Опасный возраст

«Усни и пой. А также бегай со скоростью автомобиля, открой для себя подводный мир, найди настоящие приключения. В этом месяце компания «Дримворкс» предлагает набор снов на любой вкус со скидкой. Внимание, порнографическая продукция в заказ не входит».

Денис Кадамов проснулся с тяжёлой головой и металлическим привкусом во рту. Были это последствия болезни, действие препаратов или не дающие покоя думы о смерти, он не знал. Не хотел знать. Со старческим кряхтением поднялся. «Запустил себя, запустил», – с неудовольствием подумал он. Ещё, казалось бы, недавно мог пробегать километр, не задохнувшись, играл в гандбол по выходным. В восемьдесят два года чудеса медицины позволяли иметь тело сорокалетнего. А сейчас опьянение здоровьем обернулось тяжким похмельем. Странная генетическая прихоть, с которой не могли в силу его возраста справиться врачи, досрочно приблизила дату смерти.

Первую жизнь он профессионально занимался спортом, но разменяв пятый десяток, ушёл на вольные хлеба. По результатам теста на рабочую полезность ему предлагалось окончить педагогический институт. Преподаватель истории – это почётно. За последующие годы Кадамов приобрёл солидный запас тщательно заученных, но едва ли осмысленных, в отличие от его студентов, знаний. Он думал дожить до девяноста лет, получить учёную степень, чтобы озарила вспышка: «Эврика, вот он способ улучшить систему». Тогда срок жизни поднимают, как для ценного члена общества. Но его непрочная учёная практика, его надежды рухнули в один миг; всё наследие мыслителей, возвеличивающих человеческий дух или заключающих человека в рабство желаний, всё это разбилось в прах о решение Гражданской Медицинской Комиссии. Граница возраста, за которым следует эвтаназия, приблизилась досрочно. Два года назад ему объявили о решении, и срок этот истекает послезавтра.
 «Битва за жизнь» – лучшее шоу запада, где смерть – часть игры. Внимание, только на этой неделе действует предложение от фирмы «Гудшот»: пятидесятый калибр со скидкой и особое предложение на покупку «циркулярной пилы Гитлера». Почувствуй в руках власть над миром. «Битва за жизнь» – увеличение платёжеспособности и гарантия получения гражданства. В целях сохранения вашего душевного комфорта мы не можем демонстрировать дальнейшее видео. Подключи платный канал и смотри шоу со всего мира два месяца со скидкой семьдесят процентов».

Не так давно он совершил вещь, противную его убеждениями, но доказавшую: слаб человеческий дух. Кадамов подал заявление на эмиграцию. Глупое, недостойное решение, мальчишеская выходка, но этого с лихвой хватило, чтобы оправдать последние дни существования. Кадамов тешил себя мыслью об участии в шоу «Битва за жизнь», гарантирующее гражданство. Он не готов идти на закланье общества в этой стране. Пока не готов. Нужны хотя бы несколько лет, ещё каких-нибудь десять сраных лет. Даже если врачи отмерили ему много меньше. Врачи здесь – стервы.

Отчего-то вспомнился видеоролик с платного канала. Приговорённому к смерти, уже сидящему в электрической камере, убийце, пришло предложение недели от ресторана «Хот Чикен»: «Курица гриль, только сегодня две порции по цене одной». А преступник, бешено хохоча, кричал: «Нет, суки, три порции по цене одной! Жарьте ещё порцию, жарьте меня!» Персоком работает, пока жив человек. Интересно, что предложат ему на смертном одре? что-нибудь безобидное, чтобы не нарушать душевного комфорта?

Искусившись комплексной едой «С бодрым днём» – 33, 9% натуральных органических волокон придают пище насыщенный вкус, – с трудом поужинал. Будь он богаче, благодаря программе персокома любая дрянь на языке чувствовалась бы амброзией.

Выглянул в окно. Клонился к закату один из тех приятных осенних дней, когда буйство ещё летних красок подёрнуто дымкой; всё окрест дышит теплотой и истомой. Догорал ещё один день, когда слишком долго, чтобы ждать и слишком мало, чтобы жить.

