Продолжение Молодость главы 41-45

 Глава 41 Проблемы ребёнка.

                И снова отступление, мысли донимают.
Мои дорогие друзья-читатели. Снова я прерву повествование ненадолго, чтобы объяснить с чего и для чего оно вообще было начато.

Да это осознанная необходимость высказаться, но высказаться не просто ради облегчения и освобождения, но и для осмысления всей прошлой жизни. Не моей личной, а в свете всего что происходит с нами и со страной, в свете того куда ведут нас наши власти, почему это происходит и как уберечься от наивной веры в прекрасное прошлое.

Вы сами видите, сколько одурманенной, оболваненной молодёжи вокруг снова идёт за вождём, не умея критически осмыслить кто и что перед ними и куда их заведут. Мы, дети дна ,как никто иной знаем цену этим посулам, этому выживанию, этому хождению по лезвию бритвы.

Никто из людей не родится изначально порочным, никто из детей не стремится вкусить все прелести этого горького плода. Но миллионы прошли через этот ад, в то время, как в стране декларировались тишь, гладь и божья благодать.

Пелись прекрасные песни, писалась чудесная музыка, на экранах крутили правильные фильмы про прекрасную и достойную жизнь и дорогах, которые открыты перед всеми. А в жизни мы видели совсем иное, грязь, непотребство, распущенность нравов, жуткое ханжество.

Одним было дозволено всё другим только чётко отведённое место в своей нише. Оттого и были такие перекосы в сознании и поведении. Среда держала крепко, рядом текла другая жизнь, в щёлочку которой, не разрешалось заглянуть. А мы повторяли ошибки и поведение своего окружения, мы видели только это и не могли вырваться из порочного круга.

 На фоне миллионов вырвались наверх, стали людьми или достигли чего-то единицы. А основные остались в той же среде, повторять тот же цикл жизни своих отцов и матерей. Стоит ли удивляться, что человечными сделались единицы, а зверствуют, пьют, насилуют, унижают себя и своих детей массы. Среда держит цепко, повторюсь ещё раз. Безысходность, слабость духа, не имение возможностей-вот их удел и сегодня.

Не судите, да не судимы будете. Мы часто повторяем это не вдумываясь. Мы часто проходим с брезгливым выражением лица, с опаской и пренебрежением, мимо стайки злобствующей, распоясавшейся молодёжи, не понимая, что их сделало такими. Мы говорим, всем трудно, но не все же опускаются.

Но в том -то и дело, что помимо трудностей у них не развиты ум и чувство собственного достоинства, так как развивать их было некому, среда поглощала, а не развивала.
Нужно знать,хотя бы на примере вот такой девчонки в каком компоте они растут и созревают, через что проходят, чтобы понимать как на самом деле помочь этим детям изменить себя, сохранить свою душу, вырваться из среды.

 Даже те из нас, кто сумел это сделать, обязательно вспомнят ту опорную точку, тех людей, кто помог вынырнуть со дна жизни, не захлебнувшись окончательно, не став быдломассой.
Вы сможете понять из какой среды вышли и нынешние правители, со знаком минус, но вырвались. Отчего они так держатся за власть, отчего они так жадны и ненасытны .

От того, что за спиной, внутри них, в самой сердцевине, живёт страшная память об этом дне, все комплексы вместе, которые сделали их шакальей стаей, толкают на любую подлость, желание идти по головам, лишь бы опять не вернуться на это дно жизни, не стать зависимым и униженным.
Мы знаем много обратных примеров, когда дети дна не только стали людьми с большой буквы, но и других пытаются тянуть к свету.

Этим детям просто повезло, на их пути встретились нужные люди, а внутри них оказался крепкий стержень, заложенный кем-то из их родных. Тем ценнее эти люди, и именно они, оказавшись в трудных жизненных обстоятельствах, не упадут на дно, а будут бороться вновь и вновь за себя и за окружающих. Жизнь не благодаря, а вопреки. Вот что это такое.

Я не читаю нравоучения, я не собираюсь учить как надо, как не надо. Я просто пытаюсь понять сама и помочь другим подняться, а не опускать руки. Видимо это и есть истинная , осознанная необходимость обнажить свою душу и свою жизнь перед людьми. Потому что только искренность может помочь открыть резервы и собственной души и помочь понять себя и других-другим людям.

Простите меня, если покажется, что это высокий слог и прочее.
И ещё помните главное, нельзя давать всем детям дна большую власть над другими людьми, мы уже ощутили на собственной шкуре, чем это оборачивается. Нужно всегда внимательно смотреть, кто рвётся к власти, голодный шакал или Данко, желающий отдать своё сердце людям.

Ибо шакал будет бояться потерять захваченное, будет изворачиваться и зубами и когтями отстаивать своё место под солнцем. Именно этому учила его среда, другого он просто не умеет. И главное он не умеет прощать.

 Он помнит все обиды и унижения и беспрестанно мстит за них,но к сожалению не самим обидчикам, а всем окружающим, в особенности тем, кто чужероден и сам не окунался на то дно. Что делать,такими формирует людей этот мир,мир дна.
 Но снова вернусь к изложению своей жизни.

Жизнь текла относительно спокойно и рутинно, но в этом болоте уже зарождались небольшие газовые гейзеры. Первой случилась неприятность с дочкой. По вечерам я всегда укладывала её спать сама, мы читали книжку или смотрели диафильмы, потом немножко говорили о прочитанном или увиденном, а потом я обязательно должна была спеть ей какую-нибудь колыбельную.

 Что интересно, я раньше и не думала, что знаю так много колыбельных песен, а в нужный момент они все вдруг повылезли из памяти и дочка очень любила, чтобы я лежала рядом с ней, гладила её по ручке и тихо пела, а она вскоре начинала сладко посапывать носиком.

После я вставала и уходила в свою кухонку. Мама ложилась с ней рядом, она даже не просыпалась до утра. А тут вдруг, она крепко спала, мы сидели с мамой на кухне, Надя гуляла с подружками, брат уже тоже уснул.

 Мы занимались своими делами, мама вышивала, я читала материал для завтрашних занятий на курсах,как вдруг из комнаты раздался жуткий вопль. Мы с мамой обе подхватились и бросились в комнату в испуге.

Иришка с широкого открытыми, но явно ничего не видящими глазищами, стремительно металась по дивану, от одного конца до другого,натыкаясь с одной стороны на стену, с другой на кресло и жутко кричала. Мы пытались её остановить, прижать к себе, успокоить, но она отбивалась с невероятной силой, словно это были не мы, а жуткие создания и не умолкала.

 Мама начала плакать, а я крепко схватила её за плечики и принялась энергично встряхивать и громко звать её по имени. И дозвалась, глазки её прояснились, она наконец-то очнулась и увидев меня, крепко охватила за шею с громкими рыданиями. В то время, когда она металась, она одновременно писалась. Такого не было никогда.

Я обняла её, пошла помыла, переодела, села с закутанной на колени и стала укачивать, а мама переменила кровать. Я тихонько спрашивала её, кто тебя напугал? И она ответила "волк".
Когда она снова уснула и мы с мамой успокоились, я сказала:
-Нужно узнать в саду,отчего это случилось, кто так напугал ребёнка". И мама подтвердила, что обязательно нужно.

 В понедельник утром её должна была вести в сад мама и она сказала, что непременно сходит к Клавдии Петровне, заведующей. С этого дня эта сцена начала повторяться каждую ночь. Ничего не помогало, даже если я будила и высаживала её на горшок, всё равно, через полчаса-час, сцена снова повторялась.

И привести её в себя можно было только тем способом, которым воспользовалась я первый раз.
 Скажу сразу ни врач невропатолог, выписывавший ей успокоительное, ни другие врачи, к кому мы обращались не смогли помочь. Всё кончилось также внезапно, как началось спустя год с небольшим, уже в Москве. Она попала во сне ручонкой на розетку, розетки были сделаны возле пола и сшибла крышку, её ударило током, был жуткий ожог, но оказалось, что он перебил те приступы раз и навсегда. Но это я забежала вперёд.

