Время туманов. Глава VIII

VIII
Чудовищный рев сотрясал воздух, и тяжелый топот четырех гигантских лап заставлял местную живность разбегаться прочь. Все звуки старого северного леса, казалось, исчезли, и только жуткий утробный рык зверя становился громче, неотвратимо приближаясь.

Молодой охотник-мермут бежал со всех ног, как никогда не бегал в своей полной опасностей жизни. Многоопытные северяне избегали охотиться так близко от Мертвого берега и не зря. Не послушав советов других охотников, пара отважных и безрассудных парней из мермутского племени отправилась-таки на это холодное побережье, и теперь, когда за спиной приближались тяжелые шаги и почти ощущалось гнилостное дыхание пещерного медведя, молодой охотник проклинал свою глупость и гордыню. Что до его спутника, тому было уже абсолютно все равно, он молча лежал на окровавленных камнях, услаждая глаз парящих в небе воронов разорванным когтистой лапой животом.

Мермут бежал быстро, но чудовище настигало его. Решив достойно принять смерть, парень собирался уже остановиться и броситься навстречу, когда вдруг заприметил впереди укрытый еловыми лапищами проем в скальной породе. Это был его последний шанс - оставалось надеяться, что пещера будет достаточно узкой, и могучий зверь не протиснется туда вслед за ним.

Вихрем охотник влетел в проем, наступил на какую-то лужу, поскользнулся и упал растянувшись на сыром твердом грунте, разбив колени и локти. Но ему было все равно - полными от ужаса глазами смотрел мермут на проем в скалах, куда только что влетел. Скрытый ельником, проем этот лишь снаружи казался очень узким, теперь же было отлично видно - при желании здесь пролезут два таких медведя одновременно.

Хищник уже не бежал. Предвкушая победу, он косолапо шагал по мокрой от дождя траве и пожирал охотника своими маленькими налитыми кровью глазами. С его желтых клыков, торчащих в оскаленной пасти, обильно стекала слюна, монстр тяжело дышал и морщил черные ноздри, заросшие жестким мехом. Мермут обреченно стоял, прислонившись спиной к стене пещеры и смотрел на звериную морду, приближающуюся к нему.

Медведю оставалось сделать несколько шагов до входа в пещеру, когда он внезапно остановился. Зверь потянул носом воздух, зарычал, но, переминаясь с лапы на лапу, внутрь не заходил. Он постоял так еще немного, недовольно фыркнул, и, развернувшись, зашагал прочь.

Молодой мермут стоял в оцепенении, но воля к жизни понемногу возвращалась к нему. Сперва он тихо, почти беззвучно, засмеялся, а потом уже громче вознес хвалу духам за свое чудесное спасение. Он выжил! Но надо еще немного отсидеться и выбираться из пещеры, пока не вернулся кровожадный хозяин леса. Хорошо бы засветло добраться до оставленной на берегу лодки, но на  это требовалась недюжинная храбрость - кратчайший путь пролегал вниз по заросшему лесом и густым папоротником склону, где и скрылся медведь.

Глаза понемногу привыкали к темноте. Пещера, показавшаяся мермуту совсем небольшой, имела продолжение. В дальнем, недоступным для солнечного света углу теперь можно было разглядеть еще один проем, зияющий чернотой и невесть куда ведущий. Охотник подошел к нему и пристально вгляделся в темноту. Проход имел на удивление гладкие стены и правильную форму, сразу же начинался небольшой уклон вниз и решительно ничего больше разглядеть не удавалось. Зато обоняние и слух уловили едва заметные запахи и звуки. Шедший из глубины пещеры запах был сладковато- тошнотворным, а звуки совсем уж странными - еле различимое поскрипывание и пошептывание, мермут никогда не слышал ничего подобного. Он сделал шаг в проход, но остановился. Незачем ему спускаться вниз, ему нужно выжить и добраться домой, а не лазить по разным сырым пещерам.

Парень осторожно вышел наружу и огляделся по сторонам. Ничего опасного видно не было, а из лесных звуков осталось лишь пощелкивание клестов да завывания ветра в кронах деревьев. Мермут облегченно вздохнул, привел себя в порядок, подтянув потуже поясной ремень и поправил меховую куртку. Достав нож, он срезал длинное молодое деревце и начал обстоятельно обрезать ветви и затачивать острие. Вскоре у него получился неплохой дрын, напоминавший копье, на замену тому, что он без особой пользы метнул в разъяренного медведя.

