О чем стенали колокола

        На снимке: поэтесса Светлана СТАНЕВИЧ

              Очерк о творчестве и трагической судьбе поэтессы Светланы Станевич

        22 сентября 2013 года интернет взорвался страшной новостью: вологжанка бросилась с колокольни Софийского собора в Вологде с высоты 65 метров. За почти полтысячелетия существования собора со времен его постройки Иваном Грозным это единственный случай... Коротенькая информационная строка по этому поводу даже прошла по НТВ. И поползли слухи: долги... семейные проблемы...  Лишь очень немногие знали истину, и вы ее не найдете в интернете среди этих досужих домыслов.
        ТАЛАНТЛИВАЯ ПОЭТЕССА, автор трех поэтических сборников, блестящий и остроумный полемист, человек с филологическим, экономическим и фармацевтическим образованием, просто красивая женщина - Светлана Станевич. Она вела литературное объединение «Искры и звезды», в молодости всерьез занималась в студии театральным искусством, выступала на сцене (в ее доме были сотни книг на эту тему), прекрасно рисовала. Ведущие областного радио ее хорошо знали по  метким импровизированным дискуссиям в прямом эфире. Просто удивительно, сколько разносторонних талантов умещалось в этом человеке. В прошлом году баллотировалась в депутаты на региональных выборах. Ставленники от партии власти испугались ее популярности, испортили в избиркоме множество подписных листов, не допустив до выборов, протащили своего откровенного дельца-жулика. А копии она в спешке не сделала, и доказывать свою правоту было бессмысленно... «Я тут, Светлана Геннадьевна,  не при чем», - хлупая оловянными глазами, поспешил в разговоре с ней один из этой мелкопридворной челяди, косвенно признавая, что он в курсе нечистых дел своих коллег.
        По жизни человек чрезвычайно отзывчивый, внимательный, чуткий друг,  она бросалась помогать   людям совсем незнакомым, как своим родным. И не потому, что к этому ее обязывала работа фармацевтом, а по зову сердца. Иначе не могла. Люди шли к ней в аптеку не за лекарством, а просто поговорить, посоветоваться. Очень ее уважали за добросердечность и открытость. Но главным ее качеством было обостренное, зародившееся еще в детстве, чувство справедливости. В аттестате зрелости у нее была только одна четверка — как ни смешно, по литературе. Директор школы упрашивала: «Светочка, ну что тебе стоит, извинись перед Галиной Павловной, и будет тебе пятерка и золотая медаль!..»    - «Я сказала правду, и извиняться не буду!» - ответила Светлана. А сказала Светлана своей учительнице по литературе следующее: «Вы унижаете учеников, а преподаете самый гуманный предмет. Вы не имеете права быть преподавателем!..» И произнесла она эти слова не из-за себя — вступилась за подругу. Вот таким она была человеком. Много лет спустя, когда ее сын пошел в эту же самую школу, учительница, словно бы стараясь загладить свою вину, всегда ставила ему пятерки, даже когда, казалось бы, он этого не заслуживал. «Мама твоя  ведь всегда лидером у нас была, - вспоминала старушка былое. - Такая принципиальная...»
        Она не нахватала  себе дармовых акций, когда работала  экономистом в нефтяной компании, хотя могла бы, как те, кто сейчас жирует за счет наемных рабочих и одновременно презирает их. Это противоречило ее жизненному кредо — жить для людей. В пору кризиса 90-х, будучи человеком разносторонне одаренным, она распрощалась с прошлым и быстро освоила новую специальность — фармацевта. Эта профессия востребована всегда. И еще она очень близка людям.
