Дома мы не нужны. Часть 4 Глава 12

                ДОМА МЫ НЕ НУЖНЫ
                Книга четвертая: "Последняя битва Спящего бога"
   
                Глава 12. Профессор Романов. Тяжело жить с богиней?

    Алексей Александрович сидел рядом с командиром, откровенно любуясь девушками, которые явно что-то замыслили. Они шушукались за дальним столиком, бросая многообещающие взгляды на "командирский" стол, где сейчас как раз самые нетерпеливые разведчики уговаривали полковника Кудрявцева немедленно начать новую экспедицию.
   - Неважно куда, - горячился Никитин, - к морю, дикарей поискать - да хоть за речку, динозавров погоняем. За эту неделю я весь зад отсидел на этой скамье.
   Он демонстративно поерзал по жесткому сиденью, которое, как и многое вокруг, было изготовлено из пластика. Вообще-то он лукавил - никто бы ему сидеть без дела не дал; даже после оглушительной премьеры "Ромео и Джульетты". Анатолий походил гоголем полдня, а потом полез под трактор - горе-механизаторы гоняли за трофеями без перерыва, а сделать простейшее техобслуживание не додумались - как-то они привыкли в прежней жизни, что все это должны делать в сервисном центре.
   - Теперь-то вы живете в России, - беззлобно ворчал Анатолий, - а у нас каждый и жнец, и швец, и...
   Поговорку он не закончил, может потому, что вспомнил, как в гигантскую "дуду" недавно дули, призывая огромных гадов. Потом несколько дней тракторист с товарищами провел на стройке, которая - особенно усилиями Спартака и Бори Левина - сделала буквально скачок вперед. По крайней мере одна линия коттеджей уже приняла окончательную форму; теперь под руководством будущих жильцов шла окончательная отделка. Все домики - это их так Валера Ильин называл ласково - были достаточно вместительными для одной семьи, даже многодетной, и имели три этажа (один подземный - "рабочий", тоже под вкус хозяев, а точнее хозяек), и одинаковые двухскатные крыши зеленого цвета - это были солнечные батареи.
   Сам Алексей Александрович вместе с командиром, и с женами, естественно, эти дни провел в лаборатории. Он не сразу понял эту паузу, устроенную Кудрявцевым в поисках. А поняв, восхитился мудростью вождя (чуть не сказал вождя народов) - разведчики действительно что-то оторвались от остальных поселенцев; от их забот и повседневных хлопот.
   - Еще немного, - согласился с ним командир, - и нас станут выделять, читать белой костью. А мы сейчас - вместе со всеми на огород, и на стройку, и здесь головы поломаем, да спины погнем.
   Он оглядел разросшуюся лабораторию, в которой они с профессором, да двумя Сергеями пытались построить универсальное средство передвижение. Комфортное, вместительное, автономное, насколько это возможно, и безопасное.
   - Безопасность превыше всего! - согласился с доводами командира Анатолий, когда разведчики собрались вечером девятого марта на совет.
   И Алексей Александрович полностью согласился с ним, бросив полный нежности взгляд на Таню-Тамару. Точнее на нее, и детей, которых она носила под сердцем. А поскольку теперь ни о какой самостоятельной мужской разведке не могло быть и речи, безопасность должна быть абсолютной.
   - Что мы имеем, - обвел взглядом совет Анатолий; он в последнее время стал очень деловитым, - пластмасса, как основа всего - раз (тракторист загнул первый палец); солнечные батареи как автономный движитель - два; оружие - да хотя бы один "Корд" на башенку - три.
   У парня осталось еще два не загнутых пальца на левой руке, и к ним примерился Ринат Акимбетов:
   - А еще можно разобрать тот броневичок американский; подвеска с восемью независимыми мостами - это сила! Сами мы такую точность вряд ли сможем обеспечить.
   - Четыре, - загнул еще один палец Анатолий.
   - Немного сноровки, упорства, и пару недель работы - это пять, - засмеялся командир.
   - Пару недель, - ахнул Никитин, - я думал, за пару дней сварганим.
