Белое море - Александрия

“Тот, кто бороздит море вступает в союз со счастьем. Ему принадлежит весь мир и он жнёт, не сея, ибо море есть поле надежды”.
                Остаток надписи на поморском кресте.

На снимке: мыс Нордкап - северная точка Европы. 
 

    Ранним утром 20 июля 2001 года на привокзальную площадь Беломорска прибыл из Петрозаводска автобус, который доставил сюда экипаж т/х "Волга”, согласно распоряжения отдела кадров Беломорско-Онежского пароходства. Далее экипаж самостоятельно, на прибывающем через 2 часа поезде Мурманск-Архангельск должен добраться до города Онега, где у причала местного лесозавода производит погрузку пиломатериалов вышеназванная "Волга", а команда её ожидает замену для выхода в отпуск. И не дано тогда мне было знать, что в этих северных краях я больше не появлюсь никогда. Холодный камень, который всё чаще и чаще начинаю чувствовать в груди и который приносит страшную слабость, через полтора года вынесет свой приговор и всё у меня останется в прошлом.

    Поезд на Архангельск прибыл вовремя и мы, погрузившись в вагоны, начали неспешное движение вдоль южного берега Онежского залива Белого моря к его вершине, куда впадает река Онега, давшая этому заливу своё название. На правом ее берегу стоит одноименный город. Здесь же, в устье реки, находятся причалы лесозаводов, которые занимаются распиловкой кругляка и готовят к отправке покупателям готовые, просушенные пиломатериалы, собранные в стандартные пакеты.

    Утро солнечное, тёплое. Тяжесть прощания с родными постепенно уходит с души и новые заботы скоро будут главенствовать в нашем бытие. На вокзале в Онеге  ожидал автобус, заказанный агентом, и мы благополучно были доставлены к трапу. Практически сразу приступили к исполнению своих обязанностей - состав экипажа почти не меняется и на родном судне каждому всё знакомо и привычно. В процессе погрузки много хлопот достаётся второму помощнику капитана, поскольку ему совместно с береговым тальманом нужно следить за качеством погрузки и составлением карго-плана. Партий груза обычно много и при выгрузке нужно знать, где у тебя что погружено. Как бы то ни было, но погрузка идёт успешно.

    Вот, наконец, весь груз принят и можно приступать к креплению каравана. Караван - лесной груз, погруженный на крышки грузовых трюмов. По судну объявляется "аврал" и весь экипаж, кроме повара и капитана, приступает к этой трудоёмкой операции. Надёжность крепления каравана – наша потенциальная безопасность, для чего с правого и левого бортов весь палубный груз стальными тросами соединяется в единый монолит и накрепко утягивается талрепами. Дело движется споро, настроение хорошее и все с нетерпением ожидают выхода в рейс. Второй помощник готовит расчёт остойчивости, исходя из фактически принятого груза, его веса и высоты каравана. Итог положительный. Копия расчёта будет предъявлена портнадзору при получении разрешения на выход в море. Наш будущий порт выгрузки Александрия и длительный переход всем по душе – спокойное течение жизни, меньше дополнительных и авральных работ.

    Крепление каравана окончено, комиссия на отход отработала и мы готовы к выходу. Ожидаем наступления момента полной воды, чтобы с началом отлива идти на выход в море. “24 июля 2001 года” – эта дата указана на штампе КПП пограничников в моём "паспорте моряка", подтверждающая разрешение на выход из порта Онега в египетский порт Александрия.

    На часах 16.00, лоцман на борту и мы отходим. Набирая ход идём, ориентируясь кормовыми створами и плавучей обстановкой. Поломанные остатки этой "навигационной обстановки" местами сиротливо и неряшливо торчат из воды, напоминая о времени, когда каждая веха и буй были окрашены в соответствии с правилами и содержались в строгом порядке. К сожалению, общий развал в стране сказался развалом и в гидрографическом ведомстве. Ведь, казалось бы, так просто срубить длинную молодую сосну, ошкурить её, покрасить в требуемый цвет и обставить такими вехами фарватер, чтобы безопасно ходить по нему. Но мы не ропщем и покидаем порт Онега. Идём ориентируясь на выглядывающие кое-где из воды обломки былых вех ограждения фарватера. С отливом выход не занимает много времени и вот уже лоцманский катер, приняв лоцмана, возвращается в порт.

    Даём полный ход и ложимся на свой курс. Пока идём на северо-запад, на выход из Онежского залива. А всего у нас впереди месяц полного хода, чтобы дойти до Александрии и этот предстоящий длительный переход создаёт на борту какую-то особую, уютную атмосферу.

