Часть 12. Кальмары

(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/05/01/1146)

15. Кальмары.

Заканчивался первый день измерений. Мы успели сделать двухчасовую серию до полдника и трёхчасовую после. Всего получилось около пяти часов непрерывных измерений за вычетом трёх небольших перерывов на время работы радиорубки на передачу. Из-за желания максимально использовать данное нам время мы со Славкой даже на полдник сходили по очереди.
 
Полдник тоже был весьма неплохим. Предлагалась творожная запеканка, варёные яйца, булочки, масло и чай или кофе. Кроме того, на столах стояли миски с галетами и ванильными сухарями. Глядя на это изобилие, Игорь назвал наш режим санаторным.

Эта тема оказалась близка всем – превалировали рассуждения о необходимости зарядки и бега трусцой кругами по палубе. Кстати, прошлым вечером я успел заметить несколько таких бегунов из основного состава. Ясно, что малоподвижный образ жизни нравился не всем.

Развивая тему, Толик рассказал, что на нижней палубе есть небольшой спортзал, в котором можно найти гантели, штанги и даже… стол с сеткой для пинг-понга! Мы со Славкой тут же начали интересоваться, как можно играть в теннис на судне, когда качаются и стол, и пол, и сами игроки? И нельзя предугадать, куда полетит шарик! Оказалось, что это возможно. Забегая вперёд, скажу, что когда мы отладили весь процесс измерений и сделали его рутинным, то вечерами с большим удовольствием периодически рубились в эту совершенно немыслимую игру!

После полдника отдых был коротким – уж очень хотелось закончить серию измерений, энтузиазм нас так и распирал! В лаборатории установилась просто идиллия – всё работало, огоньки мигали, перфоратор стрекотал. Мы периодически выбегали на палубу, чтобы посмотреть на «череп» и убедиться, что это не мираж, а реальность – наш рукотворный «спутник» уверенно висел в воздухе. На фоне корабельных растяжек и стоек он смотрелся фантастическим аппаратом, привлекая внимание сверкающей вертушкой анемометра. И каждый из нас, вернувшись в лабораторию, непроизвольно улыбался до ушей и показывал всем большой палец.

К тому моменту, когда начало темнеть, мы закончили пробивать очередной рулон перфоленты и выключили перфоратор. Дальше практически без пауз сняли с тросов «череп» и вынули истощённые батареи. Заполнили все графы лабораторного журнала и только тогда выдохнули! Довольный Михалыч сдержано поздравил весь коллектив и объявил рабочий день законченным. Мы заперли лабораторию и отправились на заслуженный отдых к нашим кнехтам.

После казённой кондиционированной атмосферы свежий воздух был необычайно вкусным. Солнце уже висело над горизонтом, наступал, можно сказать, «бархатный сезон», жара кончилась. Пробираясь на корму, мы явно почувствовали, что судно замедляет ход.
     -  К станции готовятся! – авторитетно сказал Толик. – К вечерней!
     -  Посмотрим? – предложил Игорь.
     -  Только издали! – предупредил Михалыч, – А то неудобно! Люди работают, а мы глазеем!
     -  Да они привыкли! – беспечно сказал Славка.
Михалыч ничего не сказал, только покачал головой.

На корме уже началась рабочая суета. Гидрологи развернули кран-балку, вывесили трос и ждали полной остановки судна. Фронт работ был щедро освещён – были включены не только два палубных прожектора, но и два дополнительных, направленных за борт. К тому времени, когда судно легло в дрейф, солнце успело нырнуть за горизонт, поспешив уступить место чёрной тропической ночи.

Вдоль борта начали зажигаться другие прожекторы. Вода вокруг корабля была спокойна и прозрачна, яркие круги света проникали сквозь неё на значительную глубину. Ветра не было, волнения практически тоже.

Наверное, со стороны ярко освещённый корабль представлял собой очень красивое зрелище, но и стоя на палубе, нельзя было оторвать глаз от фантастического вида белого борта, как бы висящего над голубой бездной. И наблюдать, как из этой бездны выплывают блестящие рыбы и какие-то странные тёмные существа.

Это были кальмары! Небольшие, длиной до полуметра или чуть более, но их становилось всё больше и больше. Десятки и десятки! Они рывками двигались, вытягивая щупальца назад. Через несколько минут началась охота!

В ярко освещённой толще воды резвились небольшие рыбки. В основном, летучие. Они периодически хватали что-то с поверхности, похоже, планктон, который предпочитал верхние тёплые слои воды. Кальмары двигались между ними, на первый взгляд, хаотично, но на самом деле каждый старался приблизиться как можно ближе к выбранной им рыбке. Когда расстояние между ними сокращалось до метра или около того, кальмар выбрасывал из-под щупалец мощную струю воды и ракетой бросался на добычу. Но увы, добыча умела летать! Поэтому то тут, то там из воды, треща плавниками, вспархивали рыбки, пролетали метров пять-десять и плюхались в воду. И вот тут-то и начиналась лотерея! Случалось, что рыбка падала прямо под «носом» другого кальмара, и, если тот не был лопухом, то мог схватить невезучую летягу.