Солнце медленно, но необратимо катилось к горизонту, и молодой охотник не мог больше ждать. Он готов уже был углубиться в лес, как вдруг нерешительно остановился и обернулся в сторону пещеры. Та холодно и беспристрастно взирала на него своим черным зевом, и мермут почувствовал непреодолимое желание вернуться и пройти по таинственному проходу вглубь подземелья. Какой-то частью своего разума он осознавал глупость подобного решения и с ужасом, будто со стороны наблюдал, как его ноги ступают к пещере, руки раздвигают еловый лапник, и уже внутри голос разума гаснет окончательно. Парень просто знал, что ему нужно идти туда. Он спокойно, без тени сомненья, зашел в проход и начал спускаться по неровному, извилистому ходу. Сделав несколько десятков шагов, мермут скорее почувствовал, чем увидел, что стоит посреди еще одной пещеры. В купе с кромешной тьмой, гробовая тишина превратила его в немощного калеку, глухого и слепого, и только ощущение твердой земли под ногами напоминало о том, что охотник еще жив.

А потом тишину пещеры нарушили странные скрипяще-свистящие звуки. Мермут отчаянно напряг слух и его бросило в ледяной пот - звуки исходили из глубин пещеры и приближались. Пелена оцепенения спала с охотника, и он только сейчас осознал какую глупость совершил. Судорожно тыкая копьем в разные стороны, попятился спиной к выходу из пещеры, но, сделав пару шагов, наткнулся спиной на каменную стену. В ужасе он начал метаться из стороны в сторону в поисках выхода, но везде находил лишь холодный сырой камень. Обессилев, охотник упал на твердый пол пещеры и безвольно уставился в темноту перед собой. Он не собирался сдаваться, нужно было лишь перевести дух и собраться с силами. Он вытянул ноги и снова начал вслушиваться в окружающую тьму. Жуткие звуки прекратились, но теперь он явственно чувствовал на себе чей-то взгляд, отчего кровь мермута застыла в венах. Он нашел силы вскочить на ноги, ударить копьем в темноту и истошно завопить, но тут же что-то тяжелое тараном сбило его с ног, и парень ударился затылком о каменный выступ. Сверху на него что-то свалилось и последним, что мермут почувствовал, было прикосновение мерзких холодных пальцев к его горлу.
                ***

Занимался рассвет, и утро уже играло яркими красками на траве, стволах деревьев и многочисленных каменных жилах, пролегавших на невысоком, плоском и широком утесе. Деревья здесь были сплошь низкорослые, лишь посреди утеса выделялась старая ветвистая сосна. Ее кроваво-красная кора была выщерблена сотнями усидчивых птиц, ковырявших червей и личинок из под нее. И сейчас толстая, с красноватым веером на голове и пестрым оперением птица справляла свой ранний завтрак, мерно стуча клювом по стволу и осыпая вниз шелушащуюся сухую кору. Та, подхваченная легким ветерком, оседала на землю у ног молодой девушки неподвижно сидящей у подножья дерева. На ее тонкой руке смыкались грубые кандалы, цепью скованные с массивным обручем, окаймляющим ствол.

Мираен случайно увидела, как мать Карна подсыпала дурман-траву в вино, но не успела никак среагировать. Карн набросился на нее и, по указу матери, скрутил и связал, а к утру жители деревни во главе со знахарем отвели ее к этому одинокому утесу и приковали к сосне. Что стало с Бергофом, жрица не знала, но Ишвар, судя по всему, оставался в доме знахаря и пребывал в полном неведении относительно ее судьбы. Зачем горцы решили усыпить путников и приковали ее здесь? Мираен лишь усмехнулась - ответ был очевиден.

Унбурты, о которых говорил знахарь, на самом деле существуют. Что или кого они из себя представляют, жрица не знала, но тот страх, который горцы испытывали перед этими существами, заставлял верить в нечто ужасное. Что еще могло заставить горцев поклоняться неведомым тварям и, более того, приносить им жертвы? Почему ни она не догадалась об истинной сути  жителей деревни, ни Бергоф своим чутьем не почувствовал опасность?

Впрочем, Мираен не унывала. Она знала, что рано или поздно увидит таинственных тварей, и это придавало ей странную бодрость, разжигало любопытство. И потом, ей с трудом верилось, что горцам удалось так же легко справиться с гигантом-вердегом, может быть тот уже ищет ее...
 
Странный шорох и треск в кустах вывел девушку из раздумий. Неужели, все? Кровь заледенела и страх окутал липкой пеленой сердце жрицы. Но из-за деревьев, крадучись, нервно оглядываясь по сторонам вышел Карн. Он жестом приказал Мираен молчать, и та, несмотря на захлестнувшую ее ярость, подчинилась. Карн подкрался к ней поближе и выудил из кармана массивную связку с ключами.
 