хххх

    Поздний вечер. Мы оставили по корме воды Онежского залива и сейчас идём проливом Восточно-Соловецкая салма. По левому борту выглядывают из-за горизонта Соловецкие острова и вершина той знаменитой горы Голгофа, на которую каждому из нас приходится взбираться в тяжёлые минуты своей жизни. Для нас не кончается светлое время суток. Лишь какая-то особенная тишина говорит о наступлении ночи. Все маяки выключены. Они ожидают своего часа, когда будут нужны при наступлении другой крайности - полярной ночи, которая незаметно сменит нынешний полярный день. Мы выходим в центральную часть Белого моря.

    На следующие сутки курсом норд-ост “Волга” идёт Горлом Белого моря, пересекает Северный полярный круг и оказывается в Заполярье. Слева по борту унылое безлюдье однообразных невысоких гор Кольского полуострова. Постепенно склоняемся к норду и выходим на просторы Баренцева моря. Даже летом, при описании моря, здесь отсутствуют краски синего спектра. Суровые края. Мы - судно торгового флота и осуществляем разовые переходы в этих неприветливых водах, а как же приходится здесь "пахарям моря" - местным рыбакам, добывающим рыбку круглый год. Тяжкий опасный труд даже в мирное время, а ведь приходилось ловить рыбу и во время войны. Можно представить себе, чего это стоило.

    Наступивший день команда дружно посвятила всеобщей стрижке голов, выполняя данное перед рейсом самим себе обещание: всем, за исключением капитана и повара, постричься под "ноль", что и было в течение дня честно исполнено. Вид стриженных наголо членов команды поначалу казался необычным, но, постепенно, мы пригляделись друг к другу и все остались довольны.

    Проходим мыс Святой Нос, с которым связаны давние воспоминания о самовольном заходе в базу атомных лодок, окончившийся для судна его немедленным выдворением. Всякое случалось в те давние годы. Сейчас курсом норд-вест мы устремляемся к самой северной точке Европы – мысу Нордкап. На правом траверзе, где-то далеко за горизонтом, остаётся мыс Канин Нос. От него караваны судов для рек Сибири и Дальнего Востока начинают свой путь по Северному морскому пути, ведомые перегонными командами. В одной из таких команд начал свою новую и незнакомую гражданскую жизнь, распрощавшийся с военным флотом, хорошо известный в морских кругах писатель-моряк, ныне покойный Виктор Викторович Конецкий. Вспоминается известная песня 30-х годов:
"Буря, ветры, ураганы нам не страшен океан,
 Молодые капитаны поведут наш караван..."
Правда, по прошествии времени, вспоминая свои первые рейсы в должности капитана, понимаешь, что в песне - это одно, а в жизни предпочтительнее, чтобы на ходовом мостике стоял кто-то с солидным опытом, приобретённым в морях. Потому-то и бытует среди моряков присказка: “Избавь нас, Боже, от старых пароходов и молодых капитанов “.

    Конецкий - один из моих любимых писателей и я вспоминаю его описание одной спасательной операции, в которой он участвовал будучи лейтенантом на судне-спасателе ВМФ, когда их группа при спасении "рыбака" типа СРТ едва не погибла. По его воспоминаниям, эта операция проводилась в проливе Кильдинская Салма, что находится между материком и южным берегом острова Кильдин. Этот пролив в своей средней части очень узок, требует резкого изменения курса и в нем наличествуют сильные приливо-отливные течения. Но я вспоминаю, как будучи молодым капитаном проходил этим проливом, не испытывая никакого волнения и не загружая себя страхами типа "а вдруг". Всё было просто: "полный вперёд" и нет места сомнениям. Так, видимо, и родились строки вышеупомянутой песни.

    Неуютные каменные берега острова Кильдин и вход в Кольский залив остаются по корме, а ближе к левому траверзу на горизонте мы видим хмурые, неприветливые утёсы полуострова Рыбачий. Это та самая земля из песни: “Растаял в далёком тумане Рыбачий - родимая наша земля..." Что интересно, здесь на Севере живёт много служивших на Северном флоте и они очень любят эту песню и с удовольствием её поют, если появляется соответствующий повод.

    Когда проходишь здешними водами, всегда думается о моряках, ходивших в Северных конвоях 1941-1945 годов. Я вспоминаю книгу Алистера Маклина "Корабль её величества "Улисс". Полярный конвой" о военных моряках Англии, охранявших полярные конвои. Очень хорошо поведал о трагической судьбе каравана “PQ-17 “, брошенного английским конвоем, в своей книге “Горькие туманы Атлантики” Константин Кудиевский. В ней он рассказывает о судьбах советских моряков торгового флота того времени.

