Клуб стереофонистов

Увлечение британской и американской рок-музыкой, как разновидность битломании, магнитофонные записи и поиск качественных источников звука привели меня в студенческие годы в одно замечательное неформальное объединение – закрытый "Клуб стереофонистов". Пропуском в этот клуб было наличие дорогой импортной стереофонической аппаратуры и возможность доставать зарубежные виниловые пластинки, которые тогда были самым высококачественным носителем музыкальных записей. До компакт-дисков и цифровых лазерных проигрывателей было далековато. Да и стереоаппаратура была еще редкостью. То, что мы слушали на бытовых магнитофонах, даже при том, что удавалось записывать почти с первых копий, все же было монофоническим звучанием. Стереопроигрыватели, конечно, уже были, да и пластинки в стереозвучании не были редкостью – почти все популярные группы уже печатали стереоальбомы. Но иметь такую аппаратуру дома – это могли позволить себе далеко не все. Хороший стереомагнитофон, как правило, импортный – японский или европейский, стоил больших денег, от тысячи рублей, что составляло примерно годовую зарплату инженера, столько же стоил проигрыватель, прибавить сюда хорошую акустику и усилитель с эквалайзером – и все выливалось в почти нереальные деньги. Поэтому, членом "Клуба стереофонистов" мог стать только хорошо обеспеченный человек. И такие люди находились, и нам с моим студенческим другом Игорем повезло познакомиться с некоторыми из таких людей – "стереофонистов".

По воскресеньям мы часто посещали "балочку" – так в Харькове называли "толкучку" или стихийный рынок, где собирались любители и коллекционеры иностранных пластинок, "пластов" как мы их называли. Балочка, как правило, кочевала в пределах нескольких кварталов в центре города, в районе Благовещенского рынка, на набережной реки Лопань. Кочевать этот стихийный рынок заставляли власти в лице милиции, проводившие облавы и разгонявшие продавцов и покупателей. Формально ничего криминального предъявить сборищу неформальных молодых людей было нельзя, разве что спекуляцию, но и то, если продавали что-то выше госцены. А поскольку почти весь "товар" представлял собой импорт и не продавался в магазинах, "пришить" спекуляцию было проблематично. И потом, как правило, посетители балочки могли отговориться, что они просто коллекционеры, и никакой коммерции нет и в помине, они просто обмениваются пластинками. Подвести под моральное разложение и преклонение перед западной поп-культурой – это доблестным блюстителям было явно не по зубам. В таком направлении работало все больше КГБ, но там были свои проблемы: диссиденты, шпионы, агенты влияния, так что до мелкой сошки в виде коллекционеров и владельцев иностранных пластинок руки не доходили.

Собираться балочка начинала часов с десяти утра и расходилась часам к двум. Посетители носили с собой в портфелях пластинки, иногда вытаскивая их на обозрение, иногда просто раскладывая на газетах или парапете набережной. Серьезные коллекционеры держали пластинки дома, они устно договаривались об обменах или продаже, и потом уже встречались для совершения сделок без лишних свидетелей и соблюдая меры предосторожности. Таких коллекционеров было мало, и они знали друг друга лично, так что приходили больше для общения и обмена какой-либо информацией. Основной же массой были студенты.

Мы с Игорем уже имели небольшую коллекцию дисков или пластов, и наше посещение балочки имело целью обменяться на какие-либо другие пласты, чтобы разнообразить имевшийся набор. Пласты стоили 40-50 рублей. Новые и даже нераспечатанные шли по 70-80, самые "хитовые" до 100 рублей. "Демократы" – как их называли, т.е. пластинки соцстран и стран "третьего" мира, редко поднимались выше тридцатника. Из них ценились югославские, которые часто печатались по лицензиям западных компаний, да еще, пожалуй, индийские. Их можно было всегда отличить от "фирмы" по небрежной полиграфии альбомов.

В один из весенних дней произошло интересное событие. Стоим мы с Игорем у нашей "раскладки" в ожидании покупателей или обменщиков, неспешно болтаем о том, о сем. "Да" – думаю – "что-то сегодня как-то все идет неактивно". Тут подходит к нам мужичок, ничем особо не примечательный, уже в возрасте, одетый в серый костюм, слегка помятый. Видно, что не из коллекционной братии, да и на покупателя пластов не очень похож.

- Ребята, у меня тут у дочки день рождения, а она любит современную музыку, не могли ли вы что-то предложить из модных ансамблей?

- А вы, что, хотите купить диски?

- Да нет, я бы записал на магнитофон. Вы не волнуйтесь, у меня хорошая аппаратура, вот только мой репертуар дочка не воспринимает. Вот что-то из такого…

Мужичок изобразил танцевальные па в стиле твиста.

- Это можно. – Игорь решил не откладывать дело в долгий ящик, – Ну а расценки наши вы знаете?

- И сколько же вы хотите, молодые люди?

- Стандарт – по 5 рублей за запись одного диска. Устраивает? – Игорь несколько "загнул". Обычно брали по трояку, но раз у клиента хорошая аппаратура…

- Подходит. Расчет после записи.

- Договорились. Но как нам все это организовать?

- У меня машина, я могу вас подвезти ко мне.

- Хорошо, только мы хотели бы подобрать нужные диски…

Мне не очень понравилось предложение вот так сразу куда-то ехать. Осторожность никогда не бывает лишней.

- Давайте я заеду за вами, скажем, часа в четыре. Вы где живете?

- На Павловом поле, улица 23-го августа, внизу.

- Это у ресторана "Родник?"

- Да, там недалеко.

- Ну и прекрасно, значит, в четыре у Родника. Меня зовут Иван Иваныч.

Он протянул суховатую руку, мы тоже представились, и мужичок отошел, смешавшись с толпой.

- Вот интересно, вроде бы обычный человек, а тут "у меня машина, я заеду", что-то здесь не так, – я выразил сомнение в успехе предприятия.

- А может, это наш шанс срубить неплохие бабки, как думаешь? – Игорь уже ухватился за эту идею.

- Ладно, поживем – увидим.

Приехав домой, мы просмотрели весь наш набор дисков, отобрали несколько заведомых хитов: Rolling Stones, Pink Floyd, Led Zeppelin, Deep Purple, Grand Funk, Doors, ну еще пару Битловских альбомов и Shocking Blue – "Venus" – этот хит был беспроигрышным, за ним многие гонялись.

Собрав неслабую пачку пластинок и уложив в портфель, мы вышли из дома и направились к ресторану "Родник". Было минут пять пятого. На площадке у ресторана было пусто, лишь в глубине стояла "Победа".

- Ну вот, торопились, а клиента нашего нет, – сказал я.

- Что ж, подождем минут пятнадцать – джентльменское время, – Игорь не терял надежды.

Мы встали на краю площадки, возле въезда, чтобы отслеживать проезжающие авто. Волги, Москвичи, такси и частники проезжали мимо. Тут я боковым зрением увидел, что из "Победы" вышел мужчина в сером плаще и направился к нам. Присмотревшись, мы узнали нашего нового знакомого – Иван Иваныча.

- Привет, ребята, я уже боялся, что не придете, прошу в машину.

Иван Иваныч провел нас к Победе. Машина цвета кофе с молоком сияла глянцем, хромированными колпаками и молдингами. Над крышей блестела выдвижная антенна Игорь сел вперед, а я с портфелем пристроился на заднем сиденье. Салон автомобиля поразил изысканной отделкой и запахом дорогого парфюма. Машина легко и плавно тронулась и выехала с площадки в лабиринт улиц.

- Какая у вас интересная машина! – Игорь вовсю оглядывал салон.