А в детском саду, после разговора с заведующей, обещавшей маме выяснить, что и как случилось, заведующая разобралась очень быстро.
После разговора с воспитательницей, о самочувствии и поведении детей, Клавдия Петровна выяснила, что один из мальчиков стал вести себя необычно, начал дрожать, плакать и забиваться в углы, чего раньше с ним не было.

 Одна девочка ,как только в сказке упоминается про волка , начинает громко и безутешно плакать и кричать, не надо про волка. А Ирочка просто стала уходить ото всех, когда группа садилась читать. Заведующая поняла, что дело нечисто и осталась в саду допоздна, никого не предупредив. И вот, что она выяснила.

Одна из ночных нянечек взяла за правило, погасив в спальне у детишек свет, даже ночник, а также погасив свет в самой группе, садиться у дверей спальни и слушать.
 Дети, есть дети, уснуть сами, то есть выключиться, как игрушка они сразу не могут, обязательно поговорят или пошалят.

 Вместо того, чтобы посидеть с ними, рассказать сказку или почитать, она в полной темноте приоткрывала дверь в спальню и начинала выть"- Ууууууу, волк идёт, уууу, он вас всех съест, ууууу, непослушные дети...."  И вполне естественно, что напуганные воем и темнотой, особенно впечатлительные нервные детишки получили нервный срыв.

Клавдия Петровна сразу же отстранила её от работы. В эту ночь она так и не ушла домой, сидела с детишками в спальне и наблюдала за ними. У тех детишек страх проявлялся днём, а у Иришки приступ снова случился ночью. Днём она видимо контролировала себя и не хотела показывать страха.

В итоге воспитательницу уволили, а на её место взяли нормальную женщину. Странно, но прежняя не была пустоголовой девчонкой, ничего не понимающей в психике ребёнка, а была воспитателем с большим стажем и опытом, поэтому ожидать от неё такого было невозможно, но факт, остаётся фактом.
А дочка ещё очень долго боялась темноты.








                Глава 42 Трудное бремя.

А потом ЧП произошло у меня на работе. Первой, как всегда заболела начальник почты и мы остались втроём. Теперь мне пришлось садиться к окну приёма бандеролей, помимо основной работы, а Лида села на переводы.

 Так как у меня работа всегда в руках кипела, то я вполне успевала всё переделать, как вдруг, вслед за начальником, свалилась наша почтальон Раечка. У неё была та же болезнь, шишки на ногах, что и у моей мамы, когда-то, но она во-время не пошла на операцию, а сейчас в преддверии весны у неё так обострились боли, что она не смогла ходить. Её положили в больницу и ей предстояла операция.

 Значит она выбыла надолго. Теперь к основной работе, у нас прибавилась обязанность, по разноске корреспонденции. И мы с Лидой по очереди, через день, нагружали на себя сумку и шли на участок, в то время, как вторая оставалась выполнять весь объём работы.

 Это было тяжело, но не смертельно.
А к концу третьей недели такого напряжения, свалилась Лида, у неё случился инсульт, микроинсульт, но от этого не легче.
Я приехала на работу утром, открыла почту и стала ждать Лиду.

Приняла пришедшую с газетами и письмами машину, рассортировала и проштемпелевала письма, расфальцевала газеты. Уже стали подходить заводские клиенты, но приступить к приёму корреспонденции от них я не могла. Ключи от сейфа с квитанционными книжками были у Лиды, а её всё не было.

Потом прибежала соседская девочка от неё ,принесла мне ключи и записку. Записку написала её мама, так как Лида писать не могла.
Так я осталась одна, положение было тяжёлым и я позвонила Трубицыной, ведь я не являлась материально ответственным лицом и не имела права распоряжаться кассой .

Трубицина ответила, что на данный момент никого свободных работников у неё нет, поэтому она сейчас издаёт приказ, что временно обязанности начальника почты, а соответственно и все остальные, но это в приказ не войдёт, возлагаются на меня, а она поищет и потом пришлёт мне кого-нибудь в помощь.
 Так я нежданно-негаданно оказалась на должности начальника себе самой с горой работы на плечах.

Заводские приходили, загружали весь барьер своими отправлениями, бандеролями, телеграммами, письмами ценными или заказными, в то время как стояла очередь ещё и на отправку переводов. Я постепенно всё это принимала и оформляла, в конце дня они заходили за квитанциями и расплачивались за отправления.

Между тем мне нужно было ещё принять машину с посылками, расписать и пометить их, выложить на стеллажи, выписать и разложить по ячейкам извещения, выдать почту экспедиторам воинских частей, оформить газеты и письма на ходку, чтобы потом их разносить, передавать телеграммы по аппарату и принимать поступающие.

После окончания работы с клиентами, мне надлежало обежать участок, разнести корреспонденцию и потом, возвратившись на почту сесть и оформить дневник.

Дневник, это самая тяжёлая и ответственная работа начальника почты. Туда ежедневно заносятся все произведённые за день операции, количество принятых и поступивших отправлений всех видов и суммы от поступлени. Сумма переводов и сумма сборов почтовых или телеграфных за их отправку.

 То же самое с каждым видом отправлений. В конце подводится итог наличия денег на начало дня и на конец дня. Количество выплат и приёма должны свестись к единому балансу.

Начальников и операторов этому учат на специальных полугодичных курсах, то есть это элемент бухгалтерской работы. Меня этому никто не учил, я всё должна была постигать сама на опыте. Трубицына сказала, ты девочка смышлёная, посмотри на графы, как заполняли до тебя и делай.

При этом в дневнике не должно быть никаких описок и исправлений, иначе это считается подделкой документа строгой отчётности. Для предотвращения этого у всех существует черновик. В нём карандашом заносится всё, потом проверяется, сводится баланс и начисто переписывается в чистовик. В конце месяца дневник опечатывается сургучом и отсылается в узел.

 Помимо приёма я должна ещё производить отправку принятой корреспонденции, а это значит на всё  принятое нужно составить реестры в двух экземплярах, один останется себе для контроля, второй запечатывается в мешок с корреспонденцией и едет в узел связи. Вот такой объём работы лёг на плечи 22х- летней девчонки.

Естественно в рабочее время я не укладывалась и вместо 17 часов заканчивала работу в 23 часа.
С работы уезжала последним рейсовым автобусом, а от него довольно далеко бежать до дома, но ничего не поделаешь. Утром подхватываешься и снова бежишь на работу.
Про танцы и гулянья, а также встречи в это время я забыла, да и флиртовать языком на работе стало некогда.

Хорошо помогали мне ребята, экспедиторы воинских частей. Они занимались и разгрузкой с машины и  сортировкой и росписью посылок и  раскладкой газет. Потом подключились жильцы посёлка Северный и бараков, а также домов пятиэтажек  45 базы.

Они стали по очереди приходить за газетами и письмами, что облегчило мне работу, доставлять оставалось только пенсии и переводы, а это много меньше и без тяжестей. Но это случилось только на второй неделе, на первой я всё делала одна.

Однажды ,когда пошёл поток переводов авансовых газпромовских, я  пока обрабатывала их и передавала по аппарату, задержалась до двенадцати ночи и на рейсовый автобус опоздала. Следовательно нужно было идти пешком по железнодорожной ветке, а потом через поле до первых городских домов и до своей улицы.

 Была жуткая метель, конец февраля, и я просто утонула в сугробах и сбилась с пути.
 Я стояла продрогшая, промокшая у каких-то ворот, там на территории горел свет и виднелись в щель ворот люди.

 Я покричала, подзывая их, чтобы спросить, как мне выйти, кругом были одни заборы. Оказывается я свернула на боковую ветку, через снег не заметив этого и оказалась между воинских частей и базой овощной. Когда открылись ворота, обнаружилось, что это Славка База и он узнав, что мне идти придётся назад и снова вперёд до поля, предложил заночевать у них в котельной.

 Я настолько устала, продрогла и промочила ноги, что согласилась,тем более, что времени было уже, половина второго ночи.
Ребята устроили меня в маленькой комнатушке, где была оборудована лежанка, стоял чайник и всё было приспособлено для отдыха.

