Лютые цветочки

                Подарок для моей любимой ведьмы Нади Толокно
     Торопясь к ведьме, как всегда бывало после отравления несвежими продуктами русского мiра, всеми этими упырями - комитетчиками из подсоски диверсанта Гиркина, да и несогласные, такое же говно и бездари, выдрачивающие истины Даниэля Дефо перед рылом Ромы Сенчина - интересно, как его паскудная жена ? Жива еще тварь ? Дааа, много крови эти свиньи выпили у меня, пока я их резал свинорезом в ЖЖ, каждый день, бля, как работу или долг выполнял, чисто такой патриотский должок, вынуждающий всякого веселого человека убивать пидарасов во славу сестренки и ее собак - и мертвой Новодворской, когда - то чего - то там с соплями Солженицына, авторитетной теткой минувших каловых эпох борьбы со здравым смыслом, ежечасно уже утверждающим полную правоту книжечек Розенберга и святого Адольфа, уставших смеяться над ахинеей аквариумной ненастоящей жизни цифрового пространства, занятого, как обычно, потусторонней хренью, какими - то великими актерами Грибовыми, аналитиком Сулакшиным, рожей напомнившим мне утопшего о прошлом годе сазана, путлеровскими отставками с нахмуренным лобиком чухонского дегенерата, кстати, мало кто знает, что он не лысый, а просто выщипывает волосню пинцетом, чтоб лоб стал больше. Жаль, что это не помогает с подбородком, на котором, как известно, лицо заканчивается и трактористы становятся шахтерами, уползающими в Ленинград с охапками славного лошадиного корма, также щедро высыпленного мною сегодня по милости язвительной родственницы к копытам блондинки - теннисистки в красном платье. Убивать свинью мне не захотелось, на хрен, устал уже, наверное, надо все же послать ее на хер, пусть дрочит на жида Урганта, сука рваная. Ведь это меня реально сводит с ума, честно. Это - пиз...ц. А не Марлен Дитрих ни х...я. Аааааааа ! Вспомнил ! Еще одна гадина, Литвинова, чума по самое не могу, фоталась в образе Марлен, скакала в Париже по митингам " Не забудем, не простим ", а сейчас преспокойно пьет кружками кончу протеста, заедая сеном флоридской дурилки. Уже приближаясь к Надьке я закурил и забормотал какую - то дичь из слов, звучащих странно в ночном воздухе, окутывающем прекрасное тело ведьмы недостоверным покровом ... Аааай. Не знаю, как дальше, не хочу думать и играть словами. Вот что суки патриоты сотворили с человеком и ведь уже не в первый раз, сутки назад я хотел застрелиться, забежав на пару минут к Бабченке, но достойно сдержался, передернул на лолок три дэ и решил сделать революцию, но тоже скоро раздумал, короче, задолбался я перечислять.
     - Хорошо быть говноедом, - напевал я, подступая к ведьме, - закозлиным соплежуем, возмущаться и стонать, острым жалом комара водружая Витухновской на губу еврейский стос, заиконный, толоконный, забубненный в рот е...ть.
     - Пришел, - мяукнула ведьма, что - то рассматривая через лупу. Она взглянула на меня, не отнимая прибор от правого глаза, я аж задохнулся от ужаса : глаз здоровенный, они у нее и так не маленькие, а тут прям вот реально нечто нееб...кое, как памятник Маяковскому в штанах Лимонова.
    Я еще не рассказывал ? Короче, один раз Лимонов пошел на митинг. Ну, пошел и пошел и х...й с ним как говорится, мало ли, куда старый козел ходил. Он, может, к Шаргуняну, армяшке из Баку еще и не туда захаживал. Приходит и видит : стоит. Конский такой. Ну, врать не буду, потрогал, приобщился чутка.
    - И чо ? - Удивилась ведьма, снова не силах понять мои инсинуации. - При чем тут штаны - то ?
    - Да ни х...я, - распсиховался я на тупость и скудоумие будущей потерпевшей. - Все вам разжевывать надо, как протез Машке Шараповой надо было объяснить, а то эта овца скачет по Испании и историцкий авантаж мутит, от которого я проблевался.
    - Вспомнил гнид, - задумчиво кивнула ведьма, выбрасывая лупу в окно. - Всех этих вафлеров Пряниковых.
    - Ну, - упал я ей на грудь и притих ненадолго. Но скоро опять забормотал, жалуясь на идиотическую суть спортсменки. - Мне кажется, что эта свинья специально мне сыплет угли в джинсы, напоминает, намекает. Надо бы ей напомнить заболгарский гутыкбаш.
   - Напомни, - согласилась ведьма, засовывая мне в рот какие - то волосы. - Всех убей и сам самоубейся.
   - Думаешь ? - Оживился я. Прикрыл уставшие от всего вот этого вот всего глаза и представил.
   Я, в сиреневой тоге императора Калигулы, перепоясанный по хорошему Егором Просвирниным, который на самом деле и есть протез, вытащенный из нужника Эрнста, чуть прихрамывая, но от того еще более мужественно подхожу к Машке, щупаю ее за отсутствующие сиськи, покашливаю чуть в сторону, поднимаю на руки и бросаю в пропасть. Она летит, болтая руками и ногами, по пути думая о Малахове, размышляя недоразвитым мозгом, стоит ли забуриться еще и к нему или уж сразу к Гузеевой, свататься к Проханову, а тот придет с дружками - пидарасами, и вся страна ахнет, и небо упадет на землю, и некогда любимый сказочник проклянет и сбросит в пропасть. Херяк ! Это дно, однако. Любая пропасть заканчивается дном, даже говенная яма нацистского жидовинства неизменно закончится прямым эфиром с парада победы, что не просто дно или днище, а самый натуральный пиз...ц.
   - Неохота самоубиваться, - признался я, засыпая на руках ведьмы. - Не стоит она того. Я лучше Лизку Готфрик убью.
   - Странная логика, - прошептала ведьма, укачивающая меня сегодня, - это как с " Военной тайной " и Сванидзе у Диты фон Тиз.
   Зря она это сказала. Потому как приснился мне сон, в котором Сванидзе, шершавый и с бородой, гнусный, как всегда, требовал от Диты фон Тиз соблюдения прав человека, указывая на злобно сверкавшего глазами Алистера, выгнувшегося и шипящего, словно утренние блины Бонни, все же ставшей моей единственной возлюбленной.
   Проснувшись через час, я закурил, сильно и с отвращением сжав фильтр сигареты зубами, и пошел мутить первую чашку кофе, с трудом сдерживая рвотный рефлекс.