Турбостенд

После третьего курса, а значит летом  1966 года, я проходил практику на Ленинградском Металлическом заводе им. Сталина. Правда, к этому времени он уже носил имя не вождя народов, а очередного съезда КПСС, но вне зависимости от названия, продолжал оставаться одним из крупнейших машиностроительных предприятий не только Ленинграда и не только СССР, но и Европы. Основной продукцией завода были и, насколько я понимаю, остаются до сих пор, различного вида турбины – гидравлические, газовые и паровые. Ну, а поскольку учился я на кафедре гидроаэродинамики, определили меня вместе с другими моими одногруппниками на турбостенд, т.е. в лабораторию, где проходили испытания моделей паровых  и газовых турбин.
Турбостенд располагался в довольно небольшом отдельно стоящем здании с очень высоким потолком, примерно в три этажа. Посредине на специальном стенде устанавливалась модель турбины, кажется,  в одну треть натуральной величины, закрытая предохранительным кожухом. Стенд позволял проводить различные испытания, задавать разные режимы работы турбины, снимать различные параметры: давления, температуры и прочее в разных точках модели.
Одним из видов испытаний было траверсирование. Вероятно, нет нужды здесь вдаваться в конкретику и объяснять, что и зачем при этом делалось. Для понимания ситуации достаточно знать, что во время испытания в помещение турбостенда постоянно поступал отработанный, т.е. прошедший через турбину воздух с температурой более семидесяти градусов. А ко всему еще и лето было жаркое и на улице солнце пекло основательно. Траверсирование длилось несколько часов, так что очень быстро внутри стенда становилось намного жарче, чем в сауне. Посему перед испытанием все сотрудники, а вместе с ними и мы, студенты-практиканты облачались в белые халаты, оставляя всю остальную одежду в раздевалке. Ну, не всю, конечно, плавки или трусы имели место быть на своих местах. Девушки наши, разумеется, тоже оставались в одних купальниках под халатами. А вот некоторые их штатных сотрудниц лаборатории, особенно молодые, были более продвинуты и надевали халаты прямо на голое тело. Это, так сказать, первая вводная.
Теперь я двигаюсь дальше и вынужден описать еще одну техническую деталь, не ознакомившись с которой, читатель не сможет представить себе дальнейшие события.
Вероятно, все знают, что давление измеряется при помощи прибора, который называется манометром. Видов их множество, также как и принципов действия. В нашем случае мы имели дело с водяными манометрами, где измерение давления происходило по высоте подъема воды в стеклянных трубках. Трубки эти в большом количестве были вертикально прикреплены к стене, и назывались «батарейными манометрами», и около каждой на стене была нанесена шкала, по которой и можно было снять показания.  А поскольку разброс величин давлений в разных частях турбины был весьма велик, то, понятно, что в одних трубках вода поднималась выше, в других ниже. И, в соответствии с этим, снимать показания и их записывать приходилось на разных уровнях. Самые малые величины фиксировались короткими трубками на уровне человеческого роста оператором, который находился на полу, а для снятия больших показаний использовались более  длинные трубки ,для доступа к которым приходилось подниматься по лестницам и ходить по мосткам-трапам, расположенным на двух уровнях вдоль стены с трубками Трапы были сварены из отдельных  металлических трубок. Поскольку кроме жаркого воздуха модель турбины создавала при испытании еще и невыносимый шум, то весь персонал был вынужден надевать антифоны,а иногда еще и вставлять бируши. Поэтому, какие либо разговоры в помещении стенда во время испытаний были абсолютно невозможны. В соответствии с условиями, система снятия показаний была проста до примитивности, но абсолютно удобна и никогда не давала сбоев: руководитель испытаний переводил модель турбины в новый режим, и нажимал кнопку на стенде. При этом около каждого оператора на всех уровнях манометров, загоралась лампочка, говорившая оператору, что пора записывать показания манометров в его зоне ответственности. Существовала и обратная связь- записав показания, оператор нажатием своей кнопки, зажигал «свою» лампочку на стенде, тем самым сообщая, что он  выполнил свою работу. Как только загорались все лампочки операторов, руководитель испытаний мог переводить турбостенд в следующий режим, и все повторялось снова. Поэтому, когда на стенд не поступил сигнал от одного из операторов, это вызвало недоумение у всех. И только наш научный руководитель, начальник турбостенда, Виталик Витицкий( поскольку пару лет назад мы с ним были в одном стройотряде на целине , а он тогда еще был студентом 5-го курса, то моя фамильярность вполне понятна) сделал таинственное лицо, поднял вверх свою длинную, он вообще был очень высок- где-то около 2-х метров, руку и, жестом призвав нас следовать за ним, направился к операторам, причем показывая всем своим видом, что нас ждет нечто интересное.
 И  правда! Обойдя огромный стенд с бешено вращающейся под защитным кожухом турбиной мы бесшумной толпой приблизились к стене, где стояли манометры и ходили операторы.
Надо признаться, что картинка, которая открылась нашим глазам, действительно была достойна того, чтобы ее сейчас описывать. На самом верхнем мостике на высоте, примерно, пяти метров мелькал белый халат  пухляшки Жанны - лаборантки турбостенда,  со среднего трапа, который был на высоте примерно трех метров удивленно смотрела на нас Ниночка Мишина, а внизу под ними, столь же удивленно, чуть ли не разинув рот, смотрел вверх Лешка Королев .Выражение его лица было столь благоговейным и столь очарованным, что мы все дружно развернулись и пошли обратно опасаясь «помешать процессу» и « сломать кайф». Виталик подошел к Лешке и дружески похлопал его по плечу., показав на горящую лампочку. Леха смущенно  схватился за блокнот и стал записывать показания, старательно избегая поднять глаза вверх. Его красивый профиль с волной вьющихся каштановых волос приобрел странное смущенно - удовлетворенное выражение, а щеки покрылись румянцем.
–Сколько раз зарекался парней на первый уровень ставить, - Виталька почесал затылок –Да забываю. А история повторяется с неизменностью, достойной лучшего применения. И он дал сигнал к переводу турбины в следующий режим.