Обретенное лето. 1-е сентября

        КАНАЛЫ И МЫ.

     Об этом дне лучше расскажет наш рыбак и "шишкарь" Слава Мирошниченко, дав возможность автору отдохнуть после такого насыщенного вчерашнего дня. Ему и слово:

     Итак, завтра мы покидаем этот благословенный край. А сегодня напоследок пройдемся на лодке по каналам. На этот раз почему-то было решено оставить кого-нибудь в лагере в помощь Дракоше. Никому, понятно, не хотелось отбивать у него хлеб, но тут наш великодушный командор пошел на маленькую. хитрость: сказавшись приболевшим, он сразу разрубил этот Гордиев узел. Остальные на всякий случай в самых изысканных выражениях высказали Димке свои сожаления, но сдержать радости почти никто не смог.

     Говорят, на Большом Соловецком острове свыше трехсот озер. Когда-то большинство из них были соединены между собой каналами, протоками или канавами, но со временем все это обветшало и разрушилось. Сейчас сохранилась система каналов, соединяющая семь озер с питьевой водой. Несколько дней назад, возвращаясь с дамбы, я и Игорь разговорились с двумя девушками, плановыми туристками. Обменялись впечатлениями о Большой Муксалме, рассказали, кто где  уже успел побывать. Девушки были здесь уже неделю, а потому видели побольше, чем мы. Узнав о том, что мы еще не были на каналах, одна из них, более экспансивная, воскликнула с почти нескрываемой завистью: - Ну, ребята, значит самое интересное у вас еще впереди!

     Стоит ли говорить поэтому, с каким настроением мы собирались в этот поход.
     А погода не особенно была к нам благосклонна. Если с утра солнце еще смогло пробиться к нам сквозь строй облаков, то к нашему выходу оно было взято в плен низкой облачностью и больше уже не показывалось. Мы спустились вниз к озеру, на котором лодочная станция - это и есть Большой Перт (наше-то озеро  рангом повыше, потому что называется Великий Перт), первое в цепи семи изумрудин. Эх, если бы появилось солнце!..

     За тридцать рублей и паспорт Игоря, оставленный под залог, хмурый лодочник выдал нам ладью с двумя парами весел. Последовало несколько неслаженных манипуляций с бревном, закрывающим загон для лодок, и наконец мы на чистой воде. Игорь и Наталья на веслах - ох, и здорово гребут, черти! -я едва успеваю шуровать рулем. И вдруг ... что это? на берегу из кустов торчит спина какого-то чудовища. Все замерли в испуге, но любопытство все-таки победило: лодка на цыпочках подбирается поближе, и мы видим громадный камень, обвитый корнями дерева, как Лаокоон змеями. Если бы он был поменьше, обязательно взяли бы его с собой для устрашения встречных, но для этого надо как минимум спилить дерево и выкорчевать корень.

     Плывем дальше. И вот, наконец, берега озера начинают сужаться, и мы медленно вползаем в протоку. Это устье первого канала. Над водой
нависают ветви деревьев, сплетаясь друг с другом и образуя сплошной тоннель. Ширина канала не больше трех метров, а глубина - два-три фута. Берега обложены крупными валунами, это работа монахов, не иначе. Течения никакого нет, вода прозрачна. И - тишина...

     Управлять лодкой в канале не так-то просто: как мы ни стараемся пройти, не коснувшись берегов веслами и бортами, это не получается.  Тогда гребем с кормы, как заправские гондольеры. Так проходим еще одно озерцо и заруливаем в следующий канал. В самом конце его нависает полуразрушенный мостик, тоже когда-то построенный монахами. Видимо, здесь у них было что-то вроде шлюза. Даже в таком разрушенном виде это смотрится очень красиво.

     Не сговариваясь, причаливаем к берегу и разбредаемся в разные стороны в поисках приключений. Приключений никто не нашел, зато собрали большой букет северных цветов. Цветочки неброские, но очень приятные: здесь камнеломка, черная ягода вороника, которая хорошо утоляет жажду; красная толокнянка, желтая морошка, фиолетовая черника и еще что-то, названий чему мы не знаем.. Мы попытались запечатлеть эту соловецкую красоту на цветную пленку, но, к сожалению, слайды не получились.

