Братья Бедрицкие. Одесситы в казахстанском футболе

                БРАТЬЯ БЕДРИЦКИЕ

                Одесситы в казахстанском футболе


Это эссе-воспоминание посвящено трём братьям, представителям одесской династии Бедрицких. Они – простые одесситы, активные, жизнелюбивые, не унывающие. Жизнь каждого из них не была рутинной, а была насыщена деятельностью и событиями, которые, надеюсь, заслуживают того, чтобы о них вспомнить.

Здесь затрагивается история одесского футбола 1930-х годов, история становления казахстанского футбола и роль одесситов в этом. Также рассказывается о послевоенном периоде жизни рядовых одесситов, об их проблемах, их радушии и гостеприимстве.
 
В эссе приводится много фрагментов из воспоминаний других авторов. Они выделены курсивом. Надеюсь, что эти фрагменты органично дополняют и создают более полную картину описываемых мною событий.

В 2017-м году исполняется 100-летие моего отца, Константина Бедрицкого. Он и его брат Георгий значительную часть своей жизни отдали футболу, как одесскому, так и алма-атинскому. В этом же году отмечается 80-летие создания футбольной команды «Динамо» Алма-Ата, ворота которой отец защищал с момента ее основания в 1937 году и до 1948 года. Его брат Георгий выступал в роли нападающего. G100 – клуб казахстанских бомбардиров, поставил  Георгия Бедрицкого, правого крайнего нападающего алма-атинского «Динамо», первым в списке почетных казахстанских бомбардиров за все время существования казахстанского футбола.

Команда «Динамо» Алма-Ата в 1940-м году стала первым в истории обладателем Кубка СССР по футболу среди коллективов физкультуры и, соответственно, стала командой мастеров.               
                Январь 2017 г.
               
               
                1
               
В семье моего дедушки Константина Владимировича и бабушки Александры Ивановны  Бедрицких один за другим родились трое сыновей – Николай (21.11.1914 г.), Георгий (28.03.1916 г.) и Константин (05.11.1917 г.).
 
Семья проживала в Одессе на Молдаванке на улице Хуторской, и начальные годы своей жизни мальчики провели в этом районе города, имевшем не очень хорошую репутацию. «Легендарное предместье Одессы — Молдаванка... Здесь жили герои Бабеля и Олеши, снимались незабываемые сцены сериала «Ликвидация». Именно благодаря жителям Молдаванки десятилетиями формировался романтический образ «простого одессита» — обаятельного, остроумного, темпераментного и плутоватого...
 В 1817 году, когда Одесса получила право свободной торговли — «порто франко», жители Молдаванки стали получать немалую прибыль, переправляя из Одессы контрабандный товар. Вскоре здесь образовалась целая колония предприимчивых дельцов и аферистов. Хватало работы и для добропорядочных граждан».[1]

Константин Владимирович мечтал, чтобы его сыновья выросли хорошо воспитанными, образованными и порядочными людьми. А Молдаванка, к сожалению, накладывала свой отпечаток на проживающих в ней граждан –  это и манера общения, и стиль разговора и поведения. Дедушка нередко вспоминал, как в один из праздничных дней семья Бедрицких собралась на прогулку в центральную часть города. Детей одели в праздничные нарядные костюмы, наняли извозчика, и все отправились на Приморский бульвар. Во время прогулки незнакомая дама, очарованная симпатичным маленьким Жориком, подошла к нему со словами: «Какой хороший мальчик! Как тебя зовут?» На что Жора, сердито прищурившись, ответил: «Ка-ак дам по мойде каменем!» Ответ был явно заимствован из той среды Молдаванки, в которой рос мальчик.   
               
Этот и подобные ему случаи огорчали моего дедушку и подтолкнули  искать возможность переехать в другой, более респектабельный, район города. Такая возможность появилась в 1924 году, в период НЭПа.  Совместно со своим братом и сестрой дедушка приобрел дом с хорошей придомовой территорией в Первом Куликовском переулке (ныне переулок Катаева) на углу с улицей Семинарской. Это был прекрасный новый развивающийся район. Неподалеку находилась самая большая в городе площадь Куликово поле, железнодорожный вокзал, рынок «Привоз», улица Пушкинская, ведущая к Приморскому бульвару и оперному театру. А самое главное, в пятнадцати-двадцати минутах ходьбы находилось морское побережье с его прекрасными склонами и пляжами. Помимо дома, на склонах возле пляжа «Отрада» дедушка приобрел рыбачий курень и шаланду «Тузик» *1*. Мальчики с детских лет имели возможность выходить на лодке в море, рыбачить. В те времена Черное море изобиловало такими ныне редкими видами рыбы как скумбрия, камбала, кефаль, ставрида. Мальчишки с удовольствием проводили на морских склонах все свободное время, знали там каждый бугорок. Они знали всех своих сверстников в округе, проживавших на улицах Пироговской, Канатной, в районе Отрады и активно с ними общались. 
Надо сказать, что по характеру и интересам братья были разные. Старший, Коля, был самым степенным и  усидчивым, с большой тягой к учебе. Свободное время он, как правило, проводил за учебниками или в общении с такими же увлеченными занятиями сверстниками. Младших же, Георгия и Константина, больше увлекало общение с друзьями-мальчишками, походы на морские склоны, рыбалка, купание в море, игры на спортивных площадках.

Однако отец контролировал, чем занимаются его дети. Он мечтал, чтобы его сыновья были всесторонне развитыми, поэтому решил, что им необходимо заниматься музыкой. Все мальчики обладали хорошими музыкальными данными. Старшие Николай и Георгий обучались игре на фортепиано, а младший Константин игре на скрипке.
Занятия музыкой быстрее всех закончились для Кости, так как он вместо проплаченных отцом занятий с педагогом, спрятав скрипку, отправлялся на спортивную площадку поиграть в футбол. Через некоторое время педагог  обратился к отцу, чтобы выяснить, почему Костя не приходит на занятия. В результате, в назидание отец высек его ремнем, и на этом музыкальное образование Кости закончилось. Старшие же братья занимались на фортепиано дома, поэтому увиливать от занятий не могли, и неплохо освоили этот инструмент.

Не раз младшие братья, Жора и Кока (так называли Костю), попадали как в опасные, так и в курьезные истории. Так однажды они нашли в сарае старинный пистолет. Это был пистолет петровских времен, оставшийся от коллекции, которую их отец собирал ещё с молодых лет. Пистолет был в неисправном состоянии и буквально разваливался в руках.  Жора и Костя, как сумели, собрали его и закрепили конструкцию, примотав проволокой. С компанией друзей-подростков они отправились на морские склоны пострелять. По улице Семинарской, проходящей рядом с домом, напрямую через стадион РКХ (нынешний стадион Динамо), что на Французском бульваре, легко было попасть на морские склоны. Мальчишек не пугал крутой спуск в этом месте и насыпи глины, образовавшиеся в результате оползней, нередко происходивших в те времена. Где скользя по сыпучей красной глине, где прыгая с бугра на бугор, и хватаясь, чтобы притормозить, за серебристые ветки кустов дикой маслины *2*, растущих здесь в изобилии, они быстро оказались на удобной удаленной от дороги и людных тропинок поляне. На этой поляне они, как правило, играли в футбол, но в этот раз оборудовали здесь подобие тира и занялись стрельбой. Кока был самым младшим, и ему не хотели давать оружие. Однако он упросил ребят доверить ему. Кончилось это тем, что чересчур набитый порохом, да к тому же неисправный, пистолет взорвался у него в руках и нанес травму в шею под челюстью. Рана была не глубокая, но крови было много.  Окровавленный Кока с Жорой пришли домой, опасаясь получить взбучку от отца. Однако родители были рады, что не случилось более страшного увечия.  Косте зашили рану, но шрам под челюстью остался у него на всю жизнь.

Мальчишки с удовольствием использовали все прелести месторасположения своего района. Здесь рукой подать до прибрежных склонов и морского побережья, где они проводили много времени, играя в различные мальчишечьи игры. Расставляли силки для ловли птиц. Ловили со скалок в море черноморского бычка. Собирали мидий, огромные колонии которых покрывали морские камни. Добытых мидий жарили на костре, на металлической пластине, а также приносили домой, чтобы мама приготовила из них пилав или другое одесское блюдо.