    Между тем, раскачиваясь на северной зыби, мы проходим 28-й восточный меридиан. По широте поднялись к 72-у градусу и на нашем левом траверзе видим знаменитый мыс Нордкап – вот она, самая северная точка Европы. Хмурая, тёмная громада мыса круто обрывается в холодное море. Картина мрачная, впечатляющая. Но может это просто эмоциональная составляющая наблюдателя? Во всяком случае, некая приподнятость чувств присутствует. Невольно представляешь себе, как за сотни миль отсюда на север начинается вечное ледовое безмолвие и тебя раскачивает сейчас волна, родившаяся у кромки полярных льдов. Но пройден траверз мыса, теперь судно будет идти курсами юго-западной четверти картушки компаса и до Гибралтара мы будем пересекать параллели, неуклонно уменьшая северную широту до 36-го градуса.

хххх

    В экипаже деловое оживление: скоро ожидается рыбалка. Все заняты проверкой снастей и изготовлением новых блёсен. Поскольку морская рыбалка, в отличие от рыбалки на реке, имеет свои особенности, то и снасти кардинально различаются между собой, главным образом, толщиной жилки и весом блёсен. Очень хорошо получаются блёсны из тяжёлых хромированных дверных ручек с изгибом. Жилка должна быть толщиной не менее 2-х мм и длиной метров 80. Поскольку Норвегия внимательно контролирует свои территориальные воды (ширина 12 морских миль), мы идём мористее, во избежание каких-либо инцидентов. Находим подходящую банку и ложимся в дрейф. Начинается самое интересное - рыбалка. Экипаж с азартом тянет рыбину за рыбиной. Будет прекрасное дополнение для разнообразия питания. Лежим в дрейфе часа 2, улов отличный, но рыба не очень крупная 1-2 кг, а поэтому прекращаем рыбалку. Мы наметили по пути другую точку, до которой около 2-х суток хода.

    Перед глазами открывается незабываемая картина: в правый борт идёт крупная, тяжёлая волна из бескрайних просторов Северной Атлантики. Она, как игрушку, раскачивает "Волгу". По левому борту на горизонте медленно ползут чёрные, мрачные утёсы островов, а в глубине материка видны заснеженные вершины гор, хотя сейчас конец июля. И ты вдруг ощущаешь себя соплеменником древних викингов. Это о тебе поведано через века: "От скал тех каменных у нас, варягов, кости, от той волны морской в нас кровь - руда пошла, а мысли тайны от туманов."  Вот над правым бортом вырастает очередной вал, его пенящийся гребень готовится обрушиться на сталь палубы и в грохоте волны звучит, рождённое на просторах холодного океана: “О скалы грозные дробятся с рёвом волны, и с белой пеною, крутясь, бегут назад". Это Римский-Корсаков доносит до нас, ныне живущих, своё видение этой мрачной картины. Мы зарываемся в очередную волну, судно падает на борт, вновь выпрямляется и нахлынувшая вода потоком сливается обратно в океан. В голове, по-прежнему, звучат слова сурового варяга: "Отважны люди стран полночных, велик их Один-бог, угрюмо море..."

    Минует двое суток и волнение значительно уменьшилось. Мы проходим район Лофотенских островов. Торговые суда появляются редко, лишь "рыбаки" занимаются своим привычным делом. Находим подходящую банку с глубиной 60 метров и ложимся на ней в дрейф. Не теряя времени, приступаем к ловле и сразу же пошла рыба. И какая! Прекрасная треска 3-4 кг и даже один чемпион - 8 кг. Чтобы с большой глубины поднять такую рыбу, нужно приложить немалое усилие и обязательно использовать рабочие перчатки, иначе жилка режет руки. За пару часов, по нашим прикидкам, мы поймали более ста кг отличной трески, снялись с дрейфа и легли на свой курс. Команда под руководством главного специалиста в лице старшего механика, вооружившись ножами, дружно взялась за разделку улова - мы теперь обеспечили себя свежей рыбой надолго. Отдельно готовится печень трески. Да, да, та самая печень, из которой делается рыбий жир. В связи с этим вспоминается старая песня "Одесский порт в ночи простёрт", очень популярная в своё время, где были такие незабываемые слова: "Мне ж бить китов у кромки льдов, рыбьим жиром детей обеспечивать". Теперь-то ясно, что бедные киты никакого отношения к рыбьему жиру не имеют.

