Практика умирания

Я посвящаю этот рассказ всем девочкам, которым сейчас тяжело. Так случилось, что здесь и сейчас сразу несколько мне близких людей переживают сложный поворот в судьбе. Я очень хочу им помочь. Но всякие слова держись или сдайся и сделай как было раньше- чудовищны в такие моменты.

Учитель не был старым и мудрым. Он был достаточно молод, крепок и силен. Настойчиво выбритая голова- лишь дань шаулиньскому периоду. Что до дзен, то он тек в его крови. Но не с той скоростью, которую предусматривают монашие наставники.
Поэтому не давал пощады ни в практиках, ни в упражнениях.
Почти ничего не рассказывал о себе или о чем-то, что приблизило бы его человека ко мне.
Однако иногда прорывались интересные нотки…
В утренний момент занятия, где-то спустя год обучения, он окинул меня неожиданно мужским взглядом. Тем самым, которым смотрят для того, чтобы затем разорвать к чертовой Нюйве всю одежду.

Я откликнулась вызовом немигающего взгляда.
-Занимаешься с усердием,- тяжело сглотнул. Мой взгляд обжег его кадык и двинулся к губам. И добавил.
-Жаль. Похудела сильно, мне нравились твои бедра…
На этом все.
В какой-то момент особо затяжной медитации я уснула и он из вредности, что не работала с сознанием, закрыл зал, где все это происходило. И все ушли на ужин… А я так и спала до утра.
В следующий раз я очень старалась, но годы сна урывками и недосыпа брали свое, тогда я легла на левый бок и подтянула колени к груди и открыла глаза, чтобы посмотреть: не увидел ли учитель мой маневр. В нескольких сантиметров от моего лица был немигающий взгляд. Пламя синего льда. Как лед может быть горячим? Так же как солнце остывшим.
Мы смотрели друг другу в глаза и я пыталась взглядом сказать о том, что чувствую, что диагноз не утешительный и мне откровенно страшно, но еще очень хочется спать.
-Спи. Завтра начнем подготовку к практике умирания.
-А мне можно?
-Тебе нужно.
Потом помолчал и с оттенком усталости сказал…
-В принципе медитации не лечат и не делают людей богатыми или спокойными. Просто когда тебя имеет жизнь- лучше расслабиться. Тогда не так больно. Или даже приятно… Но жизнь все равно поимеет тебя…если так нужно. Рот закрой, ворона влетит,- и закрыл глаза.

Теперь я уже не могла спать. Я мысленно представляла, как полностью расслаблена и дышу ровно и спокойно. Что все хорошо, что я абсолютно здорова.
В этот раз работала, как никогда и визуализировала все, что говорил его голос заранее записанный на кассету. Сон прошел.
Голова чистая ясная.

Практика умирания.
За завтраком все веселились и поглядывали на меня. После описания так называемой практики, народ разом лишился всех своих горестей. Все, над чем мы два часа хором рыдали под армянский дудук, исчезло как дым.
Мастер взглядом угрюмого медведя поглядывал на меня.
-Не передумала?
-Нет.
-Почему?
Я достала лист бумаги А4. И молча протянула ему. Это была последняя выписка из медицинской карты.
-Убедила. Не ешь тогда. Будь налегке.
Я кивнула головой. И отодвинула тарелку. Он нагнулся к моему уху и тихо произнес.
-Это сложно, я сам чуть с ума не сошел. И если честно, то весь семинар только ради того, чтобы люди почувствовали себя лучше и отказались от этого.
Я тихонько прикоснулась лбом его плеча. И произнесла тишайше:
-Пожалуйста.
-Ну что ж. У нас есть победитель,- обратился он ко всем членам группы.
День прошел по обычному распорядку.
Я думала, что все наши будут рядом. Но каждый проколовшийся хоть раз в нетактичности в это раз почувствовал, что это по-настоящему и всерьез. Никто не пришел. Все уехали за сувенирами в старый Ноама-Бэй.
А мы ушли в сопровождении маленького бедуинского проводника по имени Сапхи в пустыню.
На заре легла в собственноручно вырытую глубокую яму. Песок внутри холодный и тяжелый. Взяла в рот пластмассовую тонкую трубочку. Накрыла лицо льняным куском ткани. Учитель стал кидать песок сверху. Сапхи запел тонким мальчишечьим голосом песню. Слов не знаю. Они на берберском.
-Я желаю тебе успеха,- с этими словами мир исчез, ровно как воздух и свет.
Это со стороны кажется, что быть в могиле страшно. Холодно, давит на грудную клетку. Темно.
Но на меня внезапно напала усталость и тишина. Не хочу отнимать хлеб у Ричарда Баха и описывать опыт выхода из собственного тела и полета над планетой в безвоздушном пространстве. Но глюк первостепеннейший. А потом я уснула.
В момент, когда нужно закончить практику, я должна была дернуть за веревку, привязанную к правой руке. На другом конце зазвонит колокольчик.
Мой верный Мастер сидел на песке и ждал переливчатого звука, а я погружалась в сон без сновидений все глубже.
Неожиданно я услышала громкий детский крик. Маленькая Лиза кричала:
-МА МА!!! Ма ма, проснись!!!
Я вздрогнула, судорожно дернула рукой и через некоторое время оказалась на поверхности.
Потом он признался, что реально испугался. Я не подавала признаков жизни 12 часов.
А в моем глазу появилось изображение пирамиды и при ближайшем рассмотрении глаза видно ее объем.
После этого в моей жизни было много грустного и веселого. А я живу каждый день, как последний. И проживу еще много. Но каждый день будет наполнен светом. Я вытаскиваю из рукава нежно хранимые там воспоминания.
И они меня лечат и ведут. Очень часто улыбаюсь незнакомым людям.
Все проходит. И да: ночь темна особенно перед рассветом.
Девки, не падайте духом. Усталость пройдет.
У вас есть самое важное в жизни.
Ради этого мы утираем слезы и выходим на улицу.
Я не вру, правда. Достаточно посмотреть мне в глаза. Вернее в один.