Могу рассказать такую курьезную историю. Как-то в жаркий летний день после игры в футбол Жора и Костя с друзьями решили сходить искупаться в море. Компания пришла на пляж Кирпичный, называвшийся так, потому что спуститься на него можно было напрямую с Кирпичного переулка. Особенностью этого пляжа были скалы и небольшие скалки, как в воде, так и на берегу. Самую большую скалу называли «Старик», высота ее была метров десять-двенадцать, и стояла она у самой кромки воды. Ребята любили иногда взбираться на «Старика».  Мелкие рыбешки, морские коньки и рыбки-иголки в изобилии обитали в чистейшей морской воде на этом пляже. Дно в основном было покрыто камнями, заросшими мидиями и морской травой. Однако между каменными грядами имелись песчаные площадки, на которых можно было безопасно порезвиться в воде, не боясь травмировать ноги об острые камни. По песчаному дну прогуливались крабы и раки-отшельники. Мальчишки любили этот пляж, так как он был малолюдным, и они могли весело и шумно проводить там время, зачастую даже купаясь нагишом. В этот раз они застали на пляже знакомых ребят, которые уже сидели в воде. Жорик громко свистнул, чтобы окликнуть их.
– Пацаны, шо скажете за воду? *3* 
– Жорик, водичка шикарная, не хочется вылазить!  Давай, бикицер к нам!*3*
Купавшиеся ребята явно были очень рады появлению друзей. Вновь пришедшая компания быстренько разделась донага и бросилась в желанную морскую прохладу. Разгоряченные летней жарой и тренировкой, мальчишки поплыли подальше от берега, ощущая, как морская прохлада снимает с них жар и усталость. Когда они вернулись  к берегу, их друзей там уже не оказалось. Не оказалось на берегу и одежды, в которой они пришли. А случилось то, что у внезапно исчезнувших друзей еще до прихода футбольной компании воришки, которых в те времена было предостаточно, украли все вещи. Они не могли голыми уйти домой, и поэтому сидели в воде. Когда же увидели вновь пришедших знакомых ребят, то заманили их в воду, а сами одели их одежду и сбежали. К сожалению, Жоре, Косте и их друзьям ничего не оставалось делать, как повторить трюк предыдущих пострадавших. И это им удалось. Впоследствии был произведен взаимный обмен вещами.
– Какие-то придурки пришли, сперли наши шмотки и смылись. И шо нам было делать?
– оправдывались первые пострадавшие. *3*

                2

Получив среднее образование, братья Жора и Костя пошли учиться в ФЗУ (фабрично-заводское училище). Отец следил, чтобы мальчики добросовестно занимались и стали квалифицированными рабочими. Во дворе своего дома в Куликовском переулке у отца была мастерская, которую он сдавал в аренду. Мастерская была оборудована металлообрабатывающими станками. Не знаю, чьей собственностью были станки, арендаторов или дедушки, но мальчики имели возможность работать на них, и  приобрели неплохие навыки в токарном и слесарном деле. Под руководством отца они смогли изготовить миниатюрную действующую модель паровоза, которую я в детстве, в 1950-х годах, еще застала в рабочем состоянии.

Однако рабочими братья были не долго. Когда в 1924 году Константин Владимирович Бедрицкий покупал дом в Куликовском переулке, он не мог предположить, что тем самым предопределил судьбу своих младших сыновей, их будущее, связанное с футболом.

Жору и Костю очень влекло в компанию друзей-сверстников. Но главным их увлечением, конечно, был футбол. Они жили в районе Куликового поля, объединявшем улицы Пироговскую, Канатную, Семинарскую, Малый Фонтан. Это была  та  часть города, где в 1920-е  – 1930-е годы зарождался одесский футбол.

На стихийных футбольных площадках прямо на пустырях  до позднего вечера не прекращались мальчишеские футбольные баталии.

В то время «самодеятельным способом стали строить футбольные поля. ...На Куликовом поле, на этой огромной футбольной арене, было несколько полей и неисчислимое количество площадок. Там выросло несколько поколений спортсменов, оставивших определённый след в одесском футболе. Ребята с Канатной и с прилегающих к ней улиц учились играть на этих пустырях…

Тут на стадионах без заборов, можно было наблюдать самые интересные матчи бесплатно. Цвет одесского футбола играл на Куликовом поле. Камни заменяли трибуны. Порядок устанавливали никем не выделенные активисты...» [2]

В 1930-х годах в одесском футболе было немало талантливых игроков, которые вышли именно из этого района, и стали впоследствии гордостью всей страны. Это братья Рудольф  и Александр Штраубы (как их тогда называли, Рудька и Шурка Штраубы), Николай Трусевич и др.

На улице Пироговской, недалеко от Куликового поля и совсем рядом с домом Бедрицких находился стадион «Пищевик» (нынешний стадион СКА) с настоящим футбольным полем. Мальчишки этого района почти поголовно увлекались футболом. Они наблюдали за тренировками взрослой команды «Пищевик», стремились занять место за воротами, чтобы подавать мячи. Георгий вспоминал, что первый кожаный мяч он увидел во время  тренировки взрослой команды «Пищевик» на местном стадионе. Какое было счастье взять в руки настоящий кожаный мяч и выбить его обратно в поле. И все норовили попасть в штангу, чтобы по отскочившему мячу вновь нанести удар.   Иногда во время тренировок некоторых из мальчишек приглашали на поле.

В шестнадцать лет (в 1932 году) Георгия, проявлявшего хорошие способности нападающего, включили в третью команду «Пищевика» для участия в первенстве города. А еще через год он попал в первую команду. В то время ведущими футболистами «Пищевика» были вратарь Трусевич, в 1942 году ставший участником легендарного «матча смерти» в составе динамовцев Киева и расстрелянный фашистами, а также игравшие за сборную Одессы Макей Фомин, Лев Бронз, Борис Галинский, Семен Литвачук.

Младший на полтора года Костя с юных лет был поставлен на ворота и показывал здесь хорошие результаты. В 1935 году, в неполные восемнадцать лет, он попал вратарем в команду «Мукомол» Одесса. А с 1936 года и далее, до конца своей футбольной карьеры, братья всегда играли в одной команде. В 1936 году – «Локомотив» Одесса. В 1937 году – «Консервщик» Одесса,  затем – «Динамо» Алма-Ата.

Молодые братья Бедрицкие, полностью погрузились в футбольную жизнь, хотя и от работы их никто не освобождал. Спорт в то время не был профессиональным и доходов не приносил. Их увлекали знакомство, и даже дружба, с известными в городе и стране футболистами, входившими в состав сборной команды города, такими как Н. Трусевич, А. Штрауб, Г. Бенген, Л.  Бронз, П. Щербаков, Л. Крахмальчик.
 
Бывали случаи, когда друзья-футболисты позволяли себе различного рода розыгрыши и «шутки», не всегда безобидные. Инициатором таких розыгрышей нередко выступал Коля Трусевич. Например, он собирал несколько совсем молодых ребят, нанимал для всей компании бричку, а в какой-то момент пути, по его сигналу в виде громкого свиста, все разбегались врассыпную, от возмущенного и растерянного извозчика.

Футбол в Одессе развивался невероятно быстро. «Уже в 1920-е годы в первенстве города участвовало более 100 команд. Жизнь требовала организации, способной направлять по нужному руслу массовый футбол. Была создана инициативная группа, которая занялась организационной работой по созданию производственной, а затем – военно-производственной лиги. Команды принимали участие не только в одесских турнирах.  Сборная Одессы успешно выступала на Всеукраинской арене, а также в международных матчах». [2]

Не только сборная, но и отдельные футбольные клубы Одессы ездили с товарищескими матчами по разным городам Украины и других союзных республик. Одним из организаторов таких поездок был футбольный функционер от ФК «Консервщик» Александр Лебединский. В 1937 году он собрал команду из молодых футболистов и возил их, как теперь бы сказали, в туры по различным регионам тогдашнего СССР. Сначала на теплоходе они прошли по городам Черноморского побережья, по так называемой Крымско-Кавказской линии. Это были Туапсе, Поти, Сочи, Сухуми, Батуми. В каждом из городов организовывались матчи с местными футбольными командами. Жора и Костя Бедрицкие также были участниками этой «гастрольной» команды. Неизвестно откуда брался бюджет на эти поездки, скорее всего здесь была самоокупаемость. Экономили на всем. Попадали на теплоход в основном «зайцами». Брали, например, три-четыре палубных билета, они были не дорогие, и по ним проходила на теплоход вся команда. Первые ребята поднимались на борт по билетам. Затем один из них сходил на берег с билетами, передавал билеты другим, те поднимались на борт и повторяли трюк,  пока не сядет вся команда. Таким образом, все оказывались на борту по нескольким билетам. Матчи организовывались иногда по предварительной договоренности с привлечением местных футбольных деятелей, а иногда спонтанно, т. е. увидели их на матче в одном городе и приглашали в соседний город. Такие футбольные события вызывали большой интерес у жителей посещаемых городов, проходили в дружественной и доброжелательной обстановке.

