Новогодняя сказка для взрослых

Из жизни "маленьких" людей.

Словом, говорят, лечат и калечат. И бывают такие чудные или чудные слова, которые творят чудеса, меняют характеры людей и даже их судьбы.
Хотите, верьте, хотите не верьте, а началась эта история в нашем небольшом городке с поисков козы, вернее, козьего молока. Я долго искала хозяина или хозяйку с козой. И потому наша встреча была не случайна. Мы встретились. И я, наконец-то, получила этот целебный напиток - лекарство от всех недугов.
 
Хозяйка козы и хозяин мне понравились, что тоже немало важно. Оказалось, что хозяйка Маша - большая любительница на досуге порисовать, всегда мечтала научиться писать картины маслом. Я вела студию живописи и пригласила Марию присоединиться к нам с разрешения ее мужа.

Муж Василий поддерживал жену в этом начинании, что бывает не так часто. Обычно в наших семьях жена, мама не может принадлежать себе, она принадлежит тем, кого любит. Ни факт, что эти те, кого она любит, отвечают ей взаимностью. Но то, что она создана для их удовольствия -  это для домочадцев неоспоримо, это непреложная истина. И как следствие, иметь увлечения или так называемые хобби в любом виде для женщин семейных проблематично.  Часто им бедным приходиться как-то изворачиваться, чтобы сохранять в семье мир и покой или прощаться с этими "хобями" навсегда. Ибо, как говориться:
- Курица не птица, а баба не человек.
А тут муж за то, чтобы жена занималась живописью. Он даже, казалось, был заинтересован в этом больше, чем она. И ее можно понять: женщина - хранительница и самка на первое место чаще всего ставит семью, детей, мужа.
Потому-то, наверное, не было и не будет женщин - знаменитых художников, писателей, ученых. А если и есть, то их единицы. И не потому, я думаю, что она менее талантлива и умна, а потому, что она должна больше думать о других. У нее другие задачи в жизни. Она должна стоять на ногах крепко, как бы, не хотелось уноситься в облака.

 Мужчина целиком может отдаваться любимому делу, занятию. Он не делает того, чего не хочет делать, в отличии от женщины, которая всю жизнь делает то, что надо делать. Наконец, он может себе позволить просто быть собой, что является первым условием в достижении высоких результатов в любом деле. Вот и в Священной книге прописано, что она сотворена из ребра Адама, а значит производная от него.

Женщине, как бы, не хотелось "парить", приходиться держаться за землю всем, чем можно. Иначе человечество исчезнет с лица Земли, заблудится в этих просторах Вселенной. Все согласно закону мироздания, законам Природы. Об этом говорит даже тот факт, что, например, в мире насекомых, как известно, именно комарихи пьют кровь, а комары - нектар. Наверное, комарихам-то тоже хотелось бы питаться нектаром, пить божественный напиток и порхать, не зная забот.
Ан, нет! Пей-ка, дорогуша, кровушку, иначе вымрет твой род. И пьет и бьется и страдает. И не потому, что она сякая, а потому, что задача у нее такая. Судьба. Доля женская.
За это женщину и любят Небеса и ценят и прощают. И велят мужчинам поступать также - любить и ценить.  И пусть она не человек. Она, сказывают в народе, сама природа.
 
Мужчина-то добрый и умный ставит свою женщину на пьедестал и боготворит и ценит и бережет. Правда, это бывает гораздо реже, чем хотелось бы.
В жизни, по крайней мере, моей встречалось много достойных, умных, красивых женщин.  И значительно меньше таковых мужчин. И так бывает, что рядом с достойной женщиной находится паршивенький мужичонка, который из-за своей паршивости и комплексов гнобит ее всю жизнь. А женщина, сохраняя семью, клонит голову все ниже и ниже. И терпит, терпит, терпит. Так всю жизнь и не проживет, а перетерпит.
А вот хорошо-ли это, одни Бог знает.

Ради справедливости надо сказать, что бывает и так, что рядом с достойным мужчиной оказывается негодная бабенка. И уж она-то отыграется на нем. А он-то, достойный, ее, эту бабенку, на пьедестал взгромоздит и восхищается. Да еще всех к этому присоединиться призывает. Так и получается, что на этом пресловутом пьедестале восседают не самые лучшие представительницы слабого пола.
Отсюда, видимо, как один из вариантов и растут ноги у этой небылицы, да разговоры идут о том, что мол: "эти бабы все одинаковы, что с них взять, все они козлы..."

