Часть - 2. Попутчик

Продолжение сказки для взрослых "Мастер мыльных пузырей"


Начало здесь:
http://www.proza.ru/2017/02/08/1280


Первые отзывы о сказке: http://www.proza.ru/2017/10/20/754


Детское увлечение мыльными пузырями перерастает у Алеси в странную мечту – найти мифического Мастера и с его помощью «сотворить то, что не лопнет». Расставание с любимым подстегивает ее порвать с унылым бытом и отправиться в путь. Ловушки, сюрпризы, коварные попутчики, нелегкий моральный выбор на каждом этапе Своего Пути – вот чем придется заплатить героине за исполнение мечты. Кто же этот таинственный Мастер? Почему его пузыри не лопаются? И пузыри ли это, или что-то другое?..


7.


Алеся раздвинула колючие ветки и протиснулась на едва приметную тропку, которая, если верить Грязнуле, была Началом Пути. Хорошенькое начало. Если это – ее Путь, почему же ступить на него так трудно?

Вслед донесся ехидный голос:

– А ты бы еще лет двадцать не шла. Тогда бы вовсе все заросло. 

Ветки так и норовили хлестнуть по лицу. Интересно, если бы она пришла сюда в восемнадцать лет, а не в двадцать восемь, эти кусты были бы усыпаны цветами, а ветки раздвигались бы сами?.. Алеся не успела додумать эту щекочущую воображение мысль. Новое открытие захватило ее целиком: ведь она давным-давно должна была упереться в стену завода – а стены все нет... Да и Лес – не та жалкая рощица, что знакома с детства, а совсем-совсем другой, настоящий... сказочный! Значит, получилось? Она, Алеся, над которой все смеялись, в самом деле идет Своим Путем? А если так, что ей колючие ветки! Разве мало их было в ее жизни?..

Она стала петь. Сначала робко, потом все громче, ибо песня рвалась из нее, как первый крик новорожденного. Колючки уже не причиняли боль, она их попросту не замечала. И не заметила, как они исчезли вовсе. Тропа сделалась широкой, превратилась в Дорогу, по обеим сторонам которой росли деревья-великаны, кронами застилающие небо. И все равно света было достаточно: солнечные зайчики плясали на траве, играли в прятки между стволов, прыгали у самых ног и манили ее дальше, дальше... Она пела про солнечных зайчиков, про Путь, который ведет к Мастеру, про девушку, которая в Реальном Мире обречена была состариться в одиночестве, а здесь, в Мире Мечты, обретет все что ни пожелает. Она ждала чудес, жаждала их немедленно – и, конечно, чудеса начались. 

Слева от Дороги Алеся увидела зрелище такой красоты, что стало не до песен – перехватило дыхание. Радужное озеро идеально круглой формы лежало перед ней на Лесной ладони – озеро, состоящее из пены... из мыльных пузырей! Руки сами стянули одежду, и Алеся нагая погрузилась в пенное чудо. Немыслимое блаженство охватило ее. Все прежние физические радости: приятно устать и лечь в свежую постель, вкусно пообедать, но при этом не переесть, испытать оргазм и забыть о моральных терзаниях, что занимаешься этим в одиночку, – все это казалось ей сейчас далеким и серым, как неудавшийся мыльный пузырь. Алеся так и не поняла, есть ли вода под радужной пеной, да и зачем ей это знать? Ей было тепло, комфортно, пена ласкала ее тело, не знавшее ласк любовника, и она понимала главное: это Озеро – ее. Ей и только ей предназначенное. Подарок Леса, награда за то, что пренебрегла привычными радостями и отважилась отправиться в Путь. Алеся тихо рассмеялась, зачерпнула ладонями пену, подула... и ввысь понеслись радужные пузыри. Как их много, какие они красивые!..

Алеся вышла из пены, как Афродита, чувствуя себя моложе лет на десять, и растянулась прямо на траве. Пена подсыхала, слегка щекоча кожу, испарялась без следа, не оставляя липкого ощущения. А вместе с ней испарялись все прошлые обиды, страхи, ранки. Радужное Озеро играло под лучами солнца, готовое вновь принять в свои объятья. Чудо, принадлежащее ей одной.

«Я могла остаться дома и никогда его не увидеть», – подумала Алеся. Потом: «Если я отправлюсь дальше, кто знает, увижу ли вновь?». Потом: «А зачем мне отправляться дальше?..». Она села на траве, подтянула колени к подбородку, склонила голову, размышляя. Не обидится ли Лес, если она пренебрежет его Подарком? Не разгневает ли она Судьбу, отказавшись от Чуда ради больших Чудес? «Дался тебе этот Мастер!» – донесся из Реальности голос Лучшей Подруги. В самом деле, не слишком ли большое значение придает она этой встрече, которая еще может не состояться? Мастер – он где-то там, за неведомыми испытаниями, а мыльные пузыри – вот они, полное Озеро. Что с того, что они лопаются! Зато здесь нет горя и страданий, мучительных вопросов и нескончаемых поисков – вот он, рай, бери, пользуйся...

Она посмотрела на Дорогу, которая скрывалась вдали за деревьями. Посмотрела на Озеро, лежащее у самых ее ног, у розовых, омытых пеной пяточек. И со вздохом (нелегко отказываться от рая) поднялась и натянула на себя одежду.
От всего лечило это Озеро – от физических болячек, душевных терзаний и даже сердечных ран. Одно было ему неподвластно: исцелить зуд, который звал в Путь.



Сначала появился странный запах. Не может быть, чтобы здесь, в Лесу, тянуло такой вонью! Но чем дальше Алеся продвигалась, тем отчетливей нос заверял: именно здесь, в Лесу, именно вонью – нереальной вонью. Тухлятиной! Нос вопил все сильней, и наконец к нему присоединились глаза.

Справа от Дороги лежало круглое болото, отвратительней которого и представить себе невозможно. Источая смердящий запах, на нем вспухали и лопались бурые пузыри; оно заросло тиной, похожей на желто-зеленые экскременты, и, казалось, самому себе было противно. А на берегу застыла человеческая фигура. Алеся осторожно обошла ее сбоку и заглянула в лицо. Это была уродливая старуха, под стать самому болоту, на которое она глядела неотрывно, словно любовалась.

Нет... в глазах ее была тоска. Ничего, кроме тоски.

Она сидела так неподвижно, что казалась мертвой. Когда Алеся почти уверилась в этом, старуха заговорила.

– Не смотри на меня, – сказала она. – Иди себе дальше.

Голос ее был глух и невыразителен.

– Кто вы? – спросила Алеся. – Зачем сидите у этого болота?

Старуха ответила, не поворачивая головы:

– Кто я? Теперь, пожалуй, никто. А когда-то была Странницей, как и ты. Искала встречи с Мастером. Да нашла вот это...

– Не понимаю, – сказала Алеся.

– А тебе и не надо. Это мой выбор. Я захотела красоты и покоя у Радужного Озера; я решила, что нашла то, что искала, –  я остановилась.

– Не понимаю, – повторила Алеся дрогнувшим голосом, потому что как раз теперь она начала понимать...

– И была счастлива, - продолжала рассказывать старуха трясине с бурыми пузырями. – Да, да, счастлива! Но постепенно Озеро стало рождать все меньше чудесной пены и заболачиваться, пока не превратилось в эту вонючую лужицу. В которой даже рук не ополоснешь. Мы состарились вместе. 

Движимая не столько состраданием, сколько запоздалым страхом за собственную участь, Алеся сказала:

– Почему бы вам не уйти отсюда? Вместе со мной. Я как раз ищу Мастера.
Старуха повернула голову и глянула ей в глаза. Алесю опять обдало холодом чужой тоски.

– Поздно, – ответила старуха. – Мне уже не дойти. Я была бы жалкой Попутчицей. Да и не могу я... бросить его. Оно ведь еще живое, – дряхлой рукой она указала на пузырившуюся тину. – Оно страдает. Оно не виновато, что постарело и стало уродливым. Я свой выбор сделала. И была счастлива, – упрямо повторила она.

– До свидания, – сказала Алеся.

– Прощай. Надеюсь, ты найдешь Мастера. Только помни, как много здесь ловушек.


8.


Лес кончился. Алеся стояла у подножья горы, вершина которой терялась в тумане. Задрав голову, Алеся смотрела в этот туман... и туда же смотрел указатель, прикрепленный к раскидистому дубу, – указатель с надписью «Мастер мыльных пузырей».

Дорога, по которой она шла, круто взбиралась вверх и еще прежде тумана пряталась в зарослях. Опять заросли?.. После купания в Радужном Озере (ой-ей, не надо вспоминать!) Алеся чувствовала в себе силы одолеть не одну такую Гору. Смущало другое. Цель оказалась гораздо ближе, чем она предполагала. Алеся настроилась на долгие скитания, борьбу с неведомыми чудовищами, «странных» Попутчиков, чьи мечты созвучны ее мечтам, – а все ограничилось одним испытанием у Озера и беседой с полубезумной старухой. Достойна ли она такой легкости? 