После успешного турне по причерноморским городам Александр Лебединский расширил географию поездок и повез ребят в российскую глубинку, а затем в республики Средней Азии. Здесь уже путешествовали железнодорожным транспортом. С целью экономии ехали в плацкартных вагонах, не брали постельное бельё, спали зачастую на голых полках. А путь из Москвы в Среднюю Азию занимал в то время 5-7 суток.  Как вспоминал Георгий Бедрицкий [4], они побывали в Ашхабаде, Ташкенте, Ленинабаде (ныне Худжанд, Таджикистан), Фрунзе (ныне Бишкек, столица Кыргызстана), Алма-Ате. Судьбоносным для ряда молодых одесских футболистов стало посещение Казахстана, а конкретно его столицы Алма-Аты. Ветеран футбола Алексей Вишняков вспоминал: «...Большим толчком в развитии футбола в республике был приезд в Алма-Ату в 1937 году одесской команды "Консервщик", которая буквально разгромила местные "Динамо", "Спартак", "Локомотив" и сборную города. Эта была сыгранная, техничная команда, возраст игроков которой составлял от 18 до 20 лет. После такого разгрома руководством Республиканского совета общества "Динамо" в 1937 году были приняты радикальные меры для комплектования хорошей команды в Алма-Ате. Так в Казахстан были приглашены в том числе и одесситы – братья Георгий и Константин Бедрицкие (последний играл в воротах)». [3]

                3

Так как приехавшие одесские футболисты были в основном призывного возраста,  им сделали заманчивое предложение – мы призываем вас в армию здесь, в Казахстане, вы служите в городе Алма-Ата и играете за местную команду «Динамо». Молодые одесситы приняли такое предложение, хотя в духе того времени, все было уже предрешено свыше и предложение отчасти напоминало приказ. Уже с 1937 года ребята играли за алма-атинское «Динамо», а в 1938 году в очередную призывную кампанию они получили явочные карточки, в которых извещалось: «Призывной комиссией Вы призваны на действительную военную службу  в Рабоче Крестьянскую Красную Армию и назначены в команду резерв. Предлагается Вам явиться на сборный пункт в гор. Алма-Ата для отправки по особому распоряжению. 22/IX-38 г.». Поскольку одесских призывников предполагалось ввести в состав футбольного клуба «Динамо» Алма-Ата, все они были зачислены на службу в НКВД – ведомство, курировавшее это спортивное общество. В 1938 году семеро одесситов играли за алма-атинское «Динамо». Это братья Георгий и Константин Бедрицкие, Петр Луценко, Иван Шариков, Евгений Иванов, Петр Щербаков, Николай Чернец.

Кратко, но ёмко о победном периоде алма-атинского «Динамо» 1939-1940 годов рассказывается в энциклопедии Казнета «Казахстанский футбол», статья «G100 – Клуб казахстанских бомбардиров» [3]:
 
«Дебют алма-атинского "Динамо" на всесоюзной арене в чемпионатах СССР состоялся аккурат в 1937-м. Пятый эшелон, группа "Города Востока", девять команд, динамовцы - третьи, а из 15-и забитых мячей (авторов четырех установить пока не удалось) три на счету Георгия (Бедрицкого).

В 1938-м в III розыгрыше Кубка СССР в 1/32 финала "Динамо" в дополнительное время вырывает победу у таганрогского "Зенита" (2:1). Решающий гол на 112-й минуте на счету Бедрицкого, при этом на 38-й минуте Георгий не реализовал пенальти.

На следующий год в 39-м состоялся исторический для всех нас матч 1/16 финала Кубка СССР с киевским "Динамо", чьи ворота защищал уже тогда блиставший Трусевич. 10 августа на стадионе "Динамо" в присутствии 7000 зрителей алма-атинцы обыграли киевлян - 2:1, а друг детства голкипера гостей (Георгий Бедрицкий) открыл счет в матче с пенальти.

В 1940-м "Динамо" производит фурор, став первым в истории обладателем Кубка СССР среди коллективов физкультуры (2100 команд, представляющих 312 городов страны). В 1/8 финала повержен чемпион Белоруссии ДКА (Минск) - 6:1 (на счету Бедрицкого гол и две передачи). В 1/4 финала обыграна "Основа" (Иваново) - 3:2 (гол и передача). Ничья в полуфинале с обладателем Кубка Белоруссии, минским "Динамо" - 2:2 в первой игре (у Бедрицкого голевая передача) и победа 4:2 в переигровке. И, наконец, финал в Ростове вновь с таганрогским "Зенитом". Нулевая ничья и победа в переигровке на следующий день - 3:1. На 14-й минуте после удара Бедрицкого голкипер "Зенита" отбил мяч прямо на ногу Николаю Писяукову, и счет открыт - 1:0. На 23-й минуте уже сам Бедрицкий головой перебрасывает мяч через вышедшего на перехват вратаря. А на 83-й минуте при счете 2:1 Георгий с разворота сильнейшим ударом под самую перекладину забивает редкий по красоте гол, установив окончательный счет в матче. Завоевав хрустальный трофей, "Динамо" сделало достойный подарок республике, отмечавшей в те дни 20-летие.»

Братья Бедрицкие вспоминали, как психологически нелегко было играть против киевского «Динамо». Ведь в этой команде играло немало одесситов, друзей детства, с которыми они начинали футбольную карьеру.

Клуб G100, поставил  Георгия Бедрицкого, правого крайнего нападающего алма-атинского «Динамо», первым в списке почетных казахстанских бомбардиров за все время существования казахстанского футбола. В Алма-Ате в первые послевоенные годы о его ударах ходили легенды. Мол, его удар считается смертельным и ему запрещено бить правой ногой. Конечно, все это лишь легенды, но как пишется в футбольном «Календаре-справочнике» за 1970 год, «удары по воротам Георгий исполнял мастерски. Удар был исключительно точен и плассирован, большой силы. Многие вратари жаловались, что после приема мяча от удара Бедрицкого кисти рук у них немеют». [3]

Младший брат Георгия, вратарь Константин Бедрицкий, также внес весомый вклад в успехи алма-атинского «Динамо». Он надежно защищал тыл своей команды в ответственных матчах с сильнейшими командами страны.  После состоявшегося в 1939-м году  исторического для алма-атинского «Динамо» матча 1/16 финала Кубка СССР с мастерами спорта киевского "Динамо" газеты того периода писали, что «вратарь Константин Бедрицкий буквально вызвал восхищение киевлян. Он брал мертвые мячи. Матч выиграли алма-атинцы со счетом 2:1». Бывали случаи, когда Константину доверяли бить пенальти.
 
Все же наибольшим взлетом Алма-Атинского «Динамо» было завоевание кубка СССР в 1940-м году.

                4

В 1941-м война ворвалась в мирную жизнь людей, нарушила,  прервала ход всех событий. Большинство футболистов были отправлены на фронт. Участником боевых действий стал и Георгий Бедрицкий. Еще в 1939 году он поступил в школу милиции Министерства внутренних дел, по окончании которой ему было присвоено звание лейтенанта. «В действующей армии особо пригодилась спортивная закалка, не раз приходилось с группой таких же, как он, смельчаков ходить в разведку в тыл врага, смотреть смерти в глаза. День Победы Георгий Бедрицкий  встретил в Восточной Пруссии. За успешное выполнение многих операций был награжден орденами и медалями» [4]

Старший из братьев Бедрицких, Николай, также с первых дней войны был призван в действующую армию, в артиллерию, прошел дорогами войны до Германии, где и встретил Победу.

Младший брат, Константин, служил в низшем офицерском чине – младший лейтенант. В период войны он был оставлен в Алма-Ате на службе во внутренних войсках МКГБ в отделе борьбы с бандитизмом (ОББ). Эта служба, хотя и проходила вдали от фронта, также была сопряжена со смертельной опасностью, вызванной столкновениями с вооруженными бандами, существовавшими в то время в Казахстане.

По окончании войны Георгий вернулся в Алма-Ату и вместе с Константином  продолжил играть в родной динамовской команде.

Встретились все три брата после войны в Одессе, в родительском доме, в 1947 году.

                5

Несмотря на значительный вклад в процветание казахстанского футбола, футболисты в те времена не освобождались от исполнения своих обязанностей на военной службе. Конечно, если необходимо было выезжать на матчи или на спортивные сборы, им оформлялась командировка. В остальное время они наравне со всеми участвовали в спецоперациях и нарядах. Помню, как мой отец, Константин Бедрицкий, готовясь к выезду на спецоперации, одевал портупею, к которой крепился револьвер. Выезжали часто верхом на лошадях. Братья Бедрицкие, как вероятно и остальные футболисты «Динамо», служили во внутренних войсках МВД. *4* Отец служил в отделе борьбы с бандитизмом. Зачастую боевые задания были весьма опасными. Отец никогда не рассказывал о них. Уже через много лет после демобилизации иногда очень неохотно, в ответ на наши расспросы, кое-что удавалось от него услышать. В те времена в Казахстане было распространено басмачество. Это военно-политическое партизанское движение местного населения Средней Азии, возникшее после революции 1917 года. На усмирение басмачей направляли военных МКГБ (МВД). Басмачи были вооружены ружьями, обрезами, а еще таким холодным оружием как кистень, состоящим из короткой палки, к одному концу которой прикреплялся на ремне или цепи металлический шар или гиря. Столкновения с бандами басмачей сопровождались стрельбой и опасностью быть захваченными в плен. С пленными обращались очень жестоко. Не раз наши военные встречали в пустыне мертвых людей, которых басмачи заживо закопали по шею в раскаленный песок. Вот такой была служба в армии футболистов алма-атинского «Динамо». Лишь в мае 1947 года отцу было присвоено следующее офицерское звание – лейтенант.

