Анти Каренина

Познакомилась с очередной экранизацией. «По мотивам»… О ужас! И что же такого ужасного? Да всё. Ну, скажите, ну где же тут мотивы?..

Лев Николаевич Толстой! «Матёрый человечище»!!! Написал-таки в своё время роман «Анна Каренина». О чём? О том, как человеческая душа, христианская душа, верующая душа, рано или поздно встретившись с соблазном и увлекшись им, неизбежно претерпит кару. И в этой немыслимо трудной борьбе душа не сможет одержать победу. Кара в виде невыносимой печали об утерянной святости, в виде невозможности питаться и наслаждаться грехом ложится на грешную душу огромной глыбой, которую не возможно ей сбросить. Она смиряется, бросаясь под поезд. Вместо поезда мог бы быть и автобус, и трамвай, (когда Аннушка масло разлила)… Это всё о том же… Толстой показывает всё это настолько тонко, духовно, реально, в унисон с великими: Пушкин, Гёте…, но взрывает пласт таинственных откровений настолько сильно, что церковь восстаёт против его творений, уразумевая в них величайший соблазн, опасность, зло и погибель для верующей души. Да кто же более свят, чем Толстой?.. За что же церковь его так?... Это отголоски в душах, наших душах, читавших, восхищавшихся, но неверующих и потому не могущих взглянуть на его творения глубоким духовным взором. Но это настоящий Толстой.

Есть ещё другой Толстой, которого спекулятивно вознесли на знамя революции в 17 году. Люди, вернее руководители, совершавшие в то время революционный переворот, абсолютно точно осознавая тот вред, о котором так мощно заявляла церковь, решившаяся даже на публичное отречение Толстого, именно и использовали тот негативный антихристианский контекст его произведений не только для ослабления церкви христианской, но и для полного её уничтожения. И то, о чём предупреждала церковь, свершилось – христианская мораль была брошена и растоптана озлоблённой толпой. Символом нового общества стал не крест, а красная звезда, восхваляющая эмансипацию женщин. И Анна, эмансипированная, не смиряющаяся, не способная противостоять старому, загнивающему обществу, не находит другого выхода, как только броситься под поезд. Пожалуй, это тот Толстой, «по мотивам» которого…

И вроде бы, зачем сравнивать и анализировать, если всего-навсего «по мотивам»?.. Но ведь всё-таки произведение Шахназарова названо «Анна Каренина», не больше, не меньше. Поэтому, не сравнивать не получается.

Многие критикуют Боярскую, дескать, не Анна, нос не аристократический, голос низок, как у прокуренного мужика, да и вообще вся, как девка с Черкизона. Но, помилуйте, ведь Боярская на то и актриса, чтобы играть того, кого предлагает ей играть режиссёр. И нос бы подошёл, и голос, если бы она играла Анну. Но всё-то и дело в том, что она играет как раз девку, обычную черкизонскую девку. А Вронский? Вот этот ватно-войлочный Вронский и есть тот самый изощрённый соблазн, проникший в душу Анне, потомственной аристократке, верующей христианке, жене статского советника? Вронский, от слова врать, это и есть та ложь, которой, сама не зная почему, неожиданно для себя, вопреки себе самой?.. Вот этот ватно-войлочный, который настолько прост и вязок, да и вообще никакой?.. Да кто поверит?
А Каренин? Вот такой вот – человечный, правильный, любящий?.. Да нет. Каренин Толстого – напыщенный павлин. Да, он поступает так, как требует того светское общество и христианская мораль. Но почему? Только потому, что иначе поблекнут перья павлиньи. Каренин, да - кара, та самая кара, которая преследует Анну, как вцепившийся в неё клещ. Эта общественная кара, вся также напыщенная, павлинья. И всё-таки с этой карой Анна бы справилась, если бы не её собственная кара, та, которая разъедает её изнутри и не даёт ей больше никакого шанса продолжать жизнь. Если бы образ Каренина у Толстого был бы истинно человечным и любящим, то не было бы и 17 года. Нет шахназаровский Каренин тоже не Каренин.
И, наконец, постельные сцены. О, это как раз, видимо, то, что должно осовременить допотопный роман Толстого. Это тот самый бальзам, без которого современный зритель не станет ни смотреть, ни рассуждать вовсе. В экранизации с Самойловой, помню, многие в то время тоже не видели в Самойловой Анну, но это было тогда, давно, но высоко оценивали сцену интима с Вронским, называя эту сцену этюдом в багровых тонах. То поколение, хотя и было уже далёким от христианской морали, всё же интуитивно ощущало, что сцена должна быть не земная, а некая особенная. Интуитивно… Потому что, если сказать, что между Вронским и Анной вообще не было плотской связи, а был чисто душевный, демонический, разъедающий, но платонический соблазн и грехопадение, и рождённое при этом дитя не имеет ножек, то это вообще оскорбить современного человека настолько, что и сказать нельзя. Уж так глубоко копать, конечно, не будем…

