Клуб стереофонистов. Часть 1

Увлечение британской и американской рок-музыкой, как разновидность битломании, магнитофонные записи и поиск качественных источников звука привели меня в студенческие годы в одно замечательное неформальное объединение – закрытый "Клуб стереофонистов". Пропуском в этот клуб было наличие дорогой импортной стереофонической аппаратуры и возможность доставать зарубежные виниловые пластинки, которые тогда были самым высококачественным носителем музыкальных записей. До компакт-дисков и цифровых лазерных проигрывателей было далековато. Да и стереоаппаратура была еще редкостью. То, что мы слушали на бытовых магнитофонах, даже при том, что удавалось записывать почти с первых копий, все же было монофоническим звучанием. Стереопроигрыватели, конечно, уже были, да и пластинки в стереозвучании не были редкостью – почти все популярные группы уже печатали стереоальбомы. Но иметь такую аппаратуру дома – это могли позволить себе далеко не все. Хороший стереомагнитофон, как правило, импортный – японский или европейский, стоил больших денег, от тысячи рублей, что составляло примерно годовую зарплату инженера, столько же стоил проигрыватель, прибавить сюда хорошую акустику и усилитель с эквалайзером – и все выливалось в почти нереальные деньги. Поэтому, членом "Клуба стереофонистов" мог стать только хорошо обеспеченный человек. И такие люди находились, и нам с моим студенческим другом Игорем повезло познакомиться с некоторыми из таких людей – "стереофонистов".

По воскресеньям мы часто посещали "балочку" – так в Харькове называли "толкучку" или стихийный рынок, где собирались любители и коллекционеры иностранных пластинок, "пластов" как мы их называли. Балочка, как правило, кочевала в пределах нескольких кварталов в центре города, в районе Благовещенского рынка, на набережной реки Лопань. Кочевать этот стихийный рынок заставляли власти в лице милиции, проводившие облавы и разгонявшие продавцов и покупателей. Формально ничего криминального предъявить сборищу неформальных молодых людей было нельзя, разве что спекуляцию, но и то, если продавали что-то выше госцены. А поскольку почти весь "товар" представлял собой импорт и не продавался в магазинах, "пришить" спекуляцию было проблематично. И потом, как правило, посетители балочки могли отговориться, что они просто коллекционеры, и никакой коммерции нет и в помине, они просто обмениваются пластинками. Подвести под моральное разложение и преклонение перед западной поп-культурой – это доблестным блюстителям было явно не по зубам. В таком направлении работало все больше КГБ, но там были свои проблемы: диссиденты, шпионы, агенты влияния, так что до мелкой сошки в виде коллекционеров и владельцев иностранных пластинок руки не доходили.

Собираться балочка начинала часов с десяти утра и расходилась часам к двум. Посетители носили с собой в портфелях пластинки, иногда вытаскивая их на обозрение, иногда просто раскладывая на газетах или парапете набережной. Серьезные коллекционеры держали пластинки дома, они устно договаривались об обменах или продаже, и потом уже встречались для совершения сделок без лишних свидетелей и соблюдая меры предосторожности. Таких коллекционеров было мало, и они знали друг друга лично, так что приходили больше для общения и обмена какой-либо информацией. Основной же массой были студенты.

Мы с Игорем уже имели небольшую коллекцию дисков или пластов, и наше посещение балочки имело целью обменяться на какие-либо другие пласты, чтобы разнообразить имевшийся набор. Пласты стоили 40-50 рублей. Новые и даже нераспечатанные шли по 70-80, самые "хитовые" до 100 рублей. "Демократы" – как их называли, т.е. пластинки соцстран и стран "третьего" мира, редко поднимались выше тридцатника. Из них ценились югославские, которые часто печатались по лицензиям западных компаний, да еще, пожалуй, индийские. Их можно было всегда отличить от "фирмы" по небрежной полиграфии альбомов.