 Справедливости ради надо сказать, что служба службой, такие уж были времена, а все же футболисты были в привилегированном положении по сравнению с другими военнослужащими. Они в трудные предвоенные и особенно послевоенные годы часто выезжали на игры в европейскую часть страны – в Москву, Ленинград, бывали в столицах вновь присоединенных к СССР республик Прибалтики – Риге, Таллинне, Вильнюсе, на западной Украине – в Ужгороде, Львове, во многих других столицах союзных республик – в Минске, Киеве, Сталинабаде (Ашхабаде), Ташкенте, Тбилиси. В общем, объездили всю страну. Особо интересно было посещать недавно присоединенные к СССР республики и города, где во многом еще ощущался европейский дух. Это обслуживание и ассортимент товаров в магазинах, обслуживание, атмосфера и своеобразная, не навязчивая, манера исполнения музыкантов в ресторанах. Отцу запомнилось, как приехав на игру в Ужгород в 1946 году вскоре после присоединения Закарпатья к УССР, вечером команда пошла на ужин в местный ресторан. Играла тихая музыка. Музыканты, вероятно, были предупреждены о приходе алма-атинских футболистов, и когда те вошли в зал, в их честь несколько раз прозвучало представление-приветствие в румыно-венгерско-украинском духе: «Ати-пати, люти-тати, футболишти алма-ати. Віта-ємо!.. Вїта-ємо!..» *5*. Это было забавно и приятно.

  Футболисты «Динамо» Алма-Ата находились на полном государственном обеспечении и в поездках еще получали командировочные. Таким образом, они имели возможность, путешествовать по стране, приобретать хорошие вещи, одежду, которые немыслимо было приобрести в Алма-Ате. У меня в детстве были прекрасные игрушки – куклы, плюшевые мишки, детские конструкторы, книжки. Все это было большим дефицитом в Казахстане.

Часто динамовцы отправлялись на спортивные сборы, которые, как правило, проводились на хорошо оборудованных базах, расположенных в очень красивой местности в горах. Однажды, не знаю по какой причине, отец взял меня с собой на сборы. Я навсегда запомнила неповторимую красоту живописной местности, где на берегу горной речки располагалась база. Яблони с огромными красными яблоками, очевидно знаменитый сорт алма-атинских яблок – апорт, росли вдоль берега этой речки.

Периодически футболистам предоставляли путевки в санатории. Не знаю всем ли, но отец несколько раз отдыхал в санатории  МВД в Сочи. Это был санаторий высшего класса с прекрасной медицинской базой и отличным обслуживанием.

                6

Что-то слишком часто я употребляю аббревиатуру «МВД». Но это связано с тем, что отец служил в этом ведомстве, а еще с тем, что в те годы это была одна из наиболее могущественных организаций страны, которая проникала во все сферы жизни.
 
Я ходила в подведомственный МВД детский сад. Это был очень хорошо обустроенный детский сад, с большой зеленой территорией. Летом большую часть времени дети находились на свежем воздухе, даже ели в столовой, которая была оборудована под навесом. Летний туалет находился в специальном строении, внутри которого располагались стеллажи с ячейками для индивидуальных горшков. Разделения для мальчиков и девочек не было. Захотел в туалет – зашел, взял свой горшок, сел, где удобно внутри этого строения, провел там необходимое количество времени, и свободен. Вспоминаю, что часто за таким занятием я соседствовала с мальчиком из младшей на год группы. Мальчика звали Вова, и был он очень разговорчивым. Уж не припомню, о чем именно рассказывал мне Вова, но помню, что я уже хотела встать и уйти, однако неловко было прервать разговор, и я продолжала подолгу сидеть и слушать его. А рассказываю я об этом потому, что через очень много лет я увидела по телевидению одного российского политика, который в то время только начинал набирать популярность, и фамилию его я еще не знала, но он показался мне очень похожим на Вовочку из моего детского сада. Я стала интересоваться его биографией и выяснила, что он тоже родился в Алма-Ате и что он на год моложе меня. Разговорчивость его отнюдь не уменьшилась, а наоборот, ему нет в этом равных. Я с большой долей уверенности предположила, что это ныне известный политик, который на вопрос о своей национальности как-то ответил, что у него мама русская, а папа юрист.

Мы жили рядом со стадионом «Динамо» в общежитии МВД, на улице Алма-Атинской,111, (позднее там расположили отделение милиции) в маленькой узенькой комнате размером 12 кв. м. Жили вчетвером – родители и я с сестрой Женей на два года младшей меня.  Когда на праздники к нам приходили гости, то они сидели на кроватях, расположенных вдоль стен, между которыми ставился стол, а мы с сестрой спали на этих же кроватях за спинами гостей. Брат отца Георгий жил в этом же общежитии в комнате немногим больше нашей.

Рядом с нами в общежитии жила корейская семья, в которой имена всех четырех детей начинались с буквы «Э»: Эмма, Элла, Эльза, Эдик. Я нередко наведывалась к ним в гости. Еще у меня была любимая подружка – казахская девочка Гуля Сулейменова, жившая в соседнем доме.

Вспоминается атмосфера всеобщего внимания и интереса со стороны болельщиков футбола. Алмаатинцы любили свою команду и гордились ее игроками. Даже я, девочка пяти-шести лет, пользовалась авторитетом среди болельщиков-подростков, которые просили меня провести их без билета на матч. Меня на стадионе знали все сотрудники. Мы жили через дорогу от стадиона. Я подходила к контролеру, за мной шли человек пять мальчишек, я говорила: «Они со мной», и вся компания благополучно оказывалась на стадионе.

Зимой на стадионе «Динамо» устраивали каток. Лед заливали не только на беговых дорожках, но и на футбольном поле, которое таким образом превращалось в поле для популярного тогда большого хоккея с мячом.

В нашей семье очень любили спорт. Отец посещал все более-менее значимые соревнования, проводившиеся в Алма-Ате, и зачастую брал меня с собой. В те времена помимо футбола и хоккея большой популярностью пользовался конькобежный спорт. На ледовых дорожках стадиона «Динамо» часто проводились соревнования конькобежцев. Некоторые динамовские футболисты зимой превращались в конькобежцев. Так я помню, что в команде «Динамо» было несколько футболистов-корейцев. Один из них, по-моему Лев Ким, был хорошим конькобежцем и  участвовал в соревнованиях. Мы с отцом ходили на соревнования по бегу на коньках, чтобы поболеть за него.

Кроме того, в горах, окружающих Алма-Ату, на высоте 1691 метр над уровнем моря имелся высокогорный каток Медео. Высокогорье и чистейшая горная вода для заливки льда позволяли показывать высокие результаты в конькобежном спорте и даже устанавливать мировые рекорды. В те времена это был каток с естественным льдом, и на нем с 1949 года уже проводились официальные Всесоюзные соревнования. Выдающаяся советская спортсменка Римма Жукова в январе 1952 года на катке Медео установила сразу три мировых рекорда. Я с родителями была на этих соревнованиях. Это был триумф советского спорта и атмосфера всеобщего зрительского ликования. С тех пор моя лучшая кукла получила имя Римма Жукова.
 
Но больше всего мне нравилось, когда на стадионе перед Новым Годом в центре поля устанавливали большую ёлку. Вечерами туда собиралось много людей, желающих покататься на коньках. Стадион освещался фонарями и прожекторами. Из репродукторов лились мелодии популярных в то время песен. И как же хорошо было, держа за руки маму и папу, круг за кругом кататься на коньках вокруг нарядной елки под звуки музыки и скрежет коньков.

                7

Я никогда не видела, чтобы мой отец курил. Если его спрашивали, пробовал ли он когда-либо курить, он с юмором отвечал, что курил с семи до семнадцати лет, а потом бросил. Что касается дяди Жоры, то не знаю, курил ли он, будучи спортсменом, но, оставив спорт, он курил. Очевидно, сказалась фронтовая жизнь
.      
Не помню также, чтобы отец когда-либо был выпившим или употреблял ненормативную лексику. Он мог выпить за праздничным столом рюмку-другую, но затем останавливался и, если кто-то начинал его уговаривать выпить еще, категорически отказывался, а при более настойчивых уговорах мог рассердиться и даже довольно жестко осадить пристававшего.

Несмотря на многие блага, которыми пользовались футболисты алма-атинского «Динамо», одесситы очень тосковали по родине – по Одессе. Настоящий одессит всегда остается одесситом, умеет в любой ситуации найти подходящую шутку, чтобы разрядить обстановку. И хотя по жизни у них была правильная и грамотная русская речь, в определенные моменты они умели «включить в себе одессита» и порадовать друзей яркой одесской речью и зажигательным юмором. Как говорят в Одессе, умели похохмить. А одесская речь замешана на таком разнообразии языковых оборотов и грамматических форм многих народов, что, как правило, воспринимается как нечто экзотическое, самобытное, а юмор, хоть зачастую ироничный, но при этом вполне доброжелательный и, таким образом, располагает к себе людей.  Жора и Костя были настоящими одесситами, и  даже если бы хотели, не могли бы скрыть в себе одесское происхождение.
 
У Константина был неплохой голос и отличный музыкальный слух. Он любил петь, особенно хорошо исполнял украинские песни. В начальные годы службы был запевалой в полку. В те времена военные часто ходили строем по улицам города, распевая при этом в такт шагу. Не знаю, что пели, идя строевым шагом, но помню, как в кругу друзей, по их просьбе, отец пел украинские песни – «Взяв би я бандуру», «Дивлюсь я на небо», «Ніч яка місячна». Я также получила имя в честь героини украинской пьесы «Наталка-Полтавка».  Отец и в домашней обстановке пел практически всегда. Он знал все популярные песни того времени. На любую ситуацию у него находилась музыкальная цитата из какой-либо песни. Я думаю, это говорит о том, что он не носил в себе раздражения и зла, и был всегда в ровном и спокойном расположении духа. 