Но вернемся к нашей истории.
И так, в студии появилась Мария - женщина средних лет, симпатичная, белокурая, небольшого роста, плотная, вся естественная такая, без следов краски на лице, просто одетая. Говорила она низким голосом, довольно громка и уверенно, в ее поведении не было ни тени кокетства и рисования. Она явно не принадлежала к той породе женщин, которые остаются девочками-кокетками до глубокой старости. Тем удивительнее было то, что мы вскоре услышали.
На занятии  раздается телефонный звонок. Голос из телефона радостно взывает:
- Любимая, ответь мне ..
Маша хватает телефон и первое, что и тонко и ласково говорит:
- Да, любимый...
И так, сколько бы, не звонил муж Василий, а это был он, Маша неизменно начинала:
- Да, милый, да, любимый, да, дорогой....
Все члены студии с удивлением и восхищением прослушивали эти диалоги мужа и жены.
- А удивляетесь этому не вы первые, - сказала Мария.
- Я вам сейчас расскажу одну новогоднюю быльку из моей жизни.

И поведала нам историю о том, что она когда-то одна время работала на швейной фабрике. А там, как известно, работают в основном женщины. Женщины всех мастей и калибров: тонкие и в теле, красивые и очень красивые, тихие и бойкие, молодые и еще молодые. Все они до одной удивлялись этим диалогам "любимой" Маши и "дорогого" Васи. Мало кто верил в существование таких отношений, по меньшей мере, в их искренность. Тетки постарше часто подсмеивались и подтрунивали над Маней:
- Хватит,- мол,- спектакль разыгрывать. 
Мужей, по их мнению, априори не существовало  на белом свете таких, которым каждый час можно говорить "милый-дорогой". И среди этих теток выделялась одна. О таких говорят "мужик в юбке" или " отставной солдат" по имени Нюрка. Никому и в голову не приходило называть ее Анной или хотя бы Анькой.
- Видать, - сокрушалась она, - так и помру Нюркой-то.

Ходила Нюрка, как мужик, чаще всего в штанах, широко размахивая руками. Говорила прокуренным голосом. Речь ее была резкой, с большим количеством прибауток и неприличных слов. При всем при этом она была веселой и доброй по сути своей. А где за основу взята доброта, там и грубые слова не так страшны и угрожающий внешний вид приобретает какую-то притягательность. Все: и грубость и улыбка было в ней только от души, искренние. За эту искренность окружающие многое прощали Нюрке.
 
Нюраха, как не странно, была семейной. Как полагается муж, дети, хозяйство, дом - все было на ее широких, но все-таки, бабьих плечах. Управлялась она со всем этим легко и весело, начисто забывая о себе любимой, как настоящая русская, хочется сказать  баба, но скажем женщина. Она была яркой представительницей породы женщин, выведенной в России, которые говорят о себе:
- Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик.

Ох уж эта женщина русская, в смысле, российская. Всем на диво: и собою, и душой, и характером. Всем наделена от природы вдосталь. Ни убавить, ни прибавить. Посмотреть на нее только из-под ручки, так уж хороша, как в сказке: и румяна, и бела, и бровьми союзна, и умом и статью и походкой - всем взяла. И характер от земли русской: широкий и добрый, милосердный и терпеливый, сильный и жалостливый. А уж душа и слов таких не найдешь, чтобы описать. Один, видно, Господь ведает меру красоты неизреченной души этой женщины. Ясная и тихая, бездонная и бескорыстная, любящая и жертвенная. Как никто другой, она умеет ждать и любить и быть верной одному своему единственному-дорогому.

Тем более, что и  нет, говорят, в мире лучше наших мужчин. Да, вот беда - войны да катаклизмы, а как следствие всего этого иногда и водочка, сократили их количество. Вот и держится Россия во многом на бабьих хрупких, но сильных плечах. На фабриках и заводах, на концертах и в театре, на полях и на субботниках, в музеях и на школьных собраниях, даже в храмах молятся Богу в основном  женщины. Всюду одна, да одна. Просто какое-то национальное бедствие - это бабье российское одиночество. Что тут поделаешь - надо быть сильными поневоле. И горе не беда им. В самые тяжелые военные годины выживали, спасали детей, семьи, поднимали страну из руин. Работали, как лошади, но при этом оставались добрыми и веселыми.
 