   - На сварганенном пару дней и проездишь, - отрезал Александр Николаевич, - а мы этот аппарат должны сделать таким, чтобы и в дождь, и в слякоть; не на пару дней, а хоть на полгода и с максимальными удобствами. И главное - чтобы с гарантией, что вернемся домой.
   Он огляделся вокруг, давая понять, что дискуссия окончена. Романов машинально повторил этот жест; еще раз восхитился энергией и организаторским талантом Валеры Ильина: стройка напоминала муравейник в самом разгаре его воздвиженья. И далеко, на полях, тоже словно часовой организм работала команда Любы Ульяновой. Как-то они впишутся в этот мирный труд; девчата (вспомнил он) попробовали, и не очень-то у них получилось...
   А вместе получилось очень даже неплохо. Огромный вездеход ("Клиренс - целый метр!" - гордился Анатолий), первоначально шутливо названный "Железный капут", сейчас радовал глаз плавными очертаниями, и вместе с тем грозным видом. Даже без таблички "Не влезай - убьет!". Больше всего намучались с электрическими моторами - по одному на каждое колесо. Синхронизировали их достаточно быстро; но был еще запасной дизель на три сотни лошадиных сил - вот с ним двадцатикиловаттники никак не хотели работать в одной упряжке. Но и эта задача была решена. А уж комфорту на втором этаже с низким потолком мог позавидовать какой-нибудь "Бентли". Во всяком случае в чуде английского автопрома вряд ли бы смогли устроиться в мягких постелях двенадцать человек.
   Вот на него сейчас и показывал Никитин, заглядывая в глаза командиру.
   - Хорошо, - улыбнулся полковник, подвигаясь поближе к профессору и освобождая место Оксане, - завтра с утра выступаем.
   - Ура! - сразу забыли все претензии девчата, - а куда?
   - Туда, - рука командира показала за реку, где редко, но напоминали о себе грозные доисторические хищники.
   - А спруты? - это Бэйла напомнила еще об одной напасти, что поджидала разведчиков в глубинах.
   - Можно было бы устроить проверку нашему агрегату, - усмехнулся командир, - но мы сделаем лучше.
   - Как лучше?
   - "Нормальные герои всегда идут в обход", - процитировал Кудрявцев кого-то, и махнул теперь в другую сторону, от моря, - поедем до истока реки, до гор - там и переправимся. Упадем, так сказать, врагу, как снег на голову.
   - Да.., - протянул Анатолий, - я уже по снегу соскучился.
   - Скоро увидишь, подмигнул ему командир, но объяснить не успел, потому что прямо перед ним на столешницу с громким стуком опустилось ведро.
   Его доверху заполняли какие-то зеленые орешки размером с финики, целое блюдо которых сейчас стояло рядом. Такой десерт теперь всегда был под рукой - вкусно и питательно, а главное - без всякой экономии. За ведром светилось радостью лицо Игнатова. Загорелый доцент набрал полную ладошку неведомых плодов и поднес их прямо под нос командиру.
   - Что это? - не отпрянул назад полковник, хотя пальцы Романа Петровича едва не ткнулись ему в нос.
   - Я так думаю, семена... точнее плоды.
   - И их можно есть? - осторожно вынул один плод профессор.
   - Попробуйте, Алексей Александрович, - повернулся к нему доцент, - если вы любите на обед пластмассу.
   - Так это..,- профессор раздавил в руках мягкое семя и столовую под открытым небом заполнил резкий запах химии, - так это семена пластмассовых деревьев!
   - Нашел чему радоваться, - пробурчал Никитин, - у нас этих деревьев - тысячи. Не успеваем урожай собирать.
   - Вот тут ты не прав, Анатолий, - не поддержал его Кудрявцев, - те деревья не наши. Мы, можно сказать, арендуем их, пока безо всякой оплаты. А вдруг явится хозяин, и заберет их? А с этих семян (его ладонь бережно подцепила горстку плодов) начнется наша собственная "фабрика".
   Он немного помедлил и скомандовал:
   - Зовите сюда коменданта и Любу Ульянову. До вечера успеем разбить поле...