- Это Победа, в экспортном исполнении, куплена в Югославии в 1958 году. Здесь все родное, машина ни разу не была в починке, только сервисные работы. Ну и кузов луженый, так что коррозии моя Победа тоже не знала.

- Класс! – изрек Игорь, – и ход такой плавный.

Иван Иваныч улыбнулся:

- Да, молодые люди, многие советуют мне поменять машину, говорят, что марка устарела, но я считаю, что моя Победа даст еще фору и двадцатьчетверке!

Я, развалясь на заднем кожаном диване, смотрел в окна на проплывающие городские пейзажи. Мы ехали центр, в район Госпрома. Там были "дома специалистов", построенные еще до войны, когда Харьков был столицей Украины. Это были добротные "сталинские" дома, окруженные липами и платанами. Мы иногда проходили через этот элитный район, когда посещали Госпром, где была неплохая, по нашим студенческим меркам, столовая.

Машина въехала в боковую улицу и через время притормозила у одного из домов.

- Ну вот, мы и приехали, – Иван Иваныч опять улыбнулся, – выходим.

Мы вошли в широкие двери подъезда. Посередине квадратного "колодца", между ступеньками, уходившими в четыре марша наверх, находился лифт, огороженный сеткой.

- Нам на третий этаж. – Иван Иваныч нажал кнопку, когда мы вошли в железную дверь, и лифт плавно тронулся вверх.

На этаже, куда мы поднялись, было всего две квартиры. Я подумал, что это весьма странно, ведь дом большой. Обычно в подъезде бывает четыре квартиры на этаже, иногда три, а тут, при таких площадях, всего две.

- Проходите, – позвал Иван Иваныч, открыв дверь в ближнюю к лифту квартиру.

Еще в подъезде мы удивились тишине и солидности дома, а тут, ступив за обитую дерматином широкую дверь, мы как будто попали в другой мир – все звуки мягко таяли, и не было слышно вообще никакого уличного и даже подъездного шума. В воздухе стоял тот же неуловимый легкий аромат, что и в салоне Победы. Мы сняли обувь и стояли в прихожей, разглядывая ее убранство. Мебель в прихожей была темной, с округлыми боками, она тускло поблескивала полировкой. В приоткрытом шкафу видны были висевшие там кожаные и меховые пальто. В большое зеркало можно было увидеть наши фигуры, в простых брюках и куртках, казавшиеся немного посторонними среди этого роскошества. Тапок нам Иван Иваныч не предложил, да они были и ни к чему – полы имели толстое ковровое покрытие. "Вот почему так тихо" – подумал я.

- Ну что же вы стоите – прошу сюда, – Иван Иваныч раскрыл двери в одну из комнат, – здесь мое "царство".

В комнате стоял широкий кожаный диван, два таких же широких кресла, основательный стол, еще одно кресло, на колесиках, с поворотным корпусом, журнальный столик, торшер с баром, и целая стойка с аппаратурой. По краям стола расположились две массивные звуковые колонки Tandberg, на "этажерке" из стеклянных полочек – магнитофон Revox с огромными бобинами, над ним усилитель Tandberg и сверху проигрыватель Dual, закрытый дымчатой прозрачной крышкой.

Мы смотрели на аппаратуру как завороженные. Такого великолепия иностранной техники мы еще не видели.

- Что, нравится? – Иван Иваныч пояснил: - Я эту аппаратуру покупал в Европе, в разных странах, где бывал в командировках. Revox – из Швейцарии, Dual – ФРГ, Tandberg – Норвегия. К сожалению, купить все одной фирмы не получилось, да мне и не советовали, говорили, что из каждого вида надо выбирать лучшее, вот я и собрал эту, так сказать, коллекцию.

- А как насчет японской аппаратуры? – спросил Игорь. Он уже нацеливался на приобретение аппаратуры Sony и решил получить совет владельца дорогих аппаратов.

- Вы знаете, в Европе не очень хвалят японскую технику. Говорят, что как ширпотреб она хороша, но по-настоящему качественную аппаратуру делают только европейцы. Японцы они что? Мастера копировать и вылизывать известные модели. Вы посмотрите на магнитофоны Akai – ведь там переключение скоростей делается ручной установкой насадок на тонвал, это же девятнадцатый век! В Европе давно уже ставят сверхтихоходные двигатели с кварцевыми генераторами. Так что, молодые люди, Европа и только Европа!

- Так европейские модели стоят почти вдвое дороже японских, – возразил я.

- И правильно! Есть за что платить! Вы посмотрите, даже отделка на "Европе" – натуральное дерево, не то что прессованные опилки у японцев.

"Да" – подумал я – "хорошо тебе, дядя, похоже, у тебя нет проблем со средствами, а тут хоть бы на самый простенький Akai наскрести".

- А какую музыку предпочитает ваша дочь? – я решил сменить тему, да и пришли мы не затем, чтобы обсуждать дорогую аппаратуру, – Хард-рок, Битловскую, Роллингов, Криденс или танцевальную?

- Вообще-то я сильно не вникал в ее вкусы, думаю, мы можем сделать некое "ассорти".

Иван Иваныч достал новую запечатанную коробку с магнитофонной лентой Agfa 500 метров.

- Вот на эту бобину мы все и запишем. – он установил ленту в Revox и включил его в режим паузы при записи, – Давайте начнем с самых модных альбомов.

Мы достали диски Shocking Blue "Venus", Beatles "Please Please Me", Rolling Stones "Sticky Fingers", Creedence "Susie Q", а также сборники "Best Hits" и диск Jackson 5, где солировал будущая звезда Майкл Джексон.

На балочке мы уже установили таксу – 5 рублей за диск, и теперь надо было согласовать стоимость записи.

- Давайте сразу обговорим, как мы будем считать стоимость записи, – предложил Игорь.

- Хорошо, как вы предлагаете подсчитывать?

- Мы говорили, что берем по 5 рублей за диск, это в силе?

- Да, конечно.

- А если с диска берется только одна-две песни?

- Считайте как за целый диск. Мне ведь не нужна коллекция, я хочу, как уже сказал, подборку, "ассорти". Так устраивает?

Мы с Игорем переглянулись. Это было очень выгодным делом. Времени потратим немного, а барыш получается весьма солидным.

- Да, мы согласны. – сказал я.

- Ну, так приступим.

Мы начали с Venus. Когда услышали эту песню через колонки Tandberg – это было что-то! Иван Иванович сказал, что вообще-то, когда делает запись, приглушает звук или вообще пользуется наушниками, но если мы так хотим послушать диски через колонки, то он не возражает.

- Если переключить вот этот рычажок, можно проверить качество записи "на лету", – пояснил Иван Иванович.

Я знал эту особенность магнитофонов со сквозным каналом, и сразу же испробовал этот режим. К моему удивлению, отличий во входном и выходном сигнале я не почувствовал. Мне даже показалось, что записанная музыка звучит как-то помягче. "Вот что значит хорошая аппаратура!" – восхитился я.

Мне было очень интересно, как будут звучать Битлы, нам недавно удалось найти и выменять новенький альбом "Please Please Me". И вот мы стали записывать знаменитую "A Taste Of Honey". Первые гитарные аккорды, мягкий звук басов и пронзительные молодые голоса начинающих Битлов – это была настоящая симфония звуков! Так знаменитую четверку мы еще никогда не слышали. Конечно, вещь была знакомой, даже немного заезженной, но здесь, на колонках Tandberg она зазвучала совсем по-новому!

