге домой. В общем, как только что-то изменится я тебе обязательно напишу.
Я познакомилась там с девчонкой. Марганчанка, она с нами ездила, но она не с цеха, а так чья-то родственница. Обещала зайти ко мне. Может, мы хоть с ней чем-нибудь займёмся. Хоть в кино пойдём, что ли? А то я здесь как в монастыре. У нас должно идти «Человек-невидимка». Мы же с тобой так и не сходили.
Минем шатлык, как твои дела? Как там ваши лагеря? Ты много уже стендов нарисовал? Как там Гена Виноградов, Дячок, Вовчик Сергиенко? Передавай им привет от меня – большой и горячий.
Я сейчас перечитываю твоё письмо снова и снова. Видеть бы твои глаза, когда ты это всё писал. Ты взял с собой тетрадочку со стихами? Учишь? Что же ты мне расскажешь, когда я приеду?
Ну, вот уже и второй час ночи. Нужно ложиться спать, а то мне завтра рано вставать. Мама дала наряд. Нужно ехать к бабушке на огород, поливать перец и помидоры. Мама сказала, что хватит сачковать.
Так что – тыныч йокы, т;мле т;ш, минем б;хет.
Сау бул, минем былбыл кышым.
И не задерживайся, пожалуйста, с ответом. Ладно? Ты же у меня умничка?
28. 07. 85.
Ты посмотри на меня. Ты говорил мне, что бы я писала каждый день. Видишь – я тебя слушаюсь безукоризненно. Бери пример.
Ещё раз, сау бул.
Твоя колдунья.»

«Мне без тебя так трудно жить,
Всё так не просто, всё тревожит.
Ты мне не сможешь заменить весь мир,
Да ведь и он тебя не сможет…

Былбыл кышым, та; йолдызым минем, что случилось?
Почему так долго нет от тебя вестей? Я жду, жду от тебя писем, а они не идут. Я уже не знаю что и думать. Может ты заболела и попала в больницу. А? Не дай бог!
…Мин сине; хатны перечитываю в каждую свободную минуту. Ул ми;а сколько шатлык доставляет. Но мне хочется получать от тебя письма почаще.
Каждый к;н до обеда живу надеждой, что сегодня, наконец, придёт от тебя хат. Но: мечты, мечты, где ваша сладость?
 Как поётся в песне: и один лишь ответ, писем нет. Всё-таки надежды ещё не теряю («Dum spiro, spero»).
Часто достаю твою фотокарточку (ту, которая почему-то си;а не понравилась), гляжу си;а и иск; т;шер;м (вспоминаю) б;хетле к;нн;рне (счастливые дни), когда син была рядом.
;леп сагынам сине (до смерти скучаю, тоскую по тебе). Когда уже закончатся эти сборы, чёрт бы их побрал.
Шатлыгым, кояшым минем, чем занимаешься дома? Син онытмады;мы (не забыла), что должна каждое утро бегать и делать зарядку. Смотри, не сачкуй! Мин бит (ведь) к;н саен (каждый день) пропадаю в спортгородке. Усиленно готовлю себя к тому, чтобы носить сине на руках. Но мин рассчитываю на 51 килограмм. А если син только кушаешь и спишь, а не бегаешь, то станешь толстой и тяжёлой, и вся моя подготовка коту под хвост! Син уж, карлыгачым минем, не подведи? Ярыймы? (Ладно?)
Колдунья моя, ты бачишь, что сделала со мной? Раньше месяцами собирался писать хат, а сейчас за неделю уже 4-е хат катаю.
Очень к;т;м (жду) синн;н хат.
Сау бул, алтыным (золотце моё).
Ал иренн;ре;н;н ;б;м.
Сине; Равиле;.»

* * *

Находясь на военных сборах, я места себе не находил, до смерти скучал, тосковал по колдунье моей золотой – единственной и неповторимой моей  Танюше.
Так сильно мне хотелось увидеть нежно-лучистый взгляд её колдовских глаз и утонуть в их бездонной синеве. Так хотелось  услышать её ласковый голос. Так хотелось  поцеловать в её алые губки…
 Когда уже стало совсем невмоготу, когда я уже не мог больше без неё, плюнул на всё и сорвался с лагерей.
Приехал в общагу, надеясь на то, что вдруг произойдёт чудо и моя ненаглядная окажется там. Но, конечно же, чуда никакого не произошло…
 Зато встретил друга-однокашника - Толю Бойко.
Поплакался ему в жилетку. Рассказал ему о своём страшном горе. О том, что я бы сейчас без оглядки помчался в Марганец, но моё присутствие для её родителей – матери и отчима - нежелательно. О том, что они видят во мне врага народа, и поэтому со мной Танюшу никуда не отпустят. А вдобавок ещё устроят ей скандал, попортят ей нервы. И что причиной всего этого буду я.
 И тогда Толя предложил поехать со мной за компанию. Мол, он будет в роли её однокурсника – и втроём нас погулять пустят. Я с радостью согласился.
 Бросив все свои неотложные дела, он поехал со мной в город Марганец.
Для Танюши это был такой сюрприз, что она прыгала на радостях от счастья.
Обо мне и говорить не приходится. Я был просто на седьмом небе от счастья, от того, что увидел её, обнял и поцеловал…
Не буду описывать ту нашу поездку.
Скажу только, я был безмерно благодарен Толе за такую поддержку.
 Спустя годы, не раз мы с Танюшей вспоминали об этом…

Я думал, что меня после этой самоволочки вытурят со сборов к чёртовой матери.
Да мне, в принципе,  было всё равно. Главное, что я свиделся с моей любимой.
Правда, всё обошлось.
Учли, так сказать, мои прошлые заслуги. Я ведь всё-таки 4 года был командиром взвода. И мой взвод на военной кафедре считался лучшим.
 Вот подполковник Ивашкин и закрыл глаза на мою провинность.

Ну а я, вернувшись в лагеря, сел сразу же за письмо:

«5. 08. 85.
С тобою повстречаться –
как выйти из тайги,
как в омут оборваться
и выплыть всё ж таки.
С тобою расставаться –
как зверю рвать силки,
чтобы купить свободу
ценой ноги…