        К концу 90-х один из самых выгодных рынков — лекарственных препаратов, был уже жестко поделен. Акулы нарождающегося капитализма зубами держались за бизнес, который приносил сотни процентов прибыли, не требуя при этом больших вложений. У нас в городе более половины, если не две трети этого рынка принадлежит одному местному олигарху. Вот на него Светлана  и работала заведующей в крупной аптеке. Хозяин жизни,  стараясь отжать выгоду во всем, наказывал работниц штрафами, урезал зарплату, а потом вовсе стал обвинять в недостачах, то есть в воровстве. Как человек опытный и настойчивый, Светлана быстро разобралась, что к чему. «Да ведь ты же сам у себя воруешь, а потом валишь на девчонок (она была с ним на «ты»). - Им и так жить не на что, а ты последние крохи отбираешь. Не будут они проплачивать твои «недостачи» - ни они, ни я. Пореже езди на Ямайку, нужно и в Вологде иногда бывать, смотреть, чем люди дышат».
        Девчонки испугались потерять рабочие места,  и продолжали делать отчисления из зарплаты. Ну а Светлане пришлось уйти. Кому же нужен столь проницательный и принципиальный работник! А людей она видела сразу и насквозь, давая им лаконичные и емкие характеристики. Она  сразу чувствовала ложь или то, если ее, по выражению американцев, кто-то «хотел использовать».  С тех пор скитания ее в поисках работы походили на замкнутый круг. В какую бы фирму она ни обращалась, выяснялось, что и она принадлежит вездесущему олигарху, а значит, вход для нее туда заказан. Она сама удивлялась, говоря с усмешкой: «Даже я недооценила его размаха... Вот откуда у нас лекарства по бешеной цене. Монополист! Все захвачено. А самое обидное, что нам ничего с этим сейчас не сделать».
        Работу она, в конце концов, нашла, не столь бойкую, зато в государственной системе — выдавала льготное лекарство по рецептам. Сын, блестяще закончивший институт, работал за копейки грузчиком в продовольственном магазине... Типичная история для российской провинции.
        Однажды Светлана обратила мое внимание на то, что у магазина в микрорайоне  стоит ее одноклассник с протянутой рукой. Его обманули с квартирой, он потерял работу. Ночует в подъзде.  «Прекрасный парень, когда-то обычный советский человек, - воскликнула она. - Что судьба делает с людьми!.. Я всегда ему подаю...» Спустя некоторое время она сжала до белизны пальцы и произнесла: «Его больше нет, он умер. О Боже, сколько, сколько их!..».  «Света, - сказал тогда я ей, - каждому дан разум, чувство самосохранения, в конце концов, мы, как биологические машины,  рассчитаны на то, чтобы бороться за себя. Хватит все воспринимать так близко к сердцу, подумай однажды о себе, пойми, тебя на всех не хватит!..»
        Но она была другой. Мои слова для нее оставались лишь мнением безнадежного эгоцентрика и эгоиста.
        Все эти детали, словно свинцовая облачность, закрывали высокие горизонты ее души. Она продолжала переживать — за то, что случается с людьми в ее родном городе, что творится в стране. «Не могу смотреть на все это, - говорила она. -  У молодежи никаких перспектив. Кругом развал, закамуфлированный фасадами. Народ нищенствует, а эти с лоснящимися лицами, воруют, и лгут, что все хорошо... Куда катимся?.. Сил больше нет. А я себе такой не нравлюсь — бессильной. Я привыкла быть другой».
        Наверное, в ее шаге был тот нерв, который выразил в своем приговоре растленности века великий Шекспир. Помните: «...мне видеть невтерпеж Достоинство, что просит подаянья, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье, И совершенству ложный приговор, И девственность, поруганную грубо, И неуместной почести позор, И мощь в плену у немощи беззубой, И прямоту, что глупостью слывет, И глупость в маске мудреца, пророка, И вдохновения зажатый рот, И праведность на службе у порока...»