- Не бойся, Мираен, - шептал он, - я тебя вытащу. Ты им не достанешься!

Руки его дрожали. но горец все же смог попасть ключом в замочную скважину и повернул его. Раздался глухой щелчок и кандалы звонко упали на землю.

- Где мои друзья? - потирая отекшие руки спросила жрица.

Карн недоуменно уставился на нее.

- А зачем они нам? Давай сбежим вдвоем, я не смогу убедить сородичей отпустить вас, но ты слишком хороша, чтобы отдавать тебя тварям.

Мираен задумалась. Если Бергоф и Ишвар еще живы, она должна во что бы то ни стало им помочь. Но Карн явно был другого мнения.

- И куда ты собрался идти? - снисходительно спросила она горца.

- Да куда угодно! Мир большой - нам найдется место. Можем двинуться на юг, в Город, или еще дальше...

Девушка тяжело вздохнула.

- Слушай, Карн, благодарю тебя за помощь... Но я не думаю, что нам стоит быть вместе. Лучше будет пойти каждому своей дорогой.

Взгляд Карна потух, он сник и стал похож на ребенка, лишенного любимой игрушки. Вслед за тем лицо его приобрело свирепое выражение, глаза налились злостью, он вскочил и рывком поднял легкую Мираен на ноги.

- Ты дура! Я спас тебя от верной смерти, а ты не хочешь быть благодарной? У тебя нет выбора.

Мираен изловчилась, выскользнула из его рук и бросилась бежать. Ноги плохо слушались ее, и потому Карн в два прыжка нагнал жрицу, сгреб в охапку и с силой швырнул на землю. Та не растерялась, вывернулась, как змея, и ударила горца ногой в живот. Карн слегка пошатнулся, но ярость кипела в нем, заслоняя все остальные чувства, и он впал в настоящее безумие. Удары по ребрам, по спине сыпались на жрицу один за другим - она свернулась на траве, корчась от боли. Тяжелый ботинок горца влетел ей в лицо, и трава перед ней окрасилась кровью из рассеченной брови. Тогда Карн остановился.

- Так мы, горцы, воспитываем глупых баб! - тяжело дыша, прошипел он.
 
Мираен не отвечала, на это у нее не было ни сил, ни желания.

- Неужели ты не поняла, что все равно будешь моей? - продолжал тем временем горец. Он стоял над поверженной жрицей и смотрел на нее безумным взглядом одержимого. Руки горца дрожали, а грудь высоко вздымалась от волнения..
.
Запах крови в горах распространялся на редкость быстро, особенно  такие ясные дни, сопровождаемые легким ветерком. И запах этот, как сигнал к трапезе, достигал чутких ноздрей свирепых горных хищников, выжидавших в своих берлогах, пещерах и логовах, или бродящих по ущельям в поисках дичи, в том числе и двуногой. Если бы Карн не сосредоточил все свое внимание на несчастной девушке, он мог бы услышать отдаленный рык и последовавшие за ним глухие шлепки мягких лап тяжелого зверя по склону утеса. Но его же страсть стала его погибелью.

Пестрая тень, вылетевшая из - за кустов можжевельника всей своей тяжестью налетела на горца, чудом не задев Мираен, втоптала его в землю и одним ударом мощных желтых клыков разорвала горло. Карн хрипел, бился в предсмертных конвульсиях, но зверь не отпускал его, придавив всей своей мощью и не ослабляя хватку.

Мираен смотрела на эту жуткую картину и медленно отползала, пятилась к дереву. Огромный снежный барс, убедившись, что жертва мертва, оторвался от тела и повернул свою окровавленную пасть к девушке. Она прижалась к сосне и, тяжело дыша и одергивая одной рукой платье, смотрела в глаза зверя. Зверь неистово бил хвостом, прижимал к голове маленькие мохнатые уши и рычал на жрицу. Но та понемногу оправилась от потрясения, опираясь о дерево, медленно поднялась на ноги, через боль  улыбнулась и несмело шагнула барсу навстречу.

- Благодарю тебя, Фарли, - ласково сказала она, - ты мне очень помог. Да будет твой кошачий род жить и процветать до конца времен.

Странная перемена произошла со зверем. Стоя над распростертым телом, барс теперь казался нашкодившим котенком. Он виновато поджал хвост и даже слегка попятился от Мираен. Та уже смело подошла к нему и опустила ладонь на мощный покатый лоб, нежно погладила зверя, потрепала за ухом, потом присела рядом и обняла за могучую серебряную шею. Барс потянул пятнистую морду к телу Карна, но Мираен плавно оттолкнула его рукой.

Нет, - твердо сказала она, - ты же не людоед!

