Материальна ли мысль?!

(Рассказ из цикла «Директорские будни»)

Я как раз закончил курсы по повышению квалификации, получил диплом МВА. Там в меня вбили, что надо усиленно обучать менеджменту не только себя, «главнокомандующего», но и персонал. Начать хотя бы с управленческого состава предприятия. Услышал  – проникся - сделал: пригласил преподавателей читать по одной  лекции в неделю прямо в нашей типографии. И заставлял своих «офицеров» оставаться после работы на часовые вечерние занятия. Они скрипели, но под взглядом «одухотворенного» директорского ока деваться им было некуда. Слушали теорию «управления персоналом», «конфликтологию», «управление бизнес-процессами» и тому подобное.

 И вот настал май - последний месяц «учебного года».  Преподаватели сами предложили мне проэкспериментировать и прослушать новый любопытный курс – «стресс-менеджмент». Меня все новое интригует – я сразу согласился, а остальному комсоставу сказал, что этот курс не обязательный: хотите - ходите, не хотите – не ходите… И вот в назначенный четверг пришел новый преподаватель по фамилии Кучерявых. Веселый, энергичный, но… себе на уме. Читал он не академично: с театральными эмоциями и ужимками, размахиванием руками, вращением тела в акцентированных моментах, вопросами в зал. А в «зале» (который на самом деле был лишь моим кабинетом) на первом занятии было всего несколько человек. Но Кучерявых так обаял присутствующих, что уже на второе занятие подтянулись «прогульщики», а на третье - попросились и пошли менеджеры из других отделов, и даже… бухгалтерия.

Кучерявых рассказывал то, что сейчас лежит на всех полках книжных магазинов – западную теорию личностного роста. Но тогда, в конце 90-х, это было ново. Он подавал свои лекции как «практичную теорию улучшения качества жизни». Ни много – ни мало! А кто ж не хочет улучшить качество собственной жизни?! 
Захотела ее улучшить и Надя. Она работала у меня менеджером в коммерческом отделе типографии. Маленькая, незлобивая, старательная, но «звезд с неба не хватала». И как-то природа так распорядилась, что внешность у нее была, мягко говоря, не выигрышная. Такое лицо в какой-то другой комбинации могло бы быть «вполне»: вот, например, ее сын, «взявший» этот же типаж, выглядел очень симпатично. Но в женском варианте… ох! вызывало сочувствие. Хоть жалость и считается унижающим человека, но что делать, если она не произвольна?
Наверное, женщины с такой внешностью смиряются с таким отношением к ним, все реже ждут принца на белом коне, хотя и продолжают прислушиваться к цокоту копыт. А в промежутках между цокотом пытаются манипулировать чувством жалости в собственных интересах. Надя в разговорах с заказчиком как раз и «брала на жалость». Прием слабоэффективный, больших продаж у нее не было, но на столько, чтобы ее не уволили – хватало.

И вот очередная лекция Кучерявых. Он рассказывает о том, что мысль материализуется со временем.
- Вот вы все думаете о чем угодно, не фильтруете их: бегают у вас в голове всякие поганые мыслишки. А это опасно! – и он воздел указательный палец вверх, - Доказано учеными – мысль материальна! О чем подумаете – то и будет! А?! Страшно? Вот-вот!
И он обвел присутствующих выпученными глазами. Мы были под впечатлением. Хотя окончательно в эту мысль не поверили. А Кучерявых закончил длинную актерскую паузу и усилил ее фразой:
- Человек – это то, что он думает о себе! – и резко подойдя к Наде, спросил ее в лоб, - Ты вот считаешь себя красивой?!!
Настала пауза. Кучерявых завис над Надей. Она резко покраснела. «Так бестактно,  в присутствии коллег и начальников, неожиданно ударить по больному месту! Вот сволочь, Кучерявых!» - подумал я, но как помочь - тоже не знал. Она выкрутилась сама: «Ну, красивая – некрасивая, а женщина с изюминкой»
- Надо считать себя красивой, и вокруг события будут происходить как вокруг красивой женщины! – резюмировал он свой посыл, отошел, и лекция потекла дальше. Уж как пережила этот стресс Надя – не знаю. Но эта мизансцена запомнилась.

Как и все в этой жизни - закончился май, а с ним закончился и «учебный год». Настало лето - пора отпусков, и Надя пошла, как многие желающие найти мужа, в туристический поход. И вернулась она неожиданно для всех с «уловом». «Привезла» из похода высокого парня, красавца, моложе ее на 5 лет, с курчавой светлой шевелюрой, из московской интеллигентной семьи. Он стал у нее жить, прекрасно относиться к ее сыну и попросился к нам на работу.

- Я готов работать хоть подсобным рабочим, - сказал мне Анатолий (так его звали) на собеседовании.
- Хорошо. А какую-то работу поинтеллектуальнее может быть подыскать?.. – спросил я. Хотя меня подмывало спросить совсем другое: «Хрен с ней, с работой. Расскажи лучше - а что ты нашел в нашей Наде?». Но я удержался. Мы еще поговорили – я ничего паталогического в нем не увидел и порадовался еще раз за Надю. В отличие от некоторых коллег женского пола, которые стали злопыхательски шипеть за спиной и перетирать в курилке этот странный роман.