А теперь. И вот зарплата маленькая или совсем ее не платят, а они и стол накроют - из ничего кушанья приготовят - пальчики оближешь, и наряды сами свяжут-сошьют, и будут не хуже модниц с глянцевых картинок.  И  петь, и плясать, и веселиться - все умеют. И учиться чему-то новому всегда рады, не боясь показаться смешными, в любом возрасте.
 
И матери-то они заботливые, любящие и беспокойные, может быть даже через чур. Своих чад опекают, волнуются и переживают за них до конца своих дней, забывая о себе. Правда частенько сверхмерная эта забота оборачивается против них же самих. Дети не ценят таких проявлений материнской любви.

Вот такой клад достанется хорошему мужику - расцветет она пышным цветом. И сама счастлива будет, и его счастливым сделает, и этим счастьем с другими поделится. В народе говорят:
- При хорошем-то муже и свинья - барыня.

А, если достанется худому, да слабому  - считай готова несчастливая семья. Всю жизнь он от слабости своей будет ей доказывать свое превосходство. А она, жалея его, принижаясь, тем самым загубит и свою и его жизнь. И на это, наверняка, есть тоже какая-нибудь народная присказка. Может быть эта подойдет:
 - Муж не уж, а тянет кровя.
Тут все ее достоинства: терпение,  жалостливость, сила, оборачиваясь недостатками, оказывают такому мужику медвежью услугу. И дай-то Бог, чтобы когда-нибудь он оценил то счастье, которым владеет.
 
Ну, вспомним о нашей героине.
Ей тоже звонил муж Петр. И все окружающие, невольно, становились свидетелями их разборок. И она, и он, не стесняясь в выражениях, вели свои переговоры громко, часто переходя на крик. И начинались эти переговоры с одного и того же  слова - "НЕТ". А заканчивались тоже одним и тем же словом - "ДА", каждый из них говорил в конце:
- Да, пошел ты..!
И слышал в ответ:
- Да, пошла ты...
Наслушавшись вдоволь ласковых слов в кавычках от Нюры и ее мужа, женщины тяжело вздыхали, принимаясь за работу. И каждая вспоминала своего милого-дорогого. И радовались, если он был чуть ласковее, чем Нюркин супруг.

И каждый раз перед Новым годом все работницы становилась свидетелями такого разговора:
- Нюрка,- кричал муж,- ты, о чем такая-сякая думаешь? Скоро праздник, а елки на дворе нет!
Надо сказать, что не так давно, елку еще надо было доставать.
Нюрка отвечала тем же такому-сякому мужу и задавала те же вопросы по поводу елки. Закончив перепалку и по приходе с работы, она натягивала валенки, брала топор и отправлялась в лес. Благо он был тут же за огородом. К ночи, умаявшись, она являлась с елкой на плече довольная и счастливая. Как Марья со шкурой убитого медведя из фильма "Тени исчезают в полдень".

Вот так они и жили. Долго-ли, коротко-ли...
Только приближался, как всегда в декабре, очередной Новый год. В воздухе витало предчувствие, предвкушение праздника. Работа спорилась: все спешили,  старались выполнить план. Говорят: - "сделай дело и гуляй смело".
Да, и после хорошо сделанной работы гуляется как-то веселее и приятнее. В перерывах работницы обсуждали: кто, что, где купил, достал, добыл. Делились рецептами новогодних блюд и идеями по поводу праздничных нарядов. После работы покупали деликатесы, подарки, игрушки елочные. Всех занимала этакая новогодняя суета.

И в душе в эти волшебные дни вдруг просыпалось чувство приятного ожидания, предвкушения чуда, того чувства, от которого почему-то в затылке начинает свербеть и сердце сладко замирать.
Конечно же, каждая обделенная женщина в эти чудные дни вытаскивала, даже может быть из небытия, свою мечту о любви, принце и белом коне.
Даже те, кто эту мечту уже давно отправил в самое дальнее место своей души, запер ее там на галерке за толстой дверью и повесил огромный замок. И те в эти дни вытягивали из недр эту уже запыленную, несбывшуюся иллюзию, сдували с нее вековую пыль и принимались ждать. Ждать и надеяться, что вдруг именно на этот раз он придет, просто обнимет, назовет любимой и останется с ней навсегда. И она отогреется, станет доброй и спокойной, а значит и счастливой.
 
