Лазоревые росы Глава 6. Совесть

            
      (фото из интернета)



      Утром Ольга заметила, что с братом твориться что-то не то.  Она часто  просыпалась этой  ночью,  от  его  криков  и стонов. А под самое утро и вовсе не спала, гадая, что же произошло с  братом.

- Что с тобой? – спросила она, ставя на стол чашки с дымящимся чаем.
- Да, спал плохо, - ответил  ей Михаил и покраснел.
- С чего это?  Вроде ты бессонницей не страдаешь. – Пошутила она.
- Да так, ерунда это все! Я там  принес серебро, оставь у себя. Может, пригодится?
- А на кой оно мне? У меня вон – чугун, миска да деревянная ложка! Я теперь деревенская. Это вам, городским,  всякая роскошь нужна.
- Тогда оставь ненадолго. В следующий раз заберу.
- Тайник так и не нашел?
- Нет.
- Плохо.
- Могут пронюхать деревенские, что мы туда шастаем. Вопросы задавать станут. Да сами туда наведываться начнут.
- Всякое может быть. Но, думаю, обойдется! Тайную комнату не найдут.
- А что такой хмурый-то?  - снова спросила Ольга.
- Сказал, ничего! – огрызнулся Михаил. – Все! Пора мне. Опоздаю на поезд.
- Ну. Гляди!- подозревая неладное, проворила Ольга. – В деревне ничего не утаишь.  Все одно узнаю! Думаю, что-то там все же случилось. Призрака видел?
- Видел. Только не призрака. А вполне реальную бабу!
- Евдокию? – выдохнула Ольга,  села на лавку и побледнела.
- Ее, - кивнул брат и покраснел как рак.
- Господи! Да ты в своем уме?  Говори,  было что?
- Все! Все было! Сам не знаю, что со мною приключилось. Будто  чёрт внутри сидел!  В общем,  переспал я с ней.
- От, дурак!
- Не надо  оскорблений,  сестренка!
- Ты меня еще на дуэль вызови! – грустно улыбнулась Ольга.
- Ну, переспал и переспал. Убудет с меня что ли?
- А в глаза жене как смотреть будешь? – поинтересовалась сестра.
- Что-то ты о ней так забеспокоилась! То не признавала, а теперь,  вишь,  вспомнила. Все мужики гуляют!
- Все, но не ты! Тебя я, небось, знаю! А вдруг понесет от тебя?
- Ну, говорю же, будто нашло что-то! – оправдывался Михаил. -  Что ж! От этого частенько дети родятся.
- Не нашло! Бабка, говорят,  у Евдокии ведьмой была. Она тебя приворожила, глупого,  а ты  поддался. Дитя ей нужно от тебя.  Вдруг пронюхала что-то?
-  И ты веришь в эти штучки? В привороты?  Мало ли,  на какие увертки бабы идут, чтобы нас в постель затащить и дитя родить. Время послевоенное.  Ну, пусть бегает!
- Бегает! Совсем ты ополоумел! Ребенок это не игрушка! И верю я в то, что она тебя не просто так в имении подождала. Наверняка,  приворот какой сотворила.
- А я не верю в эти ваши  колдовские  штучки и в привидения всякие! Баба она ладная,  получил удовольствие и хорошо! Небось,  немного  потерял!
- Ну, ну, посмотрим!  Как бы теперь  голову  не потерял!  Иди уже, на поезд опоздаешь. Да гляди,  думать об Евдокии забудь. А я с ней сама поговорю. – Ольга проводила его до калитки и пробормотала ему в след, - теперь  не забудет он  о ней. Если  Дунька сделала  приворот, то мой братишка пропал… Ой,  пропал…