Мы видели несколько таких «попаданий». Как правило, рыбка делала второй прыжок-полёт и уходила от опасности. Но бывало, что и не успевала! Удачливый кальмар тут же хватал её и скрывался в глубине, поскольку к нему уже спешили «друзья», чтобы отобрать добычу.

А в остальном пейзаж не менялся: поверхность океана напоминала суп перед закипанием – то тут, то там возникали бурунчики, вылетали мелкие пузырьки, а под самой поверхностью замысловато крутились разные вкусные ингредиенты.

Мы старались не мешать гидрологам, которые работали на левом борту, поэтому расположились у правых кнехт и с интересом следили за «жестоким миром морских пучин», как выразился Славка.

Похоже, что на этот раз коса батометров было не очень длинной, а может, гидрологи просто хотели успеть к ужину, потому что, когда мы собрались взглянуть на них второй раз, они уже вытягивали трос из воды и снимали с него батометры с образцами. Мы дождались окончания операции и наблюдали, как слаженная команда загрузила батометры на тележку, чтобы доставить их в лабораторию. Старший что-то проговорил по корабельному телефону в увесистую как утюг трубку и махнул рукой кому-то на мостике. Тут же за кормой зашумела вода – это заработали дизеля, и наш корабль двинулся своим ночным курсом.
 
Прожектора ещё освещали воду, и можно было видеть, как засуетилась вся мелкая морская братия. Охота прекратилась, а страшные и немного смешные кальмары быстро и дружно начали уходить в глубину. Остались только летучие рыбки, которые всё так же периодически вспархивали над водой, сверкая чешуёй в прожекторных лучах. А мы, не отрывая взглядов от этой картины, гуськом отправились на ужин.


16. У самовара.

После ужина мы устроились на кнехтах и завели беседу о завтрашних делах. Михалыч задержался в своей компании начальников, поэтому ничего конкретного мы о своей завтрашней судьбе не знали, просто трепались, делясь хорошим настроением после удачной серии сегодняшних измерений. А иногда просто замолкали, отвлекаясь на великолепие тропической ночи.

Вячеслав лучше всех разбирался в звёздных картах, и мы с благоговением слушали его реплики о звёздных скоплениях, повторяя иногда названия незнакомых созвездий, особенно, морских: Киль, Корма, Компас и даже Летучая рыба и Гидра. Там были и «школьные» названия Циркуль, Треугольник и Микроскоп. А венчал всю эту красоту, конечно же, загадочный Южный крест – антипод нашей Полярной звезды. Все наглядные пособия были прямо перед глазами, сверкая и лучась алмазной россыпью над нашими головами. Вячеслав увлёкся и иногда вкраплял в свой маленький доклад интересные факты из истории возникновения названий созвездий.

Незаметно подошёл Михалыч, но ничего не сказал и тоже превратился в молчаливого слушателя.

Я закрываю глаза и отчётливо вижу эту картину: купол звёздного неба, яркого, как в планетарии, белые надстройки и сложный рангоут корабля, пересекающий звёздные скопления.
 
Отдых закончился. Михалыч поднялся и, обращаясь ко всем нам, сказал:
     -  А пойдём-ка, ребятки, ко мне! Чайку попьём, завтрашние дела обсудим.
     -  А сегодняшний успех? – спросил кто-то.
     -  Само собой! Есть, что отметить.

Мы поднялись и пошли в гости. До этого я ещё не был в каюте шефа. Славка тоже. Он наклонился ко мне и тихо спросил:
     -  Слушай, Вить, может «удовольствие» с собой захватить?
     -  Не знаю! Но я и сам об этом подумал…
И обратился к шефу:
     -  Сергей Михалыч, может мы заскочим к себе, возьмём…
     -  Не нужно, оставьте себе! – Михалыч словно ждал этого вопроса. – У меня всё есть, хватит.

«Откуда у него? Два дня на борту!» – подумал я, но вслух ничего не сказал. Славка тоже молча пожал плечами.

Когда мы ввалились в каюту Михалыча, то здорово удивились. В каюте плотно разместилось несколько человек гидрохимиков во главе с ГГГ. Галина Григорьевна сидела во главе внушительного стола, плотно заставленного бутылками и стеклянными банками. В углу отдельно громоздилась группа гранёных и химических стаканов. В центре стола стоял самовар.

ГГГ махала руками и шумными короткими командами рассаживала всех по койкам и рундукам. Сама каюта была значительно больше наших двухместных. Мы разместились там все. Плотно, тесно, но никто не стоял и на коленях друг у друга не сидел.
Командуя, ГГГ увидела меня и заулыбалась, показывая мне место возле самовара.

     -  Ну, как, больной!? – крикнула она ко мне, – Выздоровел?
     -  Спасибо, всё хорошо! – скромно ответил я, – Таблетки от тошноты помогли!
     -  Молодец! Довольствие не вредит?
     -  Нет, даже помогает!
     -  Наш человек! А у нас, вот, лишнее скопилось!