Как просто быть счастливой. Говорят: - "не гоняйся за счастьем, оно всегда в тебе". И только-то. Как все легко и просто. Хочешь быть счастливым - будь.

Вот в эти дни, часы и минут приятного ожидания и раздался звонок. Звонил Вася "дорогой" своей "любимой" Маше.
- Любимая, - говорил он, - ответь мне.
И Маня еще более нежно, чем прежде, отвечала:
- Да, дорогой, да, милый, да, любимый..
Все замерли, прислушиваясь к этому воркованию мужа и жены, и улыбнулись. И кто-то даже позавидовал. И, как не странно, сегодня это воркование не вызывало раздражения. Наоборот, возникло какое-то чувство умиления. И даже Нюрка застыла на месте, вслушиваясь в эти непривычные для нее слова, широко улыбнулась и забасила:
- Машка, и как это у тебя получается так балакать с мужиком своим. Хотя бы поучила меня что-ли. Может быть, и моя жизнь стала бы не такой горькой.
- А что, девки,- продолжала она.
- Позвонит мне мой охламон, а я ему "милый-дорогой". Приколюсь. Вот смеху-то будет. Только бы кондрашка не хватила мужика от таких приколов.
И Маша и девчата стали давать советы Нюре, как проводить переговоры с враждебной стороной в лице мужа Петюни.

А муж не заставил себя долго ждать. Елка-то еще была не добыта, что, видимо, очень волновало Петра. И так, звонок от мужа Пети жене Нюре.
Дзинь, дзинь .. и после третьего дзинь,  Нюра решительно поднесла трубку к уху и тут же отдернула ее. Из глубины эфира доносился ор. Мужик вопил:
- Нюрка, пи-пи-пи, твою мать, ты о чем думаешь такая-сякая, где елка?
Все замерли в ожидании. Нюра, втянув голову в плечи, неуклюже поднесла опять телефон к уху и как только могла тихо и спокойно сказала:
- Да, милый, я тебя слушаю.
В помещении наступила тишина. Жуткая. Все затаили дыхание. На другом конце провода повисла такая же жуть. Петр соображал. И сообразив, радостно заорал:
- Нюрку позовите!
Нюра, уже приосанившись, еще более тонким голосом заверещала:
- Петенька, милый, ты не узнал меня?
Наступила пауза. Долгая пауза. У мужика, видать, отнялся язык на какое-то время, он вошел в ступор и только тяжело дышал, как загнанный мерин. А Нюраха, входя во вкус, все более тонко и живо тараторила:
- Петенька, дорогой, ты не волнуйся за елку.
- Береги себя, любимый!
- Я все сама сделаю: достану, куплю, рожу, наряжу, спляшу, остановлю на ходу все, что движется и войду в горящую и осушу моря и океаны, победю всех и вся!
И весь этот реп-речитатив перемежался эпитетами: "сокол ты мой ясный", "орел ты мой гордый", "котик , ты мой ласковый", "зайчик ты мой пушистый"... А когда обитатели фауны были перечислены она принялась за флору - типа: "клен ты мой опавший", "дуб ты мой раскидистый"… и так далее по списку.
 
И откуда только слова брались, казалось, эти ласковые и сладкие слова ею давно напрочь позабыты. А вот и нет. Открылся цельный источник этих волшебных слов. И он неиссякаемый бил и бил по дурной голове Петюни.

Нюра старалась долго, но вдруг резко осеклась. На том конце - было подозрительно тихо, даже дыхания не было слышно. Испугавшись, Нюрка, уже не претворяясь, заорала в трубку:
- Петенька, любимый, что с тобой?
- Я тебя напугала? Золотой, бриллиантовый, не бойся. 
- Это я - жена твоя!
 
И, уже совсем впадая в истерику, впервые в жизни она зашептала в ужасе страстно:
- Я люблю тебя очень, очень, красавец мой, ненаглядный мой Петюнюшка.
Всех , окружающих Нюру, женщин тоже охватило чувство ужаса. Многие уже жалели, что втянулись в эту аферу, подвергли мужика таким пыткам, истязаниям нечеловеческим. Хором давали советы растерявшейся женщине, что говорить и что делать. Наконец-то, из трубки они услышали непривычно спокойный голос Петра:
- Нюра, быстро домой!
- Я жду!