Вероятно, главные испытания впереди. Путь наверх крут и – даже отсюда видно – тернист. А в тумане, возможно, сидит Главное Чудовище и ждет свежий обед. «Мечта – как приправа, – прогрохотал голос Чудовища. – Плоть человеческая становится гораздо вкусней!..». 

Алеся вздохнула. Ей же все равно лезть наверх, так зачем порождать чудовищ? Лучше она подумает о том, что на вершине ее ждет Мастер. Ах, какие изумительные пузыри выдувает он своей волшебной трубочкой, стоя на самом высоком горном пике!.. Этой картины было достаточно, чтобы ноги ее сами собой побежали в гору.

Побежали, поплелись и, наконец, стали ползти.

В голове мелькали отголоски чужих истин: «Если тебе тяжело, значит, ты идешь в гору», «Мы не ищем легких путей», «Путь к мечте всегда тернист»...

«Значит, все правильно», – думала Алеся, тяжело дыша и цепляясь за колючие ветки, потому что больше цепляться было не за что. Одна предательская мысль все-таки затесалась: «Умный в гору не пойдет...» – но была изгнана с возмущением. В тумане она перестала различать собственные ладони. Внезапно вспомнилось, что Земля – такой же шар, как мыльный пузырь, и где-то там есть ее антиподы, у которых горы растут вниз, но сами они так не считают. Более того, с их точки зрения, это она сейчас лезет вниз... От этой мысли голова закружилась. Когда же кончится проклятущий туман?!

Он кончился неизбежно, как кончается все, и Алеся выбралась на небольшое горное плато, словно созданное для отдыха. (Почему «словно»? Тут нет места случайностям). Она уселась на краю, с наслаждением сняв кеды и болтая босыми ногами в белых клубах, как в невесомой реке. Отсюда туман был нестрашен и даже красив. Над ним крутой дугой сияла радуга.

Любуйся бесконечно. А наверх лучше не смотреть, ибо склон уходит в самое небо.

«Все-таки я в ловушке, – думала Алеся. – Мастер мыльных пузырей, кем бы он ни был, видимо, предпочитает небесную резиденцию. Я буду карабкаться всю жизнь. Пока не ослабею и не скачусь к изножью. После чего душа моя, как и положено, воспарит к небесам. Но там меня встретит уже совсем другой Мастер...».

Грязнуля уверяла, что будут Попутчики. Ну и где они? Не очень-то много желающих следовать ее Путем. Или все-таки она сбилась с Дороги?..



Ей послышалось чье-то прерывистое дыхание, из тумана на миг вынырнула рука.

– Я здесь! – крикнула Алеся (отметив про себя, что слова ее – глупее не придумаешь).

Но кто-то уже вцепился в ее протянутые руки. Из тумана показались спутанные рыжие вихры, белое от напряжения лицо с яркими веснушками, страдальческие глаза – голубые, как у сиамского котенка. И вот она сидит рядом и жадно дышит, эта тощая пигалица лет тринадцати, первая настоящая Попутчица, если не считать той старухи у зловонного болота, которое когда-то было Радужным Озером...

Алеся преисполнилась умиления. Отчаянная кроха! Не ждала, не тянула, решилась на Свой Путь в столь юном возрасте! Наверное, все дразнили ее, невозможно не дразнить такую вызывающе-рыжую; и невозможно такой рыжей прожить обычную жизнь среди блондинок, брюнеток, шатенок... «Ах ты мой гадкий лебеденочек, как я тебя понимаю!»

Алеся погладила ее рыжие вихры, улыбнулась ласково, но пигалица не спешила улыбаться в ответ. Вид у нее был замкнутый и целеустремленный. На радугу она глянула лишь мельком и, едва отдышавшись, спросила:

– Много?

– Что, прости?..

Веснушчатое личико скривилось.

– Много нас таких? Тех, что наверх? К Мастеру?

– Не знаю, – растерянно ответила Алеся. – В Лесу я встретила старуху, но она...

– А, эта! Влюбленная в свои вонючие пузыри! Она не опасна.

– А кто опасен? – спросила Алеся.

– Ты.

... Когда не ждешь нападения, с тобой справится и ребенок. Ребенок, который хладнокровно столкнет тебя в пропасть. И пока ты будешь катиться вниз, ломая ребра, раздирая лицо и руки, ты еще успеешь услышать смех этого ребенка, и будет не страшно, не больно – стыдно...

Жертва всегда виновна. Инициатива наказуема. Ах, оставь эти благоглупости. Когда ты в последний раз спасала мир? Не берись за это трудное дело без подготовки. По самоучителю – недостаточно, нужны как минимум курсы, слышишь? Помощь ближнему?.. И думать не смей! Это для корифеев, да и те берутся с опаской. Мама, мама, а почему мыльный пузырь такой мыльный?..   



Она очнулась у самого подножья. Над головой шумел дуб, под носом снова был задранный вверх указатель с надписью «Мастер Мыльных Пузырей». И, конечно, она была жива, здорова, невредима – за исключением той нематериальной частицы, которая утратила веру в бескорыстных и добрых Попутчиков.


9.


Карабкаться по уже пройденному отрезку Пути помогало знание. Нет в тумане никаких чудовищ (раз она не пожелала, чтобы они там были), а за туманом есть радуга. Кроме того, Алесю подстегивала злость. Никакая не спортивная, а самая примитивная «злоба обыкновенная». Впервые с Начала Пути она злилась и презирала себя за глупость, доверчивость, розовые слюни... Грязнуля предупреждала ее! Старуха у болота предупреждала ее! Но она, как и положено Главной Героине, непроходимая идиотка, которая должна все шишки проверить собственным лбом. Особенно злило, что кеды остались наверху, и теперь каждая неровность на каменистой тропе бьет током в ее босые пятки.

Чьи-то сильные руки подхватили ее и вытащили из тумана к свету и радуге.

Еще один Попутчик... Мужчина.

Алеся вовсе не думала, что Мастер интересен только женщинам, но все-таки на миг она растерялась.

Он был самый обыкновенный, как ее злость. Крепкий, в меру привлекательный, глаза насмешливые. И он совсем не был похож на ее Любимого...

Они молча смотрели друг на друга, и взгляд его становился все веселей.

– Много? – неожиданно для себя выпалила Алеся.

– Что, прости?.. – Его левая бровь взметнулась в несколько наигранном изумлении.

– Много нас таких? – раздраженно пояснила она. – Тех, что наверх? К Мастеру?

– Не знаю, – ответил он все с той же усмешкой. – В Лесу у болота я встретил одну чокнутую, но она, судя по всему, свое уже нашла. Еще я видел тебя. Ты так живописно покоилась возле дуба! Просится сказать «дала дуба»... но ведь ты здесь.

Ах вот как! Он прошел мимо и даже не потрудился узнать, жива она или мертва.

Разумеется. Попутчики ценятся здесь дешевле, чем там – конкуренты в бизнесе. 

«Сейчас я его спихну», – подумала она хладнокровно. Таковы правила игры. Это ведь игра. Он не убьется. Он даже не покалечится. Только переживет стыд и унижение. Поделом ему. Перешагнул через нее, не задержался, не помог.

Великий Мечтатель, идущий к Высокой Цели.

Подлец.

«А когда я бросила у болота старуху? Ведь я могла звать настойчивей, и кто знает...».

Сомнение отразилось на ее лице, и почти тотчас он сказал:

– Даже не думай. Такой фокус удается лишь с теми, кто не ждет. У нас с тобой другой расклад, Попутчица. Слушай внимательно. 

Его взгляд стал жестким и одновременно ласковым. Как у кота, любующейся птичкой, которую он сейчас сцапает. Он придвинулся ближе; она отодвинулась, попав на острый камень, но больше не смела шелохнуться.

– Чем меньше нас окажется наверху, тем лучше для каждого соискателя. Ничего нового. Вершина, на которой собралась толпа, перестает быть вершиной и превращается в рыночную площадь. Ты думаешь, это плато для отдыха? Черта с два! Оно для того, чтобы отсеять слабых. А ты – слабая, моя девочка. Я сразу это понял. С тобой справится и ребенок (она вздрогнула). Думаешь, раз отважилась бросить мамочку и пойти Своим Путем, ты такая вся из себя героиня? Ха-ха-ха!.. – Он смеялся со вкусом, и это было еще обидней. – Вундеркинд-детсадовец попадает... скажем, в Институт эмбриональных исследований. Что он смыслит в эмбрионах, хотя сам еще не так давно был одним из них?.. Ты пропустила школу, детка. Тот этап, на котором учат: чем возвышенней Цель, тем более низменных поступков она потребует. Хочешь воспарить к Мечте – спихни вниз ближнего своего. «Принцев мало, и на всех их не хватает». Слыхала эту песенку?.. А Мастер и вовсе один! Даже у Иисуса было всего двенадцать учеников, а лучше бы – одиннадцать... Поняла, Главная ты Героиня?!