   "Варяг" - так с легкой руки, точнее языка тракториста назвали вездеход, легко - практически беззвучно - тронул с места. За рулем сидел Никитин; но опробовали удобное водительское место и командир, и Марио; даже Боря Левин поместился в кресле. Обзор с переднего сиденья, где сидели вместе с водителем сразу четыре человека, был великолепным. Огромное панорамное лобовое окно из непробиваемой пластмассы; такие же широкие боковые окна позволяли с высоты двух метров видеть все на полгоризонта.
   Тыл тоже был прикрыт - во первых благодаря системе зеркал все из той же пластмассы, а главное - двумя дозорными, не менее удобно разместившимися в прозрачной башенке на самом верху корпуса. Оттуда до травы, которую неторопливо приминали огромные колеса, было не меньше пяти метров, и обзор там был круговой. А еще оттуда, из башни, способной автономно поворачиваться вместе с людьми на триста  шестьдесят градусов, управлялась пушка и пулемет, снятые командиром с огромным сожалением с БРДМ; "Корд" тоже присутствовал, только внизу, рядом с остальными разведчиками. Можно было конечно, докурочить до конца "американца"; точнее это и сделали - не выбрасывать же добро - но ставить на новый броневик оружие без снарядов... "Дураков нет", - как говорит командир.
   "Варяга" провожали взглядами стада, прижимающиеся к речке - видимо этот большой  неведомый "зверь" казался им более опасным, чем твари в воде.
   - Что-то надо будет делать с ними, - негромко сказал командир, и Алексей Александрович понял, о ком идет речь.
   - Может, что-то вроде трюка со змеями, - предложил он, - выманить спрутов на берег - а здесь  они уже не так опасны.
   Кудрявцев в задумчивости покачал головой.
   - Не знаю, - ответил он наконец, - никогда не слышал, чтобы ту же рыбу приманивали на звук.
   - А сирены, - вспомнила вдруг Оксана, сидевшая четвертой перед лобовым окном, - откуда-то ведь эта легенда взялась. Морские жительницы, волшебные песни...
   - Откуда-то? - шутливо пихнул ее вбок командир - скорее даже погладил, - да вот сейчас эта легенда и родилась. И я даже знаю, кто был на земле первой сиреной.
   Ответный тычок был самым настоящим...
   Через два часа сделали привал. Здесь, показала Ира Ильина, перегнувшись через спинку переднего сиденья, когда-то другая группа свернула от реки к застывшему озеру соли. Разведчики совсем не устали, но все же вышли размять ноги, а заодно быстренько перекусить. В салоне был и стол, и холодильник с запасами еды; и электрическая плита. Даже туалет с запасом воды "для автономного плавания". И система  фильтрации  воздуха - замечательный агрегат мог недолго поработать и подводной лодкой. Это если кто-нибудь смог бы его притопить. "Варяг" обладал нулевой плавучестью, и благодаря широким колесам мог так же надежно, как по тверди, нестись вперед по воде. Помедленней, конечно.
   Зато снаружи, где накрыли легкий раскладной столик, было просто замечательно. Ярко светило солнце; чуть слышно стрекотали какие-то насекомые; иногда всплескивала вода в недалекой речке.
   - Даже удивительно, - весело сказал Никитин, собирая столик через двадцать минут, - никто не помешал. А я в таких случаях всегда жду какой-нибудь пакости.
   - Накаркал, - сердито бросил ему командир, резко поворачиваясь к реке.
   Там разворачивалась очередная драма - короткая и беспощадная. Стадо оленей, огибая "Варяг", оказалось в опасной близости от уреза воды, а там, как говорится, "враг не дремал". Длинные безжалостные плети гигантского кальмара практически мгновенно укутали олениху в кокон; несчастное животное едва успело пискнуть, как с головой окунулась в воду. Профессор бросил взгляд на командира, но тот только покачал головой, опуская к низу заряженный арбалет. Рядом так же удрученно опустили винтовки Бэйла с Оксаной. Что они могли сделать? Только пристрелить оленя. Сам же спрут даже не показался из реки - настолько длинными были его шупальца.
