Проснуться 41

Надя не решалась встать с постели. Она просто забыла о том, что теперь день и нужно вставать, идти, что-то делать. Она была погружена в воспоминания, она была поражена пережитым. Она не верила в то, что это просто сон. Она не верила в то, что это было на самом деле. Она не могла найти то, во что возможно было поверить из той ночи, из того разговора. В ней перемешались чувства настолько противоречащие друг другу, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она находилась в ступоре. Она находилась в глубоком эмоциональном потрясении и никак не могла найти хоть что-то, что могло бы подойти под её представлении о нормальности. Но и сном всё это не было – Надя слишком явно это чувствовала. Хотя не могла объяснить, почему именно.

Она помнила наставление Гофа о том, что ей нельзя слишком переживать по какому-либо поводу, но сердце уже было готово вырваться из груди, как только она вспоминала, что видела в эту ночь Стрёма. Её Стрёма, такого, как прежде. Которого она привыкла видеть в собственных мыслях, которого она так давно не видела на самом деле. Голос которого, она так бесконечно мечтала услышать снова.

Надя пролежала в таком состоянии, пока не перекрутила в памяти все события  по нескольку раз. Пока не проанализировала ключевые фразы, пока сотый раз не вспомнила Стрёма, хотя это был вовсе и не он. Надя знала, что это была иллюзия – Гоф играл с её воображением. И она, наконец приняла для себя окончательное решение - во всё случившееся поверить! Принять это как истину, на которую стоит опереться. Она ведь так давно не имела того, на что можно было опереться, и никаким образом не могла до конца объяснить то, что с ней происходило в этом мире. Странно, но тот час ей стало легче, она почувствовала уверенность и бодрость. Ей больше не хотелось лежать в постели, ей хотелось действовать. Но что ей теперь делать с теми знаниями, которые она получила?

Она встала с постели, умылась, сделала привычную утреннюю зарядку, прошлась по комнате, заварила кофе, съела пару конфет. Но решение так и не пришло. Потом она достала косметичку и начала наносить на лицо пудру, ярко подводить губы и глаза. Она ещё не знала зачем, ей просто больше ничего не пришло на ум. Потом одела свою любимую юбку "карандаш" с глубоким вырезом сзади, бежевую блузку без рукавов и стала возле большого зеркала причёсывать волосы. Этот процесс занял у неё больше всего времени. Складывалось впечатление, что она эти действия вызваны её рассеянным, неоднозначным состоянием. То, что она не могла до конца определится со свои мыслями и чувствами, выражалось во её действиях. В конечном итоге Надя пошла в ванную смыла всю косметику, юбку сменила на узкие джинсы, на плечи накинула тёмно-серое балеро, волосы оставила распущенными. Так и вышла из дому.

Погода была по-прежнему пасмурной, но дождя не было и на небе временами виднелись просветы между облаками. Значит, Гоф всё налаживает. – Подумала Надя. – Возможно, скоро снова будет солнце.

Это знойное, назойливо солнце от которого ещё совсем недавно ей некуда было деваться. По старой привычке Надя направилась в парк, она знала, что в утренний час там не сможет встретить Стрёма. Но она и не хотела его встретить. Надя боялась его снова увидеть таким, как видела перед встречей с Гофом. Тем более, что изменения с ним произошли по её вине. Всё зависело от Гофа – сможет ли он устранить неполадки. "Если он сейчас занимается погодой, то навряд ли у него останется время ещё и на Стрёма. – так Рассуждала Надя. – Нужно поменьше волноваться, что бы не создавать ему новые проблемы и не затягивать процесс."

Дойдя до парка, Надя окончательно убедилась в том, что ей пора поесть. Парк она знала очень хорошо и потому первым делом подошла к маленькой булочной, где пекли отличные пироги. Многие посетители парка тоже знали это место и там уже собралась довольно большая очередь желающих порадовать себя вкусной выпечкой на свежем воздухе. Надя стала за пожилой женщиной с мальчиком подростком. Всё было как обычно, но вдруг, Надя увидела, как окошко выдачи закрылось и там появилась надпись, текст которой не могла прочитать. Люди заволновались, некоторые начали высказывать возмущение, ещё кто-то покинул очередь, махнув рукой. По разговорам, Надя поняла, что булочную закрыли на технический перерыв, но при такой большой очереди этот перерыв был более чем неуместен. Надя, хоть и знала что ей придётся ждать дольше всех, но не стала уходить. Ей слишком хотелось подкрепиться своим любимым слоёным пирогом с сыром и курицей, тем более, спешить сегодня было некуда.

