Мишкино детство. Глава 12. Внеурочные занятия

                Глава 12. Внеурочные занятия
           Летние каникулы пролетели, как один день, и  первого сентября, Мишка,  собрав учебники и тетрадки, с неохотой пошёл учиться в шестой класс.  Шестые классы  занимались во вторую смену, и можно было подольше поспать, а вечером возвращаясь из школы,   натырить семечек с машин стоящих у маслозавода. В их шестом «Г»  произошли изменения – появились три новых ученика  -  все   мальчишки.  Двое  были второгодники, а третий приехал из другого города. Из второгодников один не перешел в седьмой класс по  болезни, а другой был известный в школе двоечник  и хулиган по фамилии Верёвкин.  На второй год он оставался уже не первый раз (до этого два года сидел в пятом классе) и поэтому выделялся  среди  шестиклассников ростом и физической силой.  Жил он на  Завалуе  и в шестом «Г», где в основном учились монастырские ребята, оказался чужаком. Несмотря на  то, что он был старше и сильнее, пацаны сразу поставили его на место  и дали ему прозвище  Бечёвкин.  Он,  понимая, что одному противостоять против всех невозможно,   старался с монастырскими  в конфликты не вступать. Единственную привилегию, которую Верёвкин смог себе выторговать  -  это  сидеть на последней парте.    
          Неприятной новостью для   Мишки стало  то, что  в школу устроилась работать учителем биологии соседка,  дочь Петуни – Линка. Она  окончила  университет в Воронеже и решила вернуться  на родину. Всю жизнь Мишка называл ее,  как и все по имени –Лина, Линка, а теперь должен был звать – Эвелина Петровна, что его очень раздражало. Ещё его  напрягало то, что теперь  все школьные новости и хорошие и плохие через неё будут известны маме. И только немного успокаивало, что  уроки биологии в их классе будет  вести не она, а как и прежде  Мария  Игнатьевна – пенсионерка и добрейшей души человек.
       Другая  новость была ещё хуже, теперь, чтобы получить неполное среднее образование, нужно было закончить не семь, а восемь классов.  И Мишке опять  позавидовал  брату Коле – он ушёл в большую жизнь на год раньше его.
    Вовка Сыч, как и Мишка, учился в шестом классе, только  в школе рабочей молодёжи, или как её ещё называли в народе – вечерней.  Днём он бездельничал и гонял на мотороллере, а к шести часам вечера ехал в паровозное депо, там была школа.  Несмотря на то, что  требования к ученикам там были не очень высокие, дела и в этой школе у него шли не важно.  Бывало Вовка, приезжал, на мотороллер за  Мишкой в школу, и тот, сбежав с уроков, ехал выручать друга.  Это случалось, когда у  Сыча  были контрольные по русскому языку или алгебре.  Программа обучения в вечерней  и дневной  были абсолютно одинаковы,  и Мишке не составляло  никакого труда помочь Вовке. Он вместо Сыча приходил на урок, садился на его место и решал контрольную работу, или  писал диктант. Ученики в школе друг друга толком не знали,  да к тому же занятия посещали не каждый день, а учителя  то же ещё не всех узнавали в лицо, и Мишке с Вовкой, до поры до времени, всё сходило с рук. За помощь в учёбе Вовка  давал покататься на мотороллере. Написав контрольную, Мишка выходил из класса, а Сыч занимал своё место, и пока он сидел на уроках, мотороллер был распоряжение Мишки и он старался его использовать по полной. Гонять на мотороллере было здорово, он ездил  по просёлочным дорогам и тропинкам  вдоль железнодорожных путей, и иногда уезжал далеко за пределы городка. Упругий ветер дул в лицо, слезились глаза, стремительно неслись навстречу деревья и кусты. Однажды на   крутом повороте  Мишка не успел сбросить скорость, и   вылетев  из седла, упал в отсыпанный мелким гравием кювет, а мотороллер без седока поехал дальше.  Больно ударившись об острые камешки, он  тут же  вскочил и бросился бежать вдогонку за железным конём, но тот, проехав несколько метров - свалился набок. Лёжа на боку, мотороллер продолжал тарахтеть, заднее колесо, утратив контакт с  дорогой, вращалась с бешеной скоростью. Подбежав к нему, Мишка повернул ключ зажигания, и машина затихла. Осмотрев её, и  убедившись, что видимых  повреждений  нет, Мишка облегчённо вздохнул. Успокоившись, он сразу  почувствовал, как заныли ссадины  на правой руке и боку. Не обращая на них внимания, Мишка, поднял мотороллер, завёл  и поехал в паровозное депо. Про то, что он упал,  рассказывать  Вовке  не стал, а тот  ничего не заметил.      