                8

Братья Георгий и Константин Бедрицкие входили в состав игроков основного состава команды алма-атинского «Динамо» с 1937 года. С 1940 года после завоевания кубка СССР она стала командой мастеров.

Георгий завершил свою карьеру игрока в 1948 году, после чего работал в республиканском совете ДСО «Динамо». В 1953 году он ушел из общества «Динамо», переехал в Караганду, где стал первым председателем только что созданного тогда ДСО «Шахтер», затем в 1953-1955 годах был главным тренером команды. Впоследствии Георгий Бедрицкий руководил коллективом стадиона «Шахтер». Многие годы,  начиная с 1964 года, он был начальником команды и директором загородной спортивной базы спортклуба «Шахтер».
 
Константин оставался игроком основного состава футбольной команды мастеров Алма-Атинского «Динамо» до 1950 года. С 1948 по 1950 год он был еще и вторым тренером (старшим тренером в эти годы был Хохман Аркадий Вольфович). А в 1951-1952 годах  К. Бедрицкий являлся старшим тренером команды «Динамо» Алма-Ата.

Как раз в этот период судьба забросила в Алма-Ату основателя команды «Спартак» Москва, Николая Петровича Старостина. Для того, чтобы понять, как это случилось, нужно восстановить некоторые исторические факты, касающиеся Н. П. Старостина, процесса становления отечественного футбола и общей обстановки в стране в 1930 -1940-е годы.

Выдающийся советский футболист и хоккеист, Старостин был не только высококлассным спортсменом, но и прекрасным организатором.  В ноябре 1934 года Николаем Старостиным при поддержке секретаря Комсомола Александра Косарева была создана команда, получившая название «Спартак». Все четыре брата Старостины играли в команде. Футбольный клуб «Спартак» поддерживался только народными массами, в отличие от «Динамо», поддерживавшегося НКВД, или ЦСКА, поддерживавшегося Советской армией [5].
 
Однако в конце 1930-х г.г. многие из друзей и окружения Старостина, включая Косарева, были арестованы в ходе сталинских репрессий. Вскоре и Николай Старостин подвергается преследованиям. Берия, как руководитель НКВД, опекал  команду «Динамо». В 1938 и 1939 московский «Спартак» выиграл оба главных футбольных титула – чемпиона страны и обладателя кубка страны. Это обеспокоило Лаврентия Берию, являвшегося, ко всему прочему, главой общества «Динамо». Соперничество «Спартака» с «Динамо» стало одним из самых непримиримых в советском футболе [5].

В марте 1942 года Берия сообщает Сталину о «профашистских настроениях и вражеской работе» братьев Старостиных, их причастности к шпионажу, к незаконному освобождению военнообязанных от призыва и экономическим преступлениям и получает распоряжение арестовать их. В том же месяце Николая Старостина арестовывают. В результате — 10 лет лишения свободы и поражение в правах на 5 лет с конфискацией всего лично принадлежащего имущества. Через два года пребывания в заключении обвинение с Николая было снято вследствие заступничества за него со стороны Василия Сталина. Он был выпущен с формулировкой «-16» (запрещено жить в 16 центральных городах СССР) [5].

Таким образом, Николай Старостин оказался в отдаленных от столицы уголках своей страны — в Комсомольске-на-Амуре, где был старшим тренером местного «Динамо» в 1945, 1946 годах, а затем в Казахстане, в Акмолинске. Именно в Акмолинске в 1952 году на чемпионате республики по хоккею с мячом, произошла встреча Николая Старостина с молодым, энергичным представителем республиканского совета "Динамо" Владимиром Толчинским. Тогда Владимир Давыдович убедил начальство перевести Старостина из акмолинской ссылки в Алма-Ату, где в 1952-1953годах Старостин тренировал динамовские команды Алма-Аты по футболу и хоккею с мячом.
 
И хотя по документам главными тренерами футбольной команды «Динамо» Алма-Ата являлись Хохман Аркадий Вольфович (1947-1950) и Бедрицкий Константин Константинович (1951-1952), фактически, в 1952-1953 годах они работали в тандеме с Н. П. Старостиным, который, будучи в положении ссыльного, официально числился тренером лишь с 06.52 – 1953 *6*. Никаких конфликтов по этому поводу, по признанию Н. Старостина, не возникало, так как взгляды на футбол у них практически совпадали [6]. Это дало как тренерам, так и всей команде возможность получить неоценимый опыт от главного патриарха советского футбола.

В своей книге [6] Старостин отмечает, что благодаря Хохману у него в Казахстане появилось много друзей и что в его воспоминаниях Алма-Ата занимает особое место. «Иногда закрываю глаза и вижу — лежу в яблоневом саду, рядом ручеек, арык. Можно спокойно спать под яблоней, и ни одного комара. Проснуться, поднять руку и сорвать самое вкусное в мире яблоко — алма-атинский апорт» [6]. Эта картинка, которую описывает Николай Петрович, уж очень напоминает мне поразившую меня красотой местность, где была расположена спортивная база «Динамо» в горах. Отец вспоминал, что не раз бывал в гостях у Николая Петровича, где в компании единомышленников обсуждали насущные проблемы футбола, спорта. Много пели. Старостин хорошо играл на гитаре. Пели песни из репертуара Леонида Утесова, песни военных лет, а также песни из городского фольклора начала ХХ века, типа «Бублички» *7* и «Конфетки-бараночки». Тут уместно вспомнить такую байку: «Однажды Исаака Дунаевского спросили: «Какая ваша самая любимая песня протеста?»

«Бублички, — ответил Дунаевский. – Лучшей песни про тесто еще никто не написал!». Кстати, и «бараночки» – это тоже про тесто.

Помимо футбольной команды, Н. Старостин тренировал команду по хоккею с мячом при алма-атинском отделении ВСО «Динамо». Николай Старостин, работавший с командой в 1952 - 1953 годах, внёс большой вклад в её развитие. При нём была создана и женская хоккейная команда «Динамо», в которую вошло несколько жен футболистов. Моя мама, Нина Бедрицкая, и жена Георгия Бедрицкого, Галина, спортсменка-легкоатлетка, также были членами этой команды.
 
Впоследствии, после смерти Сталина и свержения Берии все притеснения братьев Старостиных со стороны властей были объявлены незаконными, и братья были освобождены. Андрей Старостин был приглашён на должность начальника сборной СССР по футболу, Александр стал председателем Федерации футбола РСФСР, а Николай Петрович в 1955 году был приглашён на должность главы спортивного общества «Спартак» — на этой должности он пребывал вплоть до 1992 года [5].

Мой отец всегда с большим уважением вспоминал о Николае Петровиче, искренне  радовался, когда его заслуги перед отечественным футболом отмечались высокими государственными наградами.

Наградами были отмечены и спортивные заслуги братьев Бедрицких. Так отцу вручались:
грамота  Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР игроку футбольной команды «Динамо» Алма-Ата, выигравшей «Кубок СССР» по футболу 1940 года;
 грамота Центрального Совета физкультурно-спортивного ордена Ленина общества «Динамо» (30 декабря 1948 г.) и юбилейный значок «25-летие «Динамо»;
грамота Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР за активное участие в развитии отечественного футбола (19 мая 1958 г.):
грамота Всесоюзного Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров  СССР и юбилейный значок, посвященный 60-летию отечественного футбола (1983 г.).
 
                9

Осенью 1952 года в семье отца произошло событие, из-за которого ему пришлось оставить службу и футбольную деятельность, и вернуться с семьей в родную Одессу.

Событие было связано с общей обстановкой в стране в то время – время доносительства и репрессий. В 1952 году на моего дедушку Константина Владимировича Бедрицкого поступил донос, в котором сообщалось, что во дворе своего дома он хранит оружие. Оружие там действительно было обнаружено. Оно было временно размещено в сарае дедушкиного двора его старшим сыном Николаем, который по линии ДОСААФ заведовал тиром на стадионе «Пищевик», и на время ремонта помещения тира перевез оружие в сарай дедушкиного дома.  Дедушка был взят под следствие, а мой отец в Казахстане вынужден был в связи с этим оставить службу в МВД и, соответственно, работу тренера команды «Динамо» Алма-Ата, так как не допускалось, чтобы сын находящегося под следствием работал в органах МВД. Через некоторое время дедушка был реабилитирован, однако жизнь уже текла по новому руслу.

На Георгии Бедрицком это событие отразилось не так радикально,  так как к тому времени он уже не служил в МВД, а работал в республиканском совете ДСО «Динамо».

                10
 
Приехав в Казахстан молодыми ребятами, и проживая там длительный срок, Константин и Георгий со временем обзавелись в Алма-Ате семьями. В январе 1945 года Константин женился на моей матери Нине Яковлевне Галабир. В то время ей было всего 18 лет, и она была на 10 лет моложе отца. Нина только окончила школу, поступила на отделение английского языка в педагогический институт, который, впрочем, в связи с замужеством решила оставить.  Уже в октябре 1945 года в их семье появилась я – старшая дочь Наталья, а еще через два года, в декабре 1947 года, у меня появилась сестра Евгения.