    Тем временем Лофотенские острова пропадают за горизонтом, а мы буравим винтами воду, стремясь к конечной точке нашего рейса. Берега Норвегии незаметно исчезают из вида. Мы идём океаном и вновь приблизимся к норвежским шхерам на 62-м градусе северной широты, где ляжем на 180 градусов и, следуя через центральную часть Северного моря, пересечём его. Проходим 59-й градус северной широты и на нашем левом траверзе, далеко-далеко за горизонтом, остаётся вход во фьорды района Ставангера. Я вспоминаю, как почти 30 лет назад молодым капитаном получил команду выполнить рейс с норвежским камнем из Ставангера в Куксхафен (бывшая ФРГ). Зашли в шхеры и ошвартовались в порту Ставангера. Сказочный, уютный городок с ярко окрашенными крышами небольших домов. Выяснилось, что причал погрузки находится в вершине одного из фьордов и, приняв на борт лоцмана, мы вышли к месту погрузки. Несколько поворотов среди скал и мы очутились в каменной "пещере" - с обоих бортов почти вертикально поднимаются высоченные, отвесные, каменные стены. Изумительная красота! Я вижу, что по этим отвесным стенам "развешаны" белые нити. Беру бинокль и вдруг понимаю, что это низвергающиеся с огромной высоты водопады! Сколько лет прошло, а я всё помню эту картину.

    Мы в центре Северного моря, 55-й градус по широте. Уже забыто незаходящее солнце и обычная темнота окружает судно. Теперь с каждым градусом широты ночи будут становиться всё темнее и темнее. Погода ходовая, видимость хорошая, буровые вышки ярко освещены и “Волга“ уверенно идёт назначенным курсом. В южной части моря, где начинается система разделения движения, нужно войти в полосу для судов, идущих на юг. По ней мы пойдём до выхода из Дувра. Существующие схемы разделения судопотоков - это большая помощь судоводителям при плавании в южной части Северного моря и районах примыкающих к Амстердаму, Роттердаму, Антверпену и портам юго-востока Англии.

    Оставив за кормой системы разделения движения, миновав Дуврский пролив и Ла-Манш (его ещё называют Английским каналом) мы выходим в океан и начинаем переход Бискаем. Даже в летнее время северо-западная зыбь не исчезает, хотя высота её становится меньше. Миновав испанский мыс Финистерре, ложимся на чистый зюйд и будем идти этим курсом до параллели Лиссабона. Дни полны солнцем и синева океана окружают нас. Ночи стали густо тёмными и светящийся мириадами звёзд небосвод накрывает судно. Оставляем позади мыс Сан-Висенте и ложимся на ост-зюйд-ост, чтобы идти этим курсом на вход в Гибралтар.

    Проходим параллель знаменитого мыса Трафальгар, тесно связанного с судьбой адмирала Горацио Нельсона. У этого мыса произошло знаменитое сражение между франко-испанским и британским флотами. Оно считается самым большим морским сражением в истории английского флота и принесло Великобритании статус хозяйки морей.

хххх
 
    Сам пролив Гибралтар - это 36-й градус северной широты и, таким образом, от Нордкапа мы пересекли уже 36 параллелей. Пройдём пролив и продолжим свой путь теперь уже на восток. Будем вести отсчёт меридианов от 6-го градуса западной долготы до 30-го градуса восточной. Идём полным ходом уже три недели и короткая стоянка в Сеуте для приёма бункера и пресной воды, пусть совсем немного, но разнообразит нашу жизнь. Глухой ночью заходим в порт и встаём к причалу. Минимум формальностей, поскольку мы не прерываем транзит, и уже начата бункеровка. Ночь не даёт возможности увидеть город со стороны. Множество огней вокруг и суда у причалов заменяют собой его виды. Каждый час в порт заходит очередной пассажирский катамаран, обеспечивая постоянную связь этой заморской территории Испании с материковой Европой. Испанская Сеута – первая точка Африки, которой коснулась много веков назад белая цивилизация.

    Закончив бункеровку, оставив по корме Геркулесовы Столбы и возможную могилу Атлантиды “Волга“ продолжила свой рейс. Ещё 10 ходовых дней и мы должны появиться на внешнем рейде Александрии, если позволит погода. По мере удаления от океана становится жарче. Идём вдоль побережья Африки и с каждым днём всё сильнее ощущаем её дыхание. Ветра практически нет, жара усиливается. В машине температура под 50 градусов, но у механиков на вахте есть возможность, после контрольного обхода машинно-котельного отделения, укрыться в ЦПУ (центральный пост управления), где в закрытом помещении с работающим кондиционером поддерживается комфортная температура. А вот бедной нашей поварихе у горячих котлов приходится трудно. Ведь жарко - не жарко, а 4 раза в день нужно накормить экипаж. Повар-женщина уже в возрасте, плавает с нами несколько лет. Сколько можно команда ей помогает. Кстати, совсем недавно, спустя 10 лет после описываемых событий, я случайно встретил эту женщину в городе. Она на пенсии, помогает дочери с внучкой. Поговорили, вспомнили наши плавания. И было очень приятно услышать, что она вспоминает 5 лет работы в нашем экипаже, как самое лучшее время.