Такое же великолепие звуков было и в "Paint It Black" и в "Mother's Little Helper" Роллингов, и "Suzie Q" Криденсов. А соло на барабанах и мощный бас в "Heartbreaker" Grand Funk – это вообще отпад! Такой звук музыканты самодеятельных групп называют "мясо".

Иван Иваныч, немного посидев с нами, видимо, утомился хард-роковым звуком и ушел в другую комнату. Через время и мы стали убавлять громкость, чувствуя неловкость. Да и осознавая, что лучше не расстраиваться, ведь такой звук мы еще долго не сможем нигде услышать, а уж о наших бытовых магнитофонах и говорить нечего.

Мало-помалу 500-метровая бобина окончилась, и наша сессия записи подошла к концу. Всего мы записали полтора часа чистой музыки, собрав композиции с двенадцати дисков.

Мы сообщили Иван Иванычу об окончании записи. Было около восьми вечера, наш хозяин выглядел немного уставшим. Мы сказали, что с него причитается 60 рубликов за записанные двенадцать дисков, и Иван Иваныч достал портмоне и отсчитал шесть красненьких червонцев.

- Наверное, вас утомила наша музыка? – спросил я.

- Да, есть немного.

- А что обычно слушаете вы? – поинтересовался Игорь.

- Ну, в основном, русские песни. Там понятны слова, а здесь я с трудом улавливаю смысл, хотя и английским и немецким владею сносно.

- Что, уважаете советскую эстраду?

- Да нет, не совсем. Рубашкин, Ребров, Токарев – такие имена вам знакомы?

Мы переглянулись:

- Что, эмигранты? – спросил Игорь

- Ну да, эмигранты, но какие у них песни, это же крик души, это же насквозь русские люди, хотя и живут за границей! Хотите, поставлю что-нибудь из Реброва?

Мы присели на диван и Иван Иваныч достал из шкафа, заполненного бобинами, катушку и вставил в магнитофон.

- Вот, послушайте.

Это была композиция "Рюмка водки", песня перемежалась возгласами публики и звоном разбитых рюмок, но голос Реброва все перекрикивал и гудел как труба.

- Слышите? Это же крик души, у нас на эстраде такого не услышишь!

- А где вы записываете такие песни? – спросил я, когда песня окончилась.

- Есть источники, у меня много друзей из клуба стереофонистов

Иван Иваныч, видя наши растерянные лица, пояснил:

- В Харькове есть такой полуподпольный клуб любителей хорошей аппаратуры и неформальной музыки. Называется "Клуб стереофонистов", слышали?

Мы отрицательно покрутили головами.

- Ну, какие ваши годы, еще узнаете, а может, станете его членами.

- А что для этого нужно?

- Для начала надо иметь хорошую аппаратуру. Ну и источники хорошей музыки. Вы понимаете, о какой музыке я говорю? У нас вы эмигрантов нигде официально не услышите, а вот за границей, в Европе или в Америке, в Канаде…

- Но ведь для этого надо попасть за границу.

- У вас все еще впереди. Я тоже когда-то думал, что не попаду за границу, а вот объездил почти пол шарика.

- Как же вам это удалось? – полюбопытствовал Игорь.

- Все дело в правильно выбранной профессии. Я энергетик, специалист по турбинам. Вы представляете себе, что такое турбина?

- Ну так, в общих чертах…

- Так вот, наш турбинный завод поставляет турбины и комплектующие в сорок стран мира, почти по всему земному шару. Так что редкий год у меня обходится без выезда на два-три месяца за границу.

- А что, вы можете и диски рок-групп вот так привезти? – Игорь уже пытался ухватить ниточку бизнеса.

Иван Иваныч пристально посмотрел на него:

- Вот оно, молодое поколение! А что вам так уж не нравятся русские песни и мелодии?

- Да нет, дело не в этом… – Игорь замялся.

- Вот что я вам скажу. Я и дочери пытался это внушить. Надо любить все родное, русское. За границей много блестящей мишуры, шума, рекламы, но нет искренности и широты души. Поверьте, уж я знаю, о чем говорю. Все ваше увлечение западной музыкой с возрастом пройдет, а вот что останется? Подумайте.

Мы засобирались уходить, надели куртки, выйдя в прихожую.

- Я вас отвезу домой, как и обещал. – Иван Иваныч надел плащ и вышел с нами во двор.

Мы сели в его Победу и уже через двадцать минут были у "Родника". На прощанье Иван Иваныч записал нам свой телефон:

- Звоните, если что понадобится, – и укатил в глубину вечерних улиц.

После встречи с Иван Иванычем у нас с Игорем появилось две заманчивые цели: импортная аппаратура и автомобиль. Цели эти были весьма туманны, и ничто не предвещало быстрого их воплощения в жизнь. Однако, события развернулись совершенно неожиданным ракурсом.

Спустя короткое время Игорь с матерью получили наследство из Франции и стали обладателями некоей суммы в валюте, выданной сертификатами АО "Внешпосылоторг". На эти деньги в "Березках" можно было приобрести множество импортных дефицитных товаров. Игорь сразу же отложил часть валюты на автомобиль ГАЗ-24 и выпросил у матери деньги на аппаратуру. В Харькове достойных внимания аппаратов в здешнем "Каштане", аналоге российской "Березки", не оказалось, так что вся надежда была на Москву, а конкретно на "Березку", что на Сиреневом бульваре, которая специализировалась на радиоаппаратуре.

Совершив поездку в Москву, о чем отдельный рассказ, Игорь стал обладателем магнитофона "Sony TC-252", с колонками и усилителем, и проигрывателя "Dual-1219" с механизмом автоматической смены пластинок – шик и блеск по тогдашнему времени!

Советом Иван Иваныча о предпочтительном приобретении европейской техники Игорек пренебрег по экономическим соображениям; он и так считал "Dual-1219", стоивший столько же, сколько комплект "Соньки", излишеством, но подходящих аппаратов японского происхождения не нашлось, так что сошел и Dual.

Забегая вперед, скажу, что ГАЗ-24 Игорь тоже купил, но это уже другая история.

Итак, условия вступления в "Клуб стереофонистов" в виде наличия импортной аппаратуры были почти выполнены, оставалось только разыскать этот самый клуб. Как все полулегальные неформальный заведения, Клуб стереофонистов не имел конкретного адреса, и даже какого-либо помещения. Члены клуба собирались на дому у кого-либо, заранее созваниваясь о встрече, слушали записи, обсуждали новинки аппаратуры и музыкальные новости, часто все это сопровождалось легкими закусками под коньячок или чаще под водочку, одним словом, культурно отдыхали. Конечно, просто так пустить к себе в квартиру кого-либо "с улицы" хозяева не могли, поэтому приглашения удостаивались проверенные люди, имевшие рекомендации других членов клуба.

Необходимо было заводить "нужные" знакомства. Для начала мы решили позвонить Иван Иванычу, поделиться радостью от приобретения аппаратуры, а заодно узнать, не нужно ли ему еще что-либо записать из "модного". Иван Иваныч наши покупки одобрил, но от предложения о записях мягко отклонился, сославшись на то, что и так "этой западной тарабарщины" наслушался от дочери вдосталь. Касательно контактов с другими членами Клуба стереофонистов Иван Иванович посоветовал приходить на встречи, проходившие в живописном уголке Харькова, в "Классическом" переулке.