В один из весенних дней произошло интересное событие. Стоим мы с Игорем у нашей "раскладки" в ожидании покупателей или обменщиков, неспешно болтаем о том, о сем. "Да" – думаю – "что-то сегодня как-то все идет неактивно". Тут подходит к нам мужичок, ничем особо не примечательный, уже в возрасте, одетый в серый костюм, слегка помятый. Видно, что не из коллекционной братии, да и на покупателя пластов не очень похож.

- Ребята, у меня тут у дочки день рождения, а она любит современную музыку, не могли ли вы что-то предложить из модных ансамблей?

- А вы, что, хотите купить диски?

- Да нет, я бы записал на магнитофон. Вы не волнуйтесь, у меня хорошая аппаратура, вот только мой репертуар дочка не воспринимает. Вот что-то из такого…

Мужичок изобразил танцевальные па в стиле твиста.

- Это можно. – Игорь решил не откладывать дело в долгий ящик, – Ну а расценки наши вы знаете?

- И сколько же вы хотите, молодые люди?

- Стандарт – по 5 рублей за запись одного диска. Устраивает? – Игорь несколько "загнул". Обычно брали по трояку, но раз у клиента хорошая аппаратура…

- Подходит. Расчет после записи.

- Договорились. Но как нам все это организовать?

- У меня машина, я могу вас подвезти ко мне.

- Хорошо, только мы хотели бы подобрать нужные диски…

Мне не очень понравилось предложение вот так сразу куда-то ехать. Осторожность никогда не бывает лишней.

- Давайте я заеду за вами, скажем, часа в четыре. Вы где живете?

- На Павловом поле, улица 23-го августа, внизу.

- Это у ресторана "Родник?"

- Да, там недалеко.

- Ну и прекрасно, значит, в четыре у Родника. Меня зовут Иван Иваныч.

Он протянул суховатую руку, мы тоже представились, и мужичок отошел, смешавшись с толпой.

- Вот интересно, вроде бы обычный человек, а тут "у меня машина, я заеду", что-то здесь не так, – я выразил сомнение в успехе предприятия.

- А может, это наш шанс срубить неплохие бабки, как думаешь? – Игорь уже ухватился за эту идею.

- Ладно, поживем – увидим.

Приехав домой, мы просмотрели весь наш набор дисков, отобрали несколько заведомых хитов: Rolling Stones, Pink Floyd, Led Zeppelin, Deep Purple, Grand Funk, Doors, ну еще пару Битловских альбомов и Shocking Blue – "Venus" – этот хит был беспроигрышным, за ним многие гонялись.

Собрав неслабую пачку пластинок и уложив в портфель, мы вышли из дома и направились к ресторану "Родник". Было минут пять пятого. На площадке у ресторана было пусто, лишь в глубине стояла "Победа".

- Ну вот, торопились, а клиента нашего нет, – сказал я.

- Что ж, подождем минут пятнадцать – джентльменское время, – Игорь не терял надежды.

Мы встали на краю площадки, возле въезда, чтобы отслеживать проезжающие авто. Волги, Москвичи, такси и частники проезжали мимо. Тут я боковым зрением увидел, что из "Победы" вышел мужчина в сером плаще и направился к нам. Присмотревшись, мы узнали нашего нового знакомого – Иван Иваныча.

- Привет, ребята, я уже боялся, что не придете, прошу в машину.

Иван Иваныч провел нас к Победе. Машина цвета кофе с молоком сияла глянцем, хромированными колпаками и молдингами. Над крышей блестела выдвижная антенна Игорь сел вперед, а я с портфелем пристроился на заднем сиденье. Салон автомобиля поразил изысканной отделкой и запахом дорогого парфюма. Машина легко и плавно тронулась и выехала с площадки в лабиринт улиц.

- Какая у вас интересная машина! – Игорь вовсю оглядывал салон.

- Это Победа, в экспортном исполнении, куплена в Югославии в 1958 году. Здесь все родное, машина ни разу не была в починке, только сервисные работы. Ну и кузов луженый, так что коррозии моя Победа тоже не знала.