Она обвела рукой изобильный стол и отдала следующую команду:
     -  Мужчины, займитесь, наконец, посудой!
Ближайшие к столу парни расхватали бутылки и сноровисто срезали с них полиэтиленовые пробки. Разлили вино.

Михалыч взял первое слово и произнёс прочувственный тост. Потом ГГГ поздравила нас с началом работ. Потом мы. Народ начал проявлять изобретательность и фантазию, становилось всё веселее и интересней. Мы перезнакомились с коллегами, пошли байки и разные интересные случаи из корабельной жизни.
 
Через некоторое время курильщики стали периодически выскакивать на палубу, в каюте установилось что-то вроде броуновского движения. То тут, то там возникали группки по интересам, начались неизбежные разговоры о тонкостях работы на борту, о качке и штормах, о прохождении радиоволн и африканских племенах, в общем, обо всём.

Вино заканчивалось. Мы со Славкой переглянулись и собрались, было, бежать за своей дозой «тропического удовольствия, но тут ГГГ попросила открыть одну из стеклянных банок, которые бесхозно стояли на столе. В них оказался сок – альтернативный вариант «тропического удовольствия». В первой банке – яблочный.

Михалыч разлил его по стаканам, наполнив их до половины. Потом добавил в свой воды из самовара и кивнул нам на остальные стаканы. Я взял стакан и подставил его под краник. Михалыч нацедил немного воды и вернул стакан мне. Я хотел хлопнуть сок залпом, размышляя, зачем его разводить, это же не вино. И только поднеся к губам, понял: в самоваре была не вода, а спирт!

Напиток получился замечательным. У меня уже был разнообразный опыт употребления спирта, и даже появились предпочтения. Мы с ребятами разводили спирт соками до очень слабого состояния, изображая некое подобие коктейлей.

Процесс полетел дальше. Но мере его развития народу становилось всё меньше. Кому нужно было на вахту, кому – рано вставать. В каюте стало значительно свободней. И тут кто-то принёс гитару.

Михалыч взял очередное слово:
     -  Вот что, братцы, послушайте! Нам до точки идти ещё дней пять. Ещё дня три нам придётся ждать «Королёва». Он только-только прошёл Панамский канал. С завтрашнего дня будем делать серии разрезов. С теоретиками согласовано. Надеюсь, с погодой нам повезёт. И точка! О работе больше ни слова!

Зазвучали первые аккорды. Народ затихал, прекращая трёп из разряда «за столом – о работе!» Парень из гидрохимиков спел первую песню. И вот только тогда наш вечер достиг нужной фазы.

Мы вспомнили студенческие времена. Песни звучали одна за другой. Из авторов лидировал, безусловно, А.Городницкий, который в те годы неоднократно участвовал в таких же морских экспедициях и следовал нашими же маршрутами. Звучали «Кожаные куртки», «В Сенегале, братцы, в Сенегале», «Моряк, покрепче вяжи узлы». С особым подъёмом звенели слова, полностью соответствующие обстановке: «…Дымится разведенный спирт в химическом стекле! Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на земле!» И перед нашими хмельными взорами вставали картины из сухопутной жизни, представлялся городок, в котором безмятежно спали наши родные и любимые, – в то время как между нами на тот момент лежали многие тысячи километров расстояния и пять часовых поясов.

Вечер не просто удался, он получился просто необыкновенным. После него мы очень скоро почувствовали, что не просто перезнакомились с коллегами и стали своими на борту; мы заслужили право занимать свою отдельную, можно сказать, «экологическую» нишу. Если по вопросам гидрологии и гидрохимии океана постоянный состав имел непререкаемый авторитет, то о том, что касалось атмосферных процессов в тропиках – обращались к нам. И это было приятно!

Нельзя сказать, что в дальнейшем подобные вечера мы устраивали регулярно. Но если возникал какой-нибудь повод – теперь мы знали, как его отметить. Ведь спирт в самоваре – это так по-русски! И это было не самое худшее применение первой канистры нашего спирта.

Вторая канистра хранилась у нас в тайнике и имела назначение валюты. Ведь со стаканом спирта во фляжке можно было спокойно идти к судовым токарям с просьбой выточить любую нужную деталь. Да и не только к токарям!

Впоследствии иногда смешно было видеть удивлённое лицо баталера, когда мы, придя за довольствием, воротили нос от какого-нибудь сорта вина и требовали вместо него сок.

Например, я старался не брать ординарное «Саперави», поскольку от него становился чёрным язык. А Славка не любил «Рислинг», который я, наоборот, уважал со льдом. Баталер, каждый раз, слушая наши рассуждения и выкатывая двух-трёхлитровые банки с соками, озабоченно качал головой. Чувствовалось, что он стал считать нас привередливыми знатоками, как бы сейчас сказали, сомелье!

                (Продолжение: http://www.proza.ru/2017/05/02/1168)