Итак, не Толстой и не по мотивам. Тогда что же это, и зачем?
Сначала меня преследовала мысль – это Шахназаров вперемешку с войной показывает наше настоящее, в котором нет логики, всё перемешано, война за что-то и совершенно не понятно с кем. И глубочайшее его сожаление, что из этой точки мы уж точно никогда не увидим Анну, да и Толстого никогда не поймём, а будем созерцать лишь его «мотивы». И так и хотелось крикнуть: «Да нет же. Не надо так отчаянно. Не смотря на то, что сейчас происходит, несмотря на всю нелепость современного мира, мы ещё в состоянии понимать, что такое настоящий Толстой и настоящая «Анна Каренина». И помогает нам в этом вера, наша христианская русская православная вера».

Но преследовала не только эта мысль. А что, если Шахназаров, сам или по чьей-то современной указке «мочить всех и вся», вновь пытается приблизить события прошлого 17-го? Тогда поднимали к эмансипации аристократок, теперь же пришло время повторить пройденное, но уже с другим материалом. Теперь эмансипировать нужно черкизонских девок, и на их громкоголосых призывах возвратиться туда, откуда пришли? Поэтому и Каренин человечный, и Вронский – не рыба, не мясо? Дескать, хватит вам, девки, по мужикам таскаться, пришвартовывайтесь-ка лучше к мужьям, хватит торговать, принимайтесь-ка за работку, фабрики и поля давно уже ждут вас, стосковались по эмансипированной работящей женщине? Иначе - двигайтесь к вокзалу.
 
И вроде бы чёткого ответа, какая же линия проведена, нет. Но. Я помню, как уже после очень многих лет, и очень многих событий, читала «Как закалялась сталь». На этой книге мы выросли, эти ценности казались незыблемыми, вечными, в них никогда не хотелось разочаровываться. Я читала и ничего не находила такого, что бы было в разрез с моими нынешними взглядами, всё совпадало, кроме одного. Там в романе почти на каждой странице, до нескольких раз, встречается одно слово «чёрт». Раньше я этого не замечала. Оно, как код, как заклинание, заставляющее сознание находиться в понимании – это анти церковное произведение. Все подвиги, всё человеческое, всё светлое и лучшее не может соприкасаться с церковью, с верой. Безверие, сатанизм, антихристианство – вот то, что заставляет выжить и победить.

И тут я просто ждала, будет ли это заклинание произнесено. И дождалась. В конце фильма персонаж, представленный нам Вронским, посылает-таки всех к чёрту. Значит, всё-таки суть фильма – провозглашение общечеловеческих ценностей, возврат к социалистической морали, отрицание морали христианской, отрицание эфемерной духовности, вновь к торжеству материализма, с чёртом во главе. Благо есть для этого прекрасный инструмент – заблуждение великого
человечища Льва Толстого.