           Контрольные работы и диктанты, Мишка, писал за  Сыча, до той поры, пока однажды учительница русского языка, седая женщина  в очках, долго и пристально смотрела на Мишку, а потом спросила: «Как Ваша фамилия»? Мишка ответил: «Сыч», и подумав, добавил – «Владимир Николаевич». Учительница,  усмехнувшись, сказала: «А мне кажется, вчера на Вашем месте сидел другой сыч». Все сидевшие в  классе дружно рассмеялись, а Мишка покраснел и не нашёлся что ответить. После этого случая, он заявил Вовке, что больше за него  учиться не будет. Первую четверть,  с Мишкиной помощью, Сыч закончил почти на одни  четвёрки.
      Осень, на удивление, стояла сухая и тёплая. В воздухе парили паутинки, а на  синем прозрачном небосводе всё чаще можно было увидеть перелётных птиц, улетающих в тёплые края.  Сидеть в такую погоду в душном классе  никому не хотелось и пацаны те, кто был  похулиганистее  – «симулировали», или попросту говоря, вместо школы ходили в лес.  Кто придумал назвать  это действие словом «симулировать» Мишка не   знал, но оно давно и прочно вошло в лексикон монастырских ребят.
    Приблизительно на полпути по дороге в школу, сразу за маслозаводом,  был железнодорожный переезд. Грузовые и пассажирские поезда следовали в обе стороны через переезд с завидной регулярностью. Так как движение поездов  было интенсивным,  то  переезд от дороги отгораживали шлагбаумы. Проходя через этот переезд у пацанов всегда возникала дилемма – куда пойти? Прямо  - в школу, или налево – в лес.  Они смотрели налево, и там видели две пары накатанных колёсами до блеска рельсов,  железнодорожный мост через речку Валуй, а за мостом начинался Мещанский луг, и  лес. Подходя к переезду, кто нибудь из мальчишек заводил разговор, что сегодня  шесть уроков, и Немка  будет наверняка злая. «Может «симульнём» сегодня, пацаны»?  Поколебавшись для приличия сначала один, а за ним другие поддерживали это предложение. Вместо того, чтобы идти прямо, мальчишки на переезде, сворачивали налево и по шпалам  шли к мосту. По мосту всегда проходили с опаской и быстрым шагом  - боялись, что в это время может примчаться поезд. Кроме того доски на пешеходных мостиках были настелены  не сплошным настилом, а с широкими щелями, и через них далеко внизу была видна река Валуй. Идти по такому настилу было страшновато. Перейдя через мост, пацаны с облегчёнием  вздыхали, и по лугу  шли с шутками и смехом.
  На тот случай если вдруг испортится погода, на полянке в лесу, пацанами , был   построен шалаш.  Добравшись до него, мальчишки первым делом, разводили костер,  и пекли картошку. К картошке приносили кто, чем богат: хлеб, сало, яички, колбасу, конфеты и печенье. Где-то там далеко звенел звонок, и ученики рассаживались за парты, их вызывали к доске, учителя ставили  двойки, кого-то «воспитывала» указкой Софья Григорьевна,  на сидящих на первой парте дышал перегаром Александр Иванович, а тут,  в лесу, было тихо и  спокойно: горел костёр, пели птички, а пацаны сидели  и покуривали папироски. Чтобы убить время у кого-то находились карты, жоска или ножичек и  игра  начиналась! Бывало,  она так захватывала пацанов, что они забывали даже про еду, и спохватывались только тогда, когда нужно было идти домой. Назад возвращались тем же путём – через луг и мост, и дождавшись своих одноклассников возвращавшихся из школы, вместе с ними, как ни в чём   не бывало, шли домой. В пятом классе Мишка  «симулировать» не ходил, а в шестом, только в сентябре делал это три раза.