Он откровенно издевался над ней. А хуже всего было то, что она действительно поняла.

– Зачем же ты помог мне?

– Поболтать с Попутчицей перед новым этапом Восхождения – это всегда приятно. Гораздо приятнее, чем одному пялиться на треклятую радугу, которую повесили тут до скончания веков. Что-то мне подсказывает: пока мы здесь вдвоем – третьего не будет. Это такой баттл: двое решают, кто сильней. В нашем случае и решать нечего. Я просто тяну удовольствие. Будь я пацан, несся бы к Вершине с выпученными глазами. Но я знаю – чем дольше к ней идешь, тем ярче наслаждение. Это как в сексе, детка. Понимаешь?..

«Сейчас он спихнет меня вниз, – думала она. – Я не убьюсь – все будет гораздо хуже. Снова унижение, еще одна жалкая попытка, туман и радуга, это проклятое плато, очередной Попутчик или Попутчица, которые пойдут вверх, а я – покачусь вниз... Он прав, прав! Если уж та пигалица со мной справилась, кого я сумею одолеть? Пятилетнего ребенка?.. Нет, даже зная, что это – игра, я не смогу спихнуть вниз ребенка. А чтобы не видеть, как очаровательный малыш своими слабыми ручками толкает меня к краю, я сама прыгну в пропасть. Добровольно. Я – слабая. Я... Что он там говорил о сексе?».

Она вдруг поняла, в чем ее шанс. Один-единственный.

– Хочешь, я отдамся тебе? – просто спросила она. И, набивая цену, добавила: – Я девственница.

Его взгляд изменился. Теперь он смотрел на нее как на самку. Оценивающе. И, пожалуй, с вожделением... Лучшая Подруга была бы довольна.

– Видно, ты и впрямь никогда не была с мужчиной, – сказал он, – если надеешься, что, получив твое тело, я не решусь спихнуть тебя вниз. Детка, и то и другое я проделаю с одинаковым удовольствием.

– А я из этих удовольствий не получу ни одного, – сказала она. – Просто хочу, чтобы было что вспомнить, когда я вновь окажусь внизу.

Из каких только побуждений не отдаются женщины!..



Он не был груб – он тоже был своего рода мастером, и не пуская ее к одной Вершине, искусно подвел к другой. Новые ощущения ошеломили Алесю, которая прежде предавалась любви лишь в одиночку, изредка, с чувством вины. Она лежала и думала (а над головой по-прежнему маячила радуга – перевернутая улыбка): «Эта Вершина стоит той! Но ведь я могла достичь ее, не отправляясь в Путь. Могла? Или на всю жизнь так и осталась бы закомплексованной девственницей?..».

– Не жалеешь? – спросил он.

Его голос был ласковым, и могло показаться, что он... Но Алеся знала, что это не так.

– Нет, – ответила она. – Одним мыльным пузырем меньше.

– Ты не глупа. Жаль, что нам по пути... Попутчица. Наверх пройдет лишь один из нас – таковы правила.

– Я уже была наверху, – сказала она, не думая в этот момент ни о чем, кроме наслаждения, которое он ей подарил. – Ты видел Радужное Озеро?

– Да. Я помочился в него с берега, и оно исчезло. Морок. 

Она словно слышала его мысли. Здесь и сейчас это не удивляло.

«Очень удобно, что женщины – такие дуры, – думал он, и презрение легко совмещалось в нем с подлинной нежностью. – Любовь – вот главная их Вершина. Не Знания, не Богатство, не Власть. Они довольствуются малым. Поэтому побеждают всегда мужчины».

В сущности, ничего нового в его жизни не происходило. Все женщины, которых он целовал, рассчитывали на дальнейшее совместное Восхождение. Как показывал опыт – зря.

Он задремал, еще успев подумать: «Она не опасна...».

Алеся тихонько отстранилась, нащупала одежду, застегнула ворот до последней пуговки. Секунды две – не больше – смотрела она на того, кто подарил ей одну Вершину, но преграждал путь к другой.

Что можно ожидать от человека, способного помочиться в Радужное Озеро?..

«Мне нечем его убить, – думала она. – Спихнуть в пропасть тоже не получится. Мы далеко от края, и он сразу проснется... Значит, мы встретимся снова. На Вершине. Если, конечно, он дойдет». 

Быстро, не оглядываясь, продолжила она свое восхождение. Плато осталось позади. Этот раунд она выиграла.

Заплатив, конечно, – не без этого. Что было, тем и заплатила. И ничуть не жалеет.

... Через полчаса с нее потребовали платы куда более экзотической.


10.


Алеся стояла на Вершине, пытаясь понять, что же она чувствует.

– Во всяком случае, я точно знаю, что я не чувствую, – сказала она наконец.

Ни радости, ни гордости, ни торжества. Все оказалось совсем не таким, как она себе представляла. Впрочем, к этому пора привыкнуть.

Вершина была тесным пятачком – немногим больше того плато. И на этом пятачке, заросшем сорной травой, стояло маленькое одноэтажное здание, грубо размалеванное цветными шарами, которые, по всей видимости, должны были означать мыльные пузыри... Над дверью висела какая-то табличка. Подойдя ближе, Алеся вздохнула от удивления.

Там было написано: «Приемная».

В тесном тамбуре горела тусклая лампочка. За столом сидела Секретарша в деловом костюме и очках в модной оправе. Перед ней стоял ноутбук.

– Здравствуйте, - сказала Алеся. – Я...

Секретарша молча придвинула ей лист бумаги и ручку. На листе было написано: «Анкета».

– «Я, такая-то, – прочитала Алеся вслух, все больше удивляясь. – Возжаждавшая Истины номер...»

– Номер два – шесть – три – три – три – семь, – любезно подсказала Секретарша, по прежнему глядя в ноутбук. – Это ваш Личный Номер. Остальное заполните сами.

Алеся присела и взялась за ручку.

Анкеты всегда нагоняли на нее тоску. Пожалуй, это испытание будет похлеще, чем все предыдущие.

Итак...

«Почему Мастер должен хотеть Вас принять?»

«Кем Вы видите себя рядом с Мастером через 10 лет?»

«Как Вы оцениваете наш офис?»

Она мысленно застонала.

Но, по крайней мере, это были хорошо знакомые вопросы: она знала, как ответить на них, балансируя на тонкой грани правды и лжи.

Дальше – больше.

«Как часто Вы думаете о ежах (укажите периодичность)?»

Ну... если честно... не слишком часто... вообще не... 

«Когда в последний раз Вы занимались сексом?»

Зачем это Мастеру?!

«Как Вы относитесь к исчезновению гуамского пастушока?»
Ой, а кто это?..

«Что для Вас холоднее: красное или круглое?»

Да пошли вы...

«Как Вы считаете, для чего миру нужно зло?»

Злая Алеся написала: «Чтобы заниматься с ним любовью».

Контрольный вопрос (для оценки честности) добил ее окончательно:

«Вы сейчас спите?»

«Да», – написала Алеся и, положив ручку, вызывающе посмотрела на Секретаршу.

Не отрывая глаз от экрана, та протянула руку и бросила ее анкету в стопку на углу стола.

– Благодарю вас, Возжаждавшая №263337. Осталась небольшая формальность...

– Вы даже не посмотрите? – перебила Алеся, недоумевая.

– Мне это ни к чему.

– А, понимаю, Мастер...

– Ну что вы! – Секретарша снисходительно улыбнулась. – Мастер не обременяет себя такими пустяками.

– Тогда зачем... – начала Алеся, совершенно сбитая с толку.

– Так положено.

В наступившей тишине было слышно, как пальцы с красными коготками шелестят по клавиатуре.

– Небольшая формальность, – любезно повторила Секретарша. – Вступительный взнос.

– Но у меня нет денег. Ничего нет...

– О, деньги нас не интересуют. И ваше «ничего» тоже. Что такое любая драгоценность суетного мира по сравнению с Высшим Знанием? Цена должна быть соразмерной.

Алеся в растерянности ждала.

– У любого, кто доберется сюда, есть чем расплатиться. Ваша... м-мм... скажем так: ваше Личное Время. Для начала взнос символический – одна неделя. Ну что такое неделя, посудите сами? Вы и не заметите. Какая разница, умереть 20 мая энного года или 13 мая того же года? Никакой!..

Алеся молчала. Универсальная валюта. Время. Ее Личное Время.

Ее жизнь.

– А потом? – спросила она.

– Что «потом»?

– Какой взнос будет потом? И как часто?

– Возжаждавшая №263337, вам не о чем беспокоиться, – ответила Секретарша. – Цена всегда соразмерна. Не думаете же вы, что Мастер захочет вас ограбить?! А если вы так думаете, если вы так трусливы, скупы и нерешительны, зачем вы вообще отправились в Путь?