    Тем временем, проходим Тунисский пролив и впереди - Мальта. Жара не спадает. Линия горизонта исчезает, размытая серой жаркой мглой. Видимость 4-5 миль, полный штиль. Становится тяжело дышать. На правом траверзе согласно счисления остался остров Мальта, а мы ложимся на свой последний курс, которым будем идти около 5-ти суток. Всё чаще зажимает сердце и накатывает страшная слабость. Невольно вспоминаются мои товарищи-коллеги, ушедшие в иной мир внезапно, до последнего момента хорошо чувствовавшие себя среди здоровых. Так несколько лет назад я на своей “Волге“ доставил в Испанию капитана-наставника. Он должен был привести оставшееся без капитана судно в Россию. Коллегу же отправили домой в багажном отсеке самолёта в запаянном цинковом ящике. Появляется мысль, а вдруг... На всякий случай, решаю навести порядок в бумагах.  Утомительное однообразие последних дней перехода с надоевшей жарой и полное безветрие сопровождают нас на последнем курсе.

    Наконец, прибываем на внешний рейд Александрии. Приняли на борт местного лоцмана и пошли на внутренний рейд. Оказывается, грузовые операции производятся без постановки к причалу. Все суда стоят на якорях на внутреннем рейде и выгрузка идёт плавкранами на плашкоуты, которые потом, по мере загрузки, буксируют к берегу. На рейде множество судов – одних выгружают, а других грузят. Буксируют загруженные плашкоуты. Снуёт множество катеров. Лоцман выбирает для нас место и вот мы отдаём якорь. Всё, пришли. Позади 30 суток безостановочного движения.

    На борт поднимается комиссия. Те, кто бывал в портах арабских стран, знает, что это такое. Нам оформляется приход и уже подводят плавкран с порожними плашкоутами. Раскрепляем караван и готовимся к выгрузке. Но появляется ещё одна забота – суда при смене ветра дружно разворачиваются на якорях и появляется опасность навалиться друг на друга.

    Утром прибывает бригада докеров и начинается выгрузка. Чуть позже появляется новый катер и доставляет на борт местных торговцев. Они, не спрашивая разрешения, располагаются на палубе со своими товарами и выказывают желание занять место в кают-компании. Даю задание старпому убрать торговцев с палубы, но катер, их доставивший, уже растворился среди множества стоящих судов и получается, что избавиться от торговой братии невозможно. Созываю торговцев и объявляю им, что сейчас же вызываю полицию для наведения порядка. Результат превосходит ожидания - тут же появляется катер. Маркитанты грузят на него свои товары. После этого приходим к приемлемому для нас варианту: катер находится у борта, а мы спускаем трап и команде разрешается производить покупки непосредственно на катере. Порядок наведён. Выгрузка идёт своим ходом.

    Было опасение, что на стоянке в порту жара станет совсем невыносимой, но, к удивлению, стало легче, чем на переходе. Ночью начинает тянуть морской бриз с севера и мы оживаем. Четыре дня выгрузки пролетели незаметно. Докеры вели себя спокойно и мы старались не мешать тем из них, кто в положенное время, разложив на палубе молельный коврик, совершает намаз. Команда побывала на берегу, половина оделась в длинные кожаные плащи и владельцы их стали похожи на Штирлица, но только без погон.

    И вот выгрузка благополучно завершена, к нам претензий нет. Агент подготовил все необходимые бумаги, всё подписано, лоцман на борту. Мы снимаемся с якоря и выходим на внешний рейд. Прощаемся с лоцманом, даём полный ход машинам и ложимся на норд-норд-вест, чтобы пересечь море и выходить к островам Южные Спорады. Дальше наш путь в порт Ейск на Азовском море, где предстоит взять груз пшеницы на Касабланку. Но это будет уже совершенно другой рейс.

    Судно ходко идёт на север, команда с удовольствием ожидает заход в Ейск. С каждым днём делается прохладней. Самочувствие улучшается на глазах и теперь я вновь в норме, чувствую себя хорошо. Вон из головы мысли, приходившие в тяжёлые минуты ранее. Жизнь снова прекрасна.