Жозеф. Мопассан

Баронесса Андре де Фрэзьер и графиня Ноеми де Гардан были пьяны, совершенно пьяны.
Они только что поужинали вместе в застеклённой гостиной с видом на море. Через открытые окна проникал мягкий бриз летнего вечера, тёплый и свежий одновременно, вкусный океанский бриз. Обе молодые женщины, растянувшись на шезлонгах, теперь потягивали шартрёз и курили, а также признавались в тех личных секретах, которые только это неожиданное весёлое опьянение могло вызвать на их губы.
Их мужья после обеда вернулись в Париж, оставив их одних на этом пустынном пляже, который выбрали для того, чтобы избежать назойливых отдыхающих, которыми кишат модные курорты. Отсутствуя по 5 дней из 7, они боялись пикников, завтраков на траве, уроков плавания и быстрой фамильярности, которая рождается в безделье водных курортов. Дьепп, Этрета, Трувилль – мужьям казалось, что их нужно бояться. Они сняли дом, построенный и покинутый одним оригиналом в долине Роквилль близ Фекампа, и оставили в нём своих жён на всё лето.
Они были пьяны. Не зная, чем развлечься, баронесса предложила графине этот ужин с шампанским. Сначала их сильно позабавило готовить  ужин самим, затем они весело съели его, запивая вином, чтобы утолить жажду, которую породил жар печи. Теперь они беседовали и рассуждали в унисон, куря сигареты и полоща горло шартрёзом. Они уже не отдавали себе отчёта в том, что говорили.
Графиня, положив ноги на спинку стула, была ещё более пьяна, чем её подруга.
- Чтобы завершить такой вечер, - говорила она, - нам хорошо было бы иметь любовников. Если бы я смогла предвидеть, я бы вызвала их из Парижа и одолжила тебе одного…
- Я всегда их нахожу, - ответила вторая. – Даже сегодня вечером, если бы я захотела, я бы нашла.
- Да ладно! В Роквилле, дорогуша? Разве что крестьянина.
- Вовсе нет.
- Да? Расскажи!
- О чём тебе рассказать?
- О твоих любовниках.
- Дорогая моя, я не могу без них жить. Если бы у меня их не было, я сочла бы себя мёртвой.
- Я тоже.
- Не так ли?
- Да. Мужчины этого не понимают. Особенно мужья.
- Нет, не понимают. А как ты хотела? Любовь, которая нам нужна, состоит из любезностей, галантности. Это пища для нашего сердца. Этого не отнять у нашей жизни, не отнять, не отнять, не отнять…
- Не отнять.
- Мне нужно, чтобы кто-то думал обо мне всегда и везде. Когда я засыпаю, когда просыпаюсь, мне нужно знать, что где-то меня любят, мечтают обо мне, желают меня. Без этого я была бы несчастна. О, я бы постоянно плакала!
- Я тоже.
- Подумай только, что иначе невозможно. Мужья остаются милыми полгода, год, два, а потом они превращаются в скотов, да, в настоящих скотов… Они ничем не стесняются, показывают себя такими, какие они есть, и устраивают сцены из-за мелочей. Нельзя любить того, с кем постоянно живёшь.
- Это правда…
- Не так ли?.. О чём я? Не помню.
- Ты говорила, что все мужья – скоты.
- Да, скоты… все.
- Это правда.
- А после этого?..
- Что «после этого»?
- Что я сказала после?
- Я не знаю, потому что ты ничего не сказала.
- Я хотела что-то тебе рассказать.
- Да, правда, погоди-ка…
- Ах, я вспомнила…
- Я тебя слушаю.
- Я говорила тебе, что всюду нахожу любовников.
- Как тебе это удаётся?
- А вот как. Следи за моей мыслью. Когда я приезжаю в новую местность, я навожу справки и делаю выбор.
- Ты делаешь выбор?
- Да, чёрт возьми. Но сначала навожу справки. Я осведомляюсь. Прежде всего, нужно, чтобы мужчина умел держать язык за зубами, был богат и щедр, не так ли?
- Так.
- И потом, он должен нравиться мне как мужчина.
- Это необходимо.
- Тогда я его приманиваю.
- Приманиваешь?
- Да, как рыбу. Ты когда-нибудь удила рыбу?
- Никогда.
- Ты совершила ошибку. Это очень развлекательно. И поучительно. Итак, я его приманиваю…
- Как ты это делаешь?
- Глупышка, слушай. Мужчины думают, что они выбирают… дураки… но это мы выбираем… всегда… Подумай только, когда женщина не уродлива и не глупа, как мы, все мужчины – претенденты, без исключения. Я смотрю на них с утра до вечера и когда увижу кого-то подходящего, я его приманиваю…
- Но как ты это делаешь?
- Как делаю?.. но я ничего не делаю. Он просто смотрит на меня, и всё.
- Он смотрит на тебя?
- Ну да. Этого достаточно. Когда мужчина смотрит на женщину несколько раз подряд, он находит её самой красивой и соблазнительной из всех женщин. Тогда он начинает ухаживать за ней. Я даю ему понять, что он не плох, ничего не говоря, разумеется, и он падает влюблённым, как столб. Он мой.
- Ты получаешь так всех, кого хочешь?
- Почти всех.
- Значит, есть те, кто сопротивляются?
- Иногда.
- Почему?