В ближайшее воскресенье мы после не очень удачного посещения балочки прошли по Набережной до моста, потом, немного по Клочковской и вот он искомый Классический переулок, со стеной и опорными колоннами, которые, говорят, были еще построены в эпоху Петра Великого. На небольшой площадке неторопливо прогуливались несколько человек, тут же стояли, негромко переговариваясь, группки весьма солидных дядечек, в большинстве своем немолодых. Кое-кто держал в руках проспекты и иностранные глянцевые журналы, посвященные радиоаппаратуре и звукотехнике. Мы присоединились к одной из таких групп, где мужчина в шляпе и кожаном плаще с жаром внушал коротенькому лысоватому собеседнику:

- Я же вам говорю, это "Ройаль де люкс", аппарат с большой буквы, Ухер, Германия!

- Побойтесь бога, Аристарх, ваша цена заоблачна, два рубля за приставку! Ну, я понимаю, если бы это был полный комплект, а так, к нему же надо еще колонки!

- Слушайте, вы же солидный человек, неужто нет у вас колонок?

- Вот вы опять в сторону, при чем здесь колонки? Мы говорим о цене, что она очень высока.

- Но и аппарат стоит этого, не какая-нибудь Сонька!

- Напрасно вы так о японской технике, Сони – очень приличная фирма, но ваша цена? Скиньте, хотя бы до рубля восемьдесят.

- Это для кого Сони – приличная фирма? Для начинающих, ну может, середнячков, а тут – настоящий "Хай Фай", сквозной канал, четыре дорожки, стерео! И, учтите: Аристарх бэушную технику не предлагает, только новьё, транзитом из Германии.

Мы стояли, слушая этот диалог, скорее всего, торг, и Игорь спросил у стоявшего рядом мужичка, простоватого на вид, в пальто и кепке:

- Скажите, что это за цены такие, два рубля, это что, код? Это сколько?

- А вы, молодые люди, наверное, новички?

- Ну да, нам сказали, что здесь собираются члены "Клуба стереофонистов…"

- Ах, вот оно что. А у вас, смею спросить, есть что-либо предложить?

- Это как?

- Ну какая у вас аппаратура, что хотите сдать или приобрести?

- Да мы вообще-то больше по музыкальной части… – сказал я, когда мужичок стал разглядывать портфель с дисками, который я держал в руке.

- У нас Сони ТК 252 и проигрыватель Дюаль! – Игорю не терпелось похвастаться недавними приобретениями.

- Ну, я же говорил, что Сони – это для новичков, – изрек Аристарх, слышавший наш разговор с мужичком в кепке, – вот, пожалуйста, молодые люди поклонники японского ширпотреба!

Игорь хотел что-то возразить, но Аристарх уже отвернулся к коротышке, продолжая расхваливать свой товар.

- А знаете, ребята, вы, когда придете в следующий раз, приносите с собой паспорта аппаратуры, ну или рекламные брошюры, здесь на слово никому не верят. Меня зовут Илларион, я тут почти каждые выходные бываю, – мужичок в кепке немного отвел нас в сторону.

- Аристарх всегда норовит впарить по завышенной цене. Этому Роялю красная цена рупь пятьдесят, а он два! Хитер, бродяга.

- А все же, сколько это в нормальных деньгах?

- Рубль – это тысяча советских деревянных. Такой жаргон выдуман, чтобы не смущать людей и чтобы не подумали, что мы тут спекулянты. А кстати, давно ли у вас Сонька?

- Да вот, с месяц как привезли из Москвы.

- Из комиссионки? Ну там, на Садово-Кудринской знаменитая комиссионка по аппаратуре, оттуда?

- Да нет, из "Березки".

- На Сиреневом? Ух ты, значит, новьё, фирма, уважаю! А кстати, вы на что записываете, на какую ленту?

- Да у нас еще только та катушка, что была в комплекте.

- Вот что, ребята, не вздумайте использовать советскую тип-10. Это смерть головкам. Кстати, могу предложить, у меня завалялось несколько катушек немецкой ОRWО, уступлю по пятнарику за 540 метров.

- Да мы это, не готовы сейчас покупать, – я не хотел вот так сразу совершать сделки. Мы с Игорем решили на первый раз просто присмотреться, что и как.

Игорь же загорелся купить пару катушек, ему явно хотелось проверить аппаратуру в действии:

- А парочку катушек можно у вас взять?

Илларион развел руками:

- Вот незадача, не взял с собой, но можете подъехать, я дам вам адрес, или лучше позвоните по телефону. – Илларион вынул клочок бумаги и нацарапал карандашом номер.

- По вечерам после пяти я всегда дома. Заодно покажу вам свою технику.

- А здесь кто-нибудь кроме аппаратуры интересуется музыкой? – спросил я Иллариона.

- Да, конечно. Только, видите ли, вкусы у наших людей, как бы сказать, специфические, и не обо всей музыке вам вот так прямо расскажут…

- Понимаю, эмигранты?

- Ну и это тоже. А какие у вас музыкальные предпочтения?

- Хард-рок, Битлы, Роллинги, Чикаго, Криденс, – я навскидку назвал первые пришедшие на ум группы.

- Этим здесь мало кто интересуется, вот разве что Битлз. Знаете, есть шикарный альбом "Help!", в изумительном состоянии, могу уступить, хотя сам весьма уважаю эту группу и не хотел бы расставаться с пластинкой.

- А можно, мы подумаем, здесь как-то все неожиданно…

- Вот видите того человека в джинсовом костюме? – Илларион показал на рослого худощавого мужичка с длинными волосами и в очках "а-ля Джон Леннон", – это большой авторитет по части музыки, хотите, познакомлю?

Илларион подвел нас к высокому мужчине.

- Вот ребята, новички, интересуются по музыкальной части.

- Привет! – изрек джинсовый мэн. Он производил впечатление взрослого хиппи, может, художника; судя по одежде и толстому золотому перстню на безымянном пальце левой руки, весьма преуспевающего. Что-то в нем было от человека искусства.

- Ну, так что вас интересует, молодые люди? Как вас, простите, зовут?

Мы представились.

- А меня зовут Иннокентий… Николаевич, – добавил он, глядя на нас пристально. – У вас, видимо, как и у всей нынешней молодежи, непреодолимая тяга к западной музыке? Так вот что я вам скажу – это все фуфло и ересь! Настоящее искусство, русское искусство, может быть только российским, заметьте, не советским, а именно российским! Вы слышали Петра Лещенко? А Вилли Токарева? А Аллу Демидову и цыганский хор? – Вот это искусство! Иван Ребров, хоть и немец, но как поет, у него же диапазон в четыре октавы!

Мы слушали Иннокентия и понимали, что уже слышали почти это же от Иван Иваныча.

- Скажите, а где можно послушать этих, м-м-м, исполнителей? – спросил Игорь.

- Ну, конечно же, не на концерте в нашем театре. – Иннокентий снисходительно улыбнулся. – Есть места, но, боюсь вам туда появляться еще рановато, простого любопытства маловато, нужны рекомендации наших людей. Приходите по выходным на наши тусовки. Если заинтересуетесь всерьез, продолжим знакомство.

Мы были весьма заинтригованы таким поворотом дела.

- Ты видел, какой у него перстень? – спросил Игорь, когда мы вышли из "Классического" переулка, направляясь домой, – он потянет на полторы штуки, не меньше.

- Полтора рубля, всего-то!

- Да, рубли эти меня восхитили, непосвященному человеку и невдомек, что там крутятся такие деньги.

- Солидная публика. Это не то, что фарцовщики с "балочки".

- И аппаратура у них классная, хотя бы у Иван Иваныча, помнишь, как басы мягко шли, как вибрировали в животе? Высокий класс!

Мы были под впечатлением еще долго в тот день. И главное, у нас теперь тоже была аппаратура, и мы могли приобщиться к этому элитному сообществу. Это наполняло душу радостью ожидания волшебства качественного звучания и интересом к новой, неизвестной нам странице музыкальной культуры под интригующим названием "эмигранты".