Родная моя, желанная, здравствуй!
Син представить даже себе не можешь, что минем ;чен (для меня) значишь.
Жаль, что мин ш;гыйрь т;гел (я не поэт). Аллах не дал таких способностей. Обмакнул бы перо в радугу и написал бы большущую поэму, посвящённую тебе.
Ты – сказочная живая вода, которая возвращает умирающего к жизни. Увидел сине; нежно-лучистый взгляд, услышал твой ласковый голос. Сине;  ал иренн;ре;не ;птем (поцеловал) и… ожил. На душе стало легко и светло, радость распирала грудь…
Я так мало виделся с тобой и столь многого не смог си;а рассказать. Не знаю отчего, но когда пишу си;а хат, мне легко сине; бел;н (с тобой) говорить. А когда син находишься рядом, мин теряюсь, не могу, не умею высказать всего того, что думаю.
Наверное, эти строчки поэта про меня:
 Без вас сказать хочу так много,
При вас в смущении молчу…
Б;ген (сегодня) с утра принялся было за работу (то бишь, оформлять стенды). Но мысли мои о тебе одной, не соображаю, что делаю. Кучу ошибок наделал, после чего плюнул на это дело и сел си;а хат язарга (писать). Благо тетрадь и ручку захватил с собой.
;аным, не могу поверить, что свиделся с тобой. Кажется, всё приснилось, что всё это было сладким сном…
Мы были вместе, я ощущал тепло твоих ласковых рук. Ты шагала рядом, и мне хотелось, чтобы дорога не кончалась. Хотелось идти и идти.  Хоть на край света, хоть за край…
 Вспоминаю звёздное небо и песчаный берег  Каховского моря, где ты согревала меня. Вспоминаю водопад твоих рук и губ. Как отдыхал на твоих коленях…
 Грустно, что всё пролетело так быстро, словно миг, когда падает звезда с неба.
 Короткий проблеск счастья в череде томительных, тоскливых дней… Дней, которые тянутся так долго вдали от тебя…
Прибыл в лагеря, где меня ждали сине; 2 хаты;. Сколько шатлык они ми;а доставили! Спасибо тебе, ненаглядная моя.
Хочется мне взвиться к небу соколом и полететь к тебе – минем карлыгачыма, куг;рченем;, сандугачыма, былбыл кышыма.
Гляжу на солнце, и зависть берёт. И почему я не солнце на небе. С восхода до заката любовался бы оттуда тобой. Ранним утром ласкал бы твои пушистые ресницы своими тёплыми лучами…
Хочется стать тёплым летним дождём и окатить тебя с головы до ног своими дождинками, целовать и целовать твоё тело…
Син, наверное, прочтёшь эти строки и улыбнёшься, подумав про себя, что за бред больного. А я, действительно, болен. И болен неизлечимо. Лучшие врачи бессильны перед этой болезнью. А болезнь эту напустила на меня ты, колдунья моя золотая, и называется она Любовью.
Но мин б;хетлемен (счастлив), что на меня нашла эта болезнь и благодарен Судьбе за это.
Люблю тебя моя милая, единственная, неповторимая Танюша!
Жду от тебя письма. Жду с нетерпеньем. Пиши, пожалуйста, в общагу.
Сау бул, минем та; йолдызым!
Нежно целую тебя.
Сине; Равиле;.»

В лагере меня ждали письма от моей Танюши:

«Былбыл минем кышым, ис;нме!
Я получила от тебя сразу ике письма. Спасибо, т. е. р;хм;т. Или я р;хм;т не отделаюсь? Ну, тогда своё р;хм;т забираю обратно, а тебя целую… Ладно? Или ты не согласен?
 Ты спрашиваешь, чем я занимаюсь. Сейчас – лежу в комнате на полу на животе, пишу тебе хат. Сверху сидит Светка и дерёт с меня шкуру. Я так боялась потерять свой «шоколадный» загар, но пришлось с ним расстаться, а я теперь вся в светлое пятнышко, как лесная лань, жаль только, что не стройная.
Ты знаешь, наверное, не получится у меня это хат хорошее. У меня сегодня нет настроения. Так что предупреждаю сразу. Если тебе что-то не понравится – извини, у меня не было настроения. А ты же простишь свою карлыгач? Или бог простит?
Равильчик, минем м;х;бб;тем, я хочу к тебе. Хочу залезть тебе на колени, пригорнуться и посидеть тихонечко. Можно?
А что значит – зур р;хм;т (спасибо) си;а хат ;чен? Почему ты не перевёл? Вообще-то по смыслу можно догадаться. Это, наверное, большое спасибо тебе за письмо? Так? А что значит – синн;н? У меня уже в словаре 119 слов. Только у меня будет к тебе маленькая просьба – ты, когда пишешь мне слово по-татарски, то, пожалуйста, пиши поразборчивее, а то я пока разберу что там за буква. Ладно? Или как там – яхшымы?
Да, у меня здесь мысль возникла. Я вот тебе даже конверт подписала. Посмотри. А как будет – младший по возрасту? На меня, например, как нужно говорить? Напиши, ладно? Пожалуйста.
Куг;рченем, ты пишешь, что мы с тобой не поехали в лагерь – жалко. Мне остаётся только в очередной раз сказать тебе, что ты сначала сделаешь, а потом подумаешь. Правда? Да ничего страшного. Мы ещё с тобой поедем. Да? Какой-нибудь свой отпуск посвятим пионерлагерю. Да? Только это будет, если ты меня будешь слушаться. Ты же меня не слушаешься. Я скажу: поехали. А ты… И получится как в прошлый раз. Да? Или нет?
Ну, что, попытаться ответить на твой вопрос – за что я люблю «непутёвого, безалаберного, старого, больного человека, который столько нервов попортил»? (Самокритика – это хорошо. Люблю за самокритику… и критику тоже).
За что же я его яратам?
Ты знаешь, я сама очень часто задаю себе такой вопрос. И никогда не нахожу ответа удовлетворяющего. По-правде говоря, я не хотела отвечать тебе. Хотела промолчать. Но потом решила написать. Ведь это нужно и для меня. Только… я тебе сейчас поставлю условие. Я тебе сейчас напишу. Но ты не будешь потом пользоваться. Это запрещённый приём.  Яхшымы?!
Мне с тобой очень хорошо, страшно хорошо… Особенно, когда ты меня посадишь на руки. Мне тогда кажется, что я маленькая, маленькая; а ты такой большой, добрый, ласковый, нежный…
Ты беспокойный, мятежная душа, искатель приключений, а я не люблю обывательскую жизнь. И мне по душе твоё неоднообразие (сразу маленькое p.s. – если только всё в меру).
Ты благородный, сильный, настоящий мужчина, а не тютя, как у нас сейчас каждый второй, да где там второй – 97%.
Ещё я люблю сине за то, что со мной не просто любящее существо, а человек, который имеет свою точку зрения. Если надо уступить – пожалуйста, если нет – значит, нет. Я не люблю собачек, которые ходят на задних лапках. С ними тяжело, нужно решать всё самому. А с тобой можно посоветоваться. Ведь мы с тобой на равных, по половинке? Да?
И хотя ты меня не понимаешь, но мне всегда хочется, прежде всего, к тебе и с радостью, и с печалью. Почему? Не знаю. Это не объяснить. Я сейчас вспомнила колхоз. Как мы со Светланой изощрялись в своей фантазии, искали причину, что бы сходить к вам. И находили же, по двадцать раз на день бегали…
Я тебя ещё тогда хотела видеть, слышать… А сейчас так вообще…
Мне с тобой всегда интересно, даже если ты молчишь. Молчать тоже нужно уметь…
Ты можешь постоять всегда за себя (не взирая на лица, хотя часто перегибаешь палку), и за меня. Мне с тобой спокойно, как за каменной стеной. Ведь ты же меня не дашь в обиду?
Ты заботливый и не стесняешься этого как остальные или некоторые, которые считают это своим унижением.
Ой, может, хватит? А то я что-то увлеклась. Я тебя утомила? Извини, больше не буду. Но это не всё, ещё много, много хорошего…
Вот видишь, а я эгоистка – всё о себе и о себе. А ты как там? Как «служба»? Как стенды? Как лагеря? Чем занимаешься? Как там ребята? Измучились уже?
Ты мне написал – коша;, но я же тебя так не называю. Я тебя ласково – Коша. Как будет по-вашему «Коша»? Напиши.
Ну что, хватит, наверное?
Ты мне растравил душу своими вопросами. Мне бы сейчас обнять тебя, поцеловать, а ты далеко… Больше не буду поддаваться на твои уловки! Понял?
Мин сине сагынам! Очень, очень, очень…
Сау бул, мой родной! Пиши, не забывай обо мне, пожалуйста. Яхшымы?
Мой, то есть минем Коша;. Твоя бик агулы елан обвивается вокруг сине; шеи и кусает тебя за губу, или за нос, или за ухо… А Коша; говорит ей: «А я обиделся!» А елан скажет ему: «Шатлык минем, м;х;бб;тем минем, солнышко…», и поцелует тихонечко, тихонечко.
Ну, всё, сау бул, Равиль-абый.
Как ты там меня называешь – Григорьевна.
1.08.»