  Эта короткая драма не прибавила настроения разведчикам; зато напомнила всем, что они в рейде, что впереди ждут  враги. И динозавры, быть может, не самые опасные среди них.
   Следующая остановка, уже на целый час, была перед переправой. Здесь речушка была бурной, но мелкой. В прозрачной воде на дне был виден каждый камешек; никакой даже самый маленький хищник не смог бы тут спрятаться. Но командир разрешил подойти к речке только в сопровождении готового ко всяким неожиданностям автоматчика. Таким сегодня был Боря Левин.
   Ирина первой окунула руки в поток, и с негромким криком, перешедшим в смешок, воскликнула:
  - Черт, холодная, как лед. Обжигает, - она набрала в ладошку воду и отхлебнула, - и зубы заломило.
   Рядом пристроился Марио. Он тоже с явным удовольствием напился; разогнулся, и подхватил жену на руки. В два гигантских прыжка он перемахнул через речку и уже там, на неведомом пока берегу захохотал, кружа Ирину на руках. А командир, несмотря на явное нарушение всяких норм безопасности, тоже рассмеялся. Но Оксану все таки перевез на "Варяге"...
    Третий завтрак, точнее обед, так и не начался. Все тот же столик едва утвердился на траве, как раз напротив того места через речку, где "Варяг" остановился в первый раз. Спартак насторожился первым. Чуткий слух гладиатора отметил далекий стук копыт, а ноги через подошвы берцев сорок последнего размера лучше всякого сейсмографа уловили колебания почвы. Командир не дал приказа запрыгивать внутрь крепости на колесах; видно было, что прибывшие незнакомцы, несмотря на прыть, серьезной угрозы не представляют.
   Всадники - а их было шесть человек  (пятеро на поводьях вели еще и заводных лошадей) - остановились напротив так и не накрытого столика, за которым ощетинились оружием русские разведчики. Безоружным - на первый, не самый опытный взгляд - стоял только командир. Алексей Александрович, сжимая в руках АКМ, метнул взгляд назад и вверх - туда, где на всадников грозно нацелились и пушка, и пулемет. Он тоже, подобно Кудрявцеву, расслабился. Тем более, что спрыгнувший первым скуластый и широколицый парень улыбался во все лицо.
   Как он определил, что перед ним стоят русские, так и осталось неизвестным, но сейчас он обратился к разведчикам именно на языке Пушкина:
   - Добрый день, друзья. Мы рады вас видеть в Великой степи.
   Романов еще раз огляделся.
   - Ну, великой эту пойму назвать сложно, - подумал он, оценив расстояние до далеких зарослей, где эта степь и заканчивалась, - хотя... это для нашего вездехода не расстояние, а на этих мохноногих лошадках, тем более с детьми...
   Рядом чуть поклонился командир.
   - Мы тоже рады вам... Я полковник Кудрявцев, а это, - он сделал рукой широкий обводящий разведчиков жест, но договорить не успел, потому что азиат, расплывшись в еще более широкой улыбке, повернулся к настороженным сородичам, и что то гортанно застрекотал.
    Увы, эти языком профессор не владел; выдать переговорник разговорчивому предводителю всадников тоже не успел, потому что тот сам перевел, все еще скаля крепкие зубы в улыбке:
   - Я ведь говорил им, что русские первыми придут; что они справятся с проклятым колдуном, помогут нам отомстить за чингизида...
   - Уже через пять минут широкая скатерть накрыла нетоптаную никем траву, и дастархан щедро наполнился дарами, приготовленными Зиной Егоровой.
   Кочевники, в свою очередь, выложили рядом изумительные на вид, и еще более превосходные на вкус фрукты - самые разнообразные; некоторые из них профессор видел в первый раз. Монголы - а это именно они уже два с лишним месяца кружили вокруг зарослей динозавров, с удовольствием налегали на мясо; разведчики с наслаждением пробовали сладкие сочные плоды.
   - И откуда ты, мил человек, так хорошо русский язык знаешь, - спросил наконец Толик Никитин.