На следующее утро весь коллектив с нетерпением поджидал Нюру, никогда ранее не опаздывавшую на работу. И уже, когда совсем собрались было посылать гонца на разведку – дверь распахнулась. В помещении вплыла Нюра, опустив глаза до низу, тихо присела на краешек стула.
- Охо-хо-нюшки-хо-хо, - выдохнула она.
- Что? – хором запричитали женщины.
- Что он с тобой сделал?
Нюра, развязывая медленно платок и, сдерживая рыдания, заголосила:
- И что ж теперь будет-то?
- Что ж я наделала дурная?
- И как же мне жить дальше?
- И как в глаза-то смотреть Петру и детям?
- И что я соседям скажу?
- Ох, боюсь, боюсь, боюсь я, - продолжала она.
- Головушка моя горькая!
- Нюрка, - кричали подруги, - не пугай!
- Давай рассказывай.

И Нюра начала свою историю так.
- Ну, значит, после слов Пети бегу я домой, причитываю:
- Ох мамочки, ох мамочки, ох мамочки…
- А сама думаю, только б живой был, только б живой …
- Ругаю, это значит, себя последними словами. И зачем это ты, говорю, дура, так над собственным мужиком измываешься.
- Он же хороший… Был… Когда-то… Да и сейчас ничего. Привыкла уже к теперешнему. Жалко расставаться. Все, какие молитвы знала, перечитала по дороге. Насилу добежала до крыльца, рванула дверь на себя. И и и….
И вижу – страх-то какой. Петр за столом сидит и голову руками обхватил. Видать, плохо ему очень. Я к нему и в крик:
- Родненький, прости ты, меня грешницу, только не оставляй!
А Петька, как вздрогнет, как вскочит, да как заорет:
- Ах, ты стерва, пи-пи-пи на работе вздумала пить! Я тебе покажу пьянку! А ну, дыхни, паразитка!

И дальше, взахлеб рассказывала Нюра, было все как в бреду.
Он сгреб ее в охапку и притянул к себе. Она дышала изо всех сил ему в лицо. Старалась. Петр шумно вдыхал воздух, и лицо его постепенно приобретало багровый оттенок. Наконец, надышавшись вволю, он отпрянул от жены и, рухнув на рядом стоящий стул, схватился опять за голову. Наступила тишина. Гнетущая.

Немного погодя, Петр поднял голову и прошептал:
- Так я и знал, самое худшее подтвердилось.
- Завела себе хахаля, так-раз-так.
- Да какая хитрая, стерва, тоже Петькой звать. Это чтоб не проколоться, значит.
- У-у-у, змеюка, не ожидал от тебя такой подлости, - на слезе закончил муж.
А Нюра тем временем хлопотала уже по хозяйству, приговаривая нежно:
- Змеюка, змеюка, Петенька, еще какая.
- Иж чего удумала.
Петр слушал приговоры жены – думал. Долго думал.
Вдруг, обрадовавшись тому, что вспомнил, наконец-то, что-то главное заорал во всю мощь, переходя на визг:
- Жраааать давааааай!
Подскочил к столу и стукнул по нему кулаком, для пущей убедительности.

А у Нюры уж и все готово к ужину. И дети из школы пришли и можно садиться за стол.
- Петенька, давай ужинать, - пропела она, - дети заждались.
Петр тяжело встал и побрел на кухню. А там все наполнено с ног сшибающими запахами, стол уставлен вкусностями и в середине блестит-переливается бутылка вина. И дети весело и удивленно взирают на родителей.
 
Сели. Ели. Пили. Говорили.
Вернее, говорила Нюра, обращаясь радостно, то к мужу, то к детям.
Уж и детям досталось в этот вечер. И по голове-то их гладили и обнимали и ласково называли солнышками и зайчиками. А солнечные зайчики, насытившись и встав из-за стола, поблагодарили маму и пожелали спокойной ночи, что делали раньше крайне редко. Муж тоже, встав, буркнул:
- Спасибо.
И закрыл наглухо за собой дверь спальни.