Через несколько дней мы, созвонившись, отправились к Иллариону по названному им адресу. Если бы не Игорь с его знанием старых харьковских переулков, мы бы ни в жизнь не нашли обиталище Иллариона. Квартира находилась в конце большого старенького дворика со множеством переходов, лестниц и галерей. На двери было четыре звонка, и когда мы позвонили, пришлось еще подождать, пока дверь открылась, и нас встретил Илларион. Он был в синем махровом халате и шлепанцах.

- Проходите, молодые люди, вон моя дверь, третья по правой стороне, только побыстрее, пожалуйста. За вами никто не наблюдал?

Илларион озабоченно выглянул из входной двери. Мне стало казаться, что я участвую в каком-то шпионском сценарии. Мы прошли вдоль длинного коридора, в конце которого виднелась дверь и сбоку в ряд четыре выключателя. В самом коридоре был полумрак. Дверь одной из квартир приоткрылась и там показалась женская голова, увешанная бигудями.

- Вот, опять эта несносная Эмма следит за всеми, – пробормотал Илларион, когда мы зашли внутрь квартиры, и он прикрыл наружную дверь.

- А вы что, чего-то опасаетесь? – спросил Игорь.

- В наше время, молодые люди, всегда надо быть начеку. Излишнее внимание к нашей, так сказать, деятельности совершенно нежелательно.

- Да мы, вроде бы ничего предосудительного… – начал Игорь, но Илларион перебил его:

- Давайте перейдем к делу. Вы хотели приобрести магнитофонную ленту, вот смотрите, коробки запечатанные, это новые катушки. – Илларион вытащил несколько картонных коробок с яркими надписями ORWO. – Тут вот десять штук. Может, возьмете оптом за 14 копеек?

- Это по четырнадцать рублей, что ли? – мы уже начали теряться в условностях.

- Ну да, конечно, извините.

Мы с Игорем предполагали приобрести несколько катушек, но десять? Получалось сто сорок рублей. С другой стороны, в магазинах купить ORWO было невозможно. В Москве, в ГУМе в конце месяца можно было "достать" по госцене, по 9-50, но в Харькове? Переплата за десяток сорок пять рублей, но катушки вот они, новенькие, с заклеенными ярлычками, так и просятся в механизм магнитофона.

- А можно одну открыть, посмотреть? – спросил Игорь.

- Ну, только если вы ее гарантированно возьмете. А кстати, молодые люди, деньги у вас при себе?

- Да, конечно, не волнуйтесь, мы просто хотим посмотреть сами ленты.

Когда открыли коробку и развернули полупрозрачный пакет, на нас пахнуло каким-то особым запахом новенького пластика. Удивило наличие съемного замочка для ракорда, ну и, отмотав немного ленты, мы прочитали на оборотной стороне ORWO PS-25.

- Так что, берете ленту? – спросил Илларион.

- Пожалуй, возьмем. А интересно, откуда вы берете ORWO? В Харькове это большой дефицит.

- Под Киевом есть такая небольшая станция – Боярка. Там великолепное сельпо, у меня брат живет в Боярке, оттуда и привожу, когда надо.

- Боярка, это где Павка Корчагин дорогу строил?

- Да, строил, была такая, знаете ли, глупая затея. Так что, если вам еще лента понадобится, могу принять заказ, когда поеду к брату.

Мы стали рассчитываться. Илларион, увидев у нас деньги, стал предлагать купить у него новенький битловский альбом "Help!". Но тут мы отказались, отложив до следующего раза. Илларион стал показывать нам свою аппаратуру. На тумбочке, накрытый скатеркой, стоял "Akai GX4000D". Вид у этого аппарата был великолепен. Мягко подсвеченные стрелочные индикаторы, большие алюминиевые катушки с фирменными надписями "AKAI", вынесенный вперед тонвал с большим резиновым тонроликом.

- Так вам нравится японская техника? – спросил Игорь. Его смущало пренебрежительное отношение знатоков стереофонистов к японской аппаратуре. Ведь у него тоже была японка Сони.

- Техника класс! Обратите внимание – стеклоферритовые головки. Они же вечные, у них гарантия 150 тысяч часов или 17 лет! И еще две скорости, 22 килогерца по частотке на 19-й и 19 килогерц на 9-й, плюс стоячий корпус. Дизайн – сказка! Вообще AKAI – это законодатели на рынке катушечных магнитофонов.

- А почему хвалят Европу? – Игорь искал аргументов в пользу своего японского выбора.

- Да вы посмотрите, кто хвалит. Они сами же влетели, покупая задорого свои немецкие и швейцарские модели, а теперь ищут оправдания.

- А вот, говорят, у японцев переключение скоростей лентопротяжки сделано вручную, это правда?

- Да, вот у меня в "четырехтысячнике" именно так и сделано. Вот посмотрите.

Илларион снял крышку блока головок и показал на торчащий там шпенек с резьбой.

- Берем насадку тонвала, снимаем вот так и переставляем на этот шпенек. Все! Это что, трудно сделать?

- А вот на "Ройаль де люкс" скорости переключаются кнопочками – Игорь все не унимался.

- Так, извините, Рояль и стоит в полтора раза дороже. А Аристарх вообще его впаривает в две цены относительно моего Акая! А чем Ройаль лучше? У него обычный пермаллой, года два от силы послужит, а там – меняй головки. Создали миф, ей богу!

- А как вы оцениваете Sony, ну вот модель 252? – спросил Игорь.

- Сони – вообще фирма солидная. Они первыми освоили переносные приемники, и вообще идут в авангарде прогресса. А конкретнее о модели сказать не могу, надо смотреть спецификации. Приносите свой мануал, там и разберемся.

Уже прощаясь в дверях, Илларион спросил:

- Насчет битловского "Help!" подумаете? Я прошу недорого, имейте ввиду.

Мы вышли из квартирного лабиринта на улицу и направились домой, аккуратно неся по очереди коробку с десятком катушек ORWO по 540 метров классной пленки PS-25. Воображение рисовало множество приятных эпизодов записи пластинок, эти десять катушек положили начало нашей коллекции в новом стереозвучании. Хотелось побыстрее приступить к записи.

Однако, здесь нас поджидал неприятный сюрприз. Оказалось, что проигрыватель Dual-1219 не имеет предусилителя-корректора, и его выход – всего 3 милливольта – давал очень слабый сигнал на входе магнитофона. Попытка переключить вход на микрофон также ничего хорошего не дала. Звук стал сильнее, но исчезли басы, а высоких частот было сверх меры. В ближайшие выходные мы поехали на радиорынок, поискать нужный нам дивайс. Вернулись ни с чем: за "фирму" просили несуразные деньги, а на самопал мы даже не смотрели, решив, что и сами можем спаять схему не хуже. Подобрав нужные детали мы, вооружившись паяльником, соорудили предусилитель-корректор и даже подстроили его частотку, воспользовавшись институтскими приборами. Пробная запись с проигрывателя на магнитофон показала высокое качество и практически не чувствовалось разницы между оригиналом и копией. Вообще, надо сказать, что Sony TC-252 – отличный аппарат, ничего и близкого в нашей отечественной аппаратуре не было. Удивлял продуманный подход японцев ко всяким мелочам. Например, заправка ленты не требовала засовывать ее в щель, как на любом из наших магнитофонов. Ставишь катушку, отматываешь с полметра и просто накидываешь на выступающий блок головок и далее – на приемную катушку. Там в режиме останова тонролик опускался вниз и открывал свободный доступ петли ленты к головкам. Вроде бы мелочь, а приятно. Или автостоп перед началом записи и при окончании ленты. Ну а стрелочные индикаторы с вертикальным расположением стрелок, когда и левая и правая стрелки были зеркальным отражением. Ручки регулировки с таким плавным ходом, что казалось, что на каждой из них приделан массивный маховик. Небольшой проблемкой считалось несоответствие стандартных гнезд подключения: на японской технике штатно стояли "тюльпаны", т.е. стандарт RCA, а на европейской и нашей аппаратуре – стандарт DIN, с пятью штырьками. Нужен был переходной шнур, его еще называли "Европа – Азия". Но в нашей Соньке и это было учтено: японцы ставили гнезда обоих стандартов и даже подгоняли под каждый из них уровень сигнала.