«7. 08. 85.
Любовь моя, здравствуй!
Шлю си;а мой горячий, чистосердечный, скучающий с;л;м, самые добрые пожелания в твоей молодой, цветущей, как белая сирень в мае, жизни. Здоровья тебе крепкого как алмаз. Будь вечно счастливой. Аминь!
Шатлыгым минем, спасибо тебе огромное за письмо. Минн;н да б;хетле кеше юктыр бу д;ньяда (нет, наверное, счастливей меня человека в этом мире), когда мин синн;н хат алам (получаю). Мин белмим (не знаю), что очущают космонавты в состоянии невесомости. Но мне кажется, что я чувствую то же, что и они. Мин парю над землёй, очам (лечу) по небу, не очущаю земли под ногами.
 Сине; хатлар – бальзам для моей души, истосковавшейся по тебе. Каждое хат синн;н, алтынным, ;аным, м;х;бб;тем минем, якты б;йр;м (светлый праздник) минем ;чен (для меня). Столько добрых слов минем турда (про меня) написала син со;гы хаты;да (в последнем письме). Я просто диву давался, неужели я такой. Приятно, чёрт побери. Я безмерно счастлив, что ты видишь меня таким. Я скажу тебе словами одного писателя:
«Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя.
Син сорыйсы; (спрашиваешь), как лагеря? А что с ними станется. Им хоть бы что. Стоят себе. Я уже жду не дождусь, когда они закончатся. Эти проклятые лагеря. Это ведь они разлучили нас. Кляну их, на чём свет стоит, да только что толку.
Ребята служат. Гена Виноградов весь белый стал на солнце – и волосы, и усы (он ведь здесь усы отпустил). Володя Сергиенко учит свой взвод как Родину любить. Они как лучшие, наверное, первыми будут сдавать. Дьяк чё-то поплохел. Какая-то болезнь, отправляют в Днепр, в больницу будет ложиться. Витя Гугля тоже бегает, его с официантов разжаловали (а жаль). Лёха Карпяк здесь парторг сборов. У него всё отлично. Ребята все с нетерпеньем ждут дембеля. Всем уже осточертела эта дуристика. Алар си;а большущий с;л;м жиб;р;л;р (шлют).
Что до меня, пропадаю всё время в спортгородке. Син бит мине ты;ламыйсы; (ты ведь меня не слушаешь) и поправляешься с каждым днём. А мне, несмотря на это, хочется поносить тебя на руках. Вот мин и стараюсь. Только объявили подъём, а мин уже сломя голову бегу в спортгородок. Перед обедом опять ноги в руки и полный вперёд в том же направлении. Перед ужином мин снова там. Ребята смотрят на меня и думают, что за муха его укусила. Им же неведомо, что мне придётся брать на руки такую толстушку. Да? Танюша, милая, син не обижайся, мин бит шаяртам (шучу). Ты ведь у меня умница, и всё понимаешь, ;еме (да)?
Думал здесь поправиться. Но куда там. С этой кормёжкой далеко не уедешь. Живу здесь по принципу: завтрак съешь сам, обед подели с другом, а ужин отдай врагу. Так что при встрече мин буду таким же худющим, как Коша. Только син не пугайся, яхшымы?
Хорошая моя, мин яшим (живу) только ожиданием этой встречи. Скорей бы она уже наступила.
Мин сине сагынам, ;леп сагынам. Кил, ирк;м, кил инде (очень просительное слово без перевода) минем янга (ко мне). К;р;сем кил; сине.
Сау бул, минем алсу та;ым (ясная зоренька).
Ал иренн;ре;н;н ;б;м.
Сине; непутёвый.»

И в этот же день писала письмо моя ненаглядная:

«Ис;нме, моя роднуля!
Ну, вот и пришло твоё письмо.
Пришло…
Значит, как обещала, сижу и пишу ответ.
Как вы доехали: Выспались в автобусе? Что там нового в общежитии? Ты успел в свой Черкасский? Нормально добрался? Как там тебя встретил твой молдаванин В… (всё забываю его фамилию)? А Ивашкин? Он, наверное, был без ума от радости, видя тебя? Да? Как там наши ребята? Как ты отделался за свою отлучку? Получил губу? Или тебя оставят и после 18 августа? Как же это Ивашкин будет там без тебя?
А у нас дождь пошёл. Я пришла домой и сразу спать легла. Мама дома была. Я тебе сейчас напишу, так ты не поверишь. Дома сё спокойно, мои ходят и так заискивающе разговаривают. Даже по мелочам обращаются. Я только удивляюсь. 
Мама начала причитать: «Ой, у нас же і в хаті не було прибрано. А вони заходили в хату?» 
Говорю, что, да.
-А ти не могла прибрати?
- А ти їх хоч покормила?
- А на автобус посадила?
Она меня засыпала подобными вопросами. Удивляешься? Я да.
Равильчик, а это письмо тоже шло через Никополь. И там пролежало 2 дня. Вот поэтому я его и не получила вовремя. А ты получил мои письма? Довольна твоя душенька? Конечно. Трошки. Да?
Господи, почему ты так рано уехал? Как и не было. Будто всё приснилось. Почему же такой маленький, короткий сон? Почему?
Минем былбыл кышым, я решила выслать тебе деньги на поездку. Что бы ты не мучился, и не искал. Это мама моя позаботилась. Цени! А если ты не поедешь, мы их отправим обратно маме. Да?
Ты там узнай, сколько билет стоит, да и купить же нужно что-нибудь. Может этих не хватит? Так ты мне напиши или позвони. Мы тебе ещё организуем. Ладно? А насчёт моего приезда… Ты знаешь, Заинька, наверное, не получится. Ну, не огорчайся заранее. На выходные мы едем на Азов. А с понедельника у меня очередь в стоматологичку. В общем, после понедельника может. Но это не точно. Если я уговорю маму. Чтобы я не ехала на Азов. Я тогда их отправлю туда, а сама приеду к тебе. Ну, посмотрим. Я жду о тебя письма. И потом буду решать. Ладно? Ну, вот и всё.
Дописываю письмо прямо на почте.
Счастливо, моё Солнышко!
Целую.
Татьяна.
7. 08.»

8-го августа военные сборы для меня закончились. Отныне я – лейтенант запаса.
В тот же день я был уже в родной общаге.
Но без моей колдуньи синеглазой мне было одиноко и очень тоскливо…

«11. 08. 85.
Единственная моя, моя ненаглядная, здравствуй!
Что ты со мной творишь, мучительница моя?! Я так мечтал, что приеду в Днепр, и меня будет ждать твоё письмо. Но, увы! Вот уже 4 дня в общаге обитаю, и каждый день проходит в томительном ожидании. А писем всё нет…
Ну, думаю, если не напишет писем, значит, сама должна приехать. И вчера (как и обещал),  и сегодня ждал тебя на подстанции.
 Но син забыла своего бедного, несчастного турка. Я здесь медленно схожу с ума от тоски по тебе. В буквальном смысле слова. Извёлся весь. Без тебя ничего не хочется делать, никуда не хочется идти. Сижу или лежу в этих четырёх пустынных стенах. Тоска…
Причём глухая тоска. Подкатит одиночество комом под горло и волком выть хочется. А син ушла на дно, как подводная лодка, и позывных не передаёшь…
Танюша милая, ;аным минем, кил инде минем янга. ;лл; (или) син минем ;лемне телисе;ме (хочешь)? Так. Если в том же духе будет продолжаться, недолго останется ждать. Скоро подохну, как последняя собака.
Да, родная моя, совсем забыл. Большое-пребольшое спасибо тебе за перевод. Это было так неожиданно. Я сразу поехал в агентство аэрофлота. Билет удалось взять лишь на 20-е число. Не знаю, как оттуда буду выбираться. Вся надежда на Аллаха. Как видишь. Та; йолдызым минем, целых 10 дней мне угасать медленной смертью. Пытка, да и только. Мрак да жуть, одним словом…
Думал к тебе поехать, но тебя может дома не оказаться. В одном из писем син писала, что собираетесь компанией на недельку на Азов. Может вы уже там? И потому от тебя никаких вестей? Может ты встретила другого, получше меня? И совсем забыла, что где-то на земле живёт позабытый, позаброшенный турок, который даже представить себе не может, как жить без тебя. Тогда лучше смерть…
Я стараюсь гнать от себя эти мысли, но не очень-то получается. Ведь всё-таки после нашего свидания я пишу тебе 3-е письмо, а от тебя ни ответа, ни привета…
Син мине гафу ит, аккошым, за такое упокойное письмо. Но настроение уже несколько дней подряд на нуле.
Приезжал Володя Капуста на 3 дня. Однако я его почти что и не видел. Тоха Бойко был прав. Воха влюбился в абитуриентку. Зовут её Люба. И мне кажется у них это взаимно. Давно не видел Воху такого радостного, радужного, весёлого. Очень рад за него. И дай бог, чтобы всё было у них хорошо. Я отдал Володе твой адрес и строго-настрого наказал, как только приедет, пусть сразу же высылает фотки – тебе и мне.
Дьяк лежит в больнице. Плохо выглядит что-то. Недели на две, не меньше. Ну, вот и всё пока.
Приезжай. Будь ласка, моя кохання.
Я тебя очень и очень жду. Живу только надеждой на встречу…
Обнимаю тебя.
Нежно целую.
Равиль.»