Тут надо рассказать об одной технической сложности в обустройстве его в нашей типографии. Мы арендовали помещение на закрытом военном заводе. И проход был строго по пропускам. Разовые пропуска можно было выписать по паспорту любому гражданину нашей страны. А вот постоянный пропуск – только людям с питерской пропиской. А Анатолий был москвич. И я решил поддержать зарождающуюся новую семью, одел пафосный галстук, костюмчик и пошел на прием к начальнику первого отдела завода, чтобы испросить постоянный пропуск для москвича. В качестве исключения. Мне казалось, что эта история должна пробить сентиментальную слезу в душе начальника, и он придумает что-нибудь. Но я оказался наивен: мой рассказ скорее вызвал ухмылку, и мне отказали. Пришлось ежеутренне организовывать выписку разового пропуска Анатолию. Это было не удобно, но что делать? Анатолий работал спокойно, Надя порхала на крыльях, и даже продажи у нее пошли вверх. Работали они в разных подразделениях, обедать они ходили вместе, но так чтобы демонстративно целоваться на людях и часами трепаться в рабочее время – такого не было. Внешне выглядело, как будто – семейная жизнь уже у них течет несколько лет.

Так прошло лето. А в сентябре Анатолий решил поехать в Москву и представить Надю своим родителям. У нас народ напрягся: кто с симпатией относился к этой ситуации – держали кулачки и надеялись на окончательный хеппи-энд. А кто злобно пыхтел – с надеждой, что этому чужому «счастью с принцем» наступит закономерный конец. Скептики-прагматики оказались правы и утвердились в собственном  знании жизни  – из Москвы Надя вернулась одна. На злорадные расспросы отвечала, что Анатолий обустроит свои дела и приедет в Питер. Но он больше не приехал. Видимо, родительское слово оказалось весомее…
Через несколько месяцев Надя от нас уволилась и пропала из виду. Прошли десятилетия. Встретил я ее случайно. На какой-то художественной выставке. Мы пошли поболтать в кафе за чашечкой кофе.

- Как жизнь? – спросил я ее.
- Ничего особенного. Мама умерла, сын вырос – у него своя жизнь, но живем все в той же маминой квартире. Я работаю дефектологом в Доме малютки.
- Интересно. И нравится? Это же как тяжело - каждый день видеть детей-инвалидов?
- Тяжело, но чувствую себя нужной.
- А как личная жизнь? – начал я постепенно погребать к той давней истории.
- Да, никак, - ответила она односложно.
- Анатолий как-то прорезался на твоем горизонте с тех пор? – уже я задал вопрос в лоб, не уточняя, кто такой Анатолий. Подразумевалось, что понятно о ком идет речь.
- Нет, исчез тогда. И все – с концами! Думаю, что забыл. Хотя пару лет назад был какой-то странный звонок. По межгороду - возможно, из Москвы.  По голосу в трубке - пожилая женщина. Не представилась. Жестким тоном попросила меня «отпустить» ее сына. Я подумала, что какое-то недоразумение, не туда позвонили, стала уточнять кто это. Она меня резко оборвала, с «металлом» сказала, что уже третий внук у нее рождается калекой. И это все из-за меня – мол, я насылаю на их семью несчастья. Мне по голосу показалось, что это звонила мама Анатолия. Но я могла ошибиться – столько лет прошло!..
- А ты действительно «отпустила» Анатолия? Не хотела ему зла? – спросил я не очень деликатно.
- Я не злопамятна, - ответила Надя, но отвела глаза. – После этого звонка я на всякий случай откопала у себя на антресолях старую общую фотографию из похода, в котором мы познакомились, и разорвала ее.
- Да, любопытно… Странный у вас был роман. Быстро познакомились – резко разошлись, - я уже понял, что острой травмы от тех событий у Нади не осталось, но последний мой вопрос все-таки был не уместен.
- А я тогда поверила в теорию материальности мысли. Помните - у нас после работы читал такой Кучерявых? Я после его занятий себе явственно представила, что прекрасный принц обязан восхититься мною.
- Серьезно? Так представила? Удивительно - как быстро тогда это «сработало»! – и я вспомнил ту острую мизансцену, когда Кучерявых наехал на Надю.
- А потом я стала представлять, что Анатолий от меня сбежит. Помните, Кучерявых предупреждал, что не надо всяким глупым мыслям давать без разбору бегать в мозгу. Я это помнила, но ничего с собой сделать не могла. И так все и случилось. Так что мысль действительно материальна! – грустно улыбнулась Надя.
- Да. Любопытно. Я за тебя тогда «болел», хотел, чтобы ты выиграла джек-пот в той истории. В отличие от некоторых наших коллег…
- Я помню. Спасибо Вам. А эти, так называемые, подруги, наверное, и внушили мне картинки, что Анатолий может сбежать. Причем так тонко это сделали, не подкопаешься, полунамеками, полурассказами… А я не смогла сопротивляться этим мыслям.
- Получается, что «подруги» добились своего таким хитрым способом – посеяли в тебе тревогу, и разрушили ваши отношения через «материальность мысли»… Не зря и они сходили на лекции Кучерявых.  Теперь я в растерянности – а хорошо это или плохо, что я его тогда пригласил к нам преподавать?
- Все что случается – к лучшему. Вот после того звонка из Москвы я долго плохо себя чувствовала, бессонницей страдала, но потом пошла работать в Дом малютки. И нашла себя.
Поговорив еще об увиденной выставке, допив кофе, мы разошлись по своим делам.