Последнюю фразу она произнесла, по-прежнему приятно улыбаясь.

– Я согласна, – сказала Алеся.

И ничего не случилось.


11.


Алеся – Возжаждавшая №263337 – сидела в коридоре вместе с другими «номерами» и ждала, когда их пригласят в аудиторию на лекцию Мастера мыльных пузырей. Как поведала ей Соседка справа, Сам не против, когда его называют просто ММП. 

Алеся ни капельки не волновалась. Этот унылый коридор, это конторское ожидание навевали совсем другие эмоции. Бессмысленные вопросы, бессмысленные очереди, бессмысленные сплетни – стоило ли ради этого покидать Реальный Мир?.. Избегать искусов, торговать своим телом и своей жизнью, карабкаться вверх, сталкивая других, – и все ради того, чтобы Соседка справа поучала, что «пузыри лучше выдувать не в ясную солнечную погоду, а в тени или в слабо моросящий дождь» (Алеся знала это еще с детства), а Сосед слева нудно и многозначительно повествовал о том, как однажды ему удалось поместить внутрь пузыря фарфорового слоника, «предварительно смоченного в растворе, в этом вся соль, вы меня понимаете? Не в соляном растворе, а в мыльном, само собой, но соль именно в этом!..».

Возжаждавшая №26 (и так далее) давно перестала поддерживать разговор с обоими, но их это не смущало.

А она-то думала, что на Вершине ее ждет солнце и ветер, на худой конец – снег и метель, но никак не этот затхлый коридор и томительная неизвестность. А эти ужасные Соседи!.. Разве такими она представляла себе Попутчиков, единомышленников, друзей?.. «А какой я кажусь им? – подумала она. – Наверное, тоже ужасной...». 

Наконец их запустили (словно рыб из банки в аквариум) в просторную, но такую же затхлую аудиторию с искусственным освещением и окнами, завешанными блеклыми плакатами. «Это называется наглядное пособие», – всплыло в памяти из ученического прошлого. На плакатах были изображены мыльные пузыри. В цвете и без, в натуральную величину и гигантские, со слоями в разрезе, к которым вели хищные стрелочки. Все это дополнялось увесистыми формулами. Алеся пялилась на них, пока не заболели глаза. Хоть они (пособия) и наглядные, но яснее ей не стало. Наоборот, она еще больше запуталась.

Некоторые женщины были беременны, по виду на девятом месяце, и мода здесь была очень странная: все носили балахоны с круглым вырезом, выставляя напоказ свои животы. Животы были раскрашены так, словно переливались всеми цветами радуги... как мыльные пузыри. Ну конечно. Красиво, но и жутковато одновременно. Почему здесь нет ни одного младенца? Только эти огромные кичливые животы...

Неприметная дверца в углу распахнулась, и в зазвеневшей тишине вошел и неспешно устроился за кафедрой Мастер мыльных пузырей. Седобородый старец в радужном колпаке и балахоне, расшитом мыльными пузырями. Он был невысок ростом, но при этом казался большим и значительным, как и положено Великому.
Алеся почувствовала острое разочарование. Не потому, что ММП не оправдал ее ожиданий. Наоборот, он оказался в точности таким, каким она его представляла. Скукота!.. Она сердито одернула себя: что за глупости? Ей почти удалось войти в состояние Возжаждавшей, и она приготовилась внимать. 

– В прошлый раз, дорогие друзья, – начал старец, окидывая свою аудиторию благосклонным взглядом, – мы с вами окончательно и бесповоротно убедились в том, что мыльный пузырь — тонкая многослойная пленка мыльной воды, наполненная воздухом. И какие бы инсинуации ни пытались породить враги науки и фантастики, а также научной фантастики – вы следите за мыслью? – пленка пузыря состоит из тонкого слоя воды, заключенного между двумя слоями молекул мыла!!! (Пауза для аплодисментов). Невзирая на злостные вымыслы и клеветнические измышления, а также тайное подстрекательство, нашептывание и преднамеренное сообщение заведомо ложных сведений, – невзирая на все это и многое другое, друзья мои, слои эти содержат в себе молекулы, одна часть которых является гидрофильной, а другая гидрофобной. Гидрофильная часть, как легко понять из названия, привлекается тонким слоем воды, в то время как гидрофобная, наоборот, – что делает? – правильно, выталкивается... 

Это была пафосная нудная лекция без начала и конца. ММП включился на полувздохе, и было ясно, что он может продолжать так годами. Он тряс своей бородой, поправлял колпак, в возбуждении крошил о самую обыкновенную доску самый обыкновенный мел и усеивал ее какими-то жуткими формулами и диаграммами. Алеся быстро потеряла ту самую «нить», которая почему-то всегда теряется, когда нам становится скучно. Теперь ее сознание выхватывало только отдельные фразы:

– ... Поскольку каждый проход света через пленку создает сдвиг по фазе пропорциональный толщине пленки и обратно пропорциональный длине волны, результат интерференции зависит от двух величин. Отражаясь, некоторые волны складываются в фазе, а другие в противофазе, и в результате белый свет, сталкивающийся с пленкой, отражается с оттенком, зависящим от ее толщины...

Алеся, зевая, украдкой разглядывала аудиторию. Большинство Возжаждавших с восторгом внимали старцу. Некоторые конспектировали. В первом ряду Алеся заметила ту самую рыжую пигалицу, которая так хладнокровно столкнула ее в пропасть. Рыжая сидела прямо перед Мастером и ничего не записывала, а только смотрела на него. Глаз не видать, но даже затылок влюбленный... Кое-кто на галерке сладко спал; другие трепались о своем, словно студенты у глуховатого и близорукого «препода»...

«И эти люди вырвались из рутины, рискнули всем, заплатили своей жизнью?.. Они здесь, на Вершине, рядом с Мастером, но занимаются тем же, чем и раньше, – ничем. А я? Разве я стремилась сюда для того, чтобы слушать этот бре... блестящий научный доклад? Кипы бумаги, мел на носу – и ни одной, самой маленькой колбочки с мыльным раствором, ни одного, самого маленького пузырика, который бы хоть немного развеселил и придал смысл происходящему!..».

– Простите, – шепотом обратилась она к своей Соседке слева, сосредоточенно строчащей в блокноте, – вы не знаете, когда будет практическое занятие?

Соседка отвлеклась с явным неудовольствием.

– Что вы имеете в виду? – строго спросила она.

– Просто интересно, когда мы будем вместе с Мастером выдувать Нелопающиеся Пузыри.

Соседка была шокирована. Словно Алеся предложила ей съесть таракана или прямо здесь заняться сексом.

– Выдувать Пузыри! Вместе с Мастером!.. Я попала сюда гораздо раньше вас, милочка, но такая дерзкая мысль ни разу не пришла мне в голову!

– Зачем же вы сюда попали? – в свою очередь, удивилась Алеся.

Щеки соседки заполыхали, как сигнальные лампочки.

– Вы задаете странные вопросы. В приличном обществе на них не отвечают.

Алеся смотрела на нее во все глаза, и постепенно Соседка смягчилась.

– Попасть в число Возжаждавших, – произнесла она шелестящим шепотом, – подняться, лицезреть Мастера, по крупинкам вкушать Истину – ту ее часть, что доступна моему жалкому разумению, – вот для чего я здесь! И ты здесь именно для этого, дитя мое, что бы ты там себе ни воображала. Иного нам не дано.

– Разве вы никогда не мечтали...

– Неважно, о чем мечтала я там, внизу, – перебила Соседка совсем уж снисходительным тоном. – Высшее Знание вовсе не в том, чтобы разводить какой-то ужасный раствор, макать туда какие-то противные трубки, брать их в рот – брр! – и напрягать щеки, пока не заболит голова. А эти пузыри! – Ее передернуло. – То они слишком большие, то слишком маленькие, то лопаются с брызгами, то их уносит ветер...

– Простите, дамы, что вмешиваюсь, – прошептал Сосед справа. – Но самое ужасное в том, что они могут вдруг перестать лопаться. Вообразите: мир, населенный мыльными пузырями! На свете и так слишком много ненужных вещей. И мотал бы их ветер по земному шару, эти бессмысленные разноцветные шарики, мириады бессмысленных разноцветных шариков... Они бы лезли в рот, как мухи, как песок в пустыне, мы бы ими дышали, мы бы ими, извините, испражнялись. Моя задача, драгоценные дамы, – не допустить этого. Пресечь в зародыше с помощью Высшего Знания. Вот для чего я здесь. И будучи здесь уже относительно давно, я с удовлетворением отмечаю, что ни один опасный объект – вы понимаете, о чем я – так и не был сотворен!

