Я, ещё приеду сюда. Часть4 Продолжение

Противоположный берег был крутоват, но Серко почти на полу рыси вывез нас, прямо  в центр села. Санный путь пролёгал  возле,  местной   бани, которая стояла  у  обрывистого  берега. Что было удобно для  забора воды. Заядлые парильщики,  любили, после парилки , выбегать и окунаться  в речке.  Зимой долбили полынью, для самых закалённых.

Мы ехали по улицам села. Лаяли собаки, ходил мимо народ, а мы ехали   не спеша  в больницу