При очередном посещении клуба в Классическом переулке мы встретили нашего знакомого, Иван Иваныча, и он нам сказал, что представит нас своему приятелю, который собирает любителей стереозаписей на "вечер встречи" у себя дома. Мы подошли к невысокому плотному мужчине с "дипломатом", в сером плаще и шляпе, которого можно было принять за партийного работника.

- Вот познакомьтесь, Семен Аронович, это ребята любители, они недавно приобрели аппаратуру и хотят, так сказать, приобщиться, – обратился к мужчине Иван Иваныч.

Семен Аронович протянул руку, и мы, по очереди, представившись, пожали ее.

- Что ж, молодые люди, похвально, что вы стремитесь к высотам стереофонии. Я вот в четверг собираю у себя небольшую компанию единомышленников, если есть желание, присоединяйтесь.

- Желание есть, а как к вам попасть? – спросил Игорь.

Семен Аронович открыл дипломат и достал две небольшие карточки.

- Вот вам визитки, мы начинаем в восемь вечера. Не опаздывайте.

Тут Семена Ароновича окликнули, он отозвался и, уже уходя, бросил нам:

- До встречи!

Мы отошли в сторонку и стали рассматривать маленькие картонные карточки, где витиеватой вязью были написаны инициалы Семена Ароновича и адрес с телефоном. И еще маленькими буквами "врач стоматолог". Это были визитные карточки, которые до этого мы видели только в иностранных фильмах.

- Вот это да, – проговорил Игорь, – смотри, она блестит как лакированная. Надо сохранить для коллекции.

- Ты что, хочешь попасть к этому стоматологу на прием? Это наверняка стоит больших денег. Лучше давай подумаем, как мы туда явимся, хорошо бы разузнать у кого-нибудь.

Мы разыскали Иван Иваныча и стали расспрашивать, как принято поступать в таких случаях. Иван Иваныч посоветовал прихватить с собой бутылочку хорошего коньяка: "Это никогда не будет лишним, и быстро поможет вам войти в знакомство".

Бутылка марочного грузинского "Енисели" стоила 17 рублей, это было для нашего кармана серьезная трата, но желание приобщиться к избранному обществу было так велико, что мы решили не мелочиться. Мы понимали, что нам с нашим студенческим бюджетом невозможно тягаться с этими состоятельными людьми, но Игорь всерьез надеялся завести нужные знакомства и как-то раскрутиться. Еще совсем живы были в памяти легко заработанные деньги на записи музыки для дочки Иван Иваныча. Да и вся обстановка, солидные люди, располагали к мечтам о больших возможностях. Это не то, что "расписывать" диски в студенческой общаге по трояку за запись.

В четверг, прихватив коньяк, мы явились по нужному адресу и позвонили в дверь. Было без четверти восемь, немного раньше назначенного времени, но мы, приехав к дому почти за час, уже устали прогуливаться во дворе и решили подняться на второй этаж, где была квартира Семена Ароновича.

Открыла нам миловидная девушка в белом халатике и белой шапочке, очевидно, медсестра.

- Вы к Семену Ароновичу? У вас приглашение? Дело в том, что на сегодня прием закончен.

- Маша, кто там? – послышался голос Семена Ароновича, и вскоре он показался и сам, в белоснежном халате и в очках. – А, это вы, ребята, проходите!

- Я обычно веду прием до семи вечера, но если что-то срочное, то, бывает, и ночью меня достают. – Семен Аронович улыбнулся.

Мы сняли верхнюю одежду и прошли в прихожую. По обеим сторонам коридора стояли два длинных дивана, видимо, для посетителей. Семен Аронович, увидев у нас коньяк оживился:

- О, вот это по-нашему, я, знаете ли, не люблю длинных церемоний, если человек пришел ко мне и так, от души, принес бутылочку, я всегда открыт и рад.

Семен Аронович осмотрел этикетку и, довольный, заметил:

- Грузинские марочные коньяки дадут фору и французским, уж поверьте мне! И как медик я еще скажу вам – коньяк очень полезен для здоровья. В меру, конечно.

Семен Аронович проводил нас мимо кабинета, из которого пахнуло зубоврачебными ароматами, в большую комнату-зал, где на почетном месте стояла SONY TC-9040 с колонками. Серьезный аппарат! Мы видели такой в Москве в "Березке" на Сиреневом, когда ездили за аппаратурой, он стоил весьма дорого. На колонках сверху стояли микрофоны, также фирмы SONY, на подставках. Это было необычно, как будто напоказ.

Пока мы осматривались, появился хозяин с подносом, на котором стояла открытая бутылка "Енисели", рюмки в виде тюльпанов, широкие снизу и поуже к горлышку, блюдечко с нарезанными ломтиками лимона, посыпанными сахаром и мелким, видимо, растворимым, кофе.

- Вот, прошу, угощайтесь. – Семен Аронович налил понемногу в "тюльпаны" коньяку. – А это закуска, называется "Николашка", лимончик с сахаром и кофе – по рецепту последнего императора России.

Мы выпили коньяку, который не обжег горло, а мягко так растворился, и мне показалось, что и закусывать его не надо. Взяв по ломтику лимона, мы признали, что вкус их весьма подходил к напитку.

- Да, жили же люди в старое время... – заметил Семен Аронович, – не то, что мы сейчас! Где это все, куда подевались обычаи, русское застолье, хлебосольство, а какая была музыка! Как зажигали цыгане! Вам нравятся цыганские романсы?

- Ну, мы не так хорошо их знаем, ну разве "Очи черные"…

- Вот, молодые люди, это показатель! Никто не знает настоящей цыганской музыки, кроме самых известных песен и романсов. А "Моя Бессарабия", "Чубчик", "Рюмка водки", эх, да что там говорить. Я сейчас вам поставлю записи, послушаете настоящую русскую музыку.

- Скажите, – спросил Игорь, – а почему у вас микрофоны стоят на колонках? Они подключены?

- О, это целая история. Я вам расскажу. В этом аппарате четыре дорожки и все четыре могут одновременно использоваться, две на воспроизведение и две на запись. Так вот я иногда разыгрываю гостей, ставлю микрофоны на запись, и пока воспроизводится музыка, на других дорожках идет запись, и я записываю все застольные разговоры. Вы знаете, многие за столом откровенничают, особенно, под коньячок, так сказать, а я им потом прокручиваю записи, и это фурор!

В это время в прихожей раздался звонок, и Семен Аронович заторопился:

- Я отпустил Машу, пойду, открою, наверное, гости уже собираются.

Мы с Игорем переглянулись:

- А он не так прост, этот Семен Аронович, – сказал я, – а с виду не похож на шпиона.

- А что он потом может сделать, не понесет же он записи в КГБ? – возразил Игорь.