        Год назад в солнечный августовский день, пронизанный бирюзой,  она, всегда физически боявшаяся даже небольшой высоты,  позвала меня посетить смотровую площадку колокольни Софийского собора, самой высокой в епархии.  Она долго смотрела на прекрасный, зеленеющий внизу древний город, а потом произнесла странную фразу: «Если уходить из этой жизни, то нужно уходить наверняка». Я не придал слишком большого значения ее словам. Подумал, просто фигура речи. Артистическая игра. Но тревожное предчувствие неизбежно, тяжелым осадком,  закралось в душу... Немногим ранее мы по ее инициативе начали здесь снимать на любительскую камеру фильм, посвященный улицам, носящим имена писателей-вологжан. Как известно, улицы поэтов Константина Батюшкова и Сергея Орлова «впадают» в Кремлевскую площадь, где высится классически строгий,   почти суровый в величественном отрешении от земного монумент Софийского собора. А далее, на том берегу реки Вологды, рекой духовной тянется улица Николая Рубцова. Как оператор, я попытался обозначить эту идею —  идею Светланы. Она придумала тексты, я сюжет, и мы рассказывали об этих улицах и о поэтах по очереди. Фильм хотели представить на конкурс. Но съемка оказалась с техническим браком, а снять новый фильм помешали дожди...
        Когда к нам приехала делегация японцев  (представители издательства «Кобуши шобо» из Токио, я с ними знаком с 1995 года), Светлана с упоением рассказывала им о вологодских поэтах, переводчик едва успевал переводить. «У вас так много поэтов, и такое к ним трепетное отношение... В одной вашей Вологде и музей Батюшкова, и музей Рубцова. Я не припомню  у нас в Японии ничего подобного  - сказала директор издательства госпожа Казуко Ватанабе, - просто поразительно, какой вы народ... Если народ так чтит своих поэтов, значит, в нем есть огромная сила духа...» Кстати, Ватанабе — дочь известного в Японии философа-марксиста Канъити Курода, и она, вопреки своему многомиллионному личному состоянию, пропагандирует марксистские идеи по всему миру.
        Много идей и материалов совершенно бескорыстно Светлана Станевич предоставила для огромного тома о Николае Рубцове, изданном предпринимателем Михаилом Суровым. Правда, ее фамилии там не оказалось...
        Умный и мудрый человек, обладавший блестящей памятью на технические и психологические детали, она молниеносно находила верные и точные решения. С ней всегда можно было посоветоваться. Вот только последнее твое решение оказалось не верным…
        Как человек с обнаженной совестью, с обостренным чувством попранной справедливости, поэт с ранимой душой она, видимо, более не видела себя в этом чуждом ей мире. Она привыкла быть впереди и всегда добиваться  своего. Но сквозь хищный оскал новых реалий однажды она поняла, что ей трудно донести истину до людей и одной что-либо сделать, чтоб изменить этот порядок вещей. Ее страна оставалась   там, где люди близки и открыты друг другу, где нет стяжательства и узаконенной подлости, где есть ощущение будущего.
        В трагедии Светланы Станевич, отчаявшейся утвердить и отстоять свою правду, как в капле воды, отражена сущность той холодной эпохи, в которой нам суждено существовать — эпохи, зачеркнувшей высочайшие человеческие идеалы, такие, как русская соборность, равенство, братство. 
          ...В одно из воскресений октября колокола звонницы Софийского собора, казалось, звучали весь день. Никогда не слышал я такого длительного, тревожного звона. Размеренно-глубокий гул охватил город. Величественный минор вековых колоколов входил и искажал  пространство в иной, высшей реальности. Он никогда не отдалялся. Иногда сильные порывы холодного октябрьского ветра приближали его, и тогда стенание колоколов звучало  совсем рядом...  И подумалось — они, вопреки церковным канонам,   плачут о ней.
        Вот одно из коротких стихотворений Светланы Станевич последних лет, гениальное четверостишие: 

Из любви в любовь не переходят,
Из любви уходят в никуда,
Так что жди, Харон , на переправе,
Может, скоро я приду туда.

        Любовь для Светланы Станевич — это ее светлый мир, потерянный за порогом жестокого безвременья, в котором мы живем. Прости.

                ОПУБЛИКОВАНО: газета «Правда», №119(30036)25-28 октября 2013 г.;
        газета «Наш голос» (Вологодская область), октябрь 2013 г.