Хотя мама оставила учебу в институте и не работала, она не сидела, сложа руки. Она воспитывала двух маленьких дочерей, что было не просто, так как отец часто бывал в командировках. А еще она увлеклась моделированием и пошивом одежды, для чего пошла на профессиональные курсы при московском Доме Моделей. Московский Дом Моделей оказался в Алма-Ате в связи с эвакуацией в период войны, и организовал там свой филиал.  Мама хорошо рисовала, имела прекрасный вкус и получила хорошее образование в области кройки, шитья и моделирования одежды от лучших на то время преподавателей. Впоследствии это ей очень пригодилось в жизни.

Личная жизнь Константина Бедрицкого сложилась вполне благополучно, как и его служебная карьера до 1952 года. Однако в дальнейшем, все изменилось в связи с арестом его отца.

В отличие от Константина, в личной жизни его брата Георгия Бедрицкого все шло не так гладко, чего не скажешь о его служебной карьере, которую можно назвать вполне успешной. В 1948 году Георгий женился на красивой статной девушке с пышными черными волосами – Галине. По своему внешнему облику Галина напоминала мне испанку. Она была спортсменкой, легкоатлеткой. В апреле 1949 года в их семье появился сын Юрий. Однако что-то не сложилось, и  через несколько лет семья распалась.

Судьба Галины оказалась трагичной – она погибла, будучи во втором браке. Юрий и появившиеся у него две малолетние сестрички остались без матери. В течение нескольких лет после этой трагедии дети жили в Москве у брата Галины. Когда Юре исполнилось девять лет, дядя Жора забрал его в Караганду и стал воспитывать самостоятельно. С тех пор и до окончания школы ежегодно летние каникулы Юра проводил в Одессе, в нашей семье. Я и моя сестра воспринимали его как родного брата и всегда были рады его приезду.

Георгий и Константин Бедрицкие с детских лет были очень дружны и неразлучны. Их объединяли общие интересы – любовь к футболу, потребность в общении с многочисленными друзьями.  В футболе у них были разные амплуа – Георгий играл в качестве нападающего, Константин защищал ворота. И это различие, думаю, было не случайным, а обусловленным спецификой их характеров. Георгий по жизни был более инициативным, вникал в различные хозяйственные дела, умел себя обслужить, умел готовить. Я всегда чувствовала в нём родного человека. У нас осталось много с любовью сделанных им фотографий.

Мой отец Константин во всех домашних и хозяйственных делах полагался на жену, благо она была очень деятельным и энергичным человеком. Он любил природу, рыбалку, мог подолгу сидеть на берегу моря или на балконе на даче, любуясь закатом.   Хотя, нужно сказать, что руки у него росли откуда нужно. Когда наша семья переехала в Одессу, встал вопрос, где нам жить. Первый год мы жили у папиной тёти Лёли, сестры его  отца, которая проживала в нашем же дворе. Тётя Лёля выделила нам большую комнату на время, пока отец перестраивал помещение бывшей мастерской в квартиру для нашей семьи. Отец своими руками клал стены из камня ракушечника, месил цементный раствор, штукатурил, красил. Через год наша квартира была готова. Мебель – стол, комод, стулья, люстры, в основном, была подарена нам папиными родственниками из их запасов. Обеспечив семью квартирой, отец занялся своим хобби. Он мечтал о большом аквариуме. Отец приобрёл на Староконном рынке (одесская барахолка) каркас от старинного аквариума без стёкол. Верхние углы каркаса, имевшего белый цвет, украшали бронзовые фигурки кариатид и небольшие бронзовые шпили. После долгой работы по обновлению, остеклению, герметизации и устройству подсветки аквариум был готов принять обитателей.  И вот, когда в нём среди красивых аквариумных растений поселились золотые рыбки (вуалехвосты), плоские серебристые скалярии с яркими черными полосами, голубые пятнистые гурами и т.п., отец по вечерам предавался своему любимому занятию – созерцанию этой созданной им красоты, наблюдению за прекрасным уголком подводного мира. Он выключал свет в комнате, оставлял лишь подсветку аквариума, и подолгу наблюдал за жизнью рыб. В такие моменты я любила забраться к нему «под крылышко» и посидеть рядом с ним на диване. Со временем у нас появился ещё один аквариум, настенный. Отец старался и нас с сестрой приучать ухаживать за животными. Так каждый год мне покупали щегла и чижика, которые жили в клетках, висящих возле окон. Я ежедневно убирала в клетках, насыпала корм. Но у меня был свой взгляд на содержание птиц в доме. Понятно кошки, собаки, их было по несколько в каждой квартире нашего двора, они гуляли по двору. А вот, что касается птиц, то я не понимала, зачем их держать в клетках. Мне было жалко смотреть, как они бессмысленно целыми днями скачут из угла в угол. Весной на Благовещение птиц выпускали на волю. Такова была традиция. Со временем я узнала, что такие птицы теряют навык самостоятельно добывать пищу и погибают или становятся добычей котов. Но в моем детстве так было, и отец считал, что приучает нас заботиться о животных.
 
Что касается старшего брата, Николая, то нужно сказать, что он был самым серьёзным и образованным среди братьев. Он получил полное среднее образование, а затем окончил Индустриальный институт – прародитель нынешнего Политехнического университета. Николай Бедрицкий был грамотным инженером, работал на руководящих должностях на заводе «Одессгаз», на коксовом заводе, руководил цехом на сталеканатном заводе. Его жена, Татьяна Антоновна Бедрицкая,  работала врачом-физиотерапевтом в областной больнице. Семья воспитывала двух сыновей – Виктора, 1940 г.р., который со временем стал востребованным хирургом-стоматологом (работал в стоматологической поликлинике на Приморском бульваре) и Александра, (1954 – 2006 г.г.), проявившего способности художника и музыканта-гитариста, довольно известного в Одессе блюз мена.

В жизни Николая Бедрицкого спорт также занимал значительное место. Где-то в 1954 – 1955 годах он был чемпионом Одесской области по большому теннису, участвовал в республиканских соревнованиях, по линии ДОСААФ заведовал тиром на стадионе «Пищевик». Николай был открытым, и очень доброжелательным человеком. К нему тянулась молодежь, и он заинтересовывал ее, привлекал к занятиям спортом.

                11

После переезда нашей семьи в Одессу в ноябре 1952 года отцу очень непросто было в 35 лет начинать жизнь с чистого листа. Стаж воинской службы досрочно прервался, спортивная карьера тренера прервалась, гражданской специальности, дающей возможность обеспечить семью, не было. Да и устроиться на какую-либо работу в городе в то время было проблемой. По протекции брата Николая, отца приняли в контору «Одессгаз» слесарем по обслуживанию газового оборудования в квартирах. Заработная плата составляла 70 руб. Этого было очень мало для семьи из четырёх человек.

Возникли и другие сложности. Несмотря на то, что в Алма-Ате я окончила первую четверть первого класса,  маме не удавалось устроить меня продолжать учебу в Одессе. Все школы были переполнены. Получив очередной отказ, мама в отчаянии разрыдалась возле директорского кабинета. Одна из учительниц, проходя мимо, поинтересовалась, в чем дело. Она оказалась учительницей 1-го класса, и предложила директору, под свою ответственность, взять меня в свой класс 56-й по списку, хотя и без меня  половина учеников сидели по трое за одной партой.
 
Маме пришлось подключиться и к пополнению бюджета семьи. Вот когда пригодилось её умение шить. Недалеко от нашего дома располагался сельскохозяйственный институт с его общежитиями, так что заказчиц у мамы хватало. В то время студентки, в основном, заказывали ситцевые или штапельные платья. Пошив стоил 5-8 рублей, а трудиться над каждым платьем приходилось не менее четырёх-пяти дней, так как швейные машинки того времени выполняли только строчку и никаких дополнительных операций не производили, поэтому было ещё много ручной работы. Кроме того, всё время была угроза проверки финансовой инспекцией, что могло обернуться серьёзными штрафами. К сожалению, всё же нашлись «доброжелатели», сообщившие финансовым органам о маминой деятельности. Однако мы были очень осторожны, чтобы не было явных следов пошива на дому, и всё обошлось. К тому же пришедший с проверкой инспектор, похоже, по фамилии опознал отца, как известного футболиста. Он как бы стеснялся отведенной ему роли, и не был особенно въедливым. Со временем круг маминых клиенток расширился, появились более респектабельные заказчицы. Заказов было много, и мы с сестрой помогали маме, освобождая её от домашней работы и выполняя многие из ручных швейных операций.

Но «доброжелатели» не дремали. Расскажу ещё один случай. Мы жили возле Куликового поля – главной площади города, где проходили все праздничные демонстрации. Колонны демонстрантов обычно следовали с Пересыпи и Молдаванки, где располагалось большинство предприятий, по центральным улицам к главной площади. Демонстранты несли знамена, транспаранты, портреты руководителей Коммунистической партии и Советского правительства. Нести все это пешком назад на предприятие после демонстрации сложно. В транспорт с такой поклажей тоже не сядешь. Сотрудники нередко просили отца оставить все эти атрибуты у нас во дворе, чтобы после окончания праздников вывезти их служебной машиной. Всё разместили под имевшимся во дворе навесом, дабы возможный дождь не повредил это имущество. Под этим же навесом у нас хранился уголь, припасенный для отопления квартиры зимой. И надо же, кто-то очень обеспокоился тем, что портреты партийных руководителей  хранятся под одним навесом с угольной кучей. Был сделан донос, и через пару дней появился уполномоченный представитель с проверкой. Уполномоченный проверил состояние портретов – не запятнаны ли светлые лбы и ясные очи советских руководителей углем. Всё было чисто. Отца попросили предъявить документы, он предъявил, в том числе и свой партбилет. Проверяющий извинился, объяснил, что поступил сигнал, и он обязан был на него отреагировать. Вот так, люди «бдели» и в праздники и в будни. Благо это был уже где-то 1957-й год. Но очевидно не все чувствовали пульс времени, кое-кому было комфортно в прошлом.
   