- Почему? Жозеф находится по 3 причинам. Потому что он слишком сильно влюблён в другую. Потому что он крайне робок и потому что он… как это сказать… не способен довести до конца завоевание женщины…
- О, моя дорогая!.. Ты так думаешь?..
- Да… да… я в этом уверена… и этого последнего разряда очень много… больше, чем ты думаешь. О, они сливаются с толпой… они одеты, как все остальные…
- О! Моя дорогая…
- Что касается робких, они иногда бывают совершенными дураками. Это мужчины, которые не умеют раздеться (даже для того, чтобы лечь спать одним), если в комнате есть зеркало. С этими нужно действовать энергично, использовать взгляд и пожатие руки. Даже это иногда бывает бесполезно. Они никогда не знают, с чего начать. Когда перед ними теряешь сознание, как последнее средство… они трут тебе виски… а когда приходишь в сознание… бегут за помощью.
Лично я предпочитаю влюблённых в других женщин. Этих я беру приступом… на… на штык, дорогуша!
- Это прекрасно, но если мужчин в округе нет, как здесь?
- Я их нахожу.
- Где?
- Везде. Постой, это напомнило мне об одной истории.
Два года назад мой муж отправил меня на лето в его владения в Бужролле. Там ничего нет, понимаешь? Ничего, ничего! В соседних замках живут отвратительные увальни, охотники, живущие без ванных комнат. Догадайся, что я сделала!
- Не знаю!
- Ха-ха-ха! Я только что прочла кучу романов Жорж Санд, возвышающих людей из народа: романов, где рабочие блещут добродетелями, а светские люди – преступники. Присоедини к этому то, что я видела «Рюй Бла» предыдущей зимой, и это меня поразило. Ну вот! У одного из наших фермеров был сын, красивый 22-летний парень, который сначала собирался стать священником, а потом бросил семинарию. И я взяла его себе в лакеи!
- О! И что потом?
- Потом я обращалась с ним очень высокомерно. Этого деревенщину я не приманивала, я его зажгла!
- О! Андре!
- Да, это меня даже сильно развлекало. Говорят, что слуги не считаются! Он действительно не считался. Я звонила и вызывала его каждое утро, когда горничная одевала меня, и каждый вечер, когда она меня раздевала.
- О! Андре!
- Дорогая, он загорелся как солома. За столом я говорила только о чистоте, о заботе о теле, о душе, о ванной. Через 2 недели он с утра до вечера купался в реке, потом душился так, что мог отравить весь замок. Мне даже пришлось запретить ему использовать духи, сказав ему с сердитым видом, что мужчины должны использовать только одеколон.
- О! Андре!
- Потом мне пришла идея организовать сельскую библиотеку. Я одолжила у крестьян и слуг сотни нравоучительных романов. В мою библиотеку попало несколько книг… несколько поэтических книг, которые волнуют души… пансионеров и школьников. Я дала их моему лакею. Это научило его жизни… забавной жизни.
- О… Андре!
- Потом я стала фамильярной с ним, я начала говорить ему «ты». Я называла его Жозефом. Дорогая, он был в ужасном состоянии… Он похудел, как петух, и сумасшедше вращал глазами. Я так развлекалась! Это было моё лучшее лето…
- А потом?..
- Потом… да… Однажды, когда мой муж отсутствовал, я приказала Жозефу собрать корзинку, чтобы сопровождать меня в лес. Было очень жарко… Ну вот!
- О, Андре, расскажи мне всё… Это так развлекательно.
- Послушай, выпей стакан шартрёза, иначе я прикончу графинчик одна. А потом я почувствовала себя плохо.
- Как?
- Ну и глупышка же ты. Я сказала ему, что мне плохо, и попросила положить меня на траву. А когда я лежала на траве, я начала задыхаться, и ему пришлось распустить мне корсет. А когда он распустил корсет, я потеряла сознание.
- Правда?
- Ну, конечно, нет.
- И что же?
- И то! Мне пришлось оставаться почти час без сознания. Он не находил средства привести меня в чувство. Но я была терпелива и открыла глаза только после его падения.
- О, Андре!.. И что ты ему сказала?
- Ничего! Разве я могла что-то знать, когда была без сознания? Я поблагодарила его. Я сказала ему перенести меня в экипаж, и он отвёз меня в замок.
- О, Андре! И это всё?..
- Всё…
- Ты теряла сознание только раз?
- Да, только раз, чёрт возьми! Я не хотела сделать любовника из этого мужлана.
- Ты долго держала его на службе после этого?
- Ну да. Он до сих пор служит. Почему увольнять его? У меня нет к нему претензий.
- О, Андре! Он всё ещё любит тебя?
- Чёрт возьми.
- Где он?
Баронесса протянула руку к стене и нажала на электрический звонок. Дверь тут же открылась, и вошёл высокий слуга, распространявший вокруг себя сильный запах одеколона.
Баронесса сказала ему: «Жозеф, мой мальчик, я плохо себя чувствую, пришли мне горничную».
Лакей стоял неподвижно, как солдат перед офицером, и смотрел горящим взглядом на хозяйку, которая добавила: «Ну, иди же скорее, тупица, мы сейчас не в лесу, Розали позаботится обо мне лучше тебя».
Он повернулся и вышел.
Испуганная графиня спросила:
- А что ты скажешь горничной?
- Я попрошу её распустить мне корсет. Это освободит мне грудь, потому что я задыхаюсь. Я пьяна… дорогуша… так пьяна, что упаду, если встану.

21 июля 1885
(Переведено 1-2 мая 2017)