Алесе открылась простая истина (не претендующая на Высшее Знание): одна и та же цель манит людей с разными намерениями. Ненависть мотивирует не менее – а то и более! – чем Любовь. Желание уничтожить порой вдохновляет больше, чем желание познать. Познать и уничтожить. Уничтожить, не познавая... И на это люди тоже готовы тратить свое Личное Время, свою жизнь!

Неужели все Возжаждавшие мыслят так же, как эти двое? Не может быть. Они – исключение, заблудшие овцы в стаде... Что-то царапнуло ее в собственной мысли, показалось важным для понимания.

Но додумать она не успела: с галерки на нее в упор смотрели знакомые насмешливые глаза.



Попутчик. Итак, он тоже здесь.

Он подмигнул ей как ни в чем не бывало, и она отвернулась, сердясь и все же понимая: как ни досадно, он здесь самый близкий ей человек...

«Не хочу про него думать. Не хочу про него думать. Не хочу про него... А зачем тогда думаю?»

– Друзья мои, – вещал ММП с кафедры уже фальцетом, – мы с возмущением отметаем распространенное среди незрелых умов заблуждение, что мыло увеличивает поверхностное натяжение воды! Мы видим торжество истины в том, что сферическая форма пузыря получается за счет поверхностного натяжения сферы! Мы с благоговением приветствуем тот факт, что, соединяясь, два пузыря принимают форму с наименее возможной площадью поверхности! А главное, что у нас не отнять никому: мыльные пузыри – друзья мои, обратите внимание на этот важный, я бы даже сказал, определяющий момент – МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ ОБРАЗУЮТ ПЕНУ!!!   

Грянули аплодисменты. Хлопали все: и кто конспектировал, и кто болтал о своем, и спавшие, которые вдруг проснулись. Хлопала ее Соседка слева и ее Сосед справа. Хлопал тот, о котором она решила не думать. И сама Алеся тоже хлопала – хлопала с восторгом, ибо в этот момент у нее родилась дерзкая мысль: обратиться прямо к Мастеру.

Почему бы и нет? ММП просто не подозревает, что творится в умах некоторых Возжаждавших, ибо он, как и положено Великому, всетерпим и чудаковат. Но ее он выслушает. Не для того же она проделала весь этот Путь, чтобы сидеть на скучной лекции. Хочется вновь увидеть радужное Чудо – пусть даже оно лопнет. Все лучше, чем скрипучий мел, непонятные формулы и два фанатика по соседству.

А может быть – о, как польстила ей эта мысль! – Мастер только и ждет таких учениц, как она. Может быть, это последнее испытание – среди Возжаждавших Истины выявить Истинно Возжаждавших. И только с ними Мастер по-настоящему творит и созидает, а то, что здесь, – чепуха, аттракцион, сито для отсева...


12.


Лекция кончилась внезапно, как туман. ММП оборвал себя на полуслове и скрылся за своей маленькой дверью, даже не задав сакраментальный вопрос о вопросах. Алеся, у которой вопросы были, решила не расстраиваться: раз она здесь, ответы никуда не денутся.

Она сидела на своем месте, дожидаясь, пока рассосется толпа (привычка, сохранившаяся со студенческих лет), и размышляла, как же ей приблизиться к Мастеру и попасть в число Истинно Возжаждавших. Очнувшись, она обнаружила, что аудитория пуста.

Не совсем... Она осталась наедине с Попутчиком.

– Браво, детка, – сказал он, лениво хлопая в ладоши. – Ты все-таки здесь. Аплодировать тебе приятней, чем этому старому пустобреху...

– Кого ты столкнул вниз? – перебила Алеся.

– О, не переживай. Он был мужского пола. И воспользоваться твоей уловкой не мог, даже если бы и захотел. Я, знаешь ли, приверженец традиционной ориентации, хоть мы с тобой и в Радужной стране... Там в анкетке был такой любопытный вопрос: «Когда в последний раз Вы занимались сексом?». 

Алеся почувствовала, что краснеет.

– Тебе только этот вопрос показался любопытным? – холодно спросила она.

– Представь себе, да. Все прочие – чушь. Мне подумалось, а вдруг его следует читать буквально: «Когда в ПОСЛЕДНИЙ раз Вы занимались сексом?».

Он засмеялся.

– Интересно, что ответила на него та рыжая малышка в первом ряду?..

– Жаль, что мы снова встретились, – со всей искренностью сказала Алеся. – Я предпочла бы, чтобы в твоем поединке победил тот, другой.

– У него не было шансов, – спокойно ответил Попутчик.

– В самом деле? – Она постаралась произнести это со всем возможным сарказмом.

– Да. Ему было одиннадцать лет. Он успел сообщить мне это, прежде чем полетел вниз.

– Ты сволочь, – сказала Алеся.

– Разумеется. А не был бы сволочью – стал бы жертвой... этого сопляка. 

Алеся вскочила на ноги.

– Я... я хочу на воздух!

– Дыши, кто тебе не дает? Ты же на Вершине.

– Замолчи!

Она с удивлением поняла, что плачет.

Попутчик сидел развалясь на соседнем столе и смотрел на нее с каким-то странным выражением.

– Детка, познав твое тело там, между Победой и Поражением, я немного познал и то, что в этом теле укрыто. Некоторые называют это душой... Ты надеешься, что есть некие Избранные и ты будешь одной из них. Все дураки, а ты умная. Все недостойны, а ты – не как все... Нет никаких Истинно Возжаждавших! Нет и не может быть. Здесь каждый сам по себе и сам за себя – неужели ты еще этого не поняла?!

Она глянула на него с ненавистью.

– А ты нашел то, что искал?

– Да, – ответил он.

Почему-то ей стало страшно. Гораздо страшнее, чем на плато, когда она боялась, что он сбросит ее вниз. Попутчик продолжал в своей ленивой манере:

– Здесь каждый находит то, что искал. Даже ты, хотя еще не понимаешь этого. Там, откуда ты ушла, ты бы навсегда осталась девственницей. Ни себе ни людям. Здесь, судя по обилию расписных животов, плотские радости приветствуются. 

– Но почему я не видела ни одного младенца? Что... что с ними делают?!

Он усмехнулся:

– Скоро узнаешь...



Мигнул свет. Большой лекционный зал куда-то исчез. Алеся снова сидела в унылом коридоре, в какой-то бессмысленной очереди, и на коленях ее лежало что-то округлое, тяжелое, цветное... О, нет!!! 

Это был ее собственный живот.

Огромный, бесстыдный, в радужной росписи, он выпирал из выреза в балахоне – точь-в-точь как у виденных ею женщин.

– Красивый животик у вас получился, – с искренним восхищением произнесла Соседка. – Такой, знаете, идеально круглой формы. И узоры легли свежо и оригинально. В то же время традиционные переливы не попраны, а сейчас многие грешат этим. Не одобряю я новаторство, этот монотон в пику освященной веками радужности – вы понимаете, что я хочу сказать?.. До чего же приятно видеть молодую особу, которая не пренебрегла ни формой, ни размером, ни колером – все соблюдено, абсолютно все!.. Знаете, – вздохнула она по-бабьи, – я вам завидую. Ни разу не получилось у меня сотворить такой живот. Трижды пыталась, и все бестолку. 

Алесе казалось, что она разговаривает с сумасшедшей. Но тогда они обе сошли с ума, потому что живот – вот он. Минуту назад еще не было, а теперь есть.

– Ничего не понимаю, – пожаловалась Алеся. – Живот... Откуда у меня живот?!

– Надо думать, ты была близка с мужчиной, – рассудительно заметила Соседка.

– Я? Да, но... По-моему, это было сегодня!

– Ах вот ты о чем, – улыбнулась Соседка. – Просто ты еще не привыкла, что время здесь идет по-другому. За Постижение Истины мы платим своим Личным Временем. Тебя ведь предупреждали об этом?

Алеся закусила губу.

– Но Секретарша сказала: «Одна неделя, вы и не заметите!»

– Увы, никто не читает договор до конца. Неделя – это вступительный взнос. Лекция Мастера стоит гораздо дороже. Месяцев на девять потянет... Ты ведь была на лекции?

– Это ужасно! – беспомощно сказала Алеся.

– К этому быстро привыкаешь, – успокоила Соседка. – В конце концов, и там мы жили так же. Недели, месяцы – кто видит их?.. Чтобы проживать каждый день, не расплачиваясь Личным Временем, надо быть поистине богачом. Некоторые рождаются в роскоши, но эти-то самые бедолаги и есть: они не тратят свое Личное Время – они его убивают. Или оно убивает их...

«Ничего не понимаю, – в отчаянии думала Алеся. – Я шла сюда, движимая Мечтой, с конкретной Целью, с конкретными Вопросами, в ожидании Чуда... Вместо этого я теряю куски жизни, так же легко и бездумно, как потеряла девственность, и скоро стану матерью, хотя понятия не имею, что значит быть матерью, и особенно – быть матерью здесь...».

Соседка произнесла фразу, от которой вся ее кожа пошла пупырышками.

