Об изучении русской Арктики. Очерк

      Полная версия http://samlib.ru/editors/j/jurowskij_jurij_georgiewich/
в книге Мысли не вслух.


 В детстве мне довелось прочесть две книжки о полярниках и землепроходцах. Обе они были переполнены розовой детской романтикой и ничего общего с реальностью не имели. Первой была книга В. Каверина «Два капитана», второй – «Земля Санникова» В.А. Обручева. Позже, уже сам, столкнувшись с Арктикой, как говорится лицом к лицу, я с улыбкой вспоминал эти наивные опусы. Хотя, признаю, что они нужны для детского восприятия и пробуждения интереса к истории, как романы Вальтера Скотта.

       Читая серьезные работы по истории полярных исследований в библиотеке Русского географического общества, что на улице Гривцова (Санкт-Петербург), я открыл для себя следующее. Первые отчаянные попытки проникновения русских людей в Сибирь и в Арктику диктовались только и исключительно меркантильными интересами. Казачьи ватаги Ермака Тимофеевича, Семена Дежнева и Ерофея Хабарова не помышляли ни о каких географических открытиях. Двигала ими неуемная жажда наживы – собрать дань (ясак) с непокорных сибирских племен. В первую очередь пушниной. Затем у Семена Дежнева еще и «рыбьей костью» - клыками моржей, нарвалов, может быть мамонтов. Все это сопровождалось военными стычками, гибелью людей с обеих сторон.

        Пробираясь все дальше на восток южной Сибири Ерофей Хабаров достиг среднего течения реки Амур и в 1673 году основал Братский острог. Дежнева все время тянуло на север. Сначала Якутский острог, затем плавание по якутским рекам Яне и Индигирке. Выход на побережье Северного Ледовитого океана. При дальнейшем продвижении ему первому из европейцев удалось в 1648 году обогнуть Чукотский полуостров и пройти Беринговым проливом. Будь он чуть пограмотнее, это открытие принесло бы ему мировую славу. А так, только в 1898 году, по ходатайству Императорского географического общества мыс Восточный переименовали в мыс Дежнева.

       Документально существование пролива между Азией и Америкой сумел доказать только спустя почти сто лет капитан-командор Витус Беринг в результате двух экспедиций. Великие географические открытия с названиями Берингов пролив и Берингово море достались ему большой ценой. Он и сам погиб в 1741 году на безлюдных Командорских островах (опять же названных в честь капитан-командора) и погубил всю свою экспедицию.

       Если быть более точным  исторически, то экспедиция В. Беринга с самого начала, с полного согласия Адмиралтейства, состояла из двух фактически независимых друг от друга частей (Отрядов). Первая часть, возглавляемая Берингом, должна была исследовать побережье от Чукотки до Камчатки. А вторая часть, возглавляемая Харитоном Прокофьевичем Лаптевым, имея первоначальную базу в Якутске, обследовать морское побережье от устья реки Лены до полуострова Таймыр включительно. Х.П. Лаптев, опытный морской офицер, до экспедиции прослужил 21 год на разных судах. Несмотря на безупречное отношение к службе, карьера его по разным причинам складывалась не вполне удачно.

       В этой беспрецедентной по сложности экспедиции судьба свела двух незаурядных людей: лейтенанта Х.П. Лаптева и штурмана Семена Ивановича Челюскина. Две фамилии навечно вписаны в историю изучения Арктики. Оба эти человека прошли через тяжелейшие испытания и, в равной мере, хлебнули лиха. По существу они возглавляли два самостоятельных отряда. О непростой судьбе С.И. Челюскина (1704-1764) хотелось бы рассказать подробнее.

       Будущий полярный исследователь и будущий капитан третьего ранга происходил из семьи опального стрелецкого начальника. По приказу Петра Первого, наряду с другими детьми, осенью 1714 году его, как дворянского недоросля 10 лет отроду, зачислили в Школу Математических и Навигацких наук, где преподавал сам Магницкий. В 1721 году Семен Челюскин «получил аттестацию в науке и практике, зарекомендовал себя, как честному человеку надлежит, пробу дав в достоинстве штурманской должности и в хорошем обхождении». Каков, впрочем, сочный стиль Петровского письма!

       Начал Семен службу на кораблях Балтийского флота в должности навигатора, ученика штурмана и подштурмана. Так бы и служил, начиная с самых низов, если бы в 1732 году апреля 17 дня не был подписан царский указ о снаряжении Великой Северной экспедиции под командованием капитан – командора Витуса Беринга. Одновременно, для изучения северных берегов от устья реки Лены до устья реки Енисея, был составлен отряд под командой лейтенанта российского флота Василия Прончищева. Штурманом в команду лейтенанта был зачислен Семен Челюскин. В 1735 году они ушли в плавание за полярный круг, а, спустя чуть больше года, Семен похоронил чету Прончищевых в вечной мерзлоте.