     Тёплые денёчки закончились, световой день значительно  сократился. Ходить в лес  и мёрзнуть    уже никто не хотел, и  ничего другого не оставалось, как идти  в школу, и умирая от скуки сидеть на уроках. После школы домой теперь возвращались по темноте. У маслозавода перед грузовыми весами скапливались длинные очереди из автомобилей, загруженных подсолнечными семечками. Машины никто не охранял и мальчишки, уцепившись за задний борт,  набивали семечками карманы. Чтобы больше влезло, в карманах специально  проделывали дыры, и семечки просыпались  за подкладку стареньких пальтишек.   После маслозавода домой пацаны шли с раздутыми до невероятных размеров полами пальто. Дома семечки из пальто пересыпали в мешок. За осень Мишка натаскал домой два мешка семечек. Мама жарила семечки и отдавала их своей знакомой, а та продавала их на вокзале – десять копеек стакан. Пять копеек из десяти она отдавала  маме.  Пенсии за потерю кормильца в размере двадцать семь рублей, на жизнь хватало с трудом, и эти деньги были  хоть и небольшое, но подспорье для семьи.   Мишка этим очень гордился.
      В школу ходить не хотелось и Мишка с  дружком Витькой Рубцом ломали голову, что можно придумать вместо походов в лес. И однажды  Мишку осенило, он вспомнил, что тётя Сюня,  сестра отца работает  проводником пригородного поезда. Эти поезда  ещё называли «рабочими», отправлялись они  с вокзала утром,  и в обед в  трёх направлениях: Купянск, Новый Оскол и Алексеевка. Расстояние до этих станций было приблизительно одинаковое,  время  пути до любой из них    полтора часа и столько же  обратно. Если перед уроками сесть на поезд в полдень, на вокзале, и доехать до конечной станции, а потом на нём же вернуться, то, как раз приедешь к концу занитий. Оставалось  ещё придумать, куда деть сумки с учебниками,  но не даром слепой сосед  дядя Ваня называл Мишку башковитым,  подумав, он придумал и это.  За квартал от школы находилось кладбище, (Мишка ходил туда с мамой ежегодно) где был захоронен его отец. Вот на этом кладбище они с Витькой и будут прятать сумки с учебниками, чтобы налегке путешествовать на  поездах. Осенью и зимой  на могилки никто не ходит. Когда он рассказал свой план  Витьке, тот чуть не подпрыгнул от радости. И уже на следующий день, спрятав сумки с учебниками и тетрадями,  под венками, на могиле Мишкиного отца, пацаны отправились на вокзал.
    Пригородный поезд до Нового Оскола уже стоял под парами, на  втором пути.  Поезд был коротенький – шесть зелёных вагонов и  паровоз. У вагонов стояли одетые в чёрные шинели  проводники – один на два вагона.  Перепрыгивая через рельсы,  Мишка и Витька  обошли поезд и двинулись вдоль вагонов – от хвоста к голове. Дёргая за каждую ручку   тамбура, мальчишки искали незапертую на ключ дверь. Двери тамбуров двух последних вагонов были заперты, а в третьем вагоне, когда Мишка повернул ручку -  дверь открылась. Чтобы  узнать, где стоят проводники, Витька заглянул под вагон,и убедившись, что у этого тамбура их нет,  махнул Мишке рукой: «Никого»!  Мальчишки открыли дверь и один за другим поднялись в тамбур, а затем  зашли во внутрь. Выбрав свободную лавку в середине  вагона, они уселись  друг против друга у окошка. Сделано это было с таким расчётом, что если зайдёт  контролёр из какой нибудь  двери,  они его заметят и успеют убежать в противоположную сторону.  