   - Так я же учился в России, - обрадовался почему-то Субдай - так звали старшего  из кочевников, - в Воронежском лестехе.
   - Ты еще скажи, что борьбой там занимался, - вскинулся тракторист.
   - А то, - совсем по-русски всплеснул руками Субдай, - кандидат в мастера был.
   Профессор догадался, каким будет следующий вопрос Анатолия; впрочем не он один.
   - И Юру Наурузова может знаешь?
   - А как же, - воскликнул кочевник, - мы с ним три года вместе - и в спортзал, и на соревнованиях, и в пединститут к девчонкам...
   Тут он испуганно замолк и бросил взгляд на сидевшую рядом девушку, которая, наверное, могла служить эталоном монгольской красоты. В влюбленных глазах Субдая - точно. Он тут же перевел дух; Алия, так звали монголку, русского языка не понимала совсем, и сейчас только переводила взгляд с одного лица на другое, вежливо улыбаясь. А профессор похвалил себя, что не успел раздать ремешки с амулетами. Впрочем, запасных переговорников было всего два, и кому их вручить, решать было не Алексею Александровичу.
   - А там что? - командир показал на темнеющие вдали заросли.
   - Там Зло, - помрачнел кочевник, - там колдун, приносящий человеческие жертвы.
   - Сам видел? - не поверил Алексей Александрович.
   - Не видел, и не хочу, - лицо Субдая совсем потемнело, - но мы встретили там (он тоже махнул в сторону зарослей) шотландца с двумя американцами. У парней есть оружие, и они не уходят от своих домов... развалин. Так вот эти американцы видели.
   Кочевник помолчал и добавил с неприкрытой ненавистью:
   - Они мало что помнят, или не хотят вспоминать. Говорят, что в памяти только колдун на высокой горе, и сердце в его руке - еще живое сердце. И динозавр, ждущий свою долю.
   - Так они что там, тираннозаврам поклоняются? - опять не выдержал Романов.
   - Не мучай человека, - оборвал его командир, - сходим, и сами узнаем. Кого надо накажем, остальных освободим... если будет еще кого освобождать. А что за чингизид?
   Это он уже у Субдая спросил, и тот с готовностью поменял тему:
   - У нас сначала главным Джэбе был. Сильный парень, умный. А главное - прямой потомок великого Чингиза Темучина.
   - Чингизхан, Потрясатель вселенной, - негромко пояснил для несведущих Толик Никитин.
   - Джэбе нас всех от динозавров спас; и нас и наших лошадей, - он повернулся к табуну, пасшемуся рядом, и его лицо озарила светлая улыбка, - это ведь мои лошади. Я прямо с джайляу -  горного пастбища - сюда с ними попал. А Джэбе - он такой... был - догадался от юрты кошму оторвать и на себя нацепить. И на нас тоже. Вот мы и выжили; а потом нас проклятый колдун со своими людьми к реке  прижал. Чингизид нас вдоль реки послал, а сам остался - прикрывать. Сказал, чтобы мы детей спасали. Что они должны вырасти могучими воинами - как тот, что победит колдуна.
    И он с надеждой воззрился на полковника Кудрявцева, притянув к себе двух парнишек младшего школьного возраста. Это профессор их так обозвал; учились ли они в Монголии, он пока не знал, но в одном был уверен - здесь им от школы не отвертеться.
   - А это откуда? - Оксана с аппетитным хрустом откусила бок у огромной груши, и уставилась на монгола невинными на первый взгляд глазами.
   Тот поначалу вскинулся: "Молчи, женщина, когда мужчины разговаривают!", - но заглянул в бездну девичьих глаз, и поспешил ответить дрогнувшим голосом:
   - Там сад огромный, я даже не знаю на сколько он протянулся...
   - Двадцать пять на двадцать пять километров, - подсказал ему Алексей Александрович, уже нашедший в Википедии нужную страницу, - а посреди сада вот этот храм, так?
   Он подсунул прямо под нос Субдаю ноутбук, и тот вскочил с возгласом безмерного изумления:
   - Точно! Там точно такой храм стоит. Только.., - он развел руками, - мы в него попасть не смогли.