       23 февраля 1738 года в Адмиралтействе слушали доклад штурмана С.И. Челюскина о Камчатской экспедиции. Вопреки мнению многих морских офицеров о тщетности продолжения плаваний в полярных широтах, Семен Челюскин заявил: «Начатое продолжаться должно!».

       Около двух лет в Якутске С.И. Челюскин готовил отряд и экипаж корабля из сорока человек, исполняя обязанности командира. 13 июля 1740 года вышли в плавание. Спустя месяц дубель-шлюп затерло дрейфующими льдами вблизи бухты Прончищева (того самого, что похоронили в вечной мерзлоте). Было решено оставить шлюп, «токмо бы спасти людей». На самодельных санях и волоком снаряжение и уцелевшие продукты перетащили на берег. Жили в самодельных земляных юртах, ибо землянку в вечной мерзлоте не отроешь. Голодали, пока с провиантом не помог енисейский промышленник Василий Сазановский, доставивший 79 пудов муки. Промышленники и купцы всегда были шустрее ученых. Кто сейчас скажет, как этот Василий ухитрился доставить муку в безлюдное заполярье?

      Через месяц, пройдя около 700 (!) верст, почти все заболели цингой, несколько человек умерло. Но за 1741 год отряды штурмана С. Челюскина и лейтенанта Х. Лаптева описали берег между устьями р. Пясины и р. Северной Таймыры. Осталось сделать описание Северного Таймырского мыса (так тогда его называли).
Конец лета и сентябрь экспедиция провела в Туруханске. Дело в том, что поводить летом описание берегов не было никакой возможности. И собаки, и олени, как единственное транспортное средство, могли перевозить грузы только зимой. Тщательно готовились к съемке северной части полуострова. Выполнить ее должен был
 и мог только Семен Челюскин.

       В конце сентября произошло маленькое чудо. Согласно старинным документам 24 сентября 1741 года, штурману Семену Челюскину «на произвождение ево обязанностям» казна выделила 695 рублей и 41 копейку (по тем временам огромные деньги). Большая часть этой суммы по предложению Челюскина пошла на выплату енисейским и туруханским служивым людям, бедствующим, годами и не получающим ни хлебного, ни денежного жалования.

       И вот 5 декабря Семен Челюскин с тремя солдатами отправился из Туруханска к реке Хатанге. В поход собрали 40 собак и 5 нарт. Согласно плану, через 9 дней отправили вслед по Енисею еще несколько собачьих нарт и оленьих упряжек с продовольствием. А 15 декабря, по указу городничего Туруханска, вдогонку выехали еще 5 собачьих нарт и конная санная повозка. Так заработала своеобразная эстафета доставки продовольствия.

      Не буду описывать невероятно трудный путь Челюскина. Морозы стояли до – -50С. Олени падали... Однако не могу удержаться от ремарки.
Ремарка. Не знаю, кто и как определял температуру воздуха в отряде Челюскина. И были ли в середине XVIII века в ходу спиртовые термометры. Сейчас на метеостанциях такие низкие температуры определяют только по спиртовым, ибо ртутные выходят из строя.

      Но не в этом суть, человеку не испытавшему, что такое минус 50оС просто не
объяснить ощущения. Их надо пережить самому. Мне три года довелось работать в центральной Якутии и в заполярье. Личный температурный минимум, который пришлось испытать – 59,9оС. В такие морозы все местные жители сидят по домам, а выходя на улицу, скажем за дровами, укутываются до глаз шарфами – иначе моментальное обморожение. Никто на открытом воздухе не работает. Дни актируются. В такой холод обычно стоит полное безветрие (знаменитый Якутский антициклон). Но однажды мне довелось улетать из Якутска при –47оС. При легком ветерке, не более 2 -3 м/с. Это было нечто! Тепло выдувалось из-под полушубка мгновенно. Десять минут у трапа самолета показались мне вечностью. В Тикси, где с Океана постоянно дует ветер, даже при минус 30-35 градусах не спасают меховые летные костюмы и унты. Замерзаешь моментально. Опять же, все это слова, а ими ощущения просто не передать.