Нюра, обессиленная, плюхнулась на табурет и задумалась. Но благо – кручиниться некогда ей – надо дела домашние делать: посуду мыть, порядок наводить.
- Но-но, пошла, - скомандовала она себе и принялась за уборку.
Вот уже все сверкает чистотой. И сама после душа, как будто, родилась заново, возродилась, как Афродита из пены морской.
- Надо ложиться спать, завтра рано вставать, - думала она, направляясь в сторону спальни.
 
Да, вдруг, вернулась, подошла к комоду и вытащила из ящика красивую ночную сорочку, которую берегла, подарок мужа.  Надела на себя, вынула из волос заколку, они русой волной окутали ее до пояса, мельком взглянула на себя в зеркало.
И …....
И отворила дверь в ночь.
В ту ночь, про которую говорят «ночь нежна», которая помнится всю оставшуюся жизнь, воспоминания о которой будут согревать сердце в любую стужу. И в этой ночи вначале слышен был едва различимый полушепот, слетавший с женских губ:
- Любимый, родной, единственный, сокол мой…
Спустя какое-то время к женскому полушепоту стал присоединяться неуверенный мужской:
- Любимая, ангел мой, ласточка…
И, наконец, эти два полушепота слились в одно целое – шепот горячих губ и сердец. В упоении они как будто поднялись высоко к небесам и растворились друг в друге.

Перед рассветом все затихло в их светелке. И в положенный час утро их счастливого дня заглянуло к ним в окно. Ее голова покоилась  у него на груди, а он улыбался во сне. Но вот женщина медленно открыла глаза и тихо засмеялась. Встала, подошла к зеркалу и вдруг в страхе закрыла лицо руками. Там в зеркале она увидела незнакомку с распущенными волосами, ведение в белом. Чуть приоткрыв глаза, вновь посмотрела на ту в зеркале и ахнула. Да это же она, такая восхитительно красивая, сияющая, богиня красоты, освещала блеском своих глаз и свое лицо и все, что было вокруг.
Налюбовавшись своим отражением, она обернулась и посмотрела на него, того кто был виновником этих преображений. Он блаженствовал в своих снах.

Тихо одевшись, она приготовила завтрак и отправилась на работу.
И по дороге, раздумывая, неожиданно испугалась. Испугалась своего счастья, своих чувств, перемен, происходящих в ней.
- Так страшно быть счастливой, - думала Нюра.
– Несчастной-то, как-то привычней что ли.
- Вот и все,- закончила она свою love story.
- Да и слова добрые произносить, оказывается, куда труднее скверных.
- Что теперь делать-то? Не знаю.
Подняла глаза, из которых хлынули счастливые слезы, заливая лицо и платье ее.

Женщины, обступившие Нюру, стали молча и тихо расходиться. Начинался новый рабочий день. И было в тот день непривычно тихо. Никто ничего не хотел обсуждать, говорить, советовать. И каждая из них, вернувшись с работы домой, одарили своих близких любовью и лаской.

 А наша Нюша торопилась с работы – надо было идти за елкой. Перед дверью родного дома, она заробела. Остановилась. Потом тихо отворила ее и, шагнув за порог, сказала мужу:
- Здравствуйте, - почему-то переходя на "Вы".
Он смутился, засмеялся, шагнул к ней навстречу, обнял и прошептал:
- Здравствуй, чудо мое.
Они долго стояли, так обнявшись, не в силах оторваться и посмотреть друг другу в глаза. Наконец, он произнес:
- Пусть так будет всегда!
И она ответила эхом:
- Пусть так будет всегда.
А тут и дети подоспели, ворвались шумно и весело в дом и бросились к родителям с криком:
- Ура! Новый Год! Каникулы!
- А как же елка, - подумала Нюра и закружилась в этой счастливой предпраздничной кутерьме.

 А уж, когда на следующий день, она вошла в дом и увидела наряженную елку, смеющихся детей и мужа из глаз ее брызнули слезы, и на сердце так стало хорошо и тепло, что льдинка, давно поселившаяся там, вдруг, взяла да и растаяла.
 
Накануне праздника она проснулась поздно. Повернула голову и посмотрела на пустую подушку мужа. Удивилась, но продолжала лежать, наслаждаясь счастьем и покоем в душе.
 Дверь скрипнула и на пороге спальни появился смущенный Петр, в руках у него была разделочная доска, заменяющая поднос. А на ней кофе и все, что полагается в этом случае.
 Не веря своим глазам, Нюра сильно зажмурилась. И в это мгновение ей  показалось, что она прибывает в сказочном сне в образе любимой героини Золушки, в тот момент, когда эта девчонка, перепачканная золой, превращается в принцессу.
- Счастье вдруг в тишине постучало в двери.
- Не уже ль ты ко мне. Верю иль не верю, - весело пропела Нюранда и добавила:
- Привидится же такое. Еще и за стол не садились, вроде.