В молодости кажется, что ты бессмертен, а при долголетии, даже со сроком годности, это иллюзия только крепнет. И когда объявляют: «Ваше время пришло», слова эти представляются бредом, дурным сном. Он никогда не интересовался процедурой: как это будет, куда идти. И справляться об этом всё равно, что копать могилу неготовому человеку. Одно знал точно: так просто он не сдастся.
Персоком понял его желания буквально. Эти огрехи порой наводили на подозрение, что машина вытягивала потаённое нутро и перетряхивала «скелеты в шкафу»:

«В связи с перезапуском интерактивного кино с Клинтом Иствудом, фирма «Шутер» предлагает крупнокалиберный «Смит-Вессон» по уникальной цене. Самый знаменитый за всю историю кино пистолет позволит вам встать плечом к плечу с детективом Каллаханом. Встроенная система наведения не оставит противнику ни единого шанса. Внимание, требуется разрешение Гражданской Медицинской Комиссии».   
 
Путаницу в душе прервал звонок домофона. Кадамов поплёлся открывать.
 
– Денис Бокинович. Кадм! – взволнованно крикнули за порогом.

Кадамов пошатнулся, будто получил хорошую оплеуху. Он сознательно изолировал себя от знакомых, разорвал отношения с друзьями, не вынося этого вечного извиняющегося взгляда. И голос той, о которой лишь робко вспоминал, скорее напугал, чем обрадовал.

 Она совсем не изменилась, пронеслось у него в голове, будто только что с выпускного вечера. То же любимое полуприлегающее платье макси, те же вьющиеся волосы до плеч, то же чувственное лицо, не тронутое муками роженицы. Вечно молодая Сесиль Гертнер.

 По-мальчишечьи влюблённый в ученицу, Кадамов, тем не менее, сознательно провёл между ними черту. Она из поколения, не знавшего иного порядка; им с младых ногтей вдалбливали прописные истины. Преподаватель лгал себе, что чувства этой девушки ненастоящие, игрушечные, как у счастливого органчика.

«Белая Дева» – средства контрацепции и разогревающий массаж, сексуальные техники и визуальный гид в мир эротических наслаждений для вашего персокома. Избавление от нежелательной беременности и отличный отдых. Для лиц старше пятнадцати лет. Рекомендовано Центром планирования семьи».

Кадамов, покраснев, отмахнулся от навязчивой рекламы. И пасс рукой, и выражение лица рассмешили Сесиль. Они обнялись. Сначала по-дружески, как в танце, едва касаясь телами, но мужчина не выдержал первым. И только настоящая женщина могла понять, что его потуги не страсть, но желание найти защиту на её груди, как в детстве. Знаешь, ты знаешь, одними глазами спрашивал он; знаю, сочувственно вздыхала она и щекотала козелочки уха кончиками волос.
 
– Ребята из института мне всё рассказали. Я не могла не прийти.

Кадамов кисло заулыбался. Если нежданная встреча обернётся пафосными речами о гражданском долге, выкинуть её вон не хватит сил. Девушка торопливо болтала, перескакивая с места в карьер и всё пустопорожне.

–…Долго работала на побережье. Всё больше по кабинетам ходила или дневала в подводном институте. Почти стала партнёром одного умника, но передумала. Попросилась домой, надоело изводить литрами эмульсию от загара. Теперь устроилась в городской центр экологической безопасности, отдел реликтовых мест…

– Мне рассказали, что ты подал заявление на эмиграцию. Твои бывшие ученики, и я в том числе, очень обеспокоены. Это ведь возраст, помутнение рассудка. Когда будет рассматривать твоё дело, мы подтвердим состояние аффекта. Это обычная практика.

Кадамов, задремав под скучные речи, встрепенулся, прищурился, обдумывая последнюю тираду, но Сесиль не дождалась ответа, с жалостью глядя на бывшего преподавателя и ломая руки, участливо прошептала:

 – Ты, наверное, думаешь: «Боже, за что? Почему я?». Не надо…

– Эх, Циль, – деланно рассмеялся он, – конечно, родители крестили меня, но этот камень вниз не тянет.

Лукавил. Нет-нет, да и вспоминаются обрывочные матушкины молитвы и религиозные праздники, справляемые исподволь. Живописные образы мук и страданий и ускользающие видения блаженства, лучше, чем пугающая теперь пустота после смерти. 

– Даже церковь веры твоих родителей признала эвтаназию благом. Погибнуть за други своя – величайшее счастье… Прости, это было глупо с моей стороны. Ах, бедный, бедный.

Она прижала его голову к груди и гладила по мягким русым волосам. В ней, казалось, борются два начала: вбитые с детства идеи и бабья жалость. И эта бесцеремонность, с которой она неожиданно ворвалась в забвение Кадамова, и противоречивая натура, и ласка, и укор, и идейная забота заполнили пустоту внутри. Он, чувствуя, как в низ живота побежала электрическая искра, задохнулся её волосами.