- Ну, нервишки гостям встряхнет, как пить дать. Может у него и еще какие сюрпризы имеются? – я заглянул под стол. Там было пусто.

В комнату стали заходить люди. По всему было видно, что они здесь не впервые. Всего пришло человек семь. На нас глядели с любопытством, но ничего не спрашивали. Семен Аронович появился в дверях, улыбающийся:

- Вот, дорогие партнеры, позвольте вам представить наших новых знакомых. Это студенты, но у них уже есть кое-что за душой, какая вы говорили у вас Сонька? – он обратился к Игорю.

- Сони ТК 252, – сказал Игорь, – и еще проигрыватель, Дюаль 1219.

Мужчины одобрительно закивали.

- А еще, молодые люди принесли, так сказать, вступительный взнос. – Семен Аронович показал на стоящий на столе поднос с коньяком.

Это вызвало оживление.

- Я уже тут пообещал поставить цыганские романсы, – Семен Аронович открыл шкаф, доверху уставленный катушками с фирменной лентой, – вот, например, это.

Он вставил катушку со значком BASF в магнитофон и включил воспроизведение.

Гости уже расселись вокруг стола и на диване, приготовившись слушать. Из колонок полились гитарные аккорды и зычный мужской голос затянул: "Ох, запил, загулял, парнишка, парень молодой…"

Качество записи было отменным. Казалось, что и солист и хор и гитара находились вот тут, рядом. Стереоэффект был потрясающим. И, главное, ни скрипов, ни шумов, все так чисто и пронзительно. Мы сидели как зачарованные. Запись, по всей видимости, сделана была с концерта, потому что прослушивались аплодисменты, но это не мешало, а как-то даже оттеняло голос солиста и звон гитарных струн. Минут двадцать все сидели как зачарованные, пока проигрывалась одна сторона катушки. Потом наступила пауза, надо было сменить ленту.

- Жаль, что так быстро кончается лента. Можно, конечно, записывать на 9-й скорости, но это моветон, друзья! Я считаю, что качеством жертвовать нельзя ни при каких условиях! – Семен Аронович стал менять катушку.

- А вот я слышал, что сейчас выпускают пластинки с микрозаписью, там одна сторона идет около часа.

- А как насчет звукового диапазона, он тоже в "микро" исполнении? Нет, я не согласен с таким подходом. Может, когда-то изобретут долгоиграющие аппараты, но сейчас все ориентировано на среднюю длину одной стороны пластинки, двадцать пять минут максимум. И на ленте это как раз 270 метров на 19 скорости. Все стандартно.

- Семен Аронович, давай, ставь продолжение концерта. А вы, господа, лучше послушайте, а потом будем дискутировать.

Слово "господа" резануло по ушам. Это было непривычно. Мы уже с Игорем немного пообвыклись в этом обществе стереофонистов, но тут пошло что-то на грани фола. После нашей бутылки коньяка в дело пошла еще одна, это был армянский трехзвездочный, мне показалось, что по вкусу он не уступал "Енисели". Я еще подумал, что мы зря растратились на дорогой грузинский коньяк, лучше бы взяли армянский, почти вдвое дешевле. Музыка между тем, сменяясь, все больше состояла из эмигрантских застольных песен и цыганских романсов. Многих исполнителей мы вообще слышали впервые. Семен Аронович предпочитал записи с концертов, он считал, что в студии убивается естественное звучание, что там производят, как он выражался "музыкальные консервы", а настоящий живой звук возможен только при концертном исполнении.

После коньяка пошла "беленькая". Гости стали откровенничать на политические темы, и мы с Игорем забеспокоились, что нас могут каким-то образом причислить к инакомыслящим или диссидентам, которыми весьма интересовались органы. Мы вышли в коридор под предлогом, что нам нужно посетить туалет, и я сказал Игорю:

- Надо сваливать отсюда, пока эти "господа" не доболтались до антисоветчины.

- Да, пожалуй, ты прав, но ведь такое звучание! Нам нужно обязательно прикупить хорошие колонки к Соньке, и мы еще им всем покажем!

Мы знаками вызвали Семена Ароновича в коридор и объявили, что уходим.

- Вы совсем зря так рано удаляетесь, все только начинается.

- Извините, но нам завтра рано вставать, на занятия… – мы всеми силами старались поскорее уйти.

- Ну что ж, держать не буду, спасибо за проведенное время.

- Вам спасибо!

- А музыка и аппаратура у вас – высший класс! – Игорь не мог сдержать эмоций.

Заглянув в зал, чтобы попрощаться с гостями, я обратил внимание, что на магнитофоне горят маленькие красные индикаторы. "Значит, идет запись! Хозяин все пишет!"

- Вот будет потеха потом, – сказал Игорь, когда мы вышли на улицу, и я ему сообщил новость о записи разговоров.

- Да, и не факт, что это все не будет достоянием кого следует. Надо же, такая интересная прослушка на дому! Не отходя от кассы.

Идея о хороших колонках, зародившись после посещения Семена Ароновича, стала для нас почти навязчивой. Игорь обзванивал знакомых и полузнакомых, ища подходы к магазину "Дом радио", где мы рассчитывали купить хорошую акустику. Те колонки, что давались к Соньке, звучали неплохо, но были небольшими по размеру и по нашим представлениям, не могли дать глубокий низкий бас. Конечно, они были удобны, так как пристегивались к Соньке и составляли вместе нечто вроде чемодана, но как акустика были слабоваты. Особенно это почувствовалось, когда мы, приобретя по случаю старый приемник высшего класса "Фестиваль", подключили его в качестве "сабвуфера". Низов стало достаточно, но высоких было маловато, и надо было что-то делать. Мысль о фирменных колонках растаяла ввиду непомерной их стоимости. В "Березке" можно было взять Tandberg или Grundig, но по такой заоблачной цене, что мама не горюй! Да и мать Игоря, выделив ему энную сумму на аппаратуру, не поняла бы его возросший спрос, так как он ее же убеждал, что Сонька – это законченный продукт, с колонками и усилителем, и ничего сверх этого покупать не надо. А тут – супер-пупер колонки!

Итак, оставался выбор только советской акустики, и тут нам подфартило: знакомый знакомого друга родственника сообщил, что в Дом Радио ожидается поступление партии акустических колонок из Риги для радиолы "Симфония". Это уже было что-то! И вот, через "завмаг, через товаровед, через директор магазин", как говаривал известный сатирик, мы, переплатив двадцать рубликов, приобрели два полированных деревянных ящика с серой обивкой лицевой части, с динамиками и фазоинвертором – чудо советской аудиотехники – акустические колонки от радиолы "Симфония"!

В этих колонках было три полосы с динамиком на каждую из них. Басовые звуки шли через низкочастотную головку 6-ГД-2, прямого излучения, средние – через 3-ГД-1, и в качестве "пищалок" – 1-ГД-3. Колонки были рассчитаны на ламповый усилитель и имели сопротивление 8 Ом. К счастью, выход Соньки был также рассчитан на 8 Ом, так что мы смело подсоединили эти колонки к магнитофону. Поставили катушку с записью T.REX, где хорошо слышались высокие тона, включили воспроизведение и обалдели! Запись зазвучала по-новому! Явственно прослушивался "эффект присутствия". "Вот бы сюда запись с концерта, наверное, была бы иллюзия, что ты сидишь в концертном зале!" – подумал я. Высокие частоты давали "прозрачность" звуку, те же самые записи, по сто раз прослушанные, зазвучали по-новому. Это было чудо!