«Я Вам пишу.
Чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Вот села писать тебе письмо и мне почему-то пришли в голову эти строчки.
Ис;нме, шатлыкым…
Б;ген получила сине; хат. Син язарга аны; ещё в лагерях. А х;зер син уже, наверное, в Днепропетровске, вот уже 9-число. Роднуля, ты если уедешь, приедешь хоть числа 28?
Яхшымы?
Син, наверное, забронируй себе билет обратно сразу. Потому что син не уедешь. Вот посмотришь. Или как только приедешь туда, там сразу возьми билет. А то я чувствую, я и в колхоз уеду, а ты всё будешь по гостям. Да?
Заинька, у меня к тебе будет маленькая просьба. Я хорошенько прошу. Вот смотри: Равильчик, миленький (целую). Меня здесь просили узнать условия приёма в сельхозинститут, только на подготовительное отделение. Так вот, если син не будешь никуда ехать… Значит, синд; будет куча свободного времени. Да? Сходи, пожалуйста, узнай и напиши. Там перед институтом должно висеть объявление, как у нас возле универа. Ладно? Яхшымы? Ты же у меня умничка, я знаю, что ты сходишь. Но, если син будешь уезжать, и у тебя не будет времени, тогда, конечно, не надо. Но я же  знаю, син никуда не поедешь…
Одно желанье: останься ты со мной!
Небес я не томила молитвою другой.
О скоро ли, мой друг, настанет срок разлуки?
Когда соединим слова любви и руки?
Когда услышу я сердечный твой привет?
Как обниму тебя!..
Да, ты прекрасно знаешь, что я эгоистка. Поэтому, ты не обращай внимания на мои эгоистические просьбы. Я тебе пожелаю счастливой дороги и скорого возвращения…
Да, дорогой, между прочим, ты очень даже зря нарекал на меня. Я как была 51 кг, так и осталась. Я была в больнице и взвесилась. Так что это всё – результат твоего богатого воображения. Или ты таким способом хотел отвязаться от меня. Чтобы не носить меня кулда? Ах, вот в чём дело! Вот я тебя и раскусила!
Ну не получится же, не надейся. Ты теперь так просто не отделаешься от меня Ведь я же колдунья, и мои з;нг;р кузл;р будут преследовать тебя всю тормыш. Вот так. Так что можешь даже не пытаться. Лучше подкачай свои мышцы и успокой быстрей свой аппендикс.
М;х;бб;тем минем, ;леп сагынам сине. Мин к;т;мен ответ (ответы) на мои хат (во множественном числе?) Ведь не зря же я теперь сама хожу за почтой? Конечно, нет. ;йе?
Ну, что ж минем былбыл кышым, я с тобой прощаюсь – сау бул, мой милый – целую тебя и… пиши, пиши, пиши.
Синен тан йолдызым.
Да? (я надеюсь, что это так!)»

«…привет с Марганца.
Ис;нме, Равильчик – Красное Солнышко!
Ты пишешь и желаешь мне быть вечно счастливой. Но, дорогой, теперь моё счастье зависит от тебя! А у меня на душе неспокойно. Сегодня уже 12 августа, а я до сих пор не знаю, как там твои дела. Тебя не отпустили ещё с лагерей? Почему? Почему нет письма от тебя? У тебя какие-то неприятности из-за меня, то есть из-за твоей поездки ко мне? Почему ты мне ничего не пишешь? Я получила от тебя письмо с лагерей, ты эту тему упрямо обходишь стороной. Почему ты молчишь Что случилось? Тебя наказали за отсутствие? Напиши мне немедленно, иначе чя сойду с ума от мыслей. Или… может, ты мне не хочешь писать? Тогда хоть напиши причину. В общем, у меня сейчас в голове тысячу тревожных вопросов, которые касаются тебя. Тем более мне сейчас необходимо знать, будешь ты ехать в Узбекистан или нет. Дело в том, что мне пришло письмо от Сани Жижко. Она собирается приехать в Днепропетровск 23 августа, вечером. А ведь ключа от комнаты нет. Ты вспомни, в каком состоянии была я, когда они завезли ключ. Но мне хоть было куда пойти - к тебе. А ей? Где она будет ночевать? В общем, у меня есть причина приехать в Днепропетровск. Понимаешь? Если ты будешь уезжать, то когда? Я успею ещё приехать в Днепропетровск, чтобы увидеть тебя? Или ты не хочешь меня видеть?! В общем, шатлыкым минем, ты, когда будешь уезжать, отнеси ключ от нашей комнаты к Бакаям. И объясни ситуацию, что Саня приедет числа 23-го и заберёт у них ключ. А я напишу Сане, что ключ у них, пусть пойдёт и заберёт. Яхшымы? А если ты не едешь… значит, мы едем к Капусте? Да? Значит, я буду в Днепропетровск? Тогда вместе отнесём ключ к Свете? Да? Вот я не могу так: куча вопросов без ответа, а ты здесь думай, что в голову взбредёт.
В общем, сейчас всё зависит от твоего письма и от твоих поездок, в какую сторону уедешь: в Узбекистан или в Черкассы. А;лады;мы? Если ты будешь ехать к своим, я скажу маме, что ты уже уехал, а Сане нужен ключ. Оно никуда не денется, отпустит меня в Днепропетровск. А;лады;мы? Ой, я сойду с ума, пока придёт от тебя письмо…
Я была ещё раз на Азове. Ездили автобусом «Икарус», который ещё ни разу не был в рейсе. Только, только его приняли с г. Чопы. Такой красивый, всё сияет и блестит. Даже жалко было садиться в него. Жили в палатках. Погода была хорошая. Я догорела окончательно, сплю сидя, одеть ничего не могу. В общем, как говорит моя Светка: «Не ма ума загорять».
Дома идёт усиленная заготовка помидор (они меня уже заколебали!). Я тружусь в поте лица. Так что энергии трачу достаточное количество. Не поправлюсь. Так что не мечтай о толстушке. Мама сказала, что я уже свечусь. И ещё она сказала, что это ты довёл меня до такого состояния.
Ещё я от избытка времени занялась швейным делом. Пошила себе платье. Но что-то оно мне не нравится уже сразу.
Читаю сейчас «Анну Каренину». Я её когда-то, ещё в школе, начинала читать, но не дочитала. Теперь догоняю упущенное. Мне нравится. Пока. Дальше посмотрим. Вот и всё чем я занимаюсь.
Пиши, как ты там. И не задерживайся, пожалуйста. Смотри, как я тебя прошу: Равильчик, миленький, единственный, родной, любимый, дорогой, Солнышко, Заинька. Напиши мне, пожалуйста, быстрее письмо (целую).
Яхшымы.
Ну, пока. Хоть ты и вредный, целую тебя ещё раз.
Сау бул, минем былбыл кышым…
Сине; бик агулы елан (или елане;?).
P. S.: пришла мама. Я ей объяснила ситуацию, она сказала, что я поеду в Днепропетровск в пятницу, в 16. 08., с ихним рабочим автобусом. Жди. Во сколько? Не знаю.»