Из окна, у которого они сидели,   хорошо был виден перрон и здание вокзала. По перрону туда-сюда сновали железнодорожники,  важно вышагивал милиционер в форме,  с узлами и чемоданами  спешили  пассажиры. Большие круглые часы на фасаде  вокзального здания показали два часа дня, и поезд тихонечко тронулся: загудел паровоз, всё чаще застучали на стыках колёса, за окошком проплыли станционные постройки,  промелькнул выходной семафор, и поезд, набрав ход, вырвался за пределы станции. Миновав  переезд у маслозавода, он прогрохотал по мосту через  Валуй, а через несколько минут  за окном замелькали частные домики на окраине городка. Мальчишки, забыв обо всём, смотрели в окно -  от радости, что они в первый раз самостоятельно отправились в путешествие,  захватывало дух. Поезд останавливался  на каждом полустанке, в вагон входили и выходили люди с вёдрами, корзинами и мешками. От множества нахлынувших на них впечатлений пацаны совсем потеряли бдительность  и забыли, что они едут без билетов.  До конечной  станции Новый Оскол  оставалось уже совсем недалеко, быть может,  полчаса езды,  как вдруг Мишка  краем глаза заметил  среди пассажиров какое-то движение. Оторвавшись от  окна, он увидел, что по вагону проверяя  билеты, идёт контролёр. Толкнув Витьку, он тихонько сказал: «Контролёр, уходим»! Пацаны поднялись со скамейки, и не оглядываясь быстрым шагом направились к  двери. Увидев это, контролёр закричал: «Вы куда пошли? Предъявите билеты»! В ответ  на его слова мальчишки  ускорили шаг и выскочили в тамбур. Перебежав по переходу между вагонами  и понимая, что дальше бежать нельзя, так как на встречу может идти другой контролёр, Мишка  открыл наружную дверь, и  тамбур наполнился свистом ветра и грохотом  колёс. Спустившись по ступенькам вниз и держась одной рукой за поручень, он, другой рукой ухватившись за лестницу, ведущую на  крышу ,  перебрался в пространство между вагонами. Следом за ним туда же  перелез и Витька. Стоять между вагонами было холодно, но деваться  пацанам было некуда.  До  остановки они ехали,   вцепившись в лестницу и стоя на вагонной сцепке.  Как только поезд остановился, они изрядно замёрзшие  соскочили на платформу, и перебежав, сели в предпоследний вагон.  Следующей остановкой был  Новый Оскол.
    В обратный путь поезд отправлялся через два часа. Мальчишкам нужно было как-то убить это время. Кроме того им так хотелось есть, что кишки в животе играли марши. Побродив по перрону и изучив все витрины киосков, они вышли на привокзальную  площадь и там увидели на одном из зданий надпись «Столовая». Обрадовавшись, пацаны чуть ли не бегом  направились к ней. В небольшом, уютном зале  столовой народу было немного. Но зато было много свободных столов, и на  всех столах в хлебницах нарезанный  ломтями лежал белый хлеб. От одного только вида белого хлеба у мальчишек сразу потекли слюнки. Усевшись за крайний столик, они в считанные минуту умяли  хлеб, и пересели за соседний. Хлеб был вкусный, свежий, но  желудки были уже наполнены, и они, рассовав хлеб по карманам, вышли из столовой.  Обратная дорога прошла без приключений. Добравшись до родного городка, мальчишки забрали на кладбище сумки с учебниками, и пошли домой. Эта поездка пацанам очень понравилась. Зимой и ранней весною Мишка с Витькой ещё не один раз  путешествовали на «рабочих» поездах и побывали не только в Новом Осколе, но также  и в Купянске и в Алексеевке.
   В  апреле установилась  чуть ли не летняя жара, зазеленела трава, на деревьях распустились листья,  запели, зачирикали  птицы. Тёплая погода вносила в неокрепшие мальчишеские умы сумятицу  -   на уроках сидеть не хотелось и пацаны опять, как и осенью  стали  вместо школы ходить в лес – «симулировать».
      Приближался главный  православный   праздник   -  Пасха.  К нему  готовились в каждом доме: мелом белили стены внутри, и снаружи, мыли стёкла, и  делали убору. Даже те, кто не верил в Бога, красили к  Пасхе яички и пекли  куличи.  Куличи, яички, сало и колбаску несли   в церковь и освящали продукты во время всенощной службы.  Это  происходило в ночь с субботы на воскресенье, а воскресным утром  -  разговлялись.