Очнулся, когда за окном набухала влагой лиловая ночь, разбавленная ледяным светом фонарей атриума. Сесиль мерно посапывала, а Кадамов сидел на кровати, обхватив голову руками. Верно говорят: нет ничего ослепительнее женской наготы. Под платьем макси скрывалось белое упругое тело, широкие бёдра и небольшая полнота кустодиевской красавицы, делающая её обладательницу пышной, соблазнительной. Глядя на девушку, разметавшую простыни, Кадамов глотал ком за комом. Отчего он, старый дурак, лишал себя этой сладости; её можно научить любить так, как любили деды и прадеды. Почему? Ну, конечно, зло корил себя Денис, одинокие мужчины, как и гомосексуалы получают преимущество при выплате пособия за не родившегося ребёнка. Скареда.
 
– Тебе плохо? – Сесиль, подавив зевок, незаметно подобралась ближе, прижалась телом.

– Ты ведь приехала не жалеть меня?

– Всего лишь услышать несколько слов и быть с тобой до конца.
 
– Я тебя люблю, – жалко выдавил Кадамов.

– Взаимно, учитель.

– Глупая, – он прижал её к себе, поглаживая по волосам, – я люблю тебя той старой любовью наших дедов. Чтобы с детьми, чтобы видеть как они растут.

– А как же последний долг? – искренне удивилась она, всматриваясь в глаза. – Это очень почётно. Хотя и очень сложно. Только настоящий человек – человек с большой буквы – может пойти на это.
 
– Как ты не поймёшь. Когда всё это начиналось, – с горечью убеждал Денис, – разразился кризис, не хватало ресурсов. Поколение моих родителей сплотилось вокруг Великого Лидера. Все его решения казались правильными и все они должны были быть временными. Понимаешь, сейчас многое забылось, прошлое забылось. Почему бы не забыть о смерти по указке?

– Ты разве не смотрел последнее собрание Старших? Они говорят, что всё, чего мы добились – верное решение первого Великого Лидера. Зачем что-то менять, если и так хорошо. И к тому же…

– Что? – прошептал павший духом Кадамов на заминку девушки.

– Ты сам знаешь историю. Если свернуть с этого пути, обязательно появятся мрази, которые скажут, что наша жизнь – ошибка, Великий Лидер – преступник, а у них есть рецепт лучшего будущего.

– Денис, – вновь прижалась она к нему, – стоит ли бояться неизбежного? В виду неизбежности конца следует жить густо и смело. Ешь вкусно, спи крепко, люби горячо и нежно.

Когда они в изнеможении лежали, давая отдых разгорячённым телам, Кадамов ощутил сладкое томление и мысли потекли вязкие, образы пасторальные. Завтра за ним не приедут палачи, всё будет постепенно. Гражданский долг – дело добровольное. А он, к примеру, может поселиться где-нибудь вдали, где его оставят в покое. И надо бы перечитать Грина. Читать – дело стариковское.
Проснулся далеко за полдень. Последствия бурной ночи отдавали в пояснице, а мысли оформил персоком.

«Появление ребёнка – обдуманный и взвешенный шаг гражданина. Для генетической и психологической предрасположенности партнёров мы предлагаем точную копию вашего ребёнка. Модель, заказанная в институте генетики и цитологии, и виртуальный домашний психолог, позволят партнёрам быть готовыми к любым неожиданностям. Внимание, требуется разрешение Центра планирования семьи».

За едой, к слову, богатой на вкус за счёт кредита Сесиль, он озвучил идею.

– Жить в глуши? – задержав ложку у рта, недоумённо переспросила девушка.

– Поживу, подумаю, – Кадамов почти беззаботно кивнул. – На остатки кредита куплю консервы, эрзац-крупу и инструменты. Выкопаю землянку.

– Кадм! – поперхнулась Сесиль, не поспевая за ходом его мысли.

– Или нет. Должны остаться дома, брошенные после катастрофы. Займу один из них, ремонт дам. До того как я стану старой развалиной может пройти года три. Мне даже лекарства не нужны, а комиссия лишь перестраховывается. А потом.… А может быть, – он высказал робкую надежду, – нам завести репликанта. Твоего и моего, чтобы понять счастье родительства. И мне будет не так одиноко, и потренируюсь, если ты решишься родить.