Она просто стояла и смотрела на голубей, которых кормила одна семейная пара с маленьким ребёнком. Слетелось много птиц и они без страха подходили к самим ногам людей и чуть ли не брали семечки у них из рук, что вызывало настоящий восторг у годовалой девочки в сине куртке. Потом что-то снова произошло. Надя не поняла, что это было, она только почувствовала какой-то запах. Даже не успела уловить, был он приятный или нет. Или это вовсе был не запах… но её захлестнуло какой-то странной волной. Надя стала искать его источник. И, обернувшись в обратную сторону от голубей, увидела парня в джинсах и футболке с длинным рукавом.

С замирающим сердцем она проследила за ним чуть ли не до конца аллеи, где его уже почти не стало видно. Волнение ещё больше усилилось. Надя знала, что это не может быть Стрём, но он ей слишком напоминал знакомые очертания. Ей необходимо было увидеть кто это на самом деле. Он ли это на самом деле. И Надя быстрым шагом последовала в ту сторону, где стоял этот странный парень. У неё бешено колотилось сердце, глаза видели всё как в тумане, и неожиданно она поняла, что видимость стала ещё хуже. Отовсюду полетели белые крупинки. Это был снег. Самый обычный снег – мелкий и густой. Вскоре разразилась настоящая метель, которая заметала всё вокруг. И образ парня вдали уже невозможно было рассмотреть. Снег бил Наде в лицо и залепливал глаза, он усложнял ход, но он не был настоящим. Настоящий снег должен был растаять при такой температуре воздуха, а этот ложился густой пеленой на всё вокруг.

При этом, всё шло своим чередом так, словно этого снега никто и не видит. Люди сидели на заснеженных скамейках, голуби барахтались в сугробах, а ноги в пляжных босоножках оставляли чёткие следы пальм. Но их тут же заметал новый слой  и образовывались небольшие сугробы. Надя забыла, что ей нельзя волноваться, в такой ответственный момент необходимо держать себя в руках, как никогда раньше. Но волнение только усиливалось по мере того, как она приближалась и понимала, что тот парень слишком похож на Стрёма.

Она подошла к нему и стала напротив, их взгляды встретились. Парень улыбнулся, но Надя не могла поступить так же, она была в недоумении. Казалось, это был тот же Стрём, но он не был прежним. Он был одет как обычный человек, на нём не было мрачного макияжа и других признаков принадлежности к субкультуре. Его волосы были не чёрного, а тёмно-русого цвета, его прическа была немного короче. Надю расстраивало, что она не видела перед собой привычного ей Стрёма. Это был обычный, хоть и примечательной внешности, парень с большими выразительными глазами. Он действительно был красив, чего раньше совсем не было видно за массивным гримом.

Он сказал ей: "Привет, Надя!  – Так, словно это был тот же Стрём, которого она знала, который её знал: Гоф сказал, что бы я тебя ждал здесь". – Он сказал это всё тем же бархатным голосом, который Надя пила как вино. Она пила его маленькими глотками, растягивая удовольствие, но всё равно пьянела, всё равно хотела его вкушать ещё и ещё, пока не потеряет связь с реальностью. Надя тихо выдавила приветствие, так как до сих пор не могла понять, что с ней происходит. Ей казалось, что это продолжение вчерашней ночи и этот новый Стрём – очередная проделка Гофа. И необычный снег усиливал болезненное впечатление. Ей казалось, что это всё происходит не с ней и она всего лишь посторонний наблюдатель. Слишком долго мечтала об этой встрече и теперь, казалось, перепутала где реальность, а где сон.

Глядя в его светлые глаза, заметила небольшую складку под нижним веком, видела маленькие морщинки в уголке глаз, когда он ей улыбался. Она ничего этого раньше не видела. Она забыла улыбнуться в ответ, она забыла о вежливости. Она была в потрясении и слишком занята. Всё её внимание было сосредоточено на его лице. Складывалось впечатление, что она смотрит на него в последний раз и потому хочет запомнить малейшие детали, что бы потом в любой момент могла нарисовать его портрет у себя в воображении. Для этого ей нужно было увидеть всё. Прошлый образ был намного проще. Он был ярким и запоминающимся.  Для его воспроизведения не нужно было столько информации, столько деталей. Но теперь перед ней открылась целая история. Она фотографировала его лицо как механический сканер. Её интересовало всё, её в этой истории цепляло всё. И Надя, с жадностью голодного человека, смотрела на его лоб, брови, глаза, нос, губы. Она пыталась найти, что же делало его таким особенным, таким неповторимым. Парень тем временем, молча стоял перед ней и, кажется, очень хотел что-то сказать, но никак не решался, вроде беспокоился, что она не услышит и не ответит.

– Не волнуйся, этот снег не настоящий. – Полушёпотом сказал он. – Не надеясь услышать ответ.

– Это проделки Гофа? – Спросила Надя, но потом вдруг поняла,  что снегопад – это скорее всего последствие её волнения.