Надо сказать, что я тогда собрался слетать в Узбекистан.
 Там жили мои любимые тёти и дяди. А я их не видел уже 10 лет (последний раз был у них после армии – в 1975 году). И очень хотелось со всеми ими свидеться.
Пока ждал отлёта, изнывал от тоски в общаге и всё ждал приезда моей Танюши. Хотя бы на денёчек…

«15. 08. 85.
Прости меня, прости меня, прости:
Любовь моя – преступное деянье,
Когда не любишь ты… А душу отпусти
На волю. На покой, на покаянье.

Здравствуй, любимая!
Наконец получил твои письма. Они очень долго пролежали на почте (один – 5 дней, другой – 4). Это оттого, наверное, что ты неправильно указала индекс. На письмах надо 320088. А 320010 – это для посылок и переводов.
Письма меня очень обрадовали, но вместе с тем и сильно огорчили. Радует то, что всё-таки не забыла ещё своего турка. А то я чего только здесь не передумал.
А печалит вот что. Из твоих писем я понял одно, что ты ко мне не приедешь, да и не собиралась приезжать. Хотя тогда в Марганце и обещала приехать, хотя бы на денёк. И я все эти дни ждал тебя. Ждал с утра. Ждал в обед. Ждал вечером. Всё надеялся, что не сегодня, так завтра приедешь обязательно… Напрасные ожидания. Каждый день мои надежды терпели кораблекрушение…
О! Кто мне возвратит… вас, буйные надежды… Сейчас остались мне одни страданья. Как приехал с лагерей, так и наступили чёрные для меня дни. Таких мучений, страданий, каких я испытываю в последние дни, не пожелаю и врагу. Какие только мысли не лезут в мою бедную голову…
Неужели ты меня никогда не любила по-настоящему? А был я просто игрушкой для тебя, с которой играются, пока не надоест, и отбрасывают в сторону до следующего раза…
 Страшно становится от этих мыслей. Не может этого быть! Не хочу верить в это! Но чёрные мысли всё лезут и лезут…
Ведь ты уже целый месяц находишься дома. И если бы любила, хотела видеть, не могла жить без меня, то хотя бы один денёчек ты могла бы, наверное, уделить мне. Тому, который места себе здесь не находит, которому жизнь не мила без тебя. Я ведь даже с лагерей вырвался к тебе, когда уже не мог без тебя. А ты…
Значит, я ничего не значу в твоей судьбе.
А я то возмечтал, что могу быть счастлив… Думал снова любить и веровать… Глупец!
Приходят в голову строки Бокаччо:
Но тот уже совсем с ума сошёл,
Кто жизнь, свободу, достоянье, честь
Швырнуть бабёнке под ноги намерен.
Бездушен, зол, коварен женский пол,
И у него одна отрада есть:
Терзать мужчину, коль в любви он верен.
Пытаюсь гнать прочь чёрные мысли. Пробую поставить себя на твоё место. Понять тебя. Может, действительно, трудно вырваться тебе из дома. Или не хочешь лишний раз ссориться с родителями. А может ты заболела…
Несколько раз уже собирался к тебе ехать, и каждый раз возвращался с полдороги обратно. Объясню почему. Я давно чувствовал, как относятся ко мне твоя мама. А в Марганце убедился в этом ещё больше. Знаю, что моё присутствие будет для твоих родителей не желательным, что во мне они будут видеть врага народа. И это останавливало меня на полпути каждый раз. Правда, я ещё думал приехать и залезть к тебе по балконам (я ведь тогда ещё засёк, что это можно сделать), чтоб не заметили они и смыться с тобой куда-нибудь. Но меня удерживало то, что тебе опять устроят скандал. Попортят тебе нервы, а причиной всего этого буду я…
Родная моя, прости, если что не так написал. Но я уже не могу держать всё в себе. Я просто не выдерживаю этой пытки. А может я свихнулся уже… Прости, пожалуйста.
Та; йолдызым минем, ты просила узнать насчёт условий приёма. Завтра или послезавтра постараюсь узнать и тогда вышлю.
До свидания.
Счастливо тебе отдыхать.
Целую.
Равиль.
Единственная просьба к тебе, Танюша: если я не успею приехать до 1 сентября, оставь, пожалуйста, свой адрес (где вы будете работать в колхозе).
Хорошо?»

* * *

Танюша моя всё-таки приехала ко мне.
И мы целые сутки были вместе…
Оживший, счастливый и окрылённый, я оказался на борту самолёта.
И вот я в полёте.

«20. 08. 85.
Любимая, здравствуй!
Не дождавшись, пока долечу до Ташкента, сел за письмо. Танюша, милая, как же ты доехала? Я всё переживаю, чтоб с тобой там ничего не приключилось. Правда, я молил аллаха, чтобы всё было хорошо. Может он и услышал мои молитвы.
Та; йолдызым минем, р;хм;т си;а за то, что приехала. Мин белмим, как бы я дожил до сегодняшнего дня, если бы син килм;с;; (не приехала). Когда син минем янда, всё вокруг светлеет, солнце ласковей кажется, небо голубее, да и всё так прекрасно. И жить хочется тысячу лет! Только чтоб ты была всегда со мной, любовь моя!
Спасибо тебе за всё, радость моя.
Вчера вечером приехал Володя Капуста. Он, может быть, даже устроится в общаге слесарем, тогда ему здесь комнатку дадут. Сегодня они целый день с Любой были. Я им оставлю ключ, потому что им нигде ночевать. А завтра Володя сдаст коменданту. Хорошая моя, ты не сердишься за это?
Сегодня покрасил полы и окно в 97-й и навёл морской порядок в нашей с тобой комнате. После чего смотался на 12-й квартал, попрощался с Олегом и Наташей Ковалёвыми. Представляешь, Танюша, у Наташи ведь 18-го был День рождения, а у меня совершенно вылетело из головы. Забыл поздравить. Такой вот я собака. Но ничего, молодой ещё, исправлюсь.
Жаным, син не удивляйся, что конверт подписан Тохой Бойко. Это конспирация. Чтобы «тёща» не догадалась, что я ещё здесь нахожусь. Былбыл кышым минем, гафу ит мине, яме? Я страшный эгоист, и из-за меня тебе всё время попадает. Но я буду перевоспитываться, и ты мне в этом поможешь, яхшымы? Я стараюсь всегда думать, в первую очередь, о тебе, чтоб тебе было хорошо. Но, к сожалению, не всегда получается так, как хочется. Но я буду стараться, очень стараться, чтоб принести тебе только счастье, радость и никогда не обижать тебя. Ты мне верь, родная моя.
Люблю тебя.
С нетерпеньем жду нашей встречи.
Сау бул, м;х;бб;тем минем.
Обнимаю и целую тебя.
Синен Коша;.»