   Взгляды русских разведчиком скрестились на командире, и общее мнение выразила Ирина Ильина:
   - Ничего, у нас есть ключ от любой двери...
   Лошадей с монголами оставили лагерем прямо здесь.
   - Местность открытая, - вслух размышлял командир, - незаметно никто не подберется. А кто в открытую пойдет, попадет на мушку...
   Его взгляд остановился на громадном Левине.
   - Сержант Левин!
   Парень лишь чуть скривил губы в гримасе - он уже понял, кто должен будет обеспечить безопасность трех девушек и двух детей. Субдай оставаться отказался наотрез - хоть на коне, хоть пешком, но он должен увидеть, как испустит дух проклятый колдун. Терзания Бориса наверное чуть поутихли, потому что рядом выросла почти такая же внушительная фигура.
   - Разрешите мне тоже остаться, - Света Кузьмина то ли не хотела оставлять Левина одного, то ли не желала принимать участия в битве.
   А в том, что она - битва - будет кровавой и ужасной, не сомневался никто.
   - Хорошо, - чуть помедлив кивнул командир, и в этой паузе профессор различил какое-то внутреннее противление Кудрявцева своему решению; в груди Алексея Александровича тревожно заныло.
   А командир, поглядев на поднявшееся к высшей точке небосвода солнце, уже торопил разведчиков. "Варяг", за время стоянки "насытившись" энергией светила, тронулся с места, как показалось профессору, с довольным урчанием. На самом деле вездеход ехал практически бесшумно; даже шелеста приминаемой травы не было слышно в огромном салоне. Но Алексей Александрович наливался какой-то пока беспричинной тревогой; ему уже чудились и шум битвы, и громкие крики умирающих людей, среди которых может быть окажется и... Он метнул взгляд назад, где среди остальных разведчиков сидела, тревожно улыбаясь, Таня-Тамара, и дал себе слово не отходить сегодня от нее ни на шаг.
   "Варяг" с негромким хрустом вломился в заросли. Благодаря гигантским колесам он почти не вилял, прижимая к земле своим тяжелым корпусом даже небольшие деревца. Потом под колеса легла широкая тропа, которую, кроме динозавров, не мог натоптать никто. А вот и первый из них, пригнувшись, ждет агрессора. А как еще было назвать их, вторгшийся в этот мирок, который вымершие вроде чудовища считали своим. Рядом с первым встал еще более крупный тираннозавр.
   Наверху пророкотал пулемет, и громадные туши буквально выбросило с тропы; дорога была свободной, и Анатолий нажал на газ, не боясь наехать на дергающиеся в агонии конечности хищников. Вездеход чуть ощутимо тряхнуло, и профессор, сидевший крайним справа, встретился взглядом с умирающим динозавром. Тускнеющий взор животного проводил Алексея Александровича, и тому показалось, что не было в этом взгляде ни ненависти, ни проклятия. Только огромное облегчение - словно тираннозавр, теряя последние капли жизни в этом мире, надеялся вернуться в свой, родной, откуда его вырвала безжалостная рука Спящего бога.
   "Варяг" резко затормозил. В салоне кто-то громко завозмущался (Ирина Ильина - кто же еще?). Но остановка была абсолютно оправданной. Потому что поперек тропы лежало человеческое тело. Маленький негритенок, может быть уже и не дышал, но даже на мертвого человека Анатолий вряд ли бы согласился наехать - если только от этого не зависела жизнь товарищей. Тогда бы конечно и на не совсем мертвого... Профессор мотнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, и выскользнул в дверцу чуть ли не раньше командира. Но нет - тот уже стоял над телом, оглядывая, впрочем, не его, а заросли вокруг, и командовал:
   - Спартак, Бэйла, Оксана... Субдай - за мной... Романовы - осмотрите раненого. Анатолий, - остановил он рукой дернувшегося вслед за женой тракториста, - рук не отпускать от руля. Ждать команды по дальней связи. Остальные - забаррикадироваться  в башне и держать круговую оборону. Нас не подстрелите, - усмехнулся он, и исчез в кустах.