– О чём вы с ним вчера говорили? Для чего ты ему так сильно понадобилась?

– Извини, но это его тайны. Я не могу пока ничего рассказать.

– Вы хотя бы выяснили, что должны были?

– Да, он мне открыл глаза на моё нынешнее  положение, объясни многие вещи. – Надя взяла его за руки и с чувством проговорила: Спасибо, что ты меня к нему привёл. Стрём, ты мне очень помог. Иначе я бы пропала.
Парень в ответ её обнял.

– Я беспокоился. Гоф странные вещи говорил, но я ему доверяю, иначе я никогда бы такого не допустил, не подверг бы тебя хотя бы малейшей опасности. Я должен был остаться с вами, я виноват перед тобой, что оставил одну с ним. Извини.

– Нет, ты сделал всё правильно. Иначе ничего не получилось бы.
Это его немного утешило, хоть на душе оставался горький осадок, но парень вдруг почувствовал, что Надя обняла его крепче и поцеловала в губы. Не смотря на то, что поцелуй был короткий и почти дружеский это заставило забыть обо всём, что было до. Осталось только сильное чувство восхищения, единения и абсолютного счастья.

– Стрём, это ведь ты? Это не можешь быть не ты.

– Стрём? Ты снова сказала Стрём, или я ослышался?

– Нет, забудь. Не важно, как тебя теперь зовут. Я только хотела сказать… Понимаешь, всё очень запутанно, я не знаю, помнишь ли ты всё, что было. Я тогда запуталась, я тогда не знала, что со мной происходит, и была сильно напугана. Ты не подумай, я не сумасшедшая. Я хотела тебе это сказать, оправдаться, ведь теперь после того как Гоф мне объяснил – всё стало на свои места. И ты снова изменился и я не знаю ты ли это и стоит ли теперь всё это говорить... Потому я поинтересовалась как тебя зовут.

– Я Артём, и я помню всё, что было. И я никогда не считал тебя сумасшедшей.

– Артём – тебя зовут Артём. – Сказала Надя и снова его поцеловала, но уже долго и страстно. – Я так долго мучилась, я так долго в тебе сомневалась.  Боялась, что не поймёшь. Боялась тебя видеть, но я так хотела тебя видеть… Правда. И пусть это снова Гоф со мной играет и пусть это всё иллюзия, но я должна сказать, что мне всё это время без тебя было невыносимо. Только мысли о тебе меня спасали от того что бы не сойти сума в этом ужасном мире. А теперь я никуда уже не хочу, ни в каком другом мире мне не будет так хорошо, как здесь с тобой. Пусть ты ещё не понимаешь мои слова, но доверься мне.

– Я тебе верю, я тебе всегда верил. Я всегда знал… – Тут его слова заглушили чьи-то рыдания. Слышно было, что причитал не один голос. Разобрать ничего было нельзя. Звуки доносились из аллеи за парком. Молодые люди обернулись на звук и увидели, что это была большая траурная панихида.

Надя задрожала в его объятиях. Всё её внимание было сосредоточенно на гроб – она никогда раньше не видела покойников, и ей было страшно это увидеть теперь, в такой момент. Предвкушение стало комом в горле и мешало дышать. Но снег прекратился, и она рассмотрела, что гроб, обитый белым атласом, был пуст. Всё что там находилось  – кровавого цвета лепестки роз. Её внимание скользнуло на людей в колонне. Первыми, у гроба, причитая и вопя, шли её – Надины родители. Возле них её бабушка и дедушка, далее родственники, друзья со школы и просто знакомые, имена которых она уже успела забыть. И Надя почувствовала, как у неё бешено пульсирует кровь, на глаза наползла прозрачная пелена – теперь она видела всё происходящее через слёзы и как во сне. Сознание затуманилось. Девушка освободилась от объятий любимого и направилась к процессии. Но Артём не отпускал её руку:

– Нет, не иди. Тебе туда не нужно! Не иди.

Она не слушала его слов. Ей туда было необходимо и она вырвалась из его рук.

– Но я жива! Я здесь! Мама! Мама, посмотри! – Взывала она к толпе идущих, которые не обращали на неё никакого внимания. – Стойте! Остановитсь! Я здесь, я с вами! Мама, посмотри! Па! – Повторяла она, стоя перед родителями, рыдающими у гроба. Они беспрепятственно прошли сквозь неё, когда Надя хотела одёрнуть мать за руку, что  бы хоть как обратить на себя её внимание. Теперь она просто стояла и смотрела, как сквозь неё проходят её близкие и дальние родственники, хорошие и плохие друзья, учителя со школы, одноклассницы, какие-то давно забытые знакомые.
Надю не покидала мелкая дрожь, ей становилось всё труднее дышать, она чувствовала, что задыхается. Ноги подкосились и она упала на чистый асфальт. Снега не стало.