Зверь совсем по-человечески, с явным удивлением посмотрел на жрицу, всем своим видом как бы спрашивая: "Разве?". Девушка утвердительно кивнула.

- Но ты верно голоден, - заключила она. И немного подумав, добавила: - Ты ведь любишь мясо горных коз?

С утеса хорошо просматривалась горная дорога, по которой путники шли до встречи с горцами, и, хорошо приглядевшись, Мираен различила вдалеке ту самую тропку, что вела к деревне.

- Думаю, они еще там, - то ли себе, то ли барсу сказала девушка. Грязная, пыльная, с рассеченной раной на лбу, но полная решимости, жрица бодро зашагала вниз, к дороге. Могучий зверь проводил ее взглядом, широко зевнул и вытянулся в лучах солнца, томно прикрыв глаза.

Мираен понимала, что бесполезно было лезть в деревню днем, потому сейчас и искала подходящее укрытие, где она смогла бы спокойно дождаться ночи. Хорошо бы Карна не хватились. Но тот вроде давно приучил всех, что пропадает на пару дней, скитаясь в горах, потому Мираен и не волновалась на этот счет. Она нашла ложбину под скалой, накидала туда лапника и сухой травы и улеглась на свое простенькое ложе, дав отбитым костям и мышцам немного отдохнуть. Невеселые мысли все чаще посещали ее - что если Бергоф с Ишваром уже мертвы? Или, как и она сама еще утром, привязаны где-нибудь и ждут своей участи? Но девушка все же надеялась найти их  подвале одного из горских домов в деревне, может в доме Карна, или у знахаря. Конечно, лучшим исходом виделось неожиданное появление живых и здоровых друзей прямо из-за соседних кустов, с улыбками на лицах и мешками с припасами. Мираен была голодна...

Солнечное утро меж тем сменилось пасмурным днем.  Воинственные восточные ветра нагнали тысячи черных кучевых облаков, слипающихся в один громадный небесный ком, цепляющий невысокие горные пики и укрывающий от глаз вершины древних гор. Грохот грозы, отблески молний и хлесткий ливень, барабанящий о скалы, разбудили дремлющую Мираен. Та недовольно озиралась по сторонам, сидя в своем пока еще сухом укрытии. Солнце спряталось под натиском туч и невозможно было понять, насколько близок день к закату. Но жрице ночь была и не нужна теперь. Под прикрытием грозы ей будет еще проще пробраться в деревню  и выяснить, что там к чему. Жаль только, что все вещи ее остались в доме Карна, и, кроме короткого шерстяного платья, она ничем не располагала. В деревне она почувствовала себя в безопасности и, по глупости, переоделась полегче -теперь и замерзнуть недолго. Моментально промокнув, перебегая от дерева к дереву, и прячась за камнями, Мираен преодолела узкую тропу над пропастью и достигла сырой пещеры, открывающей вход в долину горцев. Теперь пещера не казалась такой влажной, по сравнению с тем, что творилось снаружи. Девушка почувствовала желание переждать дождь здесь, но сразу отмела его, ведь только шум дождя и должен был помочь ей остаться незамеченной. Продравшись через заросли у входа, она оказалась в долине, и как не было ей противно, шлепнулась в грязь промеж густой травы, чтобы никто не смог ее увидеть.

Людей в деревне не наблюдалось. Все прятались от непогоды в домах, над каждым из которых клубился печной дымок. Только один дом на отшибе деревни был, судя по всему, пуст, либо хозяин его любил сырость и не спешил затапливать печь. Если дом и правда пуст, Мираен надеялась проникнуть в него и раздобыть какое-то оружие, помимо снятого с тела Карна кинжала, и, если повезет, поесть. В любом случае, не было смысла ломиться в другие дома, и поиски начинать следовало с этого.

Девушка подкралась к входной двери, слегка дернула ее на себя, но та была заперта, как и следовало ожидать. Жрица осторожно обошла дом вокруг, пока не увидела окно с плохо прикрытыми деревянными ставнями. Немного с ними повозившись, Мираен вскоре была внутри. Дневной свет, тусклый и слабый из-за непогоды, плохо освещал комнату, но, привыкнув к темноте, Мираен убедилась, что в доме действительно пусто. Она внимательно прислушалась и не уловила никаких посторонних звуков, кроме шума дождя и отдаленных раскатов грома. Судя по ним, гроза намеревалась скоро закончиться, и девушке нужно было спешить. Она нашла стоящий у печи массивный топор, но брать его не стала - слишком тяжелый и бестолковый в ее руках. В конце концов, кинжал у нее есть, и его хватит для быстрого неожиданного удара, только что дальше? Все равно ей не справиться со всеми горцами в одиночку.