- Класс! – изрек Игорь, – и ход такой плавный.

Иван Иваныч улыбнулся:

- Да, молодые люди, многие советуют мне поменять машину, говорят, что марка устарела, но я считаю, что моя Победа даст еще фору и двадцатьчетверке!

Я, развалясь на заднем кожаном диване, смотрел в окна на проплывающие городские пейзажи. Мы ехали в центр, в район Госпрома. Там были "дома специалистов", построенные еще до войны, когда Харьков был столицей Украины. Это были добротные "сталинские" дома, окруженные липами и платанами. Мы иногда проходили через этот элитный район, когда посещали Госпром, где была неплохая, по нашим студенческим меркам, столовая.

Машина въехала в боковую улицу и через время притормозила у одного из домов.

- Ну вот, мы и приехали, – Иван Иваныч опять улыбнулся, – выходим.

Мы вошли в широкие двери подъезда. Посередине квадратного "колодца", между ступеньками, уходившими в четыре марша наверх, находился лифт, огороженный сеткой.

- Нам на третий этаж. – Иван Иваныч нажал кнопку, когда мы вошли в железную дверь, и лифт плавно тронулся вверх.

На этаже, куда мы поднялись, было всего две квартиры. Я подумал, что это весьма странно, ведь дом большой. Обычно в подъезде бывает четыре квартиры на этаже, иногда три, а тут, при таких площадях, всего две.

- Проходите, – позвал Иван Иваныч, открыв дверь в ближнюю к лифту квартиру.

Еще в подъезде мы удивились тишине и солидности дома, а тут, ступив за обитую дерматином широкую дверь, мы как будто попали в другой мир – все звуки мягко таяли, и не было слышно вообще никакого уличного и даже подъездного шума. В воздухе стоял тот же неуловимый легкий аромат, что и в салоне Победы. Мы сняли обувь и стояли в прихожей, разглядывая ее убранство. Мебель в прихожей была темной, с округлыми боками, она тускло поблескивала полировкой. В приоткрытом шкафу видны были висевшие там кожаные и меховые пальто. В большое зеркало можно было увидеть наши фигуры, в простых брюках и куртках, казавшиеся немного посторонними среди этого роскошества. Тапок нам Иван Иваныч не предложил, да они были и ни к чему – полы имели толстое ковровое покрытие. "Вот почему так тихо" – подумал я.

- Ну что же вы стоите – прошу сюда, – Иван Иваныч раскрыл двери в одну из комнат, – здесь мое "царство".

В комнате стоял широкий кожаный диван, два таких же широких кресла, основательный стол, еще одно кресло, на колесиках, с поворотным корпусом, журнальный столик, торшер с баром, и целая стойка с аппаратурой. По краям стола расположились две массивные звуковые колонки Tandberg, на "этажерке" из стеклянных полочек – магнитофон Revox с огромными бобинами, над ним усилитель Tandberg и сверху проигрыватель Dual, закрытый дымчатой прозрачной крышкой.

Мы смотрели на аппаратуру как завороженные. Такого великолепия иностранной техники мы еще не видели.

- Что, нравится? – Иван Иваныч пояснил: - Я эту аппаратуру покупал в Европе, в разных странах, где бывал в командировках. Revox – из Швейцарии, Dual – ФРГ, Tandberg – Норвегия. К сожалению, купить все одной фирмы не получилось, да мне и не советовали, говорили, что из каждого вида надо выбирать лучшее, вот я и собрал эту, так сказать, коллекцию.

- А как насчет японской аппаратуры? – спросил Игорь. Он уже нацеливался на приобретение аппаратуры Sony и решил получить совет владельца дорогих аппаратов.

- Вы знаете, в Европе не очень хвалят японскую технику. Говорят, что как ширпотреб она хороша, но по-настоящему качественную аппаратуру делают только европейцы. Японцы они что? Мастера копировать и вылизывать известные модели. Вы посмотрите на магнитофоны Akai – ведь там переключение скоростей делается ручной установкой насадок на тонвал, это же девятнадцатый век! В Европе давно уже ставят сверхтихоходные двигатели с кварцевыми генераторами. Так что, молодые люди, Европа и только Европа!