Сесиль молчала. Трудно понять, как это человек не желает выполнять последний долг; для неё – это данность, не требующая доказательств.

– А ты представил, – серьёзно упрекнула Сесиль его, – как на это посмотрят люди? Что будут говорить о нас?

– Потому-то и надо уехать подальше. Циль, ты по своим каналам можешь подыскать подходящую деревню? А я поеду собирать припасы.

Он пристально глядел на неё: встанет и уйдёт в презрительном молчании или примирится. Кадамов понял, что всё его существо, все его надежды заключены в решение этой девушки. Не мечты, но неожиданно вспыхнувшее чувство заставляют с хмельной головой глядеть на вещи. Сесиль, пересилив себя, кивнула, но вид имела подавленный.

Кадамов, чмокнув девушку на прощание, оделся и вышел вон. Идея отшельничества – вновь не больше, чем мальчишеская выходка, но если делать всё на кураже, забыться любовью к Сесиль, сомнений не останется. Пешком он отправился ближайший молл. По дороге просматривал рекомендации по дальним походам.

«Заражённая территория – экстремальный путь для настоящих героев или безумцев. Фирма «Арго и компания» реализует комбинезон «Одиссей» для дальних походов и экспедиций. Замкнутая система дыхания, встроенная в ткань, позволяет пробираться в самые запретные зоны. В рамках государственной программы эвтаназии модель «Одиссей» среди граждан, достигших критического возраста, продаётся со скидкой тридцать процентов».

Сотрудник продуктового зала, глядя на кредитную карточку и наверняка видя, кого обслуживает, только покачал головой. Кадамова даже смех разобрал, когда он представил мысли продавца: наверняка думает, что человек собрался обожраться до смерти. Запас получился изрядным: консервы, печенья, эрзац-крупы, сушёные фрукты и овощи – хорошо, если наполовину органические; бутилированная вода – не меньше шестидесяти литров. Набор инструментов на все случаи жизни выжал последние крохи с кредитной карты. Денис был далеко не уверен, что покупок хватит для жизни дикарём хотя бы в течение месяца, но сомневаться в его случае – худшее из зол. Он подписал договор, что всё доставят завтра к вечеру по указанному адресу. Персоком жалобно пискнул: электронная кредитная карта приказала долго жить.

Казалось бы, исчезла навязчивая пестрота, но терпеть молчание персокома оказалось много труднее. Будто часть тебя усекли. И странная тишина ворвалась в голову, сокрушила обнажённый, привыкший к электронному Эдему, разум. Кадамов без сил опустился на тротуар. Его привели в чувство граждане; подоспевший полицейский, просканировав его личную карту, довёл до патрульной машины. Довёз к дому, вывел едва не под руки; этот молокосос даже честь отдал. Часы Кадамова истекали.

Сесиль он не застал и это казалось ужасным. Он досадовал от присутствия гостей, но не мог находиться один. В последнее время помогало конопляное пиво и психостимуляторы, но Кадамов не умел жить с запасом. Появление Сесиль – благословение неба. Плотская страсть действовала подобно опиуму. Кадамов как умалишённый вдыхал женский аромат с простыни, скомкал, сжал в руках, заплакал. Стало легче. Кое-как успокоившись, вошёл в сеть и бездумно «серфил» несколько часов кряду.

Сесиль явилась к вечеру, одетая по-походному, заметно уставшая, зато с коробками ресторанной еды. Кадамов не стал мучить девушку расспросами, но никак не мог понять её состояние: злится или чем-то озабочена.
Ночью он не был отвергнут, и уснул, казалось, на мгновение. Чуть свет его растолкала Сесиль.

– Мне к обеду на работу. Нужно посмотреть домик сейчас. Имей совесть, Кадм, вставай. Я, между прочим, иду на аморалку.

Денис обулся, под одежду надел термобельё, накинул куртку. Спустился в атриум дома. В машине Сесиль он не удержался: обернулся, выглядывая дверь квартиры, сжало клещами сердце.

Город ещё спал, омытый сентябрьским бусом, укутанный молочной поволокой испарений. И неясно, когда выехали на серпантин – всё потерялось в густом непроглядном тумане. Изредка глаз выхватывал горящие фары встречных машин. Никак не удавалось проснуться, но тут Кадамов возликовал.

«Эвтаназия – последний долг перед обществом; возможность разумно распределять ресурсы среди подрастающего поколения. Проведите последние дни в кругу родных и друзей. Персонал хосписов готов оказать участие и поддержку. Государство обязуется даровать негу до последнего вздоха в священный для гражданина час».
 