     Третье по счету озеро называется Красное Орлово. Орлов, правда, нигде не видно, да и вода не красная, а темносиняя. Берега озера, по всему видать, болотистые. поодаль растут осинки и ели. Плывем медленно, неспеша проходим третий канал и ...замираем с открытыми ртами. Весла непроизвольно брошены и лодка как бы застыла в густой смоле. В детстве мы слышали сказки о живой и мертвой воде, но не очень им верили.
"ведь сбывшимися сказки не бывают,
Несбывшиеся сказки забывают".

     Но здесь мы воочию увидели мертвое озеро. Черная вода, черный застывший воздух, черные берега поросли сердитыми елками. Ни звука... Тишина давит на барабанные перепонки, хочется заткнуть уши и закрыть глаза. Я подношу ко рту пальцы кольцом и резко свищу, чтобы развеять злые чары. Но обычно пронзительный свист на этот раз гаснет прямо у лодки. Что за чертовщина! Наши гребцы не сговариваясь налегают на весла. Прочь, прочь скорее от этого проклятого места.

     В темпе огибаем левый берег, и приятный ветерок освежает разгоряченные лица - это мы вошли в "Щучье" озеро. Вот только здесь немного отдышались и обменялись впечатлениями о только что пережитом. Неприятное место, брр-р-! А ведь нам придется еще раз проходить его на обратном пути. Кто-то предложил задобрить злые чары, бросить в воду наш подарок, соловецкий букет. Букет рассыпался по волнам и поплыл в обратную сторону, а наша лодка продолжила свой путь по каналам. Вот мы обогнули очень красивый островок с зеленой лужайкой и влетели в створ третьего канала, причем сделали это на несколько большей скорости, чем требовалось, и это нас чуть н погубило: канал сам по себе очень узок, к тому же при входе в него справа и слева мели, на одну из которых и нарвались сходу. Пришлось давать задний ход ( Игорь говорит, что на их гребном языке это называется «табанить») и предпринимать вторую попытку. Если вам когда-нибудь придется плыть по соловецким озерам, то к третьему каналу подходите неспеша, тщательно проверьте фарватер.

     Но зато этот канал сам по себе интересен: он короткий и какой-то веселый, что ли. За ним открывается длинное озеро «Валдай», настолько заросшее кувшинкой, что лодка едва пробирается по узкому коридору.

     Ну как тут не вспомнить вот эту песню:

Словно как лебедь над гладью прозрачной,
Тихо качаясь, плывет наш челнок.
О, как на сердце легко и спокойно,
Нет и следа от минувших тревог.

     А четвертый канал настолько замаскирован, что мы долго разыскивали его повсюду. Наконец, наткнулись на протоку, обшитую бревнами. Тихо-тихо подгребаем. Прямо по курсу раздался всплеск, прозвучавший в тишине, как пушечный выстрел. За нами внимательно наблюдает пара чьих-то глаз. Сообща сообразили, что это ондатра. Ей надоела эта игра в гляделки и она неспеша поплыла за перегородку. Там полно нор этой самой ондатры, жаль, что времени у нас нет, а то расставили бы капканы. Впрочем, их у нас тоже нет.

     За Валдаем последовало озеро Котлеванное: чистая светлая вода, на берегах разноцветные камешки. Между тем. девочки начинают слегка замерзать: у Татьяны мерзнут ноги, у Галины руки, у Алены еще что-то (а что, она не говорит). Лишь Наталья, согретая греблей, ни на что не жалуется. Прибавляем оборотов, гребцы стараются в поте лица, и тут резкий толчок чуть не опрокинул лодку: это впередсмотящий зазевался и мы налетели на бревно, которым начинался последний канал. После бревна идет облицовка из камня, затем на выходе деревянные щиты вновь окаймляют русло. И вот, наконец, озеро Красное. Справа и слева из воды торчат сухие коряги, все это напоминает кладбище исполинов. Унылая картина. А тут еще девчонки вконец замерзли, поэтому решаем высадиться на ближайший полуостровок, чтобы они могли побегать, попрыгать и прочее. Выскочили на берег и как по команде упали на колени перед ее величеством Черникой. Ползая на четвереньках, мы становимся похожими на стадо пасущихся диплодоков. Так продолжается с полчаса.  Девушки, вроде, слегка отогрелись и уже веселее собираются в обратный путь