– Сегодня лопнет, – сказала она, с видом знатока разглядывая ее живот. – Созрел. Последний день любуешься.

– Что... что?!

Алесе представилась страшная картина: разверстые внутренности, кровавые ошметки того, что когда-то было ею. Это не живот, это «пояс шахидки»!..

– Ох, я и забыла, что ты в первый раз, – извиняющимся тоном сказала Соседка.

– Не бойся. Это совсем не больно, даже приятно. И очень красиво. Тысячи мельчайших брызг, в каждой – крошечное солнце, и сразу легкость, словно паришь, и снова гладкий животик – до следующего пузырения. Разве это не чудо?

– А ребенок? – спросила Алеся.

Соседка засмеялась.

– Глупенькая, зачем же ребенок? Какое он имеет отношение к этому?.. Хвала Мастеру, здесь никогда не бывает детей. Только красота, только наслаждение! Но мы заболтались, дорогая, ведь тебе пора... 

Чьи-то руки подхватили ее и заботливо, но неумолимо повели куда-то. Она сопротивлялась, кричала:

– Мой ребенок был зачат не здесь! Он не лопнет, он родится. Он живой! Вы слышите? Я хочу видеть Мастера!

– Увидишь, – ответил кто-то, но Алеся продолжала кричать.

Она уже забыла, что узнала о ребенке лишь несколько минут назад. Она поговорит с Мастером, сумеет доказать ему, что ее живот – не мыльный пузырь, не ложная беременность, не пустоцвет, не красивый самообман. У других животы могут лопаться сколько угодно, но она родит, родит!.. 

Разве не за этим она сюда шла?

Сотворить то, что не лопнет.


13.


Яркий свет льется откуда-то с высокого потолка. Стены без окон. Просторный зал и длинный ряд женщин с неправдоподобно большими и круглыми животами, чья расцветка сейчас как нельзя более напоминает мыльный пузырь...

Алеся обнаружила, что замыкает строй, словно на каком-то фантасмагорическом плацу, и невольно подумала, что Соседка в коридоре была права: ее живот действительно самой совершенной формы и неожиданной игры цвета. Он переливается, краски сменяют друг друга, каждый миг – ослепительная красота! И женщины все как одна повернули головы и смотрят на ее живот: с завистью, грустью, вызовом... Это было приятно.

В отличие от них, у нее под радужной оболочкой – живая плоть, новая жизнь. Чувства переполняли ее, и она сообщила ближайшей Соседке:

– У меня там ребенок.

Соседка улыбнулась и подмигнула в ответ: мол, она оценила шутку.

Алеся возвысила голос:

– У меня там ребенок!

– Тише, - зашикали со всех сторон. – Мастер...

ММП, как и в прошлый раз, появился из неприметной боковой дверцы: седой старец, источающий медовую ласку и мудрость, жалящую невежд. Грозный Мастер, Обожаемый Мастер, Всезнающий, Всетерпимый... Тот, к кому они, и женщины и мужчины, рвались, продирались, карабкались, расплачиваясь любовью и жизнью...
Алеся ощутила трепет. Она будет говорить с Мастером!

В руках у старца была длинная округлая палочка. Присмотревшись, Алеся поняла, что это – обыкновенная трубка для выдувания мыльных пузырей. Только очень большая.

– Мастер, коснись меня! Я созрела! Хочу в полет! Взорваться! Тысячами капель! О-о!..

Все кричали разом, и Алеся очень скоро перестала различать голоса. В этом безумном оре ее слова про ребенка были никому не нужны, растаяли, как капля дорогих духов в сточной канаве. Она замолчала, положив ладони на свой великолепный живот. И впервые с испугом подумала: «А почему он не шевелится?..».

Первой в ряду, ближе всех к ММП, стояла хорошо знакомая рыжая пигалица. У нее тоже, как и у взрослых женщин, выпирал живот, который казался еще больше из-за ее по-детски худых ручек и ножек. И кричала она громче всех – что-то о своей любви к Мастеру, о том, что ей предстоит Первый Полет, что каждую свою капельку она посвящает Учителю и Возлюбленному...

«Вот почему она меня столкнула, – подумала Алеся. – Она столкнула бы любого. Ее вела страсть. А что, интересно, нашел здесь тот, чей ребенок сейчас во мне?..».

Додумать она не успела, парализованная ужасом.

Все с той же благодушной улыбкой ММП приблизился к рыжей пигалице, протянул руку и легонько коснулся концом трубки ее радужного живота. Словно доктор из старинных романов, прикладывающий стетоскоп: «Как там чувствует себя наш малыш?..».

И живот лопнул. В точности как и было предсказано: тысячами радужных капель, испарившихся через долю секунды под восторженное «ах!» десятков женских голосов. И по-прежнему на лице старца сияла добрая и мудрая улыбка, и рука с трубкой медленно опускалась... все было как раньше, вот только рыжей пигалицы больше не было. Она исчезла вместе со своим животом.

На миг повисла неловкая пауза, словно на роскошном празднестве произошла маленькая досадная накладка.

– Она... она лопнула!

Алесе казалось, что она кричит; на самом деле ее шепот услышала лишь ближайшая Соседка.

– Бывает, – равнодушно ответила она. – Лопнула от восторга. Слишком молода и горласта. Пусть полетает... – И добавила: – Не понимаю, что ММП в ней нашел? В следующий раз он выберет меня, вот увидишь.

Праздник продолжался. Мастер шествовал вдоль шеренги женщин, любовно тянущихся к нему своими животами, и от прикосновения его трубки животы лопались водяными искорками. Это и впрямь было красиво, весело и, судя по всему, приятно той, что освобождалась от бремени. Алеся, наблюдавшая за приближением старца, заметила, что еще две женщины исчезли бесследно... Были ли они любовницами Мастера? Или их слишком захлестнули эмоции? Почему другим их не жаль? И не страшно за самих себя? Почему они так уверены, что с ними этого не случится?

А почему она так уверена, что этого не случится с ней?..   

Вот уже Алеся осталась единственной, у кого выпирал живот. Она инстинктивно закрыла его руками. ММП остановился напротив и, впервые встретившись с ним взглядом, она куда-то поплыла: в радужной оболочке его глаз было что-то от мыльных пузырей.

– Опусти руки, – сказал он мягко, но так, что она мгновенно повиновалась.
Несколько секунд он молча созерцал ее живот, и постройневшие женщины тоже смотрели и молчали.

– Изумительная работа, – сказал ММП вполголоса, словно бы самому себе. – С кем сотворяла?

Алеся без запинки назвала имя Попутчика и лишь потом удивилась: «Разве я его знаю?..».

– Следующий раз будем сотворять вместе, – сказал Мастер.

Стон и ропот прокатился по залу. Женщины уже не стояли шеренгой, они окружили Алесю и старца. Они ей завидовали – ох, как же они ей завидовали!..

– Мастер, – робко начала Алеся, сомневаясь, дозволено ли ей вот так запросто к нему обращаться, – благодарю за высокую честь. Но сейчас я прошу лишь об одном: позволь мне родить этого ребенка.

Снова возмущенное «ах» и нелестные эпитеты в ее адрес.

– Ребенка, – задумчиво повторил ММП, словно он забыл значение этого слова. – Так ты утверждаешь, что у тебя внутри, за этой эфемерной красотой, что-то есть? Творение, которому ты даруешь жизнь?

– Да, да, – кивнула Алеся вне себя от радости, что ее так быстро и правильно поняли. Она посмотрела на Мастера почти влюбленно, как прежде рыжая пигалица.
И осуждающие языки примолкли. Все жадно ждали развязки. «Да они же сами только об этом и мечтают! – внезапно поняла Алеся. – Что за радость вновь и вновь давать пустоцвет? Что бы они там ни говорили – это лишь жалкие попытки убедить самих себя. Беременеть, нести миру красоту, и все для того, чтобы лопнуть, не родив, а однажды совсем исчезнуть!.. Живое Творение – вот чего они хотят страстно, в каждой своей попытке, хотят и не могут получить...».

– Итак, ты утверждаешь, что сотворила что-то настоящее? – продолжал ММП тоном школьного учителя.

– Дитя.

– Назовем это так. Но это невозможно, увы, никак невозможно.

– Почему же?

– Она спрашивает, почему! – голос старца стал саркастическим, как на лекции, когда он обрушивался на «завистников и клеветников». Теперь он обращался ко всей женской аудитории: – Вам тоже интересно знать, почему? Посмотрите на нее. Где она сотворяла? Как она сотворяла? О чем она думала, когда сотворяла? А тот, с кем сотворено, – о чем думал он?.. А теперь она стоит здесь и заявляет, что создала Живое Творение. Да с чего бы ему взяться там, под красивой оболочкой? Из противоборства, лжи, хитрости, коварства, из нескольких судорог наслаждения?.. Все вы, глупые создания, были зачаты именно так – там, откуда вы сбежали. Ибо только там и только такие как вы могут быть сотворены из столь примитивной смеси. Вы – мыльные пузыри самого дешевого разлива: мелкие, блеклые, с унылой каплей, тянущей вас вниз, и лопаетесь вы так быстро, что ваше счастье, если вы не знаете другого!.. Но здесь – здесь все иначе. Как мыльный пузырь не может породить сам себя, так и вы, жалкие создания, не способны на Живое Творение.