Оживший персоком, как бальзам на душу. И пусть осталась лишь социальная реклама с пресными речами, но в груди потеплело. В глуши он точно не мог бы обойтись без словоохотливой машины. Сесиль пожала плечами.

– Циль, ты не представляешь, как я рад, что ты рядом, – задыхаясь от чувств, сообщил Кадамов. – Ты меня спасла. Господи, благослови любимую женщину.

Через час они остановились на небольшом пятачке у развилки: в синюю глушь леса уходила просёлочная дорога, налево – бетонное покрытие к обрушившемуся мосту. Вышли размяться.

Утро только наливалось крепостью. Небо вместе с туманом отодвинулось выше, обессилев перед разводами синевы; застыл вдалеке гигантский облачный бурун, за которым разгоралось медью солнце. Кадамов представил, как день за днём будет встречать новый рассвет и, замечтавшись, упустил из виду Сесиль. Та, поёживаясь, спустилась к остаткам моста, словно проникнув в скелет огромного чудовища. Однако это небезопасно. Кадамов торопливо зашагал следом. Железобетонные плиты выглядели надёжно, но в месте обрыва, как пучок проводки, мост ощерился арматурой и кусками дорожного покрытия и уходил косицей вниз.

 Сесиль застыла у крайней балки и, хотя с места не двигалась, очень рисковала. До лещадной россыпи камней в ущелье метров двадцать. Правда, вид открывался на горы замечательный: приласканная живительными лучами растительность засветилась зеленью, лазурь наполняла далёкий, сотканный из многоцветного стекла, город.

– Тебе бы всыпать за такие прогулки, – игриво проговорил Кадамов, перескакивая через щербатый оскал плиты, но осекся.

Сесиль обернулась; вздрагивая плечами, она плакала. Ослепнув от слёз, не видела, куда наступает.

– Ну, почему ты такой-то. Почему-у…

Она пошатнулась, едва схватившись за балку. Подошва скользнула по сырой ещё арматуре. Кадамов, охнув, одним прыжком оказался рядом, схватил за плечо, но девушка упустила опору. Увлекаемый Сесиль, он перевалился через край и каким-то чудом толкнул её на перекрещённые металлические прутья, а сам, ухватившись за торчащий кусок бетона, повис над пропастью. Огрызок моста ощутимо загудел. Кадамов, пытаясь подтянуться, умудрился, хрипя от напряжения, выговорить:

– Спокойно, Циль, не шевелись. Я сейчас…

И тут глаз выхватил невероятную деталь: девушка висела на тросе, пропущенном через карабин. И глядела она сверху вниз не только испуганно, но и с досадой.

– Почему? – надрываясь, прохрипел Денис.
 
Девчонка за вечер успела отыскать подходящее место, возможно не без помощи бывших учеников продумать действия и закрепить оборудование. И если бы не получилось, вдруг подумал он, поблизости наверняка ждут бывшие ученики, готовые на всё ради учителя во имя Великого Лидера. Но почему она?!

– Я люблю тебя, Кадм! – надсадно, искреннее крикнула Сесиль, боготворя его идейно, извращённо. – Я не дам тебе опозориться, слышишь. Я расскажу, что ты выполнил долг, Кадм.

– Дура! – взревел Кадамов и от злости появились силы на новый рывок.

Эмиграция, отшельничество – ребячьи фантазии. Мальчишка умер. Всего-то нужно было – простое человеческое счастье, обычная земная любовь мужчины и женщины, а не граждан-партнёров. За мгновение Денис постарел и осунулся. Женщина, которую он любит, хочет обелить его. Что же, она оправдывает своё имя. Бедная, вечно молодая, слепая девочка. Но она использовала старую любовь, чтобы его погубить. Может быть, ещё не всё потеряно для здешних детей. А себя Кадамов почувствовал слишком дряхлым и пустым для этого дивного мира.
Мысль скоротечна, но решения, принятые внезапно, порой фатальны. Кадамов перестал бороться, притих. Разжал онемевшие пальцы.

Фигурка Циль недосягаемо отдалилась, а чудовищный удар взорвал сознание. За ослепительным болезненным светом последовал спасительный мрак и уже не слышимый им голос:

«Мы рады сообщить, что ваш личный номер победил в жилищной лотерее. Кредитная карта пополнена. Живите и тратьте с удовольствием. Ваш Великий Лидер».