Через некоторое время после нашего приезда в Одессу отец окончил курсы повышения квалификации и получил возможность работать оператором газовых котельных. Благо, в это время началась серьёзная реконструкция и модернизация стадиона «СКА» (бывший стадион «Пищевик»), расположенного рядом с нашим домом. Реконструкция происходила по лучшим на то время образцам по инициативе и под руководством тогдашнего командующего Одесским военным округом (с 1958 по 1967 г. г.), генерала армии Амазаспа Бабаджаняна. Усилиями солдат на месте старого деревянного стадиона был возведен новый современный спортивный комплекс.  Полностью реконструкция была завершена в 1966 году.  Однако ещё до начала реконструкции футбольной арены и трибун были построены новый спортзал и бассейн с современными раздевалками и душевыми. Все это отапливалось и обогревалось с помощью газовой котельной, куда и устроился работать  отец для дополнительного заработка. Отцу не нашлось места в футбольной сфере, возможно, опять-таки это было связано с нахождением его отца под следствием, но его охотно взяли на работу оператором газовой котельной.  Многие сотрудники стадиона того периода прекрасно знали о футбольных заслугах отца и доброжелательно приняли его в свой коллектив. Работа была сменная, что позволяло совмещать её с работой в «Одессгазе».

Безусловно, отец очень скучал по футболу. Нередко он наблюдал за тренировками футболистов СКА Одесса, а после тренировки заходил к ним в раздевалку, чтобы пообщаться. ФК СКА Одесса (с 1944 по 1976 клуб менял названия: ОДО Одесса, СКВО Одесса, СКА Одесса) в 1950-х годах успешно выступал в чемпионатах и кубковых матчах Украины *8*. Главным тренером команды СКА Одесса с 08.1952 – 1960 был Сергей Шапошников, который впоследствии являлся главным тренером команд ЦСКА Москва в 1966 – 09.05.1967 и в 1979, «Черноморец» Одесса в 1968 – 1970,  «Кайрат» Алма-Ата с 08.1972 – 1972.

                12

К нам часто приезжали папины алма-атинские коллеги, продолжавшие заниматься футбольной деятельностью. Это талантливый спортивный журналист и замечательный футбольный комментатор Владимир Толчинский, а также бывший тренер команды «Динамо» (Алма-Ата) Хохман Аркадий Вольфович. Они, как правило, приезжали вместе, по служебным делам, останавливались в лучших гостиницах города – «Красная», «Лондонская», но обязательно бывали у нас дома, где за столом, который накрывала моя мама для гостей, велись продолжительные беседы. Говорили о былых временах, о состоянии современного футбола, о судьбах бывших игроков и функционеров алма-атинского «Динамо».

Очень серьезный и обстоятельный Аркадий Вольфович рассказывал о своей необыкновенно интересной биографии. Он, будучи гражданином Румынии,*9* после присоединения Бессарабии к СССР в 1940 году, рискуя жизнью, пешком в непогоду преодолел советско-румынскую границу, чтобы вернуться в Кишинёв, где стал основателем, нападающим и первым тренером команды «Динамо» (Кишинёв). После окончания войны А. Хохман добровольно изъявил желание остаться в СССР,  а по сему, сполна хлебнул «радушия» соответствующих компетентных органов и оказался сначала на Дальнем Востоке, а затем в Средней Азии. После войны он играл в алма-атинских командах  «Динамо» и «Урожай». С 1947 по 1950 годы А. В. Хохман являлся старшим тренером «Динамо» (Алма-Ата).

Не могу удержаться, чтоб ни привести здесь воспоминания Николая Старостина о первом его знакомстве с А. В. Хохманом, так как это характеризует личность Хохмана и отражает психологический климат в команде (Старостин называет Хохмана Хофманом):
«Прихожу на первую тренировку футболистов. Дождь. И вижу прелюбопытную картину — команда месит грязь, а в середине поля под зонтиком, в плаще и шляпе, в ботинках с галошами расхаживает тренер и дает указания. Я спрашиваю у Толчинского:
 — Володя, кто это?
 — Это Хофман. Бывший центрфорвард сборной Румынии.
… Это было одно из самых приятных знакомств в моей жизни. По кругозору и уровню интеллигентности Хофман выделялся среди наших тренеров, второго такого вряд ли отыщешь. Игроков он называл исключительно на «вы».
 — Игорь, вот вы здесь сделали ошибку... Сергей, зачем вы туда побежали...
Слушать это было забавно, а эффект имело поразительный. Его авторитет был непререкаем». [6]

  После «Динамо» в 1954-1956 Аркадий Вольфович работал тренером  команд «Локомотив» и «Урожай» (Алма-Ата), которые в 1955 году были переименованы в «Кайрат».

Я думаю, что мой отец и раньше неоднократно слышал рассказы Аркадия Вольфовича о его жизни, но каждый раз открывал новые интересные для себя факты, и искренне радовался возможности пообщаться со своими бывшими коллегами.

Владимир Толчинский запомнился мне, как очень располагающий к себе человек с умными доброжелательными глазами, в которых играли живые огоньки интереса к людям и событиям. В 1952 году именно Владимир Давыдович при поддержке прославленной конькобежки Риммы Жуковой, имевшей определенное влияние на начальство МГБ Казахстана, убедил руководство перевести Н. Старостина из акмолинской ссылки в Алма-Ату.

В 1954-1955 годах В. Толчинский был начальником команд "Локомотив" и "Кайрат", а с 1958 по 1962  директором сооруженного в Алма-Ате единственного в Средней Азии нового стадиона высокого класса "Центральный", который в СССР неофициально называли Малыми Лужниками. Владимир Давыдович был талантливым спортивным комментатором и журналистом, чьи репортажи отличались умением передать непосредственные живые эмоции спортивных событий. В составе групп советских писателей, журналистов, спортивных комментаторов он выезжал на чемпионаты мира по футболу в 1966, 1970 и 1974 годах, на зимние Олимпиады 1968 и 1972 годов. Помню, что мы с удовольствием слушали его репортажи с престижных международных соревнований. По профессионализму эти репортажи можно сравнить с репортажами Николая Озерова и  Котэ Махарадзе.

Нередко к нам приезжали бывшие футболисты алма-атинского «Динамо», оставшиеся служить в МВД, и получавшие путевки в одесский санаторий им. Ф. Дзержинского, подведомственный МВД. Несколько раз приезжал Николай Писяуков, а также его жена Тамара. Во второй половине 1950-х годов приезжал Борис Сидь  с женой. Они жили у нас в ожидании назначения Бориса на должность то ли тренера, то ли начальника одной из команд города Сталино (ныне г. Донецк).

Еще из бывших игроков «Динамо» Алма-Ата часто к нам в Одессу приезжал Владимир Ханенко. Он появился в алма-атинском «Динамо» в качестве защитника в 1944 году всего на один сезон, родом он был из Киева. Веселый и общительный он быстро подружился с моим отцом. В Алма-Ате Владимир снимал комнату по соседству с семьей, в которой была юная симпатичная дочка Нина семнадцати лет. Владимир симпатизировал Нине и начал ухаживать за ней. Но, когда он познакомил Нину со своим другом Костей Бедрицким, случилось так, что между Ниной и Костей вспыхнула любовь, которая привела к скорой свадьбе. Отношения между друзьями разладились. В том же 1944-м Владимир перешел в «Динамо» Москва, затем в 1945-м в «Динамо» Киев, а в 1946-1949 годах играл за «Спартак» Львов.

Со временем страсти поутихли, дружба не восстановилась, но хорошие отношения наладились. Владимир несколько раз присылал к нам погостить у моря  свою жену Неллю с сыном Юрием. После окончания карьеры игрока Владимир Ханенко работал тренером нескольких львовских команд, спортивным журналистом (в 1960-е годы был одним из авторов футбольных календарей-справочников города Львова), получил звание «Судья всесоюзной категории». Сам он проездом бывал у нас, когда через Одессу на теплоходе отправлялся на чемпионаты мира по футболу в Англию (1966 г.), Италию (1990 г.).

                13

В летний период наш дом, как правило, был полон гостей. Часто приезжали родственники из Казахстана. Летом 1964-го года к нам одновременно приехали – из Усть-Каменогорска мамина сестра с мужем и двумя взрослыми сыновьями, из Караганды – дядя Жора с сыном Юрием,  женой Надеждой и её  взрослой дочерью Ириной. Как правило, всем хватало места. Кто-то спал на раскладушках, кто-то на надувных матрасах на полу, а иные  на свежем воздухе во дворе, благо, что наш закрытый двор позволял это. Для приготовления еды организовывали «дежурства по камбузу» – каждая семья готовила по очереди на всю компанию свои блюда. Старались готовить что-либо особенное. Казахстанские гости готовили бешбармак, манты, пельмени, мы, одесситы – различные одесские блюда из черноморской рыбы и наших местных овощей. Обязательными были огромный херсонский арбуз и вареная кукуруза, которую у нас называют пшонкой. Камбузом служила летняя кухня, а обеденным столом – стол для настольного тенниса, имевшийся в нашем дворе. Каждый день обязательным был поход на пляж. Атмосфера в доме была дружественной и радушной.