     Михаил вышел на дорогу с тяжелым сердцем. Ехать домой не хотелось. Вернее,  хотелось очень, но  слова сестры глубоко засели у него в сердце. Как он посмотрит в глаза жене? Он ведь больше жизни ее любит! А доченьке? Эх,  бывает же так! Принесла нелегкая эту Дуньку  к ним в дом.  А, может, это вовсе не случайность.  Вот сейчас даже вспоминать противно, что мы с ней вытворяли. А там, душу дьяволу готов был отдать, лишь бы еще раз дотронуться до ее тела.  Странно это. Даже более чем странно…
Проходя по дороге  вдоль леса, он вспоминал,  как они с Евдокией пробирались задами по деревне, чтобы никто не заметил. Дунька была в платье его матери покроя 1900 года.  Смотрелась очень даже импозантно. Правда, деревенскую кровь ничем  не перебьешь. Вместо элегантной шляпки она надела на голову  старый газовый шарф, и выглядела, как баба на чайнике. Михаил усмехнулся,  и думать забыл о своем ночном приключении.
Он прошел  по знакомой тропинке через лесок, чтобы срезать путь к станции и вдруг остановился как вкопанный.  В высокой траве лежала она. Евдокия.   Он даже сначала не понял, мираж это или явь.  Но когда она пошевелилась и зазывно ему улыбнулась,    приглашая присоединиться к ней, он  онемел, сердце в груди заколотилось,  а где-то в районе паха  что-то предательски зашевелилось…
- Любый мой, иди ко мне!
Михаил послушно бросил свой саквояж на тропинку, и стал судорожно сдирать с себя одежду…

     В Москву он приехал только к вечеру. Мария не находила себе места, не зная, что произошло с  мужем. Олечка то и дело подбегала к матери  и спрашивала, когда же приедет папа. Мария, конечно, надеялась на то, что он просто не успел перед работой забежать домой, но такого почти не случалось. Он всегда оставлял вещи и гостинцы, переодевался и только потом шел  в цех. 
Всю дорогу до дома Михаила мучила совесть. Он не знал, как вести себя с женой.  Ему  казалось, что сразу же, как только он войдет в дом Мария обо всем догадается. Хотя прекрасно понимал, что это невозможно, если только он сам себя не выдаст, а этого он делать не собирался. Он ни на секунду  не сомневался, что  любит жену точно также  как и раньше. А его  постыдная связь с Евдокией совершенно его не волновала. Но  только на расстоянии… Стоило ему ее увидеть, и он становился послушным телком, будто  она  тянула его  за веревочку. В теле сразу же пробуждалась какая-то неимоверная тяга к  разврату, иначе он не мог назвать то, что они с ней  вытворяли,  и как только он уходил от нее, тут же  забывал о ней. Вернее не забывал, но  уже  не думал о ней как о женщине, с которой хотелось бы  встретиться снова и снова. Он понимал, что это очень  странно, но ни на  йоту не верил словам сестры о привороте. Он вообще ни во что сверхъестественное не верил.  И что же это тогда, как такое можно объяснить?

      Вечером,  как только он вошел в квартиру на него сразу же посыпался град вопросов. На руках повисла дочь, а Мария и все остальные домочадцы чуть ли не хором  пытались выяснить, где он пропадал.  В конце концов,  Мария посмотрела на всех властным взглядом,  все замолчали и  разошлись по своим комнатам.  Ей надо было поговорить с мужем самой. Олечку еле оторвали от отца и отправили к бабушке.

