Наказания за поощрение

       Из штаба бригады, расположившегося во времянке, комбат приехал расстроенный и сразу же вызвал меня.
       - Товарищ лейтенант, комбриг поручил нашему батальону достроить здание штаба бригады. Я был на стройке - там только вырыт котлован под фундамент, а ввести объект надо к Новому году. Насколько это серьезно - судите сами: командир батальона, которому поручалась эта стройка, только за затяжку начала строительства уволен в запас. В нашем батальоне ты единственный со строительным образованием - тебе и карты в руки, - сказал он, и, подав  проект, посмотрел на меня с надеждой, и по-отечески добавил: -  Сынок, ты двухгодичник. Отслужишь  свое и будешь заниматься своим делом,  которому учился. А я старый служака - мне без Армии никак. Не подведи.
      Я хорошо понимал комбата: он “засиделся” в майорах, и только очередное звание давало ему возможность продолжить службу. По этой причине он и взвалил на себя нелегкую ношу по формированию на голом месте новой части по ремонту дорожной техники. Такая специализация ему, как танкисту, была близка, но до ремонтных работ предстояло пройти период строительства объектов ремонтной базы. Я проникся отвесностью и заверил командира: «Сделаю все, что от меня зависит!»
      Здание штаба бригады было запроектировано двухэтажным с деревянными стенами и, чтобы построить его в столь короткий срок, требовались люди, умеющие хотя бы держать в руках топор, найти которых в нашей части было весьма проблематично. На этом я и заострил внимание командира. Он развел беспомощно руками и сказал:
     - Других солдат у нас нет, а строить надо. Придется обучать их в ходе строительства.
     Однако прошел месяц после передачи нам стройки, а мы все никак не могли достроить фундамент здания. На нашу часть не распространялись условия по оплате труда, действовавшие в строительных войсках, поэтому солдаты работали без огонька, и все наши потуги зажечь их на ратный труд натыкались на равнодушный ответ:
     - Работай не работай, а больше своих копеек все равно не получишь.
Комбата закрутили организационные вопросы по созданию части, поэтому он поручил начальнику штаба установить личный контроль за стройкой. Начальник штаба выделял нужное количество солдат на стройку, но так, что они постоянно крутились в нарядах, и я не мог создать постоянную команду. Да и сам я пропадал в нарядах. Все мои  предложения по улучшению дел он пропускал мимо ушей. Тогда я понял, что для него, первого кандидата на должность комбата, чем хуже дела на стройке, тем лучше, и, подготовив письменно предложения по ускорению темпов строительства, собрался обратиться к комбату, но тут нагрянул на стройку комбриг. Выразив недовольство ходом строительства, он вдруг в моем присутствии резко сказал комбату:
    - Если через три месяца я не увижу флаг на крыше здания - уволю тебя в запас. Если же успеете к этому сроку, то представлю тебя к очередному званию и дам отпуск. И это я говорю при твоем лейтенанте, чтобы он тоже проникся ответственностью. Если нужна от меня помощь - обращайтесь. - И, не прощаясь, уехал.
    - Слышал, товарищ лейтенант? - испуганно спросил меня комбат.
    - Лучше бы мне этого не слышать, - опустив глаза, ответил я.
    - У тебя есть конкретные предложения по улучшению дел?
    - С ними я и собирался обратиться к вам, - и протянул ему листок с предложениями, включавшими в себя требования по созданию постоянной команды, освобождение от нарядов, как меня, так и солдат, занятых на стройке, и поощрение отличившихся краткосрочными отпусками. Комбат, ознакомившись с содержанием моих предложений, сказал:
    - Это все выполнимо.
    - Мне кажется, что начальник штаба дышит вам в спину. И если он будет курировать стройку, то, как говорится, воз будет и ныне там, - насторожил я его.
    - Я возьму стройку под свой контроль, - решительно сказал он.
    В результате принятых мер, мы смогли водрузить флаг на крышу здания за неделю до установленного комбригом срока, и счастливый комбат доложил ему, но комбриг не поверил и прибыл лично на стройку.
    - Можете же работать! - похвалил он нас. - Свои обещания я выполню. Завтра же представлю тебя к очередному званию и отпущу на месяц в отпуск, - сказал он комбату и шутливо обратился ко мне: - Разрешишь, лейтенант, своему командиру отдохнуть, не подведешь его?
   Я вытянулся в струну и заверил его:
   - Сделаю все от меня зависящее, товарищ полковник. - И у меня вырвалась просьба: - Можете ли вы своим приказом поощрить краткосрочными отпусками пятерых солдат, наиболее отличившихся. Они работали как черти!
   Он улыбнулся и поручил комбату:
   - Представьте мне список этих чертей и этого черта, - кивнув на меня, - включите для награждения ценным подарком. - И, пожав нам руки, уехал.
   Комбриг сдержал свои обещания: пятеро солдат получили краткосрочный отпуск, я - ценный подарок, а комбат уехал в отпуск, оставив вместо себя уязвленного начальника штаба, так как комбриг даже не объявил ему благодарности за стройку. И он все вернул на круги своя: меня и мою команду опять закрутили наряды.
   Будучи начальником патруля, я по окончании наряда не поехал в часть, чтобы сдать свой пистолет дежурному, а решил сделать это утром. Но утром я был вызван к, начальнику штаба, и он, взяв с меня письменное объяснение, объявил строгий выговор за халатное обращение с личным оружием.
   Исполняя обязанности начальника караула, я нечаянно ошпарил себе ногу кипятком. При ходьбе ощущалась сильная боль, и я, чтобы не возвращаться из части пешком в общежитие после сдачи личного оружия, наученный горьким опытом, поручил своему помощнику - сержанту, которому доверял, как себе, незаметно подойти к дежурному по части, моему товарищу, сдать ему мой пистолет и объяснить происшедшее со мной. Сержант все сделал так, как я его научил, но в момент передачи пистолета вдруг в помещение дежурного вошел начальник штаба и, узнав, что у сержанта мой пистолет, весь засветился радостью, выхватил из его рук пистолет и заставил его письменно объяснить, каким образом он оказался у него. Утром он вызвал меня, еще не успевшего получить информацию о случившемся, и злорадно спросил:
   - Где ваше личное оружие?
   - Сдал дежурному по части, - соврал я.
   - А вы знаете, что с помощью вашего пистолета совершено преступление? - напугал он меня.
   От услышанного я оцепенел и ничего не смог сказать в ответ. Попугав меня, он опять вкатил мне в личное дело строгий выговор.
   Третий строгий выговор я получил, когда, вернувшись из наряда, зашел к дежурному по части, чтобы сдать пистолет, но, к моему удивлению, вместо него с ключами от сейфа с пистолетами всего батальона сидел сержант - помощник дежурного по части.
   - Где дежурный? - спросил я его.
Он доложил мне, что дежурный в столовой. Я, подумав, что если у сержанта все пистолеты, то еще один уже ничего не изменит, не стал ждать дежурного по части и сдал его помощнику свой пистолет. И тут за моей спиной нарисовался начальник штаба и при сержанте устроил мне разнос. В итоге я опять получил свое, а дежурный по части, кадровый офицер - любимчик начальника штаба, только устный выговор.
    Вернувшийся из отпуска комбат не поверил происшедшему со мной и вызвал к себе. Я подтвердил и, понуро выслушав его отеческие нравоучения, сказал:
    - В моих руках  надежнее топор, чем пистолет.