Но, открыв глазья, она убедилась в том, что муж и впрямь стоит перед ней с "кофием в постель"
- Ка-ра-ул ма-мо-чки ..., прошептала новоявленная Ее Величество Принцесса и с головой полезла под одеяло.
- Что с тобой, любимая? - промычал, ошеломленный увиденным, Петр.
- Тебе плохо?
- Да, мне плохо,- простонало "одеяло" и затряслось мелкой дрожью.
- Точно-точно, мне плохо. Мне так плохо, что не знаю, как быть... или не быть...,
боюсь я.
- Дурочка, ты моя, раньше надо было бояться, а теперь поздно. Сама намечтала, а теперь в кусты.
- А ну покажись, - гогоча, приговаривал супруг, пытаясь безуспешно стянуть мантию со своей царственной половины.
- Ты, этого достойна! - наконец-то, провещал он рекламным голосом из телека.
Ее величество под одеялом остановило свою трясучку и впало в глубокое раздумье.
- И правда, что это я. Достойна, еще как достойна , - высунув голову из укрытия, прочирикала тихо Нюся.
- Дождалась! Сбылась мечта! Самая из всех самых! Заветная! Девчачья!

Отбросив полог, она встала и смело протянула руку для поцелуя принцу.
А Прынц остолбенел на мгновение от такой наглости, а потом как схватит эту руку, да как ...
Нюша, уходя в астрал, от страха даже присела, сомкнула веки и пролепетала:
- Да, это я кажется, слегка погорячилась. И , кажется, именно сейчас увижу "небо в алмазах".

Время остановилось. Сердце упало в тапочки с розовыми помпонами, и она услышала его стук где-то в районе пяток. Но, вдруг, что это? - почувствовала на своей руке теплые губы...
Нюра распахнула ресницы и увидела, как ее Петя целует ей руку. Нежно.
Сердце из тапочек перебежало вверх и застучало в каждом ухе. У Нюси закружилась голова и через мгновение, обнимая мужа, она шептала:
- Петенька, ты, самый лучший на свете и я тебя очень люблю...!
И впервые слышала в ответ:
- А я люблю тебя ...!

Да, да... , именно так и ни как иначе.   
С тех пор поселилось в их доме счастье. Оно и раньше обитало там, только они не знали этого, не замечали его. А может быть не хотели замечать.
 
И перемены необратимые стали происходить в Нюре - этакое сказочное превращение золушки в принцессу. Слегка запоздалое, правда, но как говориться лучше поздно, чем очень поздно. И уж точно лучше, чем никогда.
С каждым днем она хорошела. И настал тот час, когда на работе отворилась дверь и вошла прекрасная незнакомка. Все хором воскликнули:
- Боже! Кто это?
Перед ними стояла красивая женщина в модном платье, в туфельках на каблучках, с копной русых вьющихся волос, с сияющими глазами и улыбкой во все лицо.
- Это я. Анна! - рассмеялась она.
- Не признали?
- Счастливая!  - выдохнул от восторга кто-то.
- Так будет теперь всегда, - добавила Аня-Нюра.

Так и пошло Анна Счастливая, да Счастливая – прилипла кличка навсегда. И кто не знал этой истории, думал, что такая счастливая фамилия у Ани. А как, говорят, назовешь кораблик, так он и поплывет.
- Счастливого плаванья тебе, Анна!

И теперь, когда ей звонил муж, она, стесняясь, уходила от людских глаз и ушей, прижимая ладонь к телефону, шептала:
- Да дорогой, да милый, да любимый…
Тут и сказки конец.

Не верите? Не верите, что так бывает? Проверьте.
Только помните об одном условии, очень простом – в основе всего должна быть любовь. Иначе, все волшебные слова превратятся в ничего незначащий пустой звук.
 
Вот такая новогодняя история приключилась у нас, в нашем провинциальном городе, в среднестатистической российской семье.
Обыкновенная история из жизни «маленьких» людей. И ничего, что люди «маленькие», чувства-то у них большие.