Верочка - вербочка

Вот уж почти тридцать лет, как только в мои руки, перед Вербным воскресеньем, попадают тоненькие веточки вербы, то тут же где - то внутри – ёк!

Верочка – вербочка… Больничная палата в детском лоротделении, где я с сыном, тогда четырехлетним, пробыла две недели.

Первое, что бросилось в глаза, переступив порог палаты – маленькая фигурка девочки на кровати в углу, лет пяти. Блёклый халатик, из которого давно выросла, ручонки в сеточке голубых венок. Бледное личико, перебинтованная голова и на фоне белизны бинтов – большие тёмные глаза, наполненные печалью. Тоненькая шейка, тихий мягкий голосок, выглядывающие из-под повязки светлые завитки волос – словно почки вербы.

Интересно появляются в нашей жизни люди или мы в чьей-то. Маленький человечек – крохотной птахой влетевший в мою жизнь и оставшийся в памяти на долгие годы.

Со слов медсестры, Верочку доставили в тяжелом состоянии, оперировали. Ребёнок отказывался кушать, слабел, а уделять ей много времени не было возможности, персонала не хватало.

Больной – это когда в человеке поселилась боль. А если боль в ребёнке? Хочется забрать её себе или хотя бы как-то разделить. Вот и взяла Верочку на себя. Благо, сына лечили медикаментозно.

Помню, принесла для неё из столовой еду.

- Давай, моя хорошая, я тебя покормлю. Поешь хотя бы немножко, тебе нужно набираться сил.
Смотрит печально, видно, что желания совсем нет. Почти неслышно:

- Не хочу.

- Может, тебе не нравится больничная еда, Верочка? Чем же тебя дома кормила мама?

- Мама живёт не со мной, с дядей Лёшей, а я с бабушкой.

Господи, я и не ожидала такого поворота.

- Ну, ладно, лапуль. А бабушка что готовила?

- Макароны. Я к маме хочу…

Теряюсь, не могу говорить – ком в горле и мурашки по спине. Машинально вспоминаю, что я принесла из дома.

- Смотри, что у меня есть: колбаска домашняя, сама делала. Яблочко будешь? Давай покушаем, будем выздоравливать, а мама обязательно приедет. Разве можно забыть такую славную девочку?
Маленькая победа: уговорила.
Так мы и подружились с Верочкой. Вместе обедали, носила её, а затем водила в процедурный кабинет, будила перед утренним уколом, чтобы не испугалась, мы много разговаривали, обо всём, Верочка умела слушать – редкостное качество, была сообразительным и добрым ребёнком. А если мы с сыном отлучались на процедуры, а ей срочно нужна была помощь, то летело по больничному коридору звонкое ребячье: «Где Максимкина мама? Верочка зовёт!»

Только вот какая беда, тогда я даже предположить не могла, что так бывает, но мама не ехала… Медсестра звонила в посёлок, матери передавали просьбу навестить дочь, привезти вещи, девочку не во что было переодеть. Тщетно.

Каждое утро немой вопрос в глазах ребёнка: где мама? Это было сродни испытанию: прежде чем уснуть, мне нужно было придумать очередную утреннюю отговорку, почему не приехала мама: задерживались и опаздывали поезда, не отпускали плохие дядьки-начальники, большое расстояние, плохая погода, у меня иссякала фантазия.

Прошла неделя. И вот однажды утром в палату вошла высокая ярко накрашенная женщина, и я вздрогнула от пронзительного «Мама! Ты приехала, мама!» Боже мой, в глазах ребёнка радость в тысячу счастливых брызг. Вцепилась ручонками, прижалась, и уже почти шёпотом: «Мамочка, я так тебя ждала...»

В пору было расплакаться от этой сцены, я вышла, а когда минут через пятнадцать вернулась, то в дверях столкнулась с мамой Веры. Бросив мне «Досвидание», пошла к выходу. Я буквально задохнулась от неожиданности.

- А вы куда? Вы уже уходите? А разве к лечащему врачу не пойдёте?

Нехотя обернувшись и пряча глаза:

- Зачем? Мне дочка всё рассказала. Дела у меня в городе, времени в обрез.

Я опешила: какие, какие же могут быть дела важнее своего ребёнка?!

Вошла в палату. Верочка бросилась ко мне, на кровати – одни колготки и пакетик карамелек. Теперь уже я слушала милое щебетание: про то, какая у неё замечательная и красивая мама, как она соскучилась по бабушке и как дядя Лёша, однажды, угощал её шоколадными конфетами. Малыш, малыш, ей хватило двадцати минут общения с мамой, чтобы забыть свои печали.

Мы выписывались и уезжали в полдень. Попрощалась с Верочкой. Испуганно заглядывая в глаза:

– А вы с Максимкой приедете ко мне?

Беру на руки, целую, прижимая:

– Маленькая моя, очень уж мы далеко живём, боюсь, не получится. Выздоравливай и постарайся больше не болеть.

Ставлю на пол, держа сына за руку, сдерживая слёзы, ухожу по длинному коридору. У дверей оборачиваюсь, сердце ухает вниз.

Такой она и осталась в памяти: беззащитная кроха в проеме высокой двери, худенькой ручонкой машет мне вслед.