     На этот раз в паре с Игорем гребу я. Мы бодро разворачиваемся вправо и набираем скорость, чтобы с разбега влететь в канал и дальше уже управлять лишь рулевым веслом. Но поспешность оказалась роковой: раздался треск, и нас чуть не выбросило из лодки. Это Игорь, увлекшись греблей и скоростью, не успел убрать левое весло, и оно, упершись в щит, переломилось, как сухая спичка. Пришлось приспособить его под руль, грести же стали рулевым. Стараясь быстрее вернуться, часто меняемся на веслах. С замирающим сердцем подходим, наконец, к «мертвому» озеру, чтобы поскорее проскочить его. Но тут сработал так называемый «закон подлости вещей»: перед входом в канал Игорь, вынимая весло, чтобы грести им как на каноэ, утопил уключину. Весло и уключина - это слишком много для одного рейса, - решили все. Делать нечего, стали искать, благо здесь неглубоко. Свесились с обоих бортов и внимательно ощупываем дно глазами. На дне валяются камни и мелкая галька, кое-где пробивается чахлая растительность. Как ни странно, в «мертвом» озере шныряет стайка робких окуньков. Наконец, кто-то обнаружил утопленницу, и я с третьей попытки зацепил ее спиннингом. Все облегченно вздыхают.

     Дальнейший путь проходит без приключений, и вот мы молча подходим к лодочной  станции.  Сломанное весло уже давно выброшено, и теперь наша задача прошмыгнуть как можно незаметнее. Однако, на берегу мальчик играет с собачонкой, и нас наверняка уже запеленговали. Из сторожки выходит мужик и направляется к нам. Игорь быстро перебрасывает лишнее весло в соседнюю лодку, дабы создать видимость, что мы брали только одну пару.

     Ретируемся в темпе престо, и в спешке я забываю в лодке одну из лучших своих блесен. И хоть спохватился довольно быстро, но возвращаться все же неудобно.

     В лагере слышен стук топора. Это выздоровевший Митрич захотел жрать и готовит костер. Ему жарко, он даже разделся по пояс. А бедные дамы того и гляди вконец замерзнут, особенно тяжко приходится Татьяне, ступни ног совсем не соображают. Игорь долго растирал ей клешни, сам при этом взмок основательно, но Таня так и не оклемалась.

     Дров у нас осталось мало, да и те что есть, горят с трудом. Много дыма и мало тепла. А тут еще поднимается ветерок, и мы потихоньку уходим в себя. Ветер взял себе в союзники дым костра, и вдвоем они доставляют нам своими выпадами массу неприятностей. Татьяна, наш общепризнанный повар, страдает от дыма больше всех и поэтому бросает по поводу дров (и соответственно, по поводу тех, кто их нарубил) несколько нелестных замечаний. Крыть нам нечем, и поэтому мы с Игорем отходим на заранее подготовленные позиции, то есть в палатку. А Митрич тем временем колдует с мукой, ему хочется угостить нас какими-то «блинами по-адыгейски». Он путаетсся под ногами у Татьяны и закручивает какое-то месиво, отдаленно напоминающее тесто. Проходит довольно протяженное время, прежде чем нас зовут отужинать. С первым мы расправились быстро, а затем Димка, загадочно улыбаясь, подает на стол что-то белое, которое неприлично тянется. Все недоверчиво  воззрились на это странное блюдо. Первым запустили автора. Он запихивает в себя пробную порцию, а остальные ждут, что будет. Однако, через десять минут он все еще жив, а дальше ждать уже просто некогда. До сих пор трудно понять, что это было за блюдо – блины или омлет, однако все справились.

     - Ужин окончен! – объявляет шпрехшталмейстер.

     Потом мы сидим вокруг тлеющего костра. Разговор тоже едва тлеет. А как здорово нам было на Великой Ниве. Поход ли близится к концу или погода виновата, трудно сказать. Но что-то в нас начало гаснуть, видимо поэтому каждый погружен в свои мысли. Я думаю, что это нас наказало «мертвое» озеро.

     Так проходит вечер и наступает ночь. А над озером опять разгорается сияние. Заинтересованные, подходим ближе. Озеро словно залито молоком. Это опять всходит луна, но как-то совсем иначе, чем несколько дней назад. В ее лучах переливается и искрится воздух.  Тени от деревьев чернеют и становятся резче. Притихшие и ошеломленные, возвращаемся в лагерь. Костер, видимо, подумал, что мы ушли совсем, и погас. Но и без него вся поляна залита светом.
     Заползаем в палатку и быстро в спальники. Наступила наша последняя ночь на острове. К тому же сегодня наступила еще и осень.