- Так европейские модели стоят почти вдвое дороже японских, – возразил я.

- И правильно! Есть за что платить! Вы посмотрите, даже отделка на "Европе" – натуральное дерево, не то что прессованные опилки у японцев.

"Да" – подумал я – "хорошо тебе, дядя, похоже, у тебя нет проблем со средствами, а тут хоть бы на самый простенький Akai наскрести".

- А какую музыку предпочитает ваша дочь? – я решил сменить тему, да и пришли мы не затем, чтобы обсуждать дорогую аппаратуру, – Хард-рок, Битловскую, Роллингов, Криденс или танцевальную?

- Вообще-то я сильно не вникал в ее вкусы, думаю, мы можем сделать некое "ассорти".

Иван Иваныч достал новую запечатанную коробку с магнитофонной лентой Agfa 500 метров.

- Вот на эту бобину мы все и запишем. – он установил ленту в Revox и включил его в режим паузы при записи, – Давайте начнем с самых модных альбомов.

Мы достали диски Shocking Blue "Venus", Beatles "Please Please Me", Rolling Stones "Sticky Fingers", Creedence "Susie Q", а также сборники "Best Hits" и диск Jackson 5, где солировал будущая звезда Майкл Джексон.

На балочке мы уже установили таксу – 5 рублей за диск, и теперь надо было согласовать стоимость записи.

- Давайте сразу обговорим, как мы будем считать стоимость записи, – предложил Игорь.

- Хорошо, как вы предлагаете подсчитывать?

- Мы говорили, что берем по 5 рублей за диск, это в силе?

- Да, конечно.

- А если с диска берется только одна-две песни?

- Считайте как за целый диск. Мне ведь не нужна коллекция, я хочу, как уже сказал, подборку, "ассорти". Так устраивает?

Мы с Игорем переглянулись. Это было очень выгодным делом. Времени потратим немного, а барыш получается весьма солидным.

- Да, мы согласны. – сказал я.

- Ну, так приступим.

Мы начали с Venus. Когда услышали эту песню через колонки Tandberg – это было что-то! Иван Иванович сказал, что вообще-то, когда делает запись, приглушает звук или вообще пользуется наушниками, но если мы так хотим послушать диски через колонки, то он не возражает.

- Если переключить вот этот рычажок, можно проверить качество записи "на лету", – пояснил Иван Иванович.

Я знал эту особенность магнитофонов со сквозным каналом, и сразу же испробовал этот режим. К моему удивлению, отличий во входном и выходном сигнале я не почувствовал. Мне даже показалось, что записанная музыка звучит как-то помягче. "Вот что значит хорошая аппаратура!" – восхитился я.

Мне было очень интересно, как будут звучать Битлы, нам недавно удалось найти и выменять новенький альбом "Please Please Me". И вот мы стали записывать знаменитую "A Taste Of Honey". Первые гитарные аккорды, мягкий звук басов и пронзительные молодые голоса начинающих Битлов – это была настоящая симфония звуков! Так знаменитую четверку мы еще никогда не слышали. Конечно, вещь была знакомой, даже немного заезженной, но здесь, на колонках Tandberg она зазвучала совсем по-новому!

Такое же великолепие звуков было и в "Paint It Black" и в "Mother's Little Helper" Роллингов, и "Suzie Q" Криденсов. А соло на барабанах и мощный бас в "Heartbreaker" Grand Funk – это вообще отпад! Такой звук музыканты самодеятельных групп называют "мясо".

Иван Иваныч, немного посидев с нами, видимо, утомился хард-роковым звуком и ушел в другую комнату. Через время и мы стали убавлять громкость, чувствуя неловкость. Да и осознавая, что лучше не расстраиваться, ведь такой звук мы еще долго не сможем нигде услышать, а уж о наших бытовых магнитофонах и говорить нечего.