       В  субботу перед  Пасхой   день выдался особенно тёплый и пацаны в школу решили не ходить, своему поступку они нашли простое оправдание, если в Страстную субботу грешно работать, то учиться тем более грешно. Грешить никому не хотелось и компания «симулянтов» собралась большая – человек десять. Кроме Мишкиных одноклассников здесь были мальчишки из восьмого класса и даже три девчонки. Время в лесу ребята провели весело – собирали цветы и как обычно играли в разные игры, а вечером, вместе с одноклассниками  возвратились домой.
   Мама, покормив  Мишку, вышла на улицу, где её на лавочки ждали соседки, а  Мишка решил пойти ловить майских жуков, которых летало видимо-невидимо. Выйдя во двор, он невольно подслушал разговор -  пришедшая из школы Линка или Эвелина Петровна спрашивала у мамы:  «Тёть Нюр,  что с Мишкой? Почему его сегодня не было на занятиях? Не заболел он»? На что мама ответила: «Как не был? Он  совсем недавно вернулся из школы».  «Нет, тёть Нюр, в школе его сегодня не было, я точно знаю. У них учительница биологии заболела, я  вместо неё урок проводила. Мишки не было и ещё его трёх дружков закадычных. Наверное «симулировать» ходили». Дальше  Мишка слушать не стал -  тихонько, на цыпочках зашёл за угол дома, пробежал по огороду, и перепрыгнув через невысокий  плетень, помчался к Рубцову Витьке.  Витька жил на другом конце посёлка почти у самого вагонного депо. Подбежал к его дому, Мишка, засунув два пальца в рот - свистнул. Когда Витька вышел, Мишка, вкратце обрисовал ему ситуацию. Договорились   сказать, что в школу не пошли – побоялись Божьей кары – учиться в субботу перед Пасхой большой грех. На том и разошлись.
     Домой идти не хотелось, и Мишка как мог, оттягивал встречу с мамой. Побродив по улицами и никого, не встретив из  друзей, он всё таки  пошёл домой. К его удивлению мама встретила  без слёз и упрёков,  горестно вздохнув, она сказала: «Растёшь шпаной без отцовской руки. Был бы жив отец, дал  ремня, и вся дурь из головы вылетела. А я что могу»? Её слова больно кольнули  Мишку, но он ничего не ответил, а только отвёл в сторону глаза.  «Лучше бы она отругала меня», - подумал он. Больше мама ничего не сказала, и Мишка решил, что инцидент исчерпан, но он сильно ошибся.
    В понедельник  не успели Мишка и  Витька переступить порог класса, как им сообщили,  что приходила, классный руководитель Софья Григорьевна, и велела  обоим явиться к завучу. В кабинете  завуча мальчишек ждали: сам завуч, классный руководитель и Эвелина Петровна.  Волк сидел во главе стола, а учительницы  у приставного столика.  Когда пацаны вошли, педагоги оживлённо до этого что-то обсуждавшие,  замолчали,  и в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Несколько минут завуч своими маленькими глазками буравил  мальчишек, а потом сказал: « Что молчите? Рассказывайте»!  «Что рассказывать»? – прикинувшись дурачком, спросил Витька.  «Где вы были в субботу? Почему вас не было в школе», - почти одновременно  задали  вопрос завуч и классный руководитель.   И  пацаны наперебой начали рассказывать, что они слышали от взрослых, что в  субботу  перед  Пасхой работать грешно, и они  не пошли в школу  из  боязни получить наказание от Бога. Ошарашенные педагоги ожидавшие, что мальчишки будут врать и выкручиваться – молчали. Первым опомнился  завуч: « Вы  пионеры,  разве  не знаете , что  Бога нет? Кстати, а где ваши пионерские галстуки»? Услышав этот вопрос, Мишка, машинально полез в карман и вытащил из него измятый   красный галстук. Лицо Волка покраснело, а его маленькие глаза стали ещё меньше, и он, глядя на Софью Григорьевну, закричал: « Вызвать родителей! Выгнать из школы раз они не хотят учиться!», - потом перевёл взгляд на учеников и заорал ещё громче: «Вон отсюда»!   Выскочив из кабинета завуча, Мишка и Витька вместо урока пошли покурить в туалет.