По очереди они отдыхали там во время дежурств, а сейчас устроили меня, заявив что сами могут и в зале отдохнуть. Я удивилась, там же грохот, но они рассмеялись, мы привычные, а ты сушись и отдыхай.

 Я поставила сапоги на просушку, пристроилась под одеялом, выпила горячего чая и быстро уснула, усталость взяла своё, и до утра, пока меня не разбудил Славка, я спала мёртвым сном.

Вы можете спросить чего это она так подробно расписала трудности своей работы, захотела похвалиться, какой ловкой и умелой была или пожаловаться, как трудно ей приходилось?
Ни первое, ни второе. Просто хотелось показать насколько трудной и ответственной прежде всего материально была свалившаяся на меня ноша и насколько я в своей юридической и правовой неграмотности, не осознавала всей глубины этой ответственности, что едва  не стоило мне жизни.

Система ловко пользовалась нашей наивностью, склонностью к подвижничеству и романтизму.
Нам же всегда внушали, что мы должны быть на передовой, должны уметь прийти на выручку товарищу, должны ставить общественное благо выше личного.

 Как -то так выходило, что мы были вечными должниками, а нас в лучшем случае награждали бумажкой, грамотой, либо 5 рублями премии,либо просто выносимой в трудовую книжку благодарностью.

И никто не объяснял, что дополнительно выполняемый труд, должен быть достойно оплачен, что ответственность за подобное назначение и сваливание работы на одни плечи, целиком должна лежать на том , кто взвалил. Нет нами просто затыкали дыры и предлагали этим гордиться.

 Но если бы у меня в работе случилась материальная утрата посылки, бандероли, перевода или ещё чего-либо, с меня бы взыскали по полной программе. Вот такая была однобокая справедливость.

 Мне прислали приказ на подпись, что я назначена ВРИО начальника отделения связи, на время болезни последней, с дополнительной доплатой в размере скольких-то процентов от её оклада, что в итоге в денежном эквиваленте составило 15 рублей, аховая сумма.

 При этом в приказе не было упомянуто, что я выполняю не одну должность, а целых четыре и за их выполнение, кроме работы телеграфиста, моей основной, мне никто не будет доплачивать, а также мне не было разъяснено, что никакие обстоятельства не избавят меня от ответственности за ошибку.

 А я ещё ,дурочка несусветная, гордилась, что мне доверили такую работу.
 В процессе выполнения её , я нарушила все мыслимые и немыслимые правила . Ведь легко могло случиться, что среди военных экспедиторов, мог оказаться нечистый на руку человек, взявший вместо своей посылки, любую другую, приглянувшуюся.

Я не имела права допускать никого за барьер, а они разгуливали даже по святая святых, кладовой, где хранились ценные отправления. Легко могло случиться, что мои добровольные помощники, доставляющие себе и соседям почту, просто выкинут газеты и журналы, а может и письма, а отвечать придётся мне. Слава Богу, ничего такого не случилось, ко мне относились очень хорошо и бережно.

Но приступлю собственно к самим событиям.
Утром, после ночи в котельной, ребята проводили меня до работы, они сменились и шли на рейсовый автобус. Когда мы вышли на прямую дорогу к почте, я недоумевала, как же могла заблудиться-то.

 Вроде и блудить некуда, но в метели и темноте, я не поняла, что стрелка переведена и я иду по ответвлению от основной линии. В общем я поблагодарила ребят и пошла на работу. Накануне, измученная поздней напряжённой работой, я занесла в черновик дневника все данные, а сегодня мне предстояло всё обсчитать и подвести итог, этого я уже не доделала, от усталости голова не соображала.

 А сегодня была пятница, короткий день и я надеялась в спокойной обстановке со всем управиться.
Не тут-то было. Работы навалилось много прямо с утра, я вертелась практически без перерыва на обед, и остановилась от кручения, только в 15 часов, отдав последнюю почту и закрыв отделение.

 Сегодня мне не нужно было самой идти на участок и я села за подведение вчерашних и сегодняшних итогов. Я обсчитала все цифры вчерашнего дня и похолодела. Доход с расходом у меня не сошёлся на три тысячи. Я решила, что просто обсчиталась и стала просчитывать вновь. Результат тот же.

Взяв все квитанционные книги за вчера , а также платежное поручение Газпрома, от них мы не получали наличных денег, а только безнал, я стала сверяться со своими записями. Всё сходилось, но при новом пересчёте тех же трёх тысяч недоставало.

Я была в панике. Решив отложить это на немного, чтобы отвлечься и снова взяться за проверку я стала заносить на новую страницу дневника сегодняшнюю работу. Здесь всё сошлось, как в аптеке, но та недостающая сумма, с предыдущего дня снова вылезала нехваткой.
Вновь и вновь вертела я документы и свои записи, вновь и вновь приходила к тому же результату.

 Вам наверное знакомо по школе, когда вы проверяли какую-либо свою работу, то не замечали свою ошибку. Это интересное явление, так как мы видим то, что должно быть, по нашему разумению, а не то что есть на самом деле, тогда, как проверяя работу другого, сразу видишь допущенные ошибки.

То же самое случилось и со мной. Я не видела никакой ошибки в своих записях упорно утыкаясь в одну и ту же сумму недостачи. Я попробовала мыслить логически, все бандероли, письма и оплаченные в этот день переводы, в совокупности своей не достигали такой суммы, их было много меньше, значит потерять деньги я никак не могла.

Стала проверять марочный аванс, на сколько у меня записано конвертов, открыток и марок, на сколько продано и сколько осталось. В марочном авансе обнаружилась недостача на десять копеек. Это могла быть лишняя наклеенная на письмо марка, либо кому-то лишние два отданные конверта, но 10 копеек,это не три тысячи.

 Я вынула их из кошелька и вложила в кассу. Время шло, голова гудела, а деньги не находились. Уже давно затих завод, уже ушёл последний автобус, а я всё сидела в полном ужасе и уже в темноте.

Я погасила свет. Поняв всю бессмысленность поисков, сидела уставившись в одну точку, курила сигарету за сигаретой и думала, что это конец. Как мне жить дальше, где я возьму такую сумму, я таких денег даже в глаза не видела в своём распоряжении.

Денежный оборот, что проходил через наши руки в процессе работы, был в нашем понимании и лексиконе макулатурой и металлоломом, то есть не деньгами в понимании своих, а материалом, с которым мы работаем. А вот возмещать нужно было своими деньгами, но где их брать.

 Даже если я обращусь к дедушке с бабушкой, они оба пенсионеры, вряд ли у них найдётся такая сумма свободных денег, несмотря на всю экономию и запасливость. И потом , как я объясню им эту недостачу?

У мамы зарплата 100 рублей, отчим алименты не платит, у сестры зарплата, почти как у меня плюс минус десятка, она работает сдельно, изготавливает на фабрике бигуди.
Мне не к кому обратиться за такой суммой, а значит нет иного выхода, как покончить с собой.

 Так я избавлю семью от позора. Ни к какой другой разумной мысли я не пришла и теперь сидела и яростно обдумывала способ ухода из жизни.

Трусость, скажете вы. Возможно и трусость и растерянность и непонимание, как я могла опять, не взяв ни копейки, оказаться воровкой, как мне доказать всем, что я ей не являюсь, как я смогу смотреть в глаза людям поверившим мне?.

Впереди два выходных, мать подумает, что я загуляла, тем более накануне не ночевала, а я успею за это время уйти из жизни. Вот так я постановила для себя и теперь сидела в темноте без мыслей о дочери, я запрещала себе думать о ней, чтобы не расслабиться, без мыслей о семье это тоже было табу, с одной мыслью КАК! Как осуществить- метод....






                Глава 43. Проблемы решаются.

Видимо всё-таки в нашей семье умели улавливать флюиды других, даже находясь на расстоянии. По крайней мере этим обладала не только я, но и моя мать, в особо опасных случаях. Возможно мне передалась эта способность от неё.

В то время, как время шло и я размышляла, под окном остановилась машина. Я увидела её, но не среагировала.
Встала прошла в зал для клиентов, маленький закуток, с громким названием, открыла дверь в коридор заводоуправления и пошла в туалет. Он находился в самом конце коридора, сбоку от заводского магазина.