Некоторые женщины заплакали. Алеся упрямо молчала. Слова ММП исхлестали ее так же как других, но она снова защищала руками свой живот и оттого чувствовала себя сильнее.

– Да, противоборство и коварство, – тихо сказала она. – Но еще руки, которые вытянули из тумана, и благодарность, потому что он был со мной нежен, хотя мог быть груб. Да, ложь и хитрость – хитрость в том, что он позволил себе уснуть, зная, что я воспользуюсь этим и сбегу, а ему предстоит новое противоборство...

Глаза ММП так выкатились из орбит, что казалось – его радужка сейчас лопнет.

– Дерзкая девчонка! Тебе мало, что твои узоры удостоились высшей похвалы; тебе безразлично, что сам Мастер пригласил тебя к совместному творению!..

– Я видела, что произошло с рыжей девочкой после вашего «совместного творения», – ответила Алеся, поражаясь собственной смелости. – Только попробуй коснуться меня своей гнусной палкой!

Она отступила на шаг.

– Хорошо, – неожиданно спокойно произнес старец. – Хочешь родить и увидеть свое дитя? Будь по-твоему. За все свои дерзости ты вполне этого заслужила!..


14.


Снова скачок времени. Сколько же украдено... простите, сколько же она заплатила по самому странному в мире договору – минуту, час, день, год?..

Первым инстинктивным движением Алеся схватилась за живот. Живота не было. То есть он был, конечно, чуточку округлый, как и прежде, – но совсем не тот вздутый пузырь, который так напугал ее поначалу. И одежда на ней была прежняя. Что же случилось в это украденное – простите, заплаченное – время?

Где ее Творение?!

Толпа женщин исчезла вместе с залом. Они со старцем были вдвоем в какой-то тесной комнате, похожей на лавку старьевщика. Алеся никогда не была в лавке старьевщика, понятия не имела, сохранились ли они в Реальности, но в голову пришло именно это сравнение. Даже затылок видел, сколько здесь странных и ненужных вещей... ММП сидел в кресле-качалке и неспешно раскачивался, словно обычный старикашка, которому нечем занять досуг. Алеся стояла перед ним, как провинившаяся внучка, которая пришла за наказанием.

– Где мое дитя? – спросила она уже отнюдь не таким смелым тоном.

– Вон, – ММП равнодушно махнул рукой на почерневшую столешницу. – Любуйся.

Ей вдруг стало страшно до обморока. Лавка старьевщика закачалась перед глазами.

«Он бы кричал... если бы был жив».

С этой мыслью она заставила себя повернуть голову и взглянуть на то, что лежало на столе. На миг она отчетливо увидела голенькую розовую куклу с пальчиками без ногтей. Кукла была прекрасна и уродлива одновременно, как и положено новорожденному. Но для нее (это была девочка) существовало другое название – мертворожденная.   

– Хватит обманывать себя, – сказал старец с брезгливой ноткой. – Ты все еще мыслишь стереотипами своего мира. Ты так и не поняла, где находишься. Требовала свое дитя – получай. Вот оно, твое мертвое Творение!

Не было никакой розовой куклы. Это упрямое подсознание подгоняло немыслимую истину под привычные образы...

На столе лежала книга.

Тощенькая брошюрка в дешевом розовом переплете. На обложке написано: «Мастер мыльных пузырей». Ниже – «Опера» (перечеркнуто). Еще ниже – «Сказка для взрослых»...

Алеся медленно взяла в руки свое Творение и раскрыла на первой странице.

– "Девочка была еще так мала, что верила: секунды длинные-длинные, а все красивое – вкусно..." – прочитала она вслух и замолчала, глядя на Мастера.
Тот закивал, затряс своей седой бородой.

– "В воздухе перед ней висело Чудо. Чудо было круглым и цветным, и не просто цветным, а меняющим свои краски и узоры как в калейдоскопе..." – продолжил он с ленцой человека, который знает текст наизусть, и рад бы забыть, да не может, словно вдолбленное с детства стихотворение. – Сравнить мыльный пузырь с калейдоскопом! Но чего не напишешь ради красного словца!.. Твой таинственный стеклянный шарик – обычный полуфабрикат для выработки стекловолокна, стыдно не знать об этом в XXI веке. И про встречу с Любимым ты наврала. Человек такой был, но познакомилась ты с ним не на шоу – тебе просто хотелось, чтобы это было там... Полистай, полистай свое Творение! Видишь белые страницы? Это те места, где фантазия твоя дала сбой, а реальность не смогла прийти к ней на помощь, потому что в таких книжицах она не приживается. Видишь, страницы перечеркнуты крест-накрест? Это то, что не нравилось тебе самой. То, что молило: «Дай мне созреть, напитаться правдой, ведь и в сказках есть своя правда!». Но ты торопилась, ты решила: и так сойдет. А страницы, где буквы то огромные, то крохотные, – что, по-твоему, это означает? Корявость фразы, небрежность стиля, если тут вообще можно говорить о стиле!..            

Сухо и методично указывал старец на все недостатки и слабые места – никакой другой критик не мог быть более зорким и безжалостным. Алесе было больно, она все собиралась возмутиться, объяснить... Но почему-то молчала.

– Ты отправилась в Путь и гордилась собой так, словно возвысилась над всем миром. А ведь твой хваленый зуд – это просто болезнь, иногда врожденная, иногда приобретенная. Ее можно сравнить с недержанием. Приходится бежать под кустик, пока остальные спокойно пьют чай на веранде, но чем же тут гордиться?! Ты и такие как ты – о, если бы ты знала, как вас много! – с чесоткой, недержанием, припадками, которые вы зовете вдохновением, – все вы являетесь сюда как Главные Герои и Творцы одновременно. И где же ваши Творения? Вот они, – старец брезгливым жестом обвел комнату, – выкидыши ваших творческих мук: книги, которые никто не захочет читать, симфонии, которые никто не станет слушать, картины, на которые способен любоваться лишь слепец... Вот они – ваши дети: недоношенные, мертворожденные, испустившие дух в первый день Творения, заброшенные, жалкие, никому не нужные!.. Ты отправилась в Путь, но сумела увидеть так мало, понять – того меньше, а описать почти ничего не сумела. Я уж не говорю о том, каким ходульным и примитивным получился у тебя я сам: седая борода, радужный колпак, балахон, расшитый мыльными пузырями, – надо совсем не иметь вкуса, чтобы вообразить меня таким!..

Впервые Алеся нарушила молчание.

– Но ты такой и есть, – сказала она.

– Я такой для тебя. Это ты, со своей убогой фантазией и отсутствием всякой свежести восприятия, увидела меня таким. Твоя сказка – мыльный пузырь, один из многих, лопающихся на ветру. Ты шла ко мне, чтобы я вдохнул жизнь в этот пузырь, но я бессилен помочь бездарности. Все, что я могу сделать, – дать вам иллюзию Творчества. И лопать, лопать то, что обречено родиться мертвым! Большинство рады и этому. Но время от времени я сталкиваюсь с такими упрямыми невеждами как ты, и тогда появляется новый хлам для этого хранилища. Все вы рветесь увидеть свое дитя, а увидев – бросаете с отвращением. Почему ты держишь свое Творение так, словно это склизкий мокрец?

Алеся действительно держала книжку двумя пальцами на вытянутой руке, но после этих слов взяла ее как следует и раскрыла на последней странице.

– "На живое и мертвое Творение налог одинаковый", – прочитала она финальную фразу, и ей самой она показалась столь дикой, что стыдом полыхнули щеки. Она даже не стала смотреть, к чему эта фраза относится. Если сказка заканчивается такой гадостью, зачем было ее начинать?..

– Уходи, – сказал старец. – Ты все поняла.

Алеся кивнула и медленно пошла к двери. Она знала, что будет за дверью: родной захолустный двор, серая девятиэтажка, нелюбимая работа... Реальность, из которой она так неудачно сбежала.

«Ты неудачник. Сбежал с одной каторги на другую». – «Попробуй сбежать лучше». 

Гордыня и бездарность. Тут нечем оправдаться.

– Книгу оставь, – сказал старец ей в спину.

Алеся обернулась:

– Зачем?

– Так положено. 

Однажды ей уже сказали: «Так положено». Когда она промучилась над анкетой, которую никто не станет читать (в точности как ее книгу). И она послушалась. Реальность приучила ее слушаться этой бессмысленной фразы.

– Зачем? – повторила Алеся.