- Ну и где ты пропадал? – уперев руки в бока, спросила его Мария.
- Умеешь ты так посмотреть, что все сразу разбегаются! – попытался пошутить Михаил.
- Зубы мне не заговаривай! – жестко сказала ему жена. – Мы тут чуть все с ума не посходили, куда ты мог пропасть!
- Куда же я пропаду? – улыбнулся Михаил. – Ольге помогал. Дом поправил, забор. В имение ходил. – Тут у него  немного зарделись щеки, но он постарался  привести себя в норму, чтобы жена не заметила его замешательства.
- Так ты разве на работе не был? Сразу из деревни? – удивилась Мария.
- Да был. Забежал сказать хозяину, что в выходной отработаю.  Так получилось, Мария. Не сердись. Лучше посмотри, что я вам привез!
- Знаешь же, что меня твоими штучками не проймешь! – но все же  с интересом посмотрела на саквояж в руках мужа.
- Гостинцы я в кухне оставил. Ягодки для Олечки привез, да огурчиков.  А в имении, кое-что нашел.
- Неужто тайник? И больше не будешь туда таскаться? – с иронией спросила Мария.
- Зачем ты так? -  нахмурился Михаил. – Ты же знаешь, что для меня значат письма матери и ее  личные вещи.  – Не нашел. Но обнаружил  кладовку. И сам чуть там не остался. Хорошо, что Ольга пришла, меня освободила. Там отец устроил  тайник, для вещей. Столовое серебро, семейная посуда. И куча всякого барахла, которое может нам пригодится.
- У нас и так все есть, - отрезала Мария.
- Ты  такая  иногда  жесткая бываешь. Но ведь тебе нравятся красивые  вещи, которые я тебе покупаю или привожу оттуда!
- Я же женщина, - смягчилась Мария. – Всем нравится  красивая одежда. Ну и что ты там нашел?
- Гляди, вот какую красоту я нашел под  диваном.  Я бы ее не заметил, если бы одно колечко не сверкнуло.
- Что это?  -  спросила Мария.
- Это сумка моей матери. Концертная. Она из чистого серебра. Из маленьких колечек. А бахрома из  тоненьких цепочек. Неужели ты не поняла?
- Она черная какая-то и грязная!
- Я ее отчищу и приведу в порядок. Эта сумочка очень дорогая.
- Я по театрам не хожу! – Надулась Мария. – Некогда мне. Работаю я.
- А мы будем ходить. Сошьем тебе платье из вот этого материала, - он достал из саквояжа  кусок черного муара, и ты будешь у меня настоящей графиней.
- Молчи лучше! – испуганно  прошептала Мария. – Рассматривая кусок переливающейся материи.  Потрясающий цвет. Вроде бы  черный,  а отливает серебром!
- Да тут же все свои! - засмеялся Михаил. – Все обо всем знают.
- И у стен есть уши!
- Серебро у Ольги оставил. Надо еще посуду перенести к ней. Ее сохранить надо. Она семейная. А то найдут эту тайную комнату, все разграбят. Посуду перебьют. Жалко! Память все же!
- Что-то ты какой-то красный, когда об имении говоришь? Не жар ли у тебя? – рассматривая мужа, поинтересовалась Мария.
- Может и простыл.  Что-то подкашливаю.  Да нормально все, не обращай внимания. А Ольге вот, куклу Иринину нашел. Посмотри, как сохранилась. Даже платье не порвалось. И глаза открываются и закрываются.
Мария взяла в руки куклу, чуть наклонила ее и та пропела   -  ма-ма…
- С ума сойти! – улыбнулась Мария. -  Красота-то какая! Олечка будет в восторге!
- Да сейчас таких кукол везде полно. Купить можно. А у Олечки  разные есть.
-Нет. Все же эта немного другая! – улыбнулась Мария. – Платье на ней старинное. И сделана сосем не так.
- Эту куклу отец с матерью Ирине  из Германии привезли. Восторгу было! Даже мне не давала до нее дотронуться, - улыбнулся Михаил, вспоминая старшую сестру.
- Она у тебя всегда жадная была! – съязвила  Мария. – Сам же рассказывал. Я-то ее один раз только и видела на венчании. Явилась. Ольгу хотела у нас забрать!
- Никто бы ей ее не отдал. Пойдем поедим? Очень проголодался я, сказал  Михаил и снова немного покраснел, но на этот раз Мария ничего не заметила.

  Ночью  все было также как и прежде. Михаил   наслаждался любимым   телом жены, а она с  упоением  отвечала ему.  Его мучила совесть, он страшно боялся этого момента,  не зная, как прикоснется к ней.   Но  их  близость  была такой же,  как и раньше, нежной и чувственной, его отношение к жене не переменилось,  а о Евдокии он  в этот момент даже не вспоминал…   


http://www.proza.ru/2017/05/26/2078