В туалете я приглядела проходившую там довольно крепкую трубу на достаточно высоком расстоянии от пола и поняла, что выход найден. Сейчас я вернусь на почту, возьму ремень. В боковом коридоре есть строительные козлы, возьму их принесу в туалет и доберусь до трубы, а потом укреплю ремень и спрыгну с козел. Всё будет сделано быстро и безболезненно. Я была настроена весьма решительно.

Когда  шла по коридору обратно, то услышала громкие стуки и шум. Это стучали в дверь почты с улицы. Вошла на почту, не отзываясь на стук, но мне нужно было зажечь свет, без света я не могла найти ремень. Но тогда меня увидят с улицы и поймут , что я здесь, значит нужно делать всё в темноте.

 Ага, легко сказать. Видимо от волнения, я тут же повалила стул и он задел коробку на столе, которая с грохотом рухнула на пол.
Из-за двери донёсся плачущий мамин голос:
- Вера, открой, открой сейчас же, я знаю, я чувствую ты здесь.
К ней присоединились ещё два голоса, женский и мужской, они тоже велели мне открыть и грозили выломать дверь.

Поняв, что я обнаружена, я зажгла свет и отперла входную дверь,куда буквально ворвались мама и двое работников охраны, дежурившие ночью. Они то и сказали маме, что не видели, чтобы я выходила с почты, тогда как во время их прихода на работу свет на почте горел.

Мама была почти в истерике, она допытывалась у меня, что случилось, почему я не пришла домой, что произошло. С рёвом  рассказала ей обо всём и категорически отказалась ехать домой. Поняв, что не убедит меня, она велела дать ей слово , что до трёх часов дня я буду сидеть и ждать её и чтобы не вздумала, чего-либо натворить или сбежать, а она за это время, что-нибудь придумает. И я дала ей это слово.

 Она знала, что если слово дано, то оно не будет нарушено ни за что. После этого мама уехала. Было уже пять утра, со мной осталась сидеть Аня, охранница. Она не знала, насколько можно доверять моему слову и опасалась глупости с моей стороны. Она отвлекала меня разговорами, помогала собрать рассыпанное, потом кормила завтраком.

В общем в восемь утра, она не ушла домой, как положено, после смены, а сидела, охраняла меня. В час дня открылась дверь и вошли мама и Трубицина.

 Мама, моя мама, подняла на ноги весь узел, добившись домашнего адреса Трубициной и поехав к ней домой. Там мама всё рассказала и заявила, что она обратится в органы, если они всё не исправят, а семья лишится меня. Трубицина поняла, что дело серьёзное и поехала с ней ко мне на работу.

Войдя, она сразу села к столу,не раздеваясь, и велела мне дать дневник. Дрожащими руками я подала и дневник и документы. Она не стала смотреть квитанционные книжки, а сразу взяла платежку и журнал. Почти тут же она произнесла" Ну вот и твоя пропажа. Все деньги на месте, ты просто неверно занесла суммы" и она показала мне мою ошибку.

Оказалось, что я вместо суммы переводов внесла сумму из графы итого и потом ещё приписала сумму сборов три тысячи, естественно у меня получилось на три тысячи больше в моём итого, а я эту ошибку упорно не видела.

Тут же всё пересчитав, внеся данные в чистовик своей рукой, она велела мне всё убирать и ехать домой отдыхать, а в понедельник у меня будет работать оператор, я больше не останусь одна.
Так разрешилась ещё одна моя беда, возникшая по недоразумению, из-за большой усталости. Две недели работы за четверых.

С работой и вправду всё наладилось. Как и обещала начальник узла, мне прислали помощь. Не то, чтобы полноценную, но вполне подходящую. Ею оказалась ученица почтовых курсов Лида. Её сняли , не дав научиться до конца, сказав, что остальное освоит в процессе работы.

 Нужно сказать, что она оказалась очень понятливой девочкой, и осваивалась очень быстро. Главное я теперь была не одна и хотя бы часть проблем свалилась с моей шеи.
Но, как говорится наладится в работе, пойдут кувырки в личной жизни. Американские горки со мной неразлучны.

Началось всё с первой ласточки, довольно смешной.
В один из дней, работы было навалом, у нас с Лидой стояла большая очередь и мы только успевали разгребать, так как близилось 8 марта и всем нужно было отправить подарки, поздравления и прочее.

Я металась между окном приёма переводов и телеграмм и телеграфным аппаратом. Передачу тоже никто не отменял, тем более это были дни отправки переводов газовикам. Учитывая объём свалившейся на меня работы, они в этот раз разбили отправку на несколько дней, чтобы я успевала управляться и я успевала.

В какой-то момент в зале, а время близилось к обеду, возникла эффектная дама, высокого роста, в сапожках на каблуке, в шикарной норковой шубке с мохеровым шарфом.
 Яркая брюнетка, весьма щедро подведённая косметикой и явно не дешёвкой, в отличие от нашей.

Лида обратилась к ней с просьбой не занимать очередь, так как у нас обед. На что она ответила, что ей ничего не нужно отправлять, она по личному делу и пока подождёт. Она отошла к окну и стала смотреть в него. Я скользнула по ней взглядом и продолжала заниматься своей работой.

Но вот обслужен последний клиент, все разошлись и мы можем идти на обед.
 И тут эта дама, в общем -то сначала показавшаяся мне старше меня намного, но вблизи не слишком ,обратилась ко мне: " Вы ведь Вера? Как я слышала?-Да-Тогда я попрошу вас на пару минут, мне нужно с вами поговорить, если можно наедине-она многозначительно посмотрела на Лиду.

 Та фыркнула, а я предложила гостье выйти на крыльцо, всё равно мне нужно покурить. Она согласилась и мы вышли. На крыльце она обернулась ко мне:
-Я ,Таня.-это прозвучало каким -то вызывающим тоном.
-А это должно мне что-то говорить?-ответила я вопросом на вопрос.
-Алик! Я всё про вас знаю и не вздумайте отрицать.
-Для того чтобы отрицать, нужно для начала понимать предмет разговора, а ваш набор имён...
-Прикидывайся дурочкой, я знаю,Алик у тебя. Вы живёте...

-Ой, я кажется начинаю понимать, вы жена Алика, та самая, которая ушла к другому. И вы пришли обвинять меня, что я увела у вас мужа. Вы ошибаетесь, дорогая, с Аликом нас связывает шапочное знакомство. Я была у него в гостях, но не в той роли, которую вы мне отводите и проводила время с тётей Лидой, а Алик возил меня по Москве в своё рабочее время, можете поинтересоваться у его напарников.

Мы уже более полугода не виделись, хотя его мама к нам, вернее к моей маме в гости ездит. Есть ещё вопросы.? У меня ребёнок и муж, чужой мне не требуется, я их не коллекционирую.
-Но, Толик сказал...
-Вот к Толику и обращайтесь, пусть резвится дальше, говорун.

И с этими словами, загасив сигарету я хотела удалиться, но она вцепилась мне в руку.
-Да подожди же ты, мне нужна твоя помощь. Тот мужик, к которому я ушла, меня бросил, я хочу вернуться к Алику, а свекровь не хочет меня прописывать, значит мне возвращаться сюда, в Серпухов, в эту дыру придётся.
- А мне это зачем знать, это твоя жизнь, я тут не при чём.
-Очень даже причём, я хочу против них процесс затеять, чтобы его обвинить в изменах, а ты мне как свидетель нужна.

Я повертела пальцем у виска.
-Ну что тебе стоит-то, они тебе никто, я тебе заплачу и тебе будет хорошо и мне.
В этот момент из стоявшей недалеко машины, высунулся мужчина и прокричал:
- Милусик, мы скоро едем?
-Это кто, таксист, ну так езжай, он заждался
-А это мой новый, он согласился меня до Серпухова подбросить, я сына к матери отвезла и к тебе.
-А как ты узнала где меня искать?
-Да я к матери твоей зашла, мне Толик показал и сказала что ищу тебя, свою подругу, она и подсказала, где ты работаешь.