– Ваши жалкие Творения остаются у меня, дабы не засорять мир. Или ты по-прежнему станешь упорствовать, что у тебя живое дитя?

– Нет, не стану. Но оставлять ее тебе и не подумаю.
Почему старец вдруг так разволновался? Вскочил с кресла-качалки, шагнул к ней.

– Ты обрекаешь себя на смех и презрение!

– Пусть, – сказала Алеся.

С этой минуты к ней стала возвращаться уверенность.

– Какая бы она ни была – она моя, и я с ней не расстанусь.

По реакции ММП было видно: происходит что-то неожиданное и вопиющее. Он суетливо обежал вокруг Алеси. А она лишь крепче прижала к себе книгу – свое дитя.

– Ты... Ты... – Старец разразился визгом: – Мало того что породила уродца, ты еще упорствуешь в своем желании явить его миру!

– Есть же те, кто добры к увечным детям.

– Она – мертва! Она – труп! Что это вообще за сюжет?! «Иди туда – не знаю куда...». Старо, старо! Тысячи до тебя стерли ноги на этом Пути. Что нового в твоем Творении? Что интересного, кроме подражания не лучшим образцам?

– Почему ты так разволновался... Мастер? – Алеся сделала крошечную паузу перед обращением. – Почему для тебя так важно не дать мне унести дитя в мир? Зачем ты хочешь присовокупить ее к своей унылой коллекции? Что наплел ты остальным Творцам, заставив их бежать в ужасе, в то время как их дети, пусть недоношенные, были еще живы и не так уж плохи?

Он побагровел, этот старик в дурацком колпаке. Никто еще не осмеливался говорить с ним так. Ясно, что она угадала. 

– Что бы там ни было у других, твое дитя мертво с самого семени. Подражательность, претенциозность, намеки на Великую Истину, которая вот-вот будет открыта, а в результате – пшик! Мыльный пузырь! Мыло!.. Твоя история о Поиске Себя, Предназначении и Мастере отвратительно БАНАЛЬНА!

– Может быть, – тихо ответила она. – И ничего банальнее Бога еще не придумано...

– Я не Бог, – скромно возразил старец.

Казалось, он был не против, если бы его вдруг начали разуверять.

Алеся засмеялась.

– Конечно нет, – сказала она. – ТЫ ДАЖЕ НЕ МАСТЕР. Ты – моя ошибка, фальшивый поворот сюжета. Мое сознание было замусорено ложными представлениями о Вершине, на которую надо вскарабкаться. Путь к Мечте – всегда наверх? Какая чушь! Если бы я сразу сообразила, что Свой Путь – тот, по которому идешь с удовольствием!.. Прощай, Лжемастер. Спасибо за науку. Теперь я знаю, что мне делать. И не тяни ко мне свои костлявые руки. Ведь ты – моя выдумка, не так ли? Тогда что мне стоит ткнуть тебя пальцем и превратить в тысячу радужных брызг?..

– Ты дорого заплатишь за это, – произнес Лжемастер со скорбным удовлетворением.

– Как всегда, – ответила Алеся и вышла, прижимая к себе брошюру с неудавшейся сказкой.

В коридоре ее ждал Попутчик.


15.


Не так уж долго они не виделись, но время в привычном понимании не имело здесь смысла. Жизнь измерялась Личным Временем, а его Попутчик, видимо, заплатил немало (интересно, за что?). Выглядел он лет на десять старше, чем Алеся его запомнила.

– Аудиенция у Мастера, – сказал он с привычной насмешкой. – Пользуешься успехом.

– Это не Мастер, – ответила она равнодушно.

Попутчик ничем не выказал удивления. Словно бы он сам пришел к этой мысли. А может, знал с самого начала.

– Она спит? – спросил он.

Алеся увидела себя его глазами: запоздалая девственница, любовница на раз, прижимающая к себе крохотного младенца в розовой пеленке...

– Она мертва, – сказала Алеся.

Они помолчали.

– Мне жаль.

– Мне тоже.

Алеся грустно улыбнулась, глядя на свою тощенькую книжицу в розовом переплете.

– Хочешь почитать?

Он вздрогнул.

– Нет, пожалуй. Была бы живая... Но ты не расстраивайся. Родишь другую. У тебя еще много Личного Времени.

Алеся отрицательно покачала головой.

– Рядом со Лжемастером не сотворишь ничего живого.

– Это я понял. Просто не знал, как тебя утешить. Я ведь тоже... гм... причастен.

– Ты не виноват. Ты дал мне наслаждение. Но вдохновения дать не мог. Вдохновение может дать только Любимый... Я создала грустную и глупую сказку. Зачем нужна эта Гора, этот Лжемастер, женщины с радужными животами? Зачем нужен ты?.. До сих пор не могу придумать, какого рожна тебе здесь понадобилось. Зачем ты искал ММП? Иначе вся твоя функция – лишить меня девственности. Притянуто за уши. Лжемастер прав – я бездарность.

Он выслушал и вдруг рассмеялся:

– Значит, это ты меня придумала? Забавно... До сих пор я был уверен, что это я тебя придумал. Тебя и всех остальных. Видишь ли, детка, это моя сказка...

– Не хочу! – перебила она с презрительной улыбкой. – Это тоже старо. «Если бы он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?..».  Опять чужое, опять банальности. Опять красиво и мертво!

Он замолчал. И его внезапная покорность преисполнила Алесю уверенностью в себе, как в ту минуту, когда она разоблачила Лжемастера. Пусть она бездарность, но она останется хозяйкой в собственной сказке – уж этого у нее никто не отнимет.

Как выбраться из лабиринта тусклых коридоров? А как обычно выбираются из незнакомого помещения? Ищут табло с надписью «Выход»... Едва она подумала об этом, как в дальнем конце коридора зажглись зеленые буквы.

– Вот так, – зло сказала Алеся. – Банально, зато надежно. 

Попутчик, о котором она забыла, догнал ее через несколько шагов.

– Может, все-таки хочешь узнать, зачем я искал Мастера?

– Нет, – ответила она на ходу. – Ты искал не Мастера. Иначе бы ушел отсюда, как ухожу я. Ты искал именно Лжемастера. Помнишь, ты сам сказал мне после лекции: «Я нашел, что искал»?

Он схватил ее за плечо.

– Это ты спросила, а я...

Алеся стряхнула его руку.

– Пошел вон!

Здесь она была на высоте: попользовалась своим героем и безжалостно с ним расправилась.

Как и положено Творцу.



Справа от зеленого табло стоял канцелярский стол, за которым сидела уже знакомая Секретарша. Она встретила Алесю прежней непроницаемой улыбкой.

– Небольшая формальность. Последний взнос... Будьте любезны.

Алеся глянула на лист.

– Девять лет Личного Времени? За что?! Если Истина в том, что ваш «Мастер» – такой же Мастер, как я – Творец, то дерете вы немыслимо!..

– Разоблачение Лжемастера почти ничего не стоит, – невозмутимо ответила Секретарша. – Всего одну минуту Личного Времени. Она заранее включена в счет. Вы ведь даже не заметили потери, когда шагнули из комнаты в коридор?.. А девять лет с вас причитается за то, что вы уносите отсюда свое дитя. Редко кому это удается.

– Она мертворожденная, – сказала Алеся.

– На живое и мертвое Творение налог одинаковый.
Алесю вновь окатило стыдом, как тогда, когда она подглядела эту фразу в конце собственной книжки. Больше не споря, она схватила ручку и подписала самый дорогой в мире чек – на девять лет жизни.

«Ты дорого заплатишь за это...»

Что-то тут не так!

– Я же сама сотворила все это: и дурацкую Гору, и Лжемастера, и твой стол, и тебя за этим столом, – сообщила она Секретарше. – Почему же я безропотно плачу тебе?

– О! – деловито ответила собеседница. – Задавшаяся Вопросом №8, вам следует искать Ответ в другом месте.

– У настоящего Мастера?

Молчание.

Алеся протянула ей свое Творение:

– Не хотите ли взглянуть?..

– Нет, – Секретарша откинулась на стуле. – Меня это не касается. Мы в расчете. Приятной Дороги.


*   *   *


Конец 2 части.


В финальной 3 части Алеся доберется наконец до Мастера и откроет тайну: почему его пузыри не лопаются, и пузыри ли это или что-то другое, и какая цена за то, чтобы стать настоящим Мастером.
Окончание следует...


Читать с самого начала: http://www.proza.ru/2017/02/08/1280


Первые отзывы: http://www.proza.ru/2017/10/20/754


С иллюстрациями к сказке "Мастер мыльных пузырей" художница Светлана Сапсай вышла  в финал международного конкурса "Открытая Евразия 2017".


!!! Читать и скачать сказку можно на ЛитРес ПОЛНОСТЬЮ, БЕСПЛАТНО, В УДОБНОМ ФОРМАТЕ:
https://www.litres.ru/anna-shtompel/master-mylnyh-puzyrey/