       Путевой журнал Челюскина, единственная копия которого хранится в Госархиве ВМФ в Санкт-Петербурге – свидетельство о необычайном упорстве и мужестве штурмана. Там есть лаконичные строки о крайнем изнурении собак, состоянии погоды, болезнях каюров, но ни слова о личных чувствах.
Наконец, 6 мая штурман вычислил географическую широту места: 77о27'. А 7 мая записал в журнале: «Погода пасмурная, снег, туман. В пятом часу по полудни поехал в путь свой. Приехали к мысу. Мыс сей каменный приярый, высоты средней. Около него льды гладкие, торосов нет. Здесь именован оный мыс мной Восточный Северный. Поставлен маяк – одно бревно, которое вез с собою».
 
        Только один час провел Семен Челюскин на крайней северной точке Евразийского материка. И сразу тронулся на встречу с Харитоном Лаптевым. На этом пути его тоже ожидали немалые трудности. И вот 20 июля 1742 года Семен Челюскин сделал в журнале последнюю запись: «Погода пасмурная, дождь. Сего числа пополудни в третьем часу прибыл в город Мангазейск и явился в команду лейтенанта Харитона Лаптева». Свой путь он прошел с честью и до конца.

        И только спустя 177 лет норвежский геофизик и океанограф Харальд Свердруп, научный руководитель экспедиции Р. Амундсена на шхуне «Мод», подтвердил, что именно этот невзрачный мыс является самой северной оконечностью огромного материка – Евразии. А сегодня любой штурман с атомного ледокола или судна идущего в караване (может быть даже по памяти) легко назовет вам его географические координаты; 77о 43' с.ш. и 104о18' в.д

       Соратник и коллега Семена Челюскина Харитон Прокофьевич Лаптев (1700-1763 гг.) тоже увековечил свое имя в топонимике Арктики и вполне заслуженно. Не только потому, что был выше чином Семена Челюскина, а по справедливости. Его именем назван берег на полуострове Таймыр, мыс на полуострове Челюскин и одно из полярных морей, берега которого он первым исследовал вместе с двоюродным братом Дмитрием Яковлевичем Лаптевым. Так и значится на всех картах – море Лаптевых.
Резко возросший интерес к полярным исследованиям в начале XX века вполне объясним развитием судоходства, поиском безопасных маршрутов в преддверье назревающей Первой Мировой войны.

       Строго говоря, повышенное внимание к Арктике начало проявляться несколько раньше, в последнюю четверть XIX века. Свою лепту в изучение этих мало исследованных земель внесли незаслуженно забытые Александр Андреевич Бунге (1803-1890), профессор, ботаник Дерптского университета, и его коллега, доцент того же университета, зоолог барон Эдуард Васильевич Толль (1858-1902). Так, в 1885 году они прошли 400 км по реке Яне и почти полторы тысячи км по ее притокам. Это притом, что А.А. Бунге в то время было уже 82 года. Героический старик! Мало того, эта парочка потом переправилась через пролив Лаптева на остров Котельный, западную песчаную часть которого Э. Толль назвал землей Бунге (название сохранилось до сих пор). С острова Котельный молодой барон увидел на горизонте еще один остров (или ему показалось?) и решил, что это и есть земля Санникова. Впервые о ней упомянул в начале XIX века сибирский промышленник Яков Санников. Впоследствии, этот мираж сыграл в жизни Толля роковую роль.
28 января 1887 года в Петербурге оба ученых сделали сенсационный доклад о результатах своих полярных исследований, представив коллекции, содержащие 2,5 тысячи образцов. Далее, в 1893 году Э. Толль возглавил экспедицию на берега Северо-Восточного моря, подробно исследовав два крупных залива (местное название губа): Анабарский и Хатангский.

       Учитывая научные заслуги ученого и (возможно) поддержку Ф. Нансена, Российская Академия наук в 1899 году предлагает Э. Толлю возглавить первую русскую полярную экспедицию. Эта экспедиция началась 21 июля, когда из Санкт-Петербурга вышла в плавание парусно-моторная шхуна «Заря». Она обогнула Скандинавский полуостров, сделав короткую остановку в Норвегии и вторую остановку на Кольском полуострове (Романов на Мурмане). 12 августа шхуна достигла острова Диксон. Затем «Заря» направилась к острову Котельному, где встала на зимовку. Следующим летом она отправилась к мысу Челюскина, при этом было открыто несколько небольших, ранее неизвестных островов. 4 июля 1902 года группа моряков во главе с Э. Толлем на собачьих упряжках отправилась на север от Новосибирских островов. Это был последний день, когда Толля и его товарищей видели живым. Многие тогда поговаривали, что Эдуард Васильевич просто бредил Землей Санникова и сгоряча погнался за миражем.