-Молодец, ловко всё обтяпала. Только просчиталась ты подруга, я против друзей гадости не поддерживаю,они меня приняли, по театрам водили, по Москве катали, а я здрасьте вам пожалуйста. Нет это как-нибудь сама свои проблемы решай с помощью Толика, а не меня.

И я ушла, при этом меня распирал смех.
Лида спросила, что со мной и я ответила:
-Нет, есть же бабы а, со своим любовником разьезжает по знакомым мужа, чтобы обвинить его в измене. Это ж только баба придумать может.

Второй звоночек не замедлил последовать за первым. И вот этот второй оказался совсем не смешным. Скорее трагикомичным.
С вахтёром Аннушкой, проведшей со мной страшное время, мы подружились. Ей было лет 35, но это не помешало нам сблизиться на почве детишек и других бабских тем.

 К ней в обеденный перерыв часто присоединялась сестра, Люся, работавшая в цеху, примерно моя ровесница или чуть постарше. Незамужняя, весьма развязная, но простая без комплексов девчонка и скоро мы с ней частенько курили сидя на лавочке и болтая обычные девчачьи глупости.

Люся была очень симпатичная, стройная, длинноногая девчонка с карими глазищами и копной каштановых, как у моего мужа волос.
 Однажды дня примерно через два, после визита Татьяны, мы с ней сидели на лавочке и я ей рассказывала об Алике и этом приезде Татьяны.

На коленях у Люси лежала папочка с какими -то бумажками, она бегала перед этим в заводоуправление. У неё надломился пепел и упал на папку, боясь загорания она вскочила, папка упала и содержимое рассыпалось. Когда она собирала бумажки, я неожиданно увидела фото мужа. Это была фотография явно из личного дела, с уголком.

Я нагнулась, подняла фотографию посмотрела, он, и протягивая ей спросила:
-Кто это?
-Правда хорош!-воскликнула горделиво Люська-мой парень.
-Твой кто?
-Ну, мой парень, правда он сейчас в армии, уже скоро придёт, он мне письма пишет, ой, если хочешь, я тебе принесу почитать.

-Нет, уж, не нужно, зачем мне чужие письма читать.
-Нет, Верка, ты не знаешь, ты не понимаешь, что это за мужик. Он знаешь как целует и обнимает сладко, а любит как страстно, знаешь?

Можете представить, каково мне было это слушать, а Люська чирикала, не замечая моего состояния.
-Правда есть одно но, он женат, но он обещал, что разведётся с ней, у него жена знаешь какая, рыжая, пугало огородное.
-А ты её видела, что ли?
- Ой, ну да, правда издали, он её по моей просьбе один раз привозил к работе. Она правда близко не пошла, осталась у остановки стоять.
 Но знаешь, такая толстая рыжая квашня, не иначе как насильно его на себе женила.
- А как её зовут, он тебе не говорил?
Тут она внимательно посмотрела на меня и отчего-то осипшим голосом выдавила из себя"Вера".
-Ну вот-ответила я, -знакомься с этой толстой рыжей квашнёй.

Можно ли передать весь ужас, что отразился на лице у Люськи. Она вдруг вся скуксилась, жалобно пискнула и заревела. А я , снисходительно посмотрев на неё, сказала:
-Чего ревёшь-то, это мне реветь нужно, а не тебе. У тебя всё отлично, жениться обещал. И я ушла на почту, а Люська побежала к Анне, делиться с ней новостью.

Доработала я с трудом, домой, ехала, потом шла, как в тумане. Шла и думала, какая я дура наивная, всё ждала, надеялась, верила и любила. А он оказывается вот где тогда задерживался, на откосе с Люськой ковырялся, вот его сверхурочная работа. А ещё и друзей подсылал, проверять меня на вшивость. И кто он после этого?

 Я не изменяла, но всё время чувствовала себя виноватой, а на него ни разу плохого не думала. Мне он за полтора года ни строчки не написал, дочкой не поинтересовался, только я в никуда писала, но я то на него плохо не думала, так как про себя знала, так и ему верила. А что теперь, как мне с этим жить?







                Глава 44  Фактически свободна.

Придя домой я увидела на тумбочке возле кровати письмо от свекрови. В нём свекровь сообщала мне, что Виталий решил остаться в Воркуте, на сверхсрочную. Его срок , тогда служили 1,5 года заканчивался в мае и он подписал контракт на сверхсрочную службу.

Ни домой, ни в Серпухов он решил не возвращаться, а она просит меня не лишать её внучки из-за этого. Я и не собиралась этого делать, о чём и написала ей в ответном письме, мол ты бабушка и я не собираюсь лишать тебя внучки.

Вот фактически всё и решилось. Я села и написала письмо Виталию, в котором сообщила, что встретила хорошего человека и хочу связать с ним свою жизнь, поэтому прошу его согласиться на развод.

 Не было у меня никакого человека, но иначе написать я не могла. Ждать более мне было нечего, все точки над и расставились сами. Я более не хотела быть для него вечным бельмом в глазу.

А вечером, в придачу к моим бедам, примчалась вся всклокоченная, с горящим взором и щеками Верка и прямо с порога, плюхнувшись на мою кровать выпалила:-
Ну, всё подруга, готовсь.
-К чему?
-На меня в суд подают.
-Чего?
-Чевочка с хвосточком, судить меня будут, за хищения соцсобственности, ну я им сукам покажу суд, я им устрою бл....ям.
-Ты, что ,Вер, ахнула я, ты не шутишь?

И тут Верка рассказала мне, что они таскали с ситценабивной материал, наматывали на себя и проходили. Обычно охрана их предупреждала, когда ожидалась проверка, а тут внезапно и смену сменили и проверку устроили, ну они и попались.

 Теперь на них дело в суд передавать собрались и списать чёртову тучу продукции, но у Верки мол бомба есть, она её взорвёт. Вот молчала, а теперь взорвёт.
-Ты что несёшь, какая бомба-ахнула я.
-А ничего, они машинами крадут и всё с рук сходит, а нас бракованным лоскутом попрекнули, вот я и покажу, я их на чистую воду ворюг выведу.

И Верка рассказала мне, что не раз видела, как под мусором вывозили с фабрики готовый материал рулонами, припорошив его мусором сверху. Вот только она не знала куда, а теперь знает и их заложит.
Совсем недавно, идя с работы мимо кладбища, сзади него расположены гаражи, за гаражами пустырь, где мусор ссыпают, она увидела, как бабуля и двое ребятишек идут от мусорной кучи и несут рулон ткани.

Он упакован в бумагу, но Верка фабричную упаковку знает и дождавшись, когда они скроются, ринулась туда. Под мусором она увидела материю много рулонов сложенных хорошей горой. Вот, а после скандала на фабрике, после проверки, она сходила в редакцию газеты и отвела туда корреспондентов, а те сняли всё и вызвали ОБХСС, вот теперь пусть попляшут, гордо сказала Верка.

-Господи, Верка, да тебя же убьют!
-Ага, щас, -засмеялась она, не тронут, не посмеют, у них теперь земля под ногами гореть будет.
И ведь не тронули. Мало того от Верки откупились, чтобы свидетелем не шла и уволили по собственному желанию, а не по статье.

Правда им это не помогло. Материал в газете напечатали, суд был, причём не над женщинами несунами, а над руководством воровским. Там тогда много голов полетело, а Верка ушла работать лаборантом к матери в котельную.

Итак новые обстоятельства в моей жизни, новое осознание своего положения. То я была мужняя жена, без мужа, то теперь я фактически уже свободна, а значит имею право вновь обустраивать свою жизнь.
Легко сказать, а как осуществить.

Я никогда никому не завидовала, но меня всегда поражала лёгкость отношения к жизни Верки. Если я себе на каждом шагу создавала проблемы и жутко переживала каждое событие, прокручивая его через себя тысячу раз, то она легко плыла над обстоятельствами.
Одним словом случилось и отброшено, полный опофигизм, как сейчас говорят. Это было и в отношениях с мужчинами. Она легко шла на близость и никогда не переживала, не мучилась от угрызений неразделённых чувств или совести.