   Остальные последовали за ним - не так ловко и стремительно. Профессор склонился было над раненым - а негритенок действительно был весь залит кровью - но тут же был отодвинут в сторону уверенной рукой медсестры. Именно в этой ипостаси выступала сейчас бывшая сотрудница "Врачей без границ". Она вдруг обмякла над фигурой и повалилась на чернокожего парнишку. Алексей Александрович в панике схватил ее за плечи,  приподнял... и наткнулся на насмешливый полубезумный взгляд негра - совсем не детский, как оказалось. Но ничего не успел сделать, потому что в лицо уже летела горстка какой-то едкой пыли, брошенной крохотной безжалостной рукой, и профессор почувствовал, как вместе с супругой улетает в небытие...
   Временами сознание вспыхивало искрами, и тогда Алексей Александрович ощущал себя привязанным, словно тюк, к серой шершавой шкуре животного, которое передвигалось рывками, отчего щека профессора уже горела; все остальное тело было защищено непробиваемым, чудесным образом распределяющим по всей поверхности тычки и удары, комбинезоном. Но что могло защитить от панической мысли:
   - Таня-Тамара! Где она!
   Он вдруг увидел жену в одно из таких прояснений.  Увидел точно так же привязанной к боку скачущего рядом тираннозавра. Чудовище словно почувствовало его взгляд, и повернуло голову, сверкнув зрачком. Этот тираннозавр пока не торопился на землю предков. Профессор опять потерял сознание...
   Словно целый океан воды - такой же холодной, как в ручье, стекающем с гор - вырвал его из темноты. Алексей Александрович лежал на камне, на ярко освещенной площадке, в центре которой стоял высокий человек, занесший руку с ножом. Низкое солнце не бликовало на неровностях лезвия - значит это был не металл. Вот каменный нож резко опустился вниз, и лежащее на алтаре - а чем иным мог быть камень прямоугольной формы, что на нем легко поместилась обнаженная Таня-Тамара - тело выгнулось в предсмертной агонии, и девушка с нечеловеческим криком, в котором профессор совсем не узнал голоса жены, задергалась на жертвеннике, придерживаемая рукой палача. Другая рука изувера нырнула в широкий разрез, и Романов страшно закричал, подумав о неродившихся, но уже горячо любимых дочерях, о супруге, из которой рывком выдернули бьющееся в последних судорогах сердце.
   - Леша, - встревоженный слабый голос Тани-Тамары раздался не от камня - совсем с другой стороны, и профессор, изогнувшись, словно змея, повернулся на бок, чтобы увидеть прямо перед собой лицо никарагуанки, - Леша, что с тобой? Ты не ранен?
   - Нет, милая, - он попытался улыбнуться достаточно уверенно, хотя все его тело сотрясала крупная дрожь - это из него исходило нервное напряжение, - нет, Танечка, я не ранен. А скоро сюда явится Кудрявцев, и все расставит по местам.
   - Скорее бы уж, - подумал он уже про себя, страстно желая этого, и с ужасом понимая, что такого счастья, какое ему выпало в давней стычке с людоедами, может и не случиться; и что быть может не только  несчастная,  только что испустившая дух на жертвеннике, не увидит больше восхода солнца.
   За себя  профессор не волновался, а вот Таня-Тамара... - к ней сейчас нагнулся безумец, рывком поставив девушку на ноги.
   - Отпусти, тварь, - дернулся на камне профессор, но высокий жрец даже не повернулся.
     Он жадно оглядывал очередную жертву, и Алексей Александрович вспомнил вдруг, как они с Юрой Холодовым "развлекали" дикарей, свисая с деревьев вниз головой. Отборный мат заполнил сгущающиеся сумерки, и даже огромная голова динозавра с немигающими глазами, возвышающаяся над каменной площадкой, словно заслушалась в восхищении. Увы - профессора Романова надолго не хватило;  не хватило бы - если бы он не вспомнил вовремя о сорока семи - нет, сорока восьми, считая неандертальский - языках, которыми владел. И тираннозавр будто устыдился, отвернулся, когда полилась та же брань, но уже не по-русски, а значит, не так забористо.