Мы с Игорем решили провести нечто вроде "musical party", музыкальной вечерушки, а-ля мини-сессия клуба стереофонистов, пригласив к себе Валеру Фармацевта в качестве слушателя и музыкального критика. Валера играл на бас-гитаре в ресторанном ансамбле, знал множество хитов, увлекался как и мы рок-музыкой и имел за плечами музыкальную школу по классу фортепиано. Конечно, о приглашении кого-то из "мэтров" клуба стереофонистов не могло быть и речи. Там уж очень солидные люди, да и репертуар наш им скорее всего не подошел бы. А тут свой брат студент, да еще и хороший приятель, чем не вариант?

Наметили встречу на пятницу, сразу после занятий. По дороге зашли в замечательный магазинчик на Сумской, где выбрали бутылку болгарского вина "Варна". Коньяк нам был не по карману, а водку в студенчестве мы вообще избегали, считая ее неким убойным плебейским напитком. Водка била по мозгам, а нам нужна была легкая эйфория, чтобы поглубже прочувствовать музыку. "Варна" имела богатый виноградный букет, приятный сладковатый вкус и приличный градус. Все это выгодно отличало это вино от традиционных дешевых студенческих вин, вроде плодово-ягодного "Билэ Мицнэ", которое у нас звалось "биомицин". Конечно, "Варна" стоила дорого по нашим меркам, но Фармацевт легко решил эту проблему, у него всегда водились деньги от ресторанных "чаевых", которые он называл "парнасом". В качестве музыкального материала мы выбрали недавно записанный с новенького "винила" альбом Пола Маккартни "Band on the run". Конечно, этим альбомом наша "сессия" не ограничилась, но это был настоящий "Хит", с большой буквы. Надо сказать, что альбом этот мы прослушали весь от начала до конца, не прерывая звука и не выбирая конкретных композиций. К тому времени у нас уже сложилось мнение, что альбомы надо прослушивать целиком, потому что песни на них не зря записывали именно в таком порядке, что за этим стоит идея авторов и звукорежиссеров, да и всех, кто участвовал в выпуске хитов. Из всех композиций альбома "Band on the run" самыми хитовыми мы считали "Mrs.Wanderbild" и "Picasso's last words". Когда зазвучали басовые аккорды, Валера Фармацевт как-то импульсивно задергался, как бы подыгрывая Полю Маккартни на бас-гитаре, его эмоциональность передалась и нам, это было удивительно. Я вообще обращал внимание, что люди, причастные к музыкальному миру, которые играют на каком-либо инструменте, состоят в группе, пусть даже не слишком известной – они по особому реагируют на музыку, они как бы живут в ней, они воспринимают звуки так, как если бы они находились в этот момент среди музыкантов на концерте.

Ну а когда дело дошло до финальной композиции "Picasso's last words", мы все сидели как завороженные. И призыв Маккартни "Drink to me, drink to my health" мы воспринимали чуть ли не буквально, поднимая бокалы янтарного болгарского вина под великолепную аранжировку композиции.

Этот альбом мы слышали много раз и до этого, а тут произошло чудо: звук настолько был чист и прозрачен, басы так мягко обволакивали, вся стереокартинка была настолько впечатляющей, что мы получили просто необыкновенное удовольствие. "Вот что значит хорошая аппаратура" – восхищался Игорь.

После этой знаменательной сессии нашего мини-клуба Валера загорелся идеей также приобрести акустику. У него уже был аппарат SONY TC-270, купленный в комиссионке в Москве, не новый, но в хорошем техническом состоянии. К магнитофону также пристегивались колонки, образуя своеобразный чемодан, что было характерно для аппаратов Sony такого класса. Чем-то эта модель была похожа на TC-252, которую пользовали мы с Игорем, и ей так же, как мы уже поняли, не хватало хорошей акустики. Игорь снова навел справки насчет звуковых колонок в "Доме радио" и оказалось, что та партия, что была завезена, еще не вся распродана, ее придержали на конец месяца "для плана". Я тоже захотел прикупить себе акустику, хотя ни фирменной аппаратуры, ни даже усилителя не имел. Просто решил приобрести колонки на будущее.

Итак, очередной наш гешефт с "Домом радио" и переплатой по двадцатнику с носа обогатил нас с Валерой Фармацевтом колонками от стереорадиолы "Симфония" рижского радиозавода. Отличались эти два ящика от тех, что были у Игоря, отделкой, если у него покрытие было лакированным, то наши были матовыми, что смотрелось как более демократичный вариант. Ну, да не в покрытии счастье, решили мы и наметили провести испытание новой акустики у Валеры дома. Я свои колонки пока складировал у Игоря за неимением другого места, лишь только пробно подключив их к "Соньке" Игоря и удостоверившись в полной исправности акустики.

Валера жил с родителями на "Новых домах", в четырехкомнатной квартире, где у него была своя отдельная комната. Это было настоящее царство любителя музыки: плакаты, магнитофон Sony TC-270 с родными колонками, подвешенными в углах комнаты, грандиозный беспорядок среди вещей и одежды, а главное – большая басовая колонка с динамиком 2-А9 от киноаппаратуры "Кинап" и отдельным "кинаповским" усилителем, через который Валера подключал свою бас-гитару, когда проводил репетиции или разучивал новые партии. Родители относились к увлечению Валеры снисходительно, соседи иногда возмущались, но Валера основные репетиции проводил среди дня, когда все были на работе, так что конфликтов удавалось избежать. И вот среди всего этого появилась акустика от "Симфонии", которая привнесла свои нотки прозрачности звука.

Валера подготовился к нашему приходу основательно: он подсоединил свой басовый набор в качестве сабвуфера и подключил колонки от "Симфонии" вместо штатных "Сониевских", получив весьма классный звук. Катушки с записями мы привезли с собой, т.к. у Валеры не было проигрывателя, и ему не с чего было делать качественные записи. На этот раз мы решили прослушать альбом "On Time" группы "Grand Funk". Мы уже имели представление, как звучит этот альбом на колонках "Tandberg" у Иван Иваныча, и теперь хотелось прослушать его на Валериной аппаратуре.

Когда зазвучали аккорды басовой гитары в композиции "Heartbreaker", мне показалось, что у меня вибрирует живот, это было что-то! Может, на фирменной акустике бас был мягче и отчетливей, но здесь так навалилась его густота, что звук ощущался физически. Валера сиял от радости. Ему вообще нравились басовые звуки, а тут было их в изобилии. Прослушав Grand Funk, мы еще уделили внимание альбому "Sticky Fingers" Роллингов с их замечательной композицией "Wild Horses". Голос Мика Джаггера и гитарные аккорды звучали так естественно, что казалось, что исполнители где-то рядом. Ну а альбом "Dark side of the moon" Пинк Флойд – это настолько богатая палитра звуков, что словами тут мало чего можно передать. После вступительной более-менее спокойной вещи резкий звон будильников – это был шок! Ну и на второй стороне альбома композиция "Money" с ошеломляющим стереоэффектом большой работающей машины, со звоном чеканящей монеты! Да и весь остальной альбом – недаром считающийся лучшим альбомом из рок-музыки ХХ века. Впечатлений мы набрались выше крыши, и долго еще потом обсуждали тему акустики, признав, что без хороших колонок мы просто многие звуки не слышим.

Приобщившись к избранному обществу любителей стреомузыки и хорошей аппаратуры, мы на всю жизнь остались поклонниками качественного звучания, пройдя все ступени от аналогового к цифровому воспроизведению с его неисчерпаемыми возможностями. И нам, думается, очень повезло познакомиться с некоторыми представителями "Клуба стереофонистов" в далеких 70-х годах прошлого века.