 Не то со мной, я была устроена иначе. Верховенством всей моей жизни являлись эмоции и обострённое гипертрофированное чувство совести. Может именно поэтому, в силу полной противоположности и продружили мы всю жизнь.

Теперь, решив не сдерживать себя более, я надумала пуститься в разгул, будь что будет, не засыхать же понапрасну. Ага, наивные мечтания. Оказалось, что можно плевать на мнение людей, можно отринуть от себя сплетни, можно внешне отгородиться, но нельзя внутренне измениться,и то что в тебе не отринешь, не перечеркнёшь.

Я начинаю ходить гулять с Веркой. У неё большой круг знакомых мужчин, а не мальчишек. Может в их кругу мне легче будет преодолеть себя самоё.
Первый же выход в её компанию показал мне, что эти интересы, не мои интересы.

Там много пили, я не могла пить, там вели себя полностью раскрепощённо, я зажата и напряжена, как струна, одно лишь прикосновение мужских рук, без ответного чувства, вызывает во мне волну отвращения и отторжения и они сразу ощущают это.

Меня оставляют в покое, а Верке говорят, не бери с собой эту замороженную. И я понимаю, что это верно, это не про меня такие удовольствия сомнительного толка.

Она выбирает другой путь, ей хочется отвлечь меня, разморозить моё предубеждение ко всем. Мы знакомимся с иранским журналистом, находящимся в нашем городе по какому-то своему заданию. Мы гуляем с ним по городу, ходим по нашим улицам, объясняем что-то , показываем, шутим.

Он пытается ухаживать за обеими, но потом отдаёт предпочтение Верке, сказав ей, после нашего расставания, что её подруга Снежная Королева.
Тогда я решаю идти своим путём, может он будет удачнее.

Я встречаюсь со Львом Малиновским, тем самым механиком с телеграфа, который ненавязчиво и аккуратно ухаживал за мной. Всё-таки он взрослый мужчина, под тридцать пять, значит трепаться и хвастаться не станет, но может поможет мне преодолеть себя.

 Я не могу больше носить в себе нерастраченный потенциал эмоций и чувств, они захлёстывают меня, они заставляют меня постоянно срываться в истерики. Трудно быть бесконечно раздражённой и не давать выхода напряжению.

Я понимаю откуда исходит это раздражение, но не знаю методов преодоления, поэтому и ищу помощи в самых невероятных местах. Это может показаться смешным и противоестественным, но это так.

Лев обрадован, он предлагает мне сходить к нему в гости, послушать музыку, просто посидеть отдохнуть. Заранее настроившая себя на всё, я с какой-то даже радостью встречаю его предложение. Видимо индикатор внутреннего напряжения подошёл к верхней точке кипения.

Лев жил недалеко от нас, на углу Горького и Советской, в двухкомнатной квартире на первом этаже. Получал он её вместе с мамой, но мама уже умерла, таким образом у одинокого мужчины во владении оказалась хорошая не малогабаритная двухкомнатная квартира. Завидный жених,для понимающих, но видимо не для меня.

У него в отношении меня вполне серьёзные намерения, чего он никогда не скрывал, но вот у меня?
Я испытываю к нему чувство дружеской приязни. Мне приятно его внимание, его ухаживания и не более того. А сейчас я пытаюсь преодолеть себя, отринуть свою зажатость и смущение. И поначалу всё вроде бы идёт хорошо.

Лев создал обстановку уюта и комфорта. Я устроилась на мягком диване, забравшись с ногами, в комнате приятный полумрак, поёт пластинка Лили Ивановой, сменяясь на Доменико Модуньо и ещё кого-то.
 То есть нежные и страстные мелодии.

Мы потягиваем лёгкое сухое вино. В моём распоряжении коробка конфет. В общем и целом романтическая обстановка для расслабления создана. Я купаюсь в волнах музыки, но...
Как только Лев нарушает границу, то есть оказывается близко и я чувствую кольцо его рук, всё во мне ощетинивается.

Я ощущаю себя не в том месте, не с тем человеком, не так, как хотелось и у меня начинается истерика, бурные слёзы переходят в непрекращающийся смех. Я смеюсь не над ним, я плачу и смеюсь над собой, такой нескладной, такой зацикленной, такой зажатой.

А Лев, умный и понимающий, тоже тонко чувствующий всё, с болью в глазах смотрит на меня, успокаивает, помогает привести в порядок одежду и в конце концов, сокрушённо вздыхая помогает мне одеться и идёт провожать.

Другой бы дал пинка под зад такой капризной дуре, но он ещё и успокаивает меня и предлагает попробовать повторить вечер, может постепенно я примирюсь с его присутствием и почувствую, как ему нужна. А я понимаю этого не будет никогда.

Это было в выходной, занятая своими переживаниями я абсолютно забыла о Володе и поэтому, когда он пришёл в воскресенье,то встретила его с прохладцей.

Мы пошли гулять, а так как мне шлея, что называется под хвост попала, я решила устроить ему проверку. Видимо ожесточение внутри меня, уже всеми способами искало жертву, на которую можно было его выплеснуть. Мы не виделись два предыдущих выходных и он как-то странно поглядывал на меня.

 Потом я поняла, что он ждал подобия разговора, который у нас случился, оттого и выводы свои сделал уже заранее. Мы сидели на скамейке возле чьего-то забора, когда я сказала, что вынуждена ему признаться, что я изменила ему с другим. Мне хотелось просто проверить реакцию. Ну и проверила.

Не глядя на меня, он встал и ушёл, не прощаясь, а я осталась сидеть, поначалу возмущаясь про себя его реакцией, но потом сопоставив известные ему факты и имевшееся в действительности, я поняла, что его реакция закономерна.
 Я сама сделала всё, чтобы он легко поверил в мой оговор. Наверное это было подспудное понимание, что нам действительно не по пути.







                Глава 45  Снова в разнос?

Курсы подготовки я уже забросила, сначала пропустила из-за работы , потом из-за расстройства и личных метаний, а третьим фактором решающим всё, явился фактор посещения с курсами уроков в школе, в виде наглядного обучения, где я вдруг поняла, что это не моё, что я не смогу со своей нервной системой спокойно справляться с детьми.

 Я вспомнила Ольгу Васильевну, намочившую мне когда-то голову и чудившую по другому и испугалась, что стану подобием её.
В общем я рвала все связи с хорошей девочкой.

После всех этих опытов и экспериментов, я решила жить, как Бог на душу положит, не экспериментируя, а плывя по течению.
На работе шло всё хорошо, я была весела, обходительна, дружелюбна. Здесь автоматически включались мои хорошие стороны.

С Лидой я очень подружилась,но всё время внутри меня оставалось ощущение, что я уже видела её ранее, мы знакомы, как и где не могу вспомнить, но ощущение стойкое.
И в один прекрасный день всё прояснилось.

 Её пришёл встречать, вернее приехал за ней, её молодой человек. Когда он вошёл, заполнив собой едва ли не половину нашего клиентского "зала", я обомлела. Им оказался тот самый парень, оскорбивший меня на дороге к парку, которому я заехала по щеке.

 Сейчас, увидев видимо на моём лице явный испуг, он улыбнулся и сказал:" Здравствуйте, я вижу вы меня сразу узнали. Не пугайтесь, мне Лида много рассказывала о вас, она вас сразу вспомнила, но решила не напоминать о том случае. Я приехал специально, чтобы извиниться за тот раз, теперь понимаю, нельзя судить о человеке по внешнему поведению"

Мне было и приятно и неловко перед ними, но с тех пор мы подружились .
А в скором времени вышла на работу и моя Лида, я освободилась от тяжёлой заботы, следом пришла и Раечка. Мы снова собирались вместе, а Лиду молодую забрали в отделение связи недалеко от её места жительства.
Мы после и перезванивались и встречались, пока я не уехала из Серпухова.

Вскоре наша основная номинальная начальница уволилась, её перевели на группу, а Лида стала уже не ИО, а полноценным начальником. На место оператора к нам пришла Галочка, так что нас снова было четверо, пора переработок закончилась и у меня нарисовалась масса свободного времени.