   И в школе начались репрессии, всех  учеников кто живёт на Монастырке и не был в субботу нв занятиях, обязали принести записки от родителей с объяснением причин отсутствия. Пацаны ходили злые и все считали,  виновницей  своих бед  Эвелину Петровну.  И ей они решили отомстить. Долго думали, как это сделать так, чтобы самим остаться безнаказанными. И они придумали.  Стена огораживающая маслозавод, вдоль которой все ходили в школу, была длиной  примерно метров  триста. Сложенная из  шлакоблоков, а потом оштукатуренная и побеленная мелом, она была разделена столбиками на пролёты по десять метров.  Ночью, чтобы никто их не увидел, Мишка, Витька  и Савельев Сашка по прозвищу «САшик»  пришли к  стене и,  сорвав по пучку сочной лебеды, стали писать зеленью  на ней огромными буквами: «Эвелина  тире и дальше матерное слово из пяти букв». Такие надписи пацаны сделали на протяжении всей стены через пролёт. На следующий день, идя на работу в школу, и прочитав настенное литературное творчество пацанов, Эвелина  Петровна чуть не лишилась сознания.  В школу она пришла вся в слезах и сразу же пошла к завучу.  На этот раз Волк не стал никого вызывать к себе в кабинет, а лично пришёл в шестой «Г» класс и обратился к ученикам с пламенной речью: «Дети, сегодня вы все стали свидетелями, как оскорбили молодую учительницу Эвелину  Петровну. Мы знаем, кто это сделал, но нам хотелось, чтобы хулиганы признались сами или их осудил кто-то из товарищей». Произнося эти слова, завуч пристально смотрел на сидевших, на последней парте  Мишку и Витьку. В классе стояла гробовая тишина, только слышно было как билась об окно, пытаясь вырваться на волю, муха.  Выждав несколько минут и не дождавшись ответа, завуч заговорил опять: «Ладно, не хотите по-хорошему, пусть будет по-вашему – мы передадим  дело в милицию. Пускай разбираются они, но в таком случае, те кто совершил это преступление, попадут в колонию». Класс упрямо молчал. Не добившись ничего, завуч ушёл.
  После уроков посовещавшись и решив, что «дело пахнет керосином», и всё это может плохо закончиться, мальчишки решили забелить написанные на стене слова. Развели в воде  мел,  тайком взяли рогожные щётки для побелки, и дождавшись темноты отправились  белить стену. Чтобы ускорить работу забеливали только буквы. Закрасив все надписи и полюбовавшись на итоги своего труда, они довольные пошли домой. А на следующий день разразился опять скандал. Эвелина  Петровна идя утром на работу, увидела те же оскорбительные надписи только написанные белым на сером фоне, и у неё началась истерика. В школу она не пошла, а вся зарёванная прибежала к Мишкиной маме, она плакала и просила её: «Тёть Нюр, поговорите с Мишкой, чтобы они прекратили надо мной издеваться». Мама ответила: «Я сейчас его позову,   поговори сама». Мама ушла, а Мишка вышел на улицу. «Что я вам наделала, зачем, вы шпана,  надо мной издеваетесь!? Когда ты был маленький я тебя нянчила»! – истерично выкрикивала Линка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что они одни, Мишка ответил: «Ты сама виновата. Не нужно было доносить на нас завучу». Услышав такое, Эвелина  Петровна будто споткнувшись, замолчала и, посмотрев на Мишку, спросила: «Вы закрасите всё это»? Мишка утвердительно кивнул головой. Вечером они  забелили все надписи. Так закончилась эта  история. Шестой класс Мишка снова окончил на четвёрки и пятёрки,  правда, за поведение ему поставили только троечку. Но это такая мелочь - впереди были  долгожданные каникулы. Жизнь продолжалась!