«Ис;нме, минем та; йолдызым!
С;л;м си;а из солнечного Узбекистана, из столицы его – Ташкента – города мира и дружбы.
Как и обещал, пишу си;а хат. Сижу в парке, кругом деревья, фонтаны, цветы, декоративные растения. Очень красиво. Как жаль, что нет рядом тебя. Вместе любовались бы этим чудесным видом. Но ничего, родная моя, когда-нибудь мы с тобой сделаем круиз по этому краю. Да, ведь?
Прилетел сюда ещё утром, и только на вечер смог достать билет на поезд. Так что целый день проволынил. Ездил по городу, катался в метро (здесь тоже метрополитен имени В. И. Ленина), бродил по проспектам и скверам. Город очень красивый. Много зелени: развесистые клёны, акации, могучие дубы и много других деревьев. Кроме того всюду, куда не глянешь, цветы. На каждом шагу фонтаны. Много всяких зданий с своеобразной архитектурой, с оригинальным восточным орнаментом. Одним словом, есть на что поглядеть.
Здесь от голода и от жажды никак не умрёшь. На каждом шагу автоматы с газированной водой. И что интересно: возле каждого сидит мужик и разменивает монеты. Наверное, у них здесь куча бездельников, и чтобы найти им работу, придумали такую ерундистику.
Прямо на улицах кормят пловом, шашлыками, сумсой, манты, лангам-супом. Я уже дышать не могу. Дорвался, понимаешь ли, до восточных блюд (а все они очень острые), и не мог остановиться. То одно попробую, то другое. Фрукты, овощи - дешёвые. К примеру: арбузы – 12 копеек за килограмм, персики – 30 копеек, виноград – 40 копеек. По ходу дела поглядел тут на узбечек. Да-а-а, куда им до тебя! Даже сравнивать нечего. Ты у меня, моя ненаглядная, самая лучшая в мире. Понял?!
Удивительная и нежная, единственная и неповторимая! И других мне нэ трэба. М;х;бб;тем минем, яратам сине. Ты мой хлеб и моя свобода. Судьба моя! Сагынам сине. Безне; кавышуны ;леп к;т;м.
Сау бул.
Обнимаю. Целую.
 Сине; Равиле;.
Танюша, милая, извини, пожалуйста, за почерк. Писал на коленях.
 И за то, что мало написал. Скоро поезд подходит, надо вещи с камеры хранения забирать.
Передавай мой пламенный привет тёще (но только если у неё хорошее настроение).
Ещё раз до свидания.
До скорой встречи!»

Пока я был в гостях у родных, Танюша уехала в колхоз.

«3. 09. 85.
Ис;нме, м;х;бб;тем минем, б;хетем!
Видишь, какая я примерная?! Только приехала и сразу пишу тебе хат. Соскучилась страшно. Когда же ты приедешь? Быстрее бы суббота.
Доехали мы хорошо. Устроились тоже. Живём в тёплом корпусе в комнате 22, вчетвером. Меня снова всунули в командиры, т. е. комиссары. Сегодня целый день пробегала, пока все не устроились. Устала страшно. Эти бесконечные списки…
Сейчас бы положить голову тебе на руки и отдохнуть…
Я сейчас сижу и думаю, описывать тебе все события нашего первого дня или не надо. А что я тебе буду рассказывать, когда ты приедешь? И эмоций нет в письме. Вот приезжай, я тебе всё расскажу. Ладно? Яхшымы?
Интересно, как ты там в школе? Какие у тебя впечатления? Великий педагог!!!
Да, моя Заинька, ты там смотри, не бери тяжёлую сумку. Вас же будет много ехать к нам, раздай каждому по вещичке и всё. А то приедешь и меня не поносишь в мой самый радостный день. Ладно? Ты же у меня умничка, будешь слушаться. ;йеме? Ну, конечно.
Ну, вот пока и всё. Очень, очень, очень к;т;мен сине. Целую своего Кошу.
Сау бул!
Сине; бик агулы елане; (правильно написала?).»

В это время я уже прилетел из Узбекистана в Днепропетровск.
И сразу же, как говорится: с корабля на бал. У нас на 5-м курсе началась педпрактика в школе. Вот и пришлось сразу же окунуться в эту школьную жизнь…
Я страшно соскучился по лучшей моей половиночке.
И решил съездить к ней на выходных в колхоз. Тем более, что у Танюши 8-го должен был быть День рождения…

7-го сентября  с раннего утра смотался в цветочный рынок. На всю свою стипуху купил цветы – 19 роз.
Надо сказать, что я всю нашу совместную жизнь поздравлял мою ненаглядную с 19-летием. Ведь с того именно дня, когда ей исполнилось 19 лет, мы и начали встречаться...
Чтоб розы не повяли, купил ещё и ведро и попросил продавца воды туда налить.
Со мной поехали Гена Виноградов и Игорь Бакай.
Сойдя с электрички, пешкодралом (а это не много - не мало – около 10-ти километров!) потопали в «Сосновый бор»…
Когда дошли и вошли в лагерь, у всех тамошних обитателей глаза были по 5 копеек, когда увидели, как я шагаю в обнимку с ведром полным роз.
 Это надо было видеть!
Колдунья моя синеглазая, не ожидала такого подарка. Это был для неё большой сюрприз…
Отметили мы День рождения мой Танюши на природе. С гитарой и песнями у костра.
Ночку мы с ней провели вдвоём в никем не занятой комнате. Она пролетела так быстро, что и не заметили как…
На следующий день девчата провели нас на электричку, потому как нам с Геной в школу надо было, а Игорю – на работу…

«9. 09. 85.
Здравствуй, моя ненаглядная!
Прими мой горячий и пламенный привет, самые добрые пожелания в твоей молодой цветущей жизни.
Б;хетем минем, шатлыгым минем, син гафу ит мине, яме?, если что было не так. Я ведь не хотел тебя обижать, а получилось так, что ты обиделась…
Мин бит начал было всё в шутку, а син не поняла. Син бит прекрасно знаешь, что письмо я напишу обязательно (куда я денусь), и приехать – приеду при первой возможности. А так, выпендриваюсь иногда для понта дела. Но ты же в  такие моменты не должна принимать меня всерьёз.
Бывает, что  син шутишь, а всё равно обижаюсь. Но я быстро отхожу. Да, у меня дурная натура, или син ;йтмешли (как ты говоришь) такая дурная манера, портить настроение в самый последний момент. Но мин бит ;зем (сам) этого не хочу. А так получается. Потом всегда жалею об этом…
Я понимаю, как тебе тяжело со мной. Попробуй терпеть такого охломона. Но мин исправлюсь, вот увидишь, милая, ты только люби меня. И верь мне, ни в чём не сумлевайся! Яхшымы?
Знаешь, какой я у тебя послушный. Сегодня аж два урока просидел в школе, представляешь! Хотел ещё больше, но спешил побыстрее написать си;а хат, и потому сорвался трошки раньше. Но син бит не сердишься за это. М;х;бб;тем минем, ;йеме?
Как вы там добрались вчера?
 Я всё время переживал. Ведь так холодно, да ещё дождь в придачу. А ты так легко была одета…
Син авырмады;мы (не заболела)? Если что, сразу плюнь на тот колхоз, и приезжай сюда. Я буду тебя лечить и ухаживать за тобой. Договорились? Но это не дай бог, конечно. Типун мне на язык! Я молю аллаха, чтобы все болезни обходили тебя за километр стороной, чтобы син всегда была здоровой, весёлой, жизнерадостной. Да будет так! Аминь!
Жаным, зур р;хм;т си;а за всё. За то, что ты есть на свете. За то, что терпишь этого турка-нервотрёпа. За то, что так тепло меня встретила. За незабываемую ночку, которую ты мне подарила.
За всё, за всё тебе огромное спасибо, любимая!
Ты – моя ласковость и нежность,
И боль и зло,
Ты океанская безбрежность,
Лёд и тепло.
Ты – Орион, святая млечность,
Мой тяжкий путь.
Ты – шум лесов, озёр беспечность,
Ты – жизни суть.
Та; йолдызым минем, пиши, как живёте там? Как вам работается? Сапоги купила? Чем занимаешься в свободное время?
Передавай большой и пламенный привет Коханец-Бакаюшке, Половинкиной, Гуре, Жижко.
Радость моя, высылаю тебе фотку. Помнишь нас возле «Славутича» сфоткали, когда мы тётям подарки купляли. Качество, конечно, паршивейшее. Я, и то лучше делаю. Но, посмотришь.
На этом заканчиваю своё небольшое письмецо.
Сау бул, минем аккошым, к;г;рченем, карлыгачым, сандугачым.
Обнимаю, целую твои сладкие губы.
Сине; Коша;.»