Первым делом я снова встречаюсь с Колючим, с которым за это время уже много раз успевала и помириться и поссориться, в общем всё как у всех. Всё-таки он мне нравится, вдруг сложиться?  Но дальше поцелуев дело не идёт, есть предел, за которым стоят мои табу , именно их я не могу преодолеть, а его это уже злит. Он понимает по своему и однажды грубо заявляет мне-"может хватит строить из себя целку." Это предел и я попросту отвечаю, что нам в жизни не по пути.

Начинается чехарда случайных знакомств, случайных попутчиц, случайных приключений.
Куда меня только не заносит в моих метаниях, я ночую у полузнакомых парней, без интима, поэтому знакомства тут же обрываются.

Дома постоянно торчит Витька, он как бельмо в глазу, преследует по прежнему, не получая даже симпатии, не то что внимания.
- Я иду на свидание, накормишь и уложишь спать Иришку-распоряжаюсь я им и вильнув подолом исчезаю в дверях, а он безропотно всё исполняет. Ну разве можно позволять себя так унижать? Но он позволяет.

В мае меня заносит в жилую часть мужского монастыря с полузнакомой девчонкой, к ребятам мотоциклистам. Она работает в 9 отделении связи, где я тоже работала на подмене, поэтому наше знакомство практически поверхностное. Мы проводим вечер и остаёмся с ночёвкой.

Комната бывшая келья, 6 кв метров, три в ширину, два в длину. Вся обстановка две кровати с полуметровым проходом между ними и колченогий стол с покосившимся шкафом, да пара-тройка табуреток.
Устраиваемся на кроватях парами, я в одежде заявляю своему визави сразу, носом с стенку и спать. Он безропотно подчиняется. Они хорошо выпили и у него большое желание спать. Мне тоже более ничего не нужно. Я тоже хочу отдохнуть, но так как я не пила, то уснуть сразу не удаётся.

С кровати рядом в полной темноте раздаются звуки характерной возни, а потом ахи и стоны. Протяни руку и можно похлопать по голому заду.
Мне вдруг становится так неприятно и омерзительно, что я встаю, ощупью нахожу на столе сигареты и спички и накинув на себя курточку выхожу в коридор, а оттуда во двор. На дворе май, но довольно прохладно. Следом во дворе появляется тот парень, что был с подругой:

-Ну, чего сбежала? Не приласкал дружок? Не горюй, я приласкаю, Наташку бортану, а тебя приласкаю.
Я смотрю на него, как на душевнобольного-Ты меня с кем-то путаешь. Я что жаловалась на отсутствие внимания? Мне просто стало гадко, мы же не скот, чтобы так вести себя в присутствии других. Мне противны такие проявления чувств, поэтому я и ушла, чтобы не видеть и не слышать. Ничего более, а свои догадки оставь себе.

Потом мы долго, до рассвета сидим и говорим о разном. Парень оказался неожиданно очень понимающим, развитым, а не тупым существом. У нас нашлось много интересных тем для обсуждения.
Когда выскочила Наташка, с возгласом" Ах вот ты где, другую окучиваешь", он резко ответил ей, иди спи, не мозоль глаза, шалава."

Мне это показалось неприятным, ведь он только что был близок с ней и я всё это высказала ему.
-Да, она банальная потаскушка-ответил он-поверь, она времени не теряет, хочешь зайдём и ты увидишь, что она уже с другом ковыряется"

Нет-покачала я головой-не хочу, оттого и близких отношений ни с кем не хочу, чтобы про меня так говорить не стали.
-Не смеши, у тебя на лбу написано, что ты не такая. Ты когда-нибудь глаза свои видела? Выражение их видела? Там боль вселенская, боль побитой собаки и предостережение.

Вот так, а я на себя так никогда не смотрела,не думала, что же ребят остерегает от поползновений на мои ласки.
Утром он отвёз меня домой, а Наташку повёз второй. Всё так и оказалось, Наташка и там приласкалась.
Этот случай показал мне, что я стою на краю и пора определяться, падать или отползать. Я выбрала второе.

Снова ходим гулять по выходным компанией на площадь.
В один из выходных Верка позвала меня съездить в недавно начавший строится Академ-городок в Пущино-на Оке.
Это очень примечательное место , самое высокое место во всём Подмосковье, самое прекрасное. Оттуда открывается великолепный обзор на окрестности, на реку, на поля.
Я никогда там не была и с радостью согласилась.

 Ранее я бывала только в Протвино, где работал совместный с французами физический институт, синхрофазотрон.
Там город расположен в сосновом бору и очень удачно вписан в местность. Там всё выглядело не так как у нас, ощущение, что ты попал за границу СССР, возможно общение с французами наложило отпечаток определённой степени свободы в поведении людей.

А здесь для биологов целый Академгородок начали строить и очень хотелось посмотреть. Верке нужно было что-то отвезти дяде, он там работал на стройке. Мать и послала её, а она прихватила меня за компанию.

Автобус отправлялся с вокзала и оказался сразу забитым под завязку молодыми ребятами с гитарами и рюкзаками. Это ехал студенческий молодёжный отряд. Они ехали на стройку своего института. Ребята биологи. Они молодые и мы не старухи, завязался общий разговор, обмен шуточками, анекдотами, песни под гитару. Дорога бежала незаметно.

Было в автобусе и немного пожилой публики, в основном из деревень расположенных вдоль дороги и пара -тройка строителей, работавших в Академгородке.

 Непосредственно в близости от Пущино, дорога наподобие серпантина резко поднимается в гору. Автобус ехал с натугой. Автобус Львовский, похожий на скруглённый батончик, с мягкими сиденьями.

В это время навстречу, прямо наперерез нам мчался плохо управляемый МАЗ, он шёл точно в бок автобуса. Катастрофа была неминуема, так как машина срезала угол по диагонали,водитель был пьян.

Каким-то образом нашему водителю удалось извернуться вправо, затем резко влево, уходя из под удара, при этом задние колёса автобуса съехали с дорожного полотна и мы медленно поползли вниз,а там крутой обрыв.

Не знаю как, какими усилиями, но мы не покатились вниз кувырком, а попав в какую-то ложбинку, просто мягко завалились набок, на дверцы. Хорошо что не произошло взрыва. Автобус заглох. Мы лежали кучей друг на друге, снизу доносились стоны.

Осторожно, по совету водителя кто-то из ребят дотянулся до среднего окна и вырвал шнур, потянув в определённом месте. Стекло отделилось, образовался выход, через который выбирались один за другим, при помощи водителя и потом по очереди всех спускали с автобуса. А внизу пылал костёр упавшего Маза. Водителя вышвырнуло в сторону и он остался жив.

У нас все тоже были живы, не считая ссадин, синяков и мелких порезов, никто не пострадал, кроме одного мужчины, которому придавив его массой сломали руку. Это было невероятно, но факт.

Гуськом, едва оправившись от шока мы пошли дальше пешком, благо оставалось немного, а водитель остался ждать помощи технической. Милиция на месте и скорая оказались моментально.

В общем как всегда с приключениями, мы добрались до места, а ребята студенты пригласили нас к себе в общежитие. Мы навестили Вериного дядьку а после пошли к ребятам.

Килька в томате, завтрак туриста, колбаса собачья радость, икра кабачковая, сыр Дружба. Многие наверное помнят эти "деликатесы" бедной студенческой жизни. Ну разве ещё редиска и зелёный лук подаренные кем-то из строителей из своих запасов.

И много шуток, разговоров песен, где мы больше являлись слушателями, чем принимали участие. Среди скудной обстановки, пустое почти помещение с пустыми не занавешенными проёмами окон, кроватями с железными спинками и сетками;тумбочками, одним магнитофоном. Но много народа, много веселья,много научных споров, в которых мы с Веркой ни бельмеса.

 Вот такой запомнились вечер и ночь в кругу неутомимых студентов. Не помнятся имена, смутно помнится внешность, но чувство тепла, единения и молодости помнятся.