   Вот он перешел на испанский, и жрец с окровавленным ножом в руке подпрыгнул, поворачиваясь к пленнику. Он ринулся было к профессору,  но тут же остановился, потому что сзади эстафету подхватила Таня-Тамара. Она, конечно, по части испанских, а скорее никарагуанских проклятий дала сто очков мужу. Тот, несмотря на ужас ситуации, невольно заслушался; а может, запоминал - непослушный ученый чертик в голове сам  собой начал работать. А когда и никарагуанка тоже замолкла, переводя дух, заговорил жрец. Тоже по-испански, но с несколько иным, чем у Романовой, акцентом - уж это-то опытный ученый сразу отметил.
   - Богиня! - возопил он, поднимая сразу обе руки к небу, к полыхающему перед закатом солнцу, - сама богиня пришла приветствовать тебя, Кетцалькоатль. Нет! Она пришла принести себя в жертву во славу твою, бог солнца! И я, Монтесума третий, помогу ей!
   Он метнулся к камню, мрачной грудой торчащему посреди площадки, сунул нож в руки низкорослому туземцу - кажется тому самому, что коварством заманил Романовых в ловушку - и рывком сдернул с жертвенника тело.
   - Идиот, - дал себе характеристику Алексей Александрович, безуспешно пытаясь высвободить руки, чтобы в первую очередь настучать себе по тупой голове, - как я не мог заметить, что там лежит блондинка!
 Он снова принялся извиваться на жестких камнях, глядя, как тело несчастной, совершив короткий полет, почти полностью исчезло в пасти динозавра. Лишь светлое пятно роскошных волос мелькнуло; и хищник исчез в зарослях. Ее место тут же заняла Таня-Тамара. Профессор глухо завыл, а тот самый чертик с бесконечным злорадством фиксировал, как руки жреца безуспешно пытаются разорвать на груди Романовой куртку.
   - Ага, - смеялся в отчаянном веселии этот демоненок, - ее даже Спартак с Левиным не разорвут, даже если будут тянуть в противоположные стороны.
   Жрец - Монтесума третий - тоже понял тщетность потуг, и решил завершить дело испытанным способом. Опять высоко в воздухе завис на мгновение нож, и профессор зарычал в бессилии. А демоненок внутри захихикал, глядя, как обсидиан с неприятным треском развалился сразу на несколько частей, наткнувшись на непреодолимую преграду.
   Профессор понимал, конечно, что в этом месте - и в области живота, и груди, Таня-Тамара защищена так, как если бы спала сейчас вместе с мужем в собственной комнатке, в лагере. Но были еще тонкая беззащитная шея с пульсирующей голубой жилкой, были глаза - такие спокойные сейчас, даже вроде бы пытающиеся что-то передать любимому человеку. Вот они вздрогнули - это никарагуанка, и профессор тоже услышали, как где-то совсем рядом деловито и грозно застучал "Корд", и сразу же в бессильной ярости заревел динозавр.
    На грани потери сознания или здравого смысла Алексей Александрович успел отметить, как лжеимператор инков тупо разглядывает обломки жертвенного ножа в руке; как вслушивается в звуки выстрелов, разрывающих вечернюю тишину, как он впивается взглядом в спокойные чуть насмешливые глаза женщины, принятой им за богиню, и как горло этой твари в облике молодого латиноамериканца исторгает вниз, на Таню-Тамару истошный крик.
    И как лицо Монтесумы стареет на глазах, возвращая годы, подаренные провидением. Оно уже перевалило за пятидесятилетний возраст, когда его левый глаз вдруг взорвался, и на его месте остался торчать оперенный кончик болта. Старый жрец опрокинулся назад, на спину, и через него тут же перешагнула высокая фигура - Спартак - вокруг которого заскакали соплеменники мерзкого чернокожего коротышки. Фракиец взмахнул мечом... Проваливаясь окончательно в темноту, профессор Романов мысленно опустил большой палец вниз, разрешая победившему гладиатору: "Убей!".