Нередко дядя Жора приезжал в Одессу по служебным делам. В 1971 году карагандинский «Шахтер» вошел в 1-ую лигу советского футбола, где находился и одесский «Черноморец». Команды играли в одной лиге в течение 1971 – 1973 годов. Соответственно, встречи проходили как в Караганде, так и в Одессе. Дядя Жора, будучи в то время начальником команды «Шахтер» Караганда, сопровождал команду в поездках. Приехав в Одессу в 1972 году, и  желая познакомить руководство команды, а также некоторых молодых перспективных игроков «Шахтера» со своим братом Константином, память о спортивных достижениях которого еще была свежа в Казахстане, дядя Жора пригласил их к нам в гости, согласовав это с моими родителями.  Был накрыт обильный стол. Дядя Жора, в отличие от моего отца, был очень хозяйственным, умел и любил готовить еду. Он вместе с моей мамой ходил на «Привоз», чтобы выбрать и помочь принести продукты. Иногда он помогал готовить, например, лепил манты или пельмени.  Встреча прошла с большим взаимным интересом, с воспоминаниями о былых достижениях алма-атинского «Динамо» и беседами о проблемах тогдашнего футбола. В итоге наша семья была приглашена руководством команды на предстоящий матч «Черноморец» – «Шахтер», который должен был состояться на стадионе «ЧГМП» (нынешний «Черноморец»). Нам были выписаны пригласительные билеты на трибуну рядом с главной трибуной, и одного человека дядя Жора предложил посадить на скамье запасных игроков «Шахтера», рядом со спортсменами. Мой муж Леонид, заядлый болельщик, не упустил воспользоваться такой замечательной возможностью. Эти матчи вызывали большой интерес у любителей футбола и проходили при полных трибунах стадиона *10*. «Черноморец» в те годы показывал хорошую игру *11*. Надо сказать, что все встречи в 1971 – 1973 годах между «Черноморцем» и «Шахтером»  выигрывал «Черноморец», кроме одной ничьи 0:0 в 1972 году в Караганде.
 
На  матч пошли я с мужем Леонидом, Николай – муж моей сестры Евгении, Виктор – мой двоюродный брат, сын Николая Бедрицкого, и  Игорь Билиенко – ещё один наш родственник, большой поклонник футбола. Болели, что называется, от души, «Черноморец» вёл в счете. Накал страстей на стадионе зашкаливал.  Мы с сочувствием смотрели на Леонида, который, втянув голову в плечи, сидел на скамье запасных «Шахтера». Он, находясь рядом с игроками проигрывающей команды, не мог дать волю своим эмоциям и лишь с завистью поглядывал на  наше ликование. Когда «Черноморец» забил второй гол и счет стал 2:0 в его пользу, восторгу зрителей не было предела. Все вскочили с мест и, воздев руки вверх, радостно кричали. Сидевший рядом со мной высоченный молодой верзила на протяжении матча усердно поглощал семечки, и его руки были заняты лушпайками. Желая присоединиться к всеобщему ликованию, он лихорадочно искал, как от них избавиться. Пошарив глазами по сторонам, он нашел подходящий объект – это были широкие поля шляпы сидевшего под нами зрителя. Недолго думая, он скинул туда лушпайки и присоединился к безграничной радости болельщиков. Попавший под раздачу зритель в шляпе в порыве бурного восторга ничего не заметил.  Понятно, такое поведение не допустимо, но это был футбол, стадион, фанаты, да к тому же одесские фанаты, и специфический одесский юмор, который иногда бывает не безобидным и на грани приличия, особенно, если дело происходит на стадионе среди фанатов или в толпе на «Привозе». К тому же, всё это происходило почти 50 лет назад.

После 1973 года спортивные пути карагандинского «Шахтера» и одесского «Черноморца» разошлись, так как «Шахтер» выбыл во вторую лигу.

Георгий Бедрицкий стал реже приезжать в Одессу. Юра Бедрицкий, его сын, окончив школу, также стал редко бывать у нас. Однако я вспоминаю, как дядя Жора побывал у меня в гостях уже на новой квартире, которую моя семья получила в 1981 году. В этом же году у меня родилась младшая дочь, Виктория. Увидев в гостиной фортепиано, он с удовольствием сел за него и, перебирая клавиши, начал как бы нащупывать аккорды, звуки. Через некоторое время из-под его пальцев полилась мелодия модного тогда шлягера. Этим дядя Жора приятно удивил нас. В последний раз Георгий Бедрицкий был в Одессе в 1986 году на поминках моей матери.

Мой отец, Константин Бедрицкий, будучи на десять лет старшим моей матери, после её смерти еще 15 лет прожил вдовцом. Мы с сестрой старались всячески поддерживать его. Каждые выходные дни я приглашала его к себе на семейный обед. В последние годы жизни он проживал с семьёй моей сестры Евгении Артикуленко.

Уже много лет прошло с тех пор, как братья Бедрицкие ушли из жизни *12*.  Кроме близких родственников практически не осталось тех, кто знал их лично или знает о заслугах этих порядочных и предельно честных людей, ответственных, преданных делу, которым они занимались.  Однако ещё в 1970-х – 1980-х годах Константин и Георгий были хорошо известны в Алма-Ате, все трое были довольно известны в Одессе. И с кем бы я ни встречалась, из тех, кто их знал, люди, как правило, светлели лицом, вспоминая о них.
А светлая память дорогого стоит!


Сноски:
*1* шаланда – парусная плоскодонная рыбачья лодка.

*2* дерево-кустарник «лох узколистный» – в Причерноморье его называют дикая маслина, в Азии – джида.

*3* одесский жаргон

*4* Название военного ведомства, в котором служили братья Бедрицкие менялось несколько раз: с 1934 года – НКВД СССР, с 1941 года – МКГБ СССР, с конца 1949 года – МГБ СССР, а с 1953 года – МВД СССР. В дальнейшем, во избежание путаницы,  для обозначения этого ведомства я буду использовать аббревиатуру «МВД».

*5* Вітаємо – приветствуем (укр.)

*6* Неофициально же, по воспоминаниям современников, Н. Старостин очень часто бывал в Алма-Ате и тренировал алмаатинское «Динамо» ещё за несколько лет до 1952 года, когда ему, уже официально, было разрешено покинуть место последней ссылки –Акмолинск.

*7* Ирина Одоевцева в своих мемуарах «На берегах Невы», пишет, что автором текста песни «Бублички», написанной в первые послереволюционные годы, является молодой ленинградский поэт Борис Тимофеев. В 1926 году одесский поэт Яков Ядов по просьбе куплетиста Григория Красавина адаптировал этот текст к мелодии модного фокстрота. Так получился знаменитый шлягер. 

*8* 1954 г. – финалист кубка УССР; 1956 г. – 3-е место в чемпионате УССР; 1957 г. – 1-е место в чемпионате УССР и победитель кубка УССР.

*9* В 1936—1938 годах А. Хохман являлся центральным нападающим команды «Маккаби» (Кишинёв), а в 1939-1940 команды «Маккаби» (Бухарест) в чемпионате и кубке Румынии. Прошёл тренерские курсы при Институте физического воспитания в Бухаресте. 

*10* В Одессе пять игр посмотрели 142 000 зрителей. В Караганде на четырёх играх (по матчу 1973 года, состоявшемуся в Караганде, данных нет) присутствовало 73 000 любителей футбола.

*11* В 1972 году «Черноморец», возглавляемый Анатолием Фёдоровичем Зубрицким, с         первых матчей захватил лидерство в 1-й лиге. Команда уверенно двигалась к победе   в турнире, но потери очков на финише позволили донецкому «Шахтёру» и ташкентскому «Пахтакору» обойти одесситов в турнирной таблице.

*12* Николай Бедрицкий (21.11.1914 – 16.08.1991)    
     Георгий Бедрицкий (28.03.1916  – 11.09.1992)   
     Константин Бедрицкий (05.11.1917 – 11.04.2001)



                СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ИНФОРМАЦИИ
1. Молдаванка: родина простого одессита.
2. Всемирный клуб одесситов. История Одессы. 1921 — 1935: Одесса играет в футбол ... Сборная Одессы на Всеукраинской арене. 
 
3. Казахстанский футбол. 6 мая 2005 г.  G100 — КЛУБ КАЗАХСТАНСКИХ БОМБАРДИРОВ  http://kaz-football.kz/g100/g100_06.shtml
4. Ветеран остается в строю. Футбол-89. Справочник-календарь. Спортивный клуб «Шахтер». Караганда, 1989.
5. Википедия. Старостин Николай Петрович https://ru.wikipedia.org/wiki/Старостин,_Николай_Петрович
6. Н. Старостин, А. Вайнштейн. «Футбол сквозь годы»: Советская Россия; Москва; 1989 год.