Отвлечение

Молодой человек в гиацинтовых штиблетах раскрыл меню, набрал в рот воздух, приготовившись тем самым кропотливо потрудиться, глубоко и досконально изучив все доступные блюда и расценки, однако что-то, возможно, птичка, маленькая дружелюбная щебетунья с пурпурной грудкой, того слабого оттенка, какой бывает, если растворить в кипяченой воде немного марганцовки, совсем чуток накапав из пипетки, это божье создание, чья грудка вышеупомянутой расцветки, чей заливистый, дерзкий клекот, звенящий в кронах молодых, отрадно зеленых деревьев, где буйный ветер пересчитал каждый листик, каждое перышко и каждую пылинку, и, опрометью промчавшись к следующему растению, впопыхах занес историю этой скоротечной инвентаризации в свою бесконечную книгу, чтобы потом, когда зайдет солнце и всё живое утихомирится, найдет свой угол, укутается в одеяло, сомкнув набрякшие истомой веки, погрузится в такой же скоротечный и зыбкий сон, поджимая пятки, мелко подрагивая плечами, побрякивая костями, похрустывая зубами, точно разгрызая ореховую скорлупу, проплывая по волнам забвенья в перегруженном за день каноэ мозга, который, того и гляди, опрокинется и, хлюпнув водой в лицо ничего не подозревающему пассажиру, пойдет ко дну, так вот, можно допустить, что птичка эта стала причиной сиюминутной расфокусироки зрения, повергая невинного ротозея в праздное отвлечение, что, как всем известно, не принесет плодов полезных ни сердцу, ни уму (а о желудке тем паче стоит позабыть), привлекая к своей малозначительной персоне, словно всеми игнорируемая, давно вышедшая в тираж оперная певичка, такое количество внимания, какое вполне благоразумно счесть сверхмерным, и, более того, даже возмутительным, но птичке невдомёк, какое бесстыжее злодейство, какое вероломное бесчинство вершит она над гражданином, всего-то пожелавшим тихо-мирно отобедать под сенью желтовласых с проседью акаций, вдали от брачной суматохи, что путы по ногам пустила, как те деревья корни, и душит, душит, душит, едва кадык не загоняя внутрь.