Общежитие

        Современная Европа очень напоминает мне наше студенческое общежитие (семидесятые годы,Ленинград). Сам я в нем никогда не жил, но, будучи преподавателем, должен был дежурить там по приказу ректора. Примерно раз в два месяца с шести часов вечера до нуля часов. Нарушения порядка записывать в специальный журнал. Все преподаватели воспринимали эту внеплановую нагрузку, как сущее наказание.

       Первые же дежурства заставили меня по-новому взглянуть на своих студентов. Идея иностранного деканата селить в одной комнате советских студентов и иностранных с треском провалилась. Все иностранцы правдами и неправдами оказывались в одной комнате, строго по национальному признаку. Так возникли маленький Чайна таун, Сайгон, Варшавское гетто и т. д. Эдакий Вавилон. В каждом из них устанавливалась своя иерархия и свой колорит. Интернациональные контакты происходили только на кухне, в учебных комнатах и в туалетах. Причем далеко не всегда мирные. Пресекать эти стычки приходилось жестко и бескомпромиссно. Например, драки. Но вот, скажем, отучить вьетнамцев жарить соленую селедку, от чего на кухне стояла невыносимая вонь, не удавалось никому. Они очень плохо говорили по-русски, а в случае конфликта делали вид, что вообще не понимают русский язык. Африканцы доставали наших студенток. Китайцы оккупировали учебные комнаты, проникнуть в которые другим студентам было практически невозможно.

        Словом, общежитие жило по своим неписанным законам, наплевав на законы писанные. Видя мои тщетные потуги навести хоть какой-то порядок, венгерская коммуна мне дала дельный совет: попросту не вмешиваться во все мелкие дрязги. Это бесполезно, говорили они. Вы уйдете, и все будет идти по старому. В конце концов, я понял их правоту. С самого начала брал у вахтера ключ от всегда пустовавшей «Ленинской комнаты», ложился с книгой на отличный кожаный диван и спокойно читал до окончания дежурства. Прекратил обходы этажей и комнат. Не надоедал студентам душеспасительными беседами. Никаких нарушений общественного порядка в журнале не фиксировал. И в деканате, и в ректорате меня начали хвалить, как отличного воспитателя. Такая вот показушная обязанность.
 
       Сейчас в благополучную Европу ломятся толпы африканцев, арабов и азиатов. Прорываются с риском для жизни. Далее немедленно находят земляков и немедленно организуют свои национальные анклавы со своими порядками, бытом и привычками. Навести там какой-либо приемлемый порядок, как и в нашем общежитии, не представляется возможным. Даже полиция в их кварталы не рискует соваться. Особенно ночью. Нет даже намека на ассимиляцию. И выход здесь простой. Резко ограничить миграцию. А в остальном, не вмешиваться в жизнь анклавов. Все равно эту публику не переделаешь на европейский лад. На это нужны столетия. Только сдается мне, что терпение якобы толерантных европейцев на пределе. И скоро они начнут избавляться от мигрантов, как от докучливых тараканов. Без всяких сентиментов. Порой шоковыми методами, убивая своих европейских детей, как это сделал Брейвик.