Мало-помалу 500-метровая бобина окончилась, и наша сессия записи подошла к концу. Всего мы записали полтора часа чистой музыки, собрав композиции с двенадцати дисков.

Мы сообщили Иван Иванычу об окончании записи. Было около восьми вечера, наш хозяин выглядел немного уставшим. Мы сказали, что с него причитается 60 рубликов за записанные двенадцать дисков, и Иван Иваныч достал портмоне и отсчитал шесть красненьких червонцев.

- Наверное, вас утомила наша музыка? – спросил я.

- Да, есть немного.

- А что обычно слушаете вы? – поинтересовался Игорь.

- Ну, в основном, русские песни. Там понятны слова, а здесь я с трудом улавливаю смысл, хотя и английским и немецким владею сносно.

- Что, уважаете советскую эстраду?

- Да нет, не совсем. Рубашкин, Ребров, Токарев – такие имена вам знакомы?

Мы переглянулись:

- Что, эмигранты? – спросил Игорь

- Ну да, эмигранты, но какие у них песни, это же крик души, это же насквозь русские люди, хотя и живут за границей! Хотите, поставлю что-нибудь из Реброва?

Мы присели на диван и Иван Иваныч достал из шкафа, заполненного бобинами, катушку и вставил в магнитофон.

- Вот, послушайте.

Это была композиция "Рюмка водки", песня перемежалась возгласами публики и звоном разбитых рюмок, но голос Реброва все перекрикивал и гудел как труба.

- Слышите? Это же крик души, у нас на эстраде такого не услышишь!

- А где вы записываете такие песни? – спросил я, когда песня окончилась.

- Есть источники, у меня много друзей из клуба стереофонистов

Иван Иваныч, видя наши растерянные лица, пояснил:

- В Харькове есть такой полуподпольный клуб любителей хорошей аппаратуры и неформальной музыки. Называется "Клуб стереофонистов", слышали?

Мы отрицательно покрутили головами.

- Ну, какие ваши годы, еще узнаете, а может, станете его членами.

- А что для этого нужно?

- Для начала надо иметь хорошую аппаратуру. Ну и источники хорошей музыки. Вы понимаете, о какой музыке я говорю? У нас вы эмигрантов нигде официально не услышите, а вот за границей, в Европе или в Америке, в Канаде…

- Но ведь для этого надо попасть за границу.

- У вас все еще впереди. Я тоже когда-то думал, что не попаду за границу, а вот объездил почти пол шарика.

- Как же вам это удалось? – полюбопытствовал Игорь.

- Все дело в правильно выбранной профессии. Я энергетик, специалист по турбинам. Вы представляете себе, что такое турбина?

- Ну так, в общих чертах…

- Так вот, наш турбинный завод поставляет турбины и комплектующие в сорок стран мира, почти по всему земному шару. Так что редкий год у меня обходится без выезда на два-три месяца за границу.

- А что, вы можете и диски рок-групп вот так привезти? – Игорь уже пытался ухватить ниточку бизнеса.

Иван Иваныч пристально посмотрел на него:

- Вот оно, молодое поколение! А что вам так уж не нравятся русские песни и мелодии?

- Да нет, дело не в этом… – Игорь замялся.

- Вот что я вам скажу. Я и дочери пытался это внушить. Надо любить все родное, русское. За границей много блестящей мишуры, шума, рекламы, но нет искренности и широты души. Поверьте, уж я знаю, о чем говорю. Все ваше увлечение западной музыкой с возрастом пройдет, а вот что останется? Подумайте.

Мы засобирались уходить, надели куртки, выйдя в прихожую.

- Я вас отвезу домой, как и обещал. – Иван Иваныч надел плащ и вышел с нами во двор.

Мы сели в его Победу и уже через двадцать минут были у "Родника". На прощанье Иван Иваныч записал нам свой телефон:

- Звоните, если что понадобится, – и укатил в глубину вечерних улиц.