А наутро мы уезжали домой и я снова увозила подарок. На сей раз с авторской песней в исполнении Никитиных и главная понравившаяся мне песня о лошадях, которые умеют плавать... Я ревела под неё, чем и заслужила наверное этот подарок.

Вот такие разные общения того времени, столкновения с разнообразной средой и образом жизни, а главное накопление впечатлений и понимание окружающего мира уже по другому. С этих пор пойдёт моё увлечение авторской песней и собирание её по крохам, где только можно.

 У меня образуется большая подборка кассет разных авторов, писанная, переписанная в разных источниках. Потом и магнитофон сломается и плёнки зажуются, но это будет потом.

За всеми описаниями перипетий забыла написать о весьма существенном;как наше самомнение, внушённое нам чувство повышенной ответственности могут повлиять на многое в нашей жизни в том числе на нашу профессию.

4 апреля, когда уже все мои сотрудники были на местах, дату запомнила оттого, что это повторялось три года подряд, я заболела. Возможно это была реакция организма на перенапряжение и все потрясения, но ночью я проснулась от резкой боли в ноге.

 Сгоряча подскочила с кровати, наступила на ноги, чтобы дойти до выключателя и рухнула со всей дури на пол, от невозможной боли. На грохот падения выбежала мама и включила свет.
Морщась от боли я кое-как села и уставилась на ногу, собираясь понять, что меня так мучит. Боль была дёргающая, как от нарыва и режущая одновременно.

На правой ноге, третий палец был красный, словно варёный рак и невероятно растолстевший, так, будто его надули изнутри. Он раздвинул в стороны соседние пальцы. Я не могла понять, что это. Мама помогла мне подняться и допрыгать до кровати, наступать на ногу было невыносимо.

Мы с ней стали гадать, что могло случиться. Незадолго, за полгода до этого, сестра сломала ногу и она у неё также тогда покраснела и отекла. Мама предположила, что во сне я каким-то образом просунула пальцы между прутьев кровати, а потом возможно сломала палец. Я тоже другого варианта не видела.

Было пять часов утра, ложиться спать дальше не было смысла, на какой-то час и я решила досидеть.
Ногу дёргало нешуточно, но ныть и жаловаться я не привыкла и сказала маме что всё в порядке.

Я наложила на палец подобие шинки и перемотала бинтом, потом доберусь до врача, решила про себя, но сначала мне нужно на работу, сдать ключи от почты и кладовой. Как же на работе могли обойтись без меня, полагала я, ведь это самые горячие дни, дни переводов, а значит мне необходимо работать. Ну совсем, как в песне, внушённое ,раньше думай о Родине, а потом о себе, действовало крепко.

И я стала потихоньку готовится к работе, резонно решив, что выдвигаться мне нужно раньше, чтобы успеть доковылять до автобуса. К тому же нужно было сообразить, что обувать и тут оказалось, что ничего на эту ногу не налезает. И как быть?
Обуви подходящей у меня нет, мамины или Надины мне не годятся, у них 36 размер, а у меня лыжи 38- го.

Но я упорно хотела попасть на работу,энтузиазм распирал.
И в конце концов придумала. Взяла зимние сапоги, вместо весенних. Они были без каблука. Ничего если промокну, думала я, подсохнут, главное дойти.

Нужно было видеть эту дурочку ковыляющую на работу в сапоге на одной ноге и втором, привязанном к больной ноге бечёвкой, хорошо что льняной, а не бумажной, иначе я ушла бы не дальше двора.

 Вышла на полчаса раньше обычного, полагая , что часа мне с головкой хватит. Как бы не так, я ковыляла со скоростью черепахи из анекдота, которую послали за водкой. И уже на подходе к заветному углу, увидела, что автобус заурчал, испуганная решила побежать и тут же запнулась за еле видимый, вмёрзший в грязь и лёд сучок и рухнула в грязь со всей высоты.

 Водитель заметил меня и ждал, пока я встану и доберусь. Я вползла в автобус в жалком, мокром и грязном виде, а работники Газпрома дружно ахнули, что с тобой, на тебе лица нет, ты вся красная.
Я ответила, что всё в порядке, просто покраснела от стыда, что упала, и автобус поехал.

В глазах у меня плавал туман, временами я словно выпадала из реальности и ногу дёргало всё сильнее. На углу своего здания, я вышла из автобуса и побрела ко входу, а они с жалостью смотрели мне вслед.
 Когда я вошла внутрь , начальник ,при виде меня, вскрикнула:
-Вера, что случилось!?
-Да, я кажется палец сломала на ноге, вон раздулся весь.
-Что-то не верится мне, что это перелом, ну-ка-обратилась она к Гале, сбегай в медпункт, принеси градусник.

Когда измерили температуру, у меня оказалось 40'1.
Не может это быть переломом, от переломов температура не поднимается и Лида вызвала скорую. А я плавала в тумане, плохо осознавая где я и что со мной. Главное ключи достать я не забыла.

 Меня доставили в больницу, вне очереди к хирургу, но хирург, посмотрев на мой палец, заявил-к ревматологу.
Ревматолог объявил диагноз артрозо-артрит, назначил курс лечения и велел отправляться домой.

 Больница на Ногинке, до дому нормальным шагом, без больных ног и температуры добираться 45 минут, а в таком состоянии? Да ещё плохо соображая? Я выползла в коридор, приладила свой сапог и тут сомлела. Так и застыла в полусогнутом положении.

Очнулась от шума вокруг меня и того, что кто-то меня поддерживает в сидячей позе, а не полулежачей.
Шумели и возмущались больные, как так можно бросить человека беспомощного, без заботы, заставляя его добираться домой пешком. Их усилия принесли успех.

 Скоро меня уже грузили в машину, на которой участковый врач, должна была ехать по вызовам. Они решили меня отвезти, главврач распорядился. Меня не только довезли до дому, но по дороге заехали в аптеку и взяли лекарства, которые тут же в машине и впихнули в меня. А потом довели до дома, помогли раздеться и уложили в кровать. Видимо лекарства стали действовать и я провалилась в сон.

Две недели эта дрянь кочевала с пальца на палец по обеим ногам. Один палец затухал, второй набухал и так все десять.
Все эти дни я лежала с задранной вверх, сначала одной, потом другой ногой, чтобы не так пульсировала боль, а в туалет скакала на лыжных палках, вспоминая при этом парня с костылями, над которым, когда-то глупо пошутила.

Как только ноги утихли, тоже самое пошло на пальцы рук. Но тут уже я плюнула на всё и пошла на работу. Я не понимала какие последствия это будет иметь. Главное температура выше 38 не поднимается, значит жить можно, таблеток наглоталась и на амбразуру.

Конечно на работе были рады, что я вышла, но работать на аппарате я могла только здоровыми пальцами, больные не слушались и буквы не пробивали.
Если раньше я работала вслепую, то есть не глядя на клавиатуру, всеми десятью пальцами, то теперь мне приходилось смотреть, так как непривычные пальчики не хотели занимать чужое место.

 В итоге в работе зрячей участвовали только наиболее сильные пальцы , а это снижение скорости и сбой программы внутри тебя, то есть ты сбиваешь пальцы с привычных мест. Глупая, я считала, что когда всё пройдёт, то и мой навык вернётся, оказалось не так.

Скорость я набрала, но рабочими остались только по три пальца, остальные напрочь отказались выполнять свою задачу и лепили ошибки. Так до конца своей работы на телеграфе, до 83-го года я работала с большой скоростью, но зряче и тремя пальцами, тем более что в последующие годы ровно в это же время, воспаление возобновлялось, правда на ногах больше не было, а вот руки страдали.

Теперь я по-прежнему, причём постоянно имею эту болезнь на руках. Рабочим остался один палец, тот которым и набираю этот текст, но подолгу не могу, больно.

Так вот наша глупость может сказаться и на здоровье всей жизни и на работе. Никому не нужный энтузиазм, наша абсолютная безграмотность в гигиене собственного здоровья, работа на износ, приводили и наших родителей и нас самих к хроническим заболеваниям. Мы были сами врагами собственному здоровью, а работа потогонкой.