Внимание жрицы привлек массивный дощатый люк в полу. Он просто не мог быть ни чем иным, кроме как лазом в подпол, в чем она тут же убедилась, с трудом подняв его и увидев внизу лесенку, уходящую в темноту. Недолго думая, девушка осторожно спустилась вниз.

В подвале была кромешная тьма, но в углу все же можно было различить массивный силуэт непонятной формы. Мираен приняла его за кучу мешков,  но силуэт вдруг заворочался и замычал. Он явно силился подняться, но девушка подбежала к нему первой и, до предела напрягая зрение, все же  не узнала пленника. Она ожидала увидеть здесь Бергофа или Ишвара, но то был незнакомый широкоплечий горец, связанный по рукам и ногам. Кроме того, пленник был еще и немым, и издавал лишь нечленораздельное мычание, в то время как его рот не был ни завязан, ни забит кляпом.

Мираен все поняла и улыбка пробежала по ее лицу. Она отвернулась от горца и полезла по приставной лестнице обратно в дом. Но, только высунувшись из подвала, тут же спрятала голову обратно, увидев человека, хозяйничавшего в доме. Он что-то негромко ворчал и быстро складывал еду, фляги с вином и прочие припасы в походную суму, при этом еще две сумки стояли на полу у его ног.

Мираен пригляделась, облегченно вздохнула и выбралась из подвала. Человек у стола даже не обернулся, как будто не слышал ее, но подал голос:

- Я думал тебя уже сожрали.

- Я тоже рада видеть тебя, Бергоф - усмехнулась Мираен, - где Ишвар?

- Ждет у входа в пещеру. Я ему осла раздобыл - чтобы удобнее передвигаться, парень еще не полностью здоров.

- Как  ты выбрался?

- Потом расскажу, если захочу. Эти гады принесли все наши вещи сюда - знаешь сколько всего тут в кладовке? Кучи одежды, оружие и даже шлема точь-в-точь как у стражей! Может и нет никаких унбуртов! Пошли отсюда, еще не все горцы знают о последних событиях... Только знахарь и этот Хуг...

- Который в подвале?

Бергоф кивнул. Набив суму припасами, он велел Мираен взять другие две. Та хотела уже возмутиться такому дележу, но, выходя из дома, Бергоф закинул на плечо здоровенный мешок, стоявший у входа. Жрица разумно промолчала и поспешила вслед за вердегом.

Они достигли пещеры как раз тогда, когда ливень закончился, и через просветы в тучах начало пробиваться солнце. Выйдя на тропу, Мираен наконец увидела Ишвара - тот сидел на невзрачном сером ослике и держал наготове лук. Рядом с ним к дереву были привязаны две козы, недоуменно глядящие вокруг и жалобно блеющие. Бергоф дотащил свою ношу до Ишвара, сбросил на землю и в сердцах отвесил мешку увесистого пинка. Каково же было удивление Мираен, когда в ответ мешок заходил ходуном и из него послышались приглушенные вопли. Вердег презрительно сплюнул, развязал узел, и из мешка выполз на карачках достопочтенный горский знахарь. Его глаза были полны ужаса, он жалостливо смотрел на Бергофа и прижимался к земле. Гигант крепко связал ему руки и прикрепил свободный конец веревки к своему поясу.

- Пускай сам идет, - пояснил он спутникам. Знахарь часто закивал. Мираен было немного жаль старика, но ведь это по его приказу она чуть не погибла, он еще и поклоняется неведомым тварям, пожирающим людей. Какая тут может быть жалость!
 
Бергоф резко дернул веревку, отчего знахарь потерял равновесие и упал на землю.

- Пойдем, - вновь обратился гигант к спутникам, - нас скоро начнут искать.

Вердег двинулся по тропе, таща за собой пленника, и Ишвар направил своего осла за ним.

- Бергоф! - крикнула Мираен, - козы слишком шумят и могут выдать нас!

- Так брось их тогда и пойдем, еды и так предостаточно! - донеслось в ответ.

Мираен огляделась по сторонам. Где ты, пятнистый друг? Козы внимательно смотрели на девушку, ожидая ее действий. Та вынула кинжал, перерезала веревку и погнала их прочь от пещеры. Ей даже послышался довольный рык неподалеку. Девушка отблагодарила своего спасителя и, кроме того, он сильно расстроится, если погоня из деревни помешает его охоте, а зная суровый нрав горного зверя... Жрица хищно, словно сама была дикой кошкой, улыбнулась и отправилась догонять своих спутников по извилистой горной тропе на самом краю пропасти.