«Равильчик-вредина, здравствуй!
Ты мне там пишешь письмо? Я ведь только пришла и сразу села писать. Руки только дрожат. Мы так переволновались. Ну, напишу всё по порядку. Короче, по трассе мы добрались нормально. Остановили какого-то армянчика и он нас благополучно доставил в лагерь. Заходим на территорию, а там такая зловещая тишина, ни одной души не видно, нигде свет не горит. Мы испугались страшно. Подходили и видим, собрали линейку, все стоят, никто ничего не говорит.
А тут ещё Плохий С. Н. говорит нам: «Молодцы! Вы вовремя прибыли».
Таким тоном, знаешь, будто весь лагерь нас ждёт, чтобы выставить нас как нарушителей! Подходим, а Марков Половинкиной кулак показывает. Светка вообще сникла. Мы ждём нашей участи. Потом пришёл Костенко и объявил, что собрали людей для того, чтобы проверить наличный состав. А потом начали объявлять нарушителей. А теперь представь наше состояние, стоим и ждём: ну, сейчас нас, ну сейчас… Но, пронесло.
 Мы подошли потом к Карлу. Он только покачал головой и сказал: «Ну как там, всё нормально?» Мы ответили, что лучшим образом и всё. Теперь вот пишу и отхожу постепенно.
Подгаецкий В. В. здесь интересовался твоими успехами в школе (и как руководитель, и как не руководитель педпрактики). Вот так, мой свет, очень плохо иметь почти мужа, которого знают все преподаватели больше, чем по фамилии. Нет жизни.
А как вы там доехали? Равильчик-миленький, как ты там донёс сумку? Как твой аппендицит? Только напиши мне серьёзно. Я тебя серьёзно спрашиваю. А то ты мне ответишь, что кишки вылезли и ты доживаешь последний день. Я же тебя знаю…
Заинька, ты в школу ходишь? Регулярно? А то я здесь накапаю на тебя твоему начальству, и он не зачтёт тебе практику. Смотри мне. Не шути! Понял? Яхшымы? Ты же у меня умничка, алтыным.
Там вас намочил дождь в Днепропетровске? Мы только приехали, и пошёл дождь. Так стало грустно. И потому, что дождь и завтра на работе будет холодно. И потому, что ты уехал. Так быстро время пролетело. Вот так всегда, когда тебя нет, время тянется как резина и даже стоит на месте. А когда ты был здесь рядом, пролетело, как миг. Что за несправедливость?
Ну что, Зая, сау бул? ;йеме?
Целую.
Татьяна.
Мин сине сагынам!!!»

«12. 09. 85.
Здравствуй, любимый мой, дорогой, самый, самый… Равильчик!
Со страшно скучающим приветом к тебе сине; бик агулы еланы;.
Нам сегодня сказали на почте, что на наш курс пришло 4-е хат. Не знаю, есть ли там твоё, но я села писать тебе. Я страшно соскучилась по тебе. Мне сейчас так скучно и грустно. Наши все уехали в с. Булаховку на фильм. А я осталась в лагере. Потому, что я его уже видела с тобой («Груз без маркировки») и потому, что у меня нет настроения. Я хочу к тебе. У меня ещё не было такого ужасного колхоза. Я каждый день с утра до вечера считаю дни, которые остались до тридцатого числа. Те два предыдущих года мы уезжать не хотели, а теперь наоборот. Тем более, что холодно, дожди идут. Сегодня, например, я промокла до нитки, до сих пор не могу нагреться. Сижу сейчас в кровати под тремя одеялами и на подушке пишу письмо. Правда, у нас уже топят в домике, но всё равно холодно.
Нам обещали сегодня дискотеку, но пошёл дождь. Мне сегодня Карло Анатольевич говорит: «Таня, а чего это ты ходишь на дискотеки? Равиль там, в городе, а ты здесь выплясываешь». Я говорю: «А что же я должна в монашки постричься?» А он говорит: «Нет, в монашки не надо. Но ты должна сидеть дома, плакать и вязать тёплые вещи». Вот так вот. Так что агент - Синёгин хоть и не поехал с нами, зато у тебя появился другой агент – Марков К. А. Он обещал всё рассказать тебе. Ну и жизнь пошла! Ни от кого нет спасения, одна только Коханец-Бакай меня и поддерживает.
Ну, вот пишу себе тихо-мирно письмо. И тут вдруг влетает Генка и говорит: «Тебе привет от Равиля!».
Огромное спасибо, моя прелесть, за свитер и за все сладости. Вот видишь. Ты сам меня балуешь сладким, а потом говоришь, чтобы я не поправлялась. Как можно? Учти, если я приеду в 2 раза больше, будешь виноват только ты. Да?
Господи, я сойду сегодня с ума от радости. Принесли от тебя письмо. Заинька моя, м;х;бб;тем минем. Я тебя целую за письмо и фотографию. Да, действительно. Не важная она получилась. Мой дорогой фотограф делает и намного лучше. Ну, мы им простим, да? Куда им до тебя!
У меня всё нормально, ты не переживай. Сапоги мне дали в колхозе на временное пользование. Так что я теперь живу. Да, носок я твой распустила и начала вязать сначала. Думаю, если ты приедешь ко мне в среду или в четверг, то я тебе свяжу хоть один.
Умничка моя, молодчина, что ты ходишь на уроки. Только давай, чтобы их было не 2, а больше. Ладно? Яхшымы?
Да, ты мне тут написал, что я на тебя обиделась. Ну что ты? Разве, я могу на тебя обижаться - на своего любимого? И разве может он обидеть свою любимую? А? Или может?!! А насчёт повыпендриваться, это ты можешь, и любишь делать. Но я же знаю, что ты исправишься. Только когда это будет?... Да, Солнышко, тут Гена говорит, что он ещё когда-то приедет. Так вы там скоординируйте свои действия. Вдвоём же лучше. Правда?
Я тебя попрошу, привези мне, пожалуйста, ручку, а то мне тут писать нечем. Ладно? И больше ничего не нужно. Не трать ради бога денег на меня.
Ну вот, по-моему, и всё.
Жду тебя очень, очень, очень, очень, очень, очень!
Целую.
Мин сине яратам!
Яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам, яратам…
Ещё бы писала, но Гена уже уходит.
Передавай всем огромный привет.
Тебе привет от Бакаюшки, Саши, Гуры Светы.
Сау бул, м;х;бб;тем!»

«Ис;нме, минем былбыл кышым, сандугачым, к;г;рченем, б;хетем, м;х;бб;тем, тормышым, кояшым, й;рагем!..
У меня сегодня радостный день. Хоть и заработали по 3 рубля, но день прожили интересно. Вчера у нас был страшный дождь. И сегодня нас на поле не отправили, а послали работать на ферму молочно-товарную. Мы там белили коровник, мыли окна, чистили стойла. Короче работа ужасная. А в обед мы ходили к дояркам. Они как раз доили коров. Мы молока напились по горлышко. А меня женщина научила доить корову. Я ей очень понравилась, она меня хотела взять своей невесткой. И вот что бы я могла ей помогать, она меня научила доить корову. Представляешь, я сама доила! И получилось! Сбежался весь отряд смотреть. Я им надоила молока и напоила. Я безмерно счастлива! Так что можешь теперь не переживать. Если тебя пошлют в село в Крымской области, я приеду (а куда деваться?!) и мы купим корову. Я и тебя научу доить. Очень легко, между прочим.
Да, насмеялись мы сегодня. Подгаецкий с Марковым на ферме табличку «Пункт искусственного осеменения» и сказали, что прибьют её Плохию на дверь в домике.
Равильчик, ты мне вчера прислал письмо на такой красивой бумаге, с эмблемой Москвы. А у нас здесь не такой богатый выбор бумаги, поэтому мы с Коханец решили написать своим… (чуть не написала мужьям) письма на такой. Ты знаешь, что такое вісті? Учи попутно украинский язык. Это значит – известия или сообщения. А;лады;мы?
Когда же, наконец, будет эта среда, и ты ко мне приедешь? Улеп сагынам сине!!!
Здесь только и живёшь тем, что считаешь дни до своего отъезда или до твоего приезда.
Равильчик, миленький, ты, когда будешь ехать, бери с собой свою красивую красную сумку. Я тебе поотдаю  свои книги и яблок дам в общежитие. Хорошо? Яхшымы? Ну, вот я тебе написала письмо с индексом 320088. Посмотрим, сколько дней оно будет идти. Честно говоря, оно не внушает мне доверия. Хотелось бы, чтобы оно дошло к тебе до среды, т. е. до твоего приезда. Может, завтра отдам кому-нибудь, кто будет ехать в город.
Вот пока и всё. Очень жду тебя. А ты не сачкуй там. Слышишь? Ходи на уроки. Или тебе некогда? Может, ты там чем-нибудь другим занят? А? А ну, признавайся, на кого тратишь своё время?! Я вот разберусь с тобой.
Солнышко моё, ты там в больнице был? Как твой проклятый аппендицит? Ходил на перевязку? Он у тебя скоро заживёт? Как он мне надоел! Я у Генки спрашивала, а он ни черта не знает. И ты мне ничего не написал. Разве так можно? Я же переживаю, или как. Равильчик-Заинька, ты знаешь у меня большое горе. Пропал тот твой журнал 2Сто минут для красоты и здоровья». Я даже не знаю, что и думать. Был в комнате, все читали… и вдруг - нет, и никто не знает, где он. Очень жалко. Я его даже не дочитала… И что теперь делать? Просто плакать хочется. Я чувствовала, что его нельзя было брать в колхоз. Ну что теперь делать?
Пиши, как ты там живёшь. Чем занимаешься? Как твои детки?
Целую. Твоя колдунья.
Сау бул!
Мин сине яратам!!!
Мин сине к;т;мен!
Килче минем янга!!!
Алтыным!!!
P. S.: Равильчик, тут девчонки сильно просят тебя и Гену. Если вы будете ехать к нам, возьмите с собой Галку Мазур.
Чарами не справишься,
Век ты будешь мой, мой.
Ох, как ты мне нравишься,
Миленький ты мой.»

«15. 09. 85.
Ты ласкаешь мне ресницы
Нежным взглядом горячих глаз.
Жаль, что всё мне только снится,
И рассвет разлучает нас…

Дорогая моя, золотая, здравствуй!
Сегодня Галя Мазур передала твоё письмо. Радости моей не было предела. Зур р;хм;т си;а, алтыным.
Если б ты знала ничек (как) яратам мин сине! Син для меня – Ай (Луна!) Кояш! Светлое небо! Улыбающиеся звёзды! И не только это, а весь мир! Наполненная могущественными силами и таинственными красотами Вселенная! Знаешь, ;аным, мин сине буду ласкать горячей любовью, всегда буду заботиться о тебе как о самом близком друге; стану тебе надёжной опорой, верным товарищем… Только ты верь мне!
Та; йолдызым минем, я радуюсь вместе с тобой. И хочу, чтобы все дни у тебя были радостными и прекрасными.
Я горжусь тобой, радость моя. Ты у меня молодчина! Мастер на все руки! Ты только не загордись там, хорошо? А то будешь ходить нос кверху и даже не замечать меня. ;йеме?
А что до коровы – решено! Купляем. И никаких делов! Будем пить  молоко, «рубать» сметану, делать сливочное масло и продавать его на базаре. Ох, и денег зашибём! Вот житуха то  пойдёт!
К;г;рченем, карлыгачым минем, видишь, что значит слушаться старших! Написала индекс 320088 и через день сине; хат уже минем кулда. Делай выводы. В смысле: никогда не спорить со старшими, а всегда слушаться их. А;лады;мы?
И потом. Ты меня крупно обидела. Вот приеду, будешь искуплять свою вину. Понял, да?
Что это ещё за наклёпы на честного человека?! Как это, на кого я трачу своё время? И как только у тебя язык повернулся такое сказать, вернее, рука повернулась такое написать! А?
Ай-яй-яй! Нехорошо. Сама напустила на меня чары, околдовала. Никого не вижу, никого не замечаю. Всё время перед глазами стоишь только ты…
Всё! Приеду, будут крупнейшие разборы. Готовься!
Танюша, милая, ты спрашиваешь про здоровье. Видишь, нет тебя рядом и некому позаботиться обо мне. А потому всё время больной хожу. Только зажил этот проклятый аппендицит, тут же простудился. Красили с Витей Гуглей дверь. А окно и дверь были открыты. Я вдобавок фраерился - ходил в майке. А сквознячок приличный был, вот и прихватило. Три дня уже температура, насморк сильнейший, голова болит. Ну, ничего. Приеду к тебе и сразу же выздоровлю. Ты ведь позаботишься об этом, зоренька моя ясная. Да?
А что до книжки, не переживай. Может, ещё найдётся. А если и нет, ничего страшного. Поедем с тобой вместе в солнечный Узбекистон и поищем там. Яхшымы? Ну, вот и всё пока.
Сау бул, минем колдуньям.
Целую.
Твой турок.
Привет, Танюша, тебе от Вохи Капусты. Он на выходные приехал сюда.
P. S. Танюша, в среду у Гены ведь День рождения. И если он поедет со мной туда, вы же не забудьте его поздравить. Посоветуйся с Половинкиной и приготовьте какой-нибудь «сюрприз». Хорошо?
Завтра у меня первый урок. Уже сегодня начинает бить мандраж. Страшновато трошки. Молю всевышнего, чтоб всё нормально кончилось. Авось и обойдётся.
На этом прощаюсь.
До скорой встречи, любимая!»

До конца месяца я пару раз съездил к моей Танюше, и один раз она сумела вырваться ко мне…
После колхоза мы любое свободное время старались проводить вместе.
Правда, времени этого катастрофически было мало.
Потому как мы оба кроме учёбы, ещё и работали. Нужно же было подзаработать деньжат для свадьбы. У родителей просить нам не хотелось…
Я после педпрактики  устроился учителем истории в СШ № 99. Спасибо Тамаре Дмитриевне Липовской и Светлане Иосифовне Бобылёвой – это они выбили в деканате мне свободное посещение лекций. Так что зачёты и экзамены я сдавал экстерном.
Танюша моя уборщицей в общаге устроилась…
Затем наступил День Космонавтики – 12 апреля 1986 года.
В этот день мы расписались в ЗАГСе и сыграли свадьбу в ресторане «Люкс». Пригласили наших родных и друзей.
А на следующий день гуляли в родной  общаге…
Впереди был 21 год нашей совместной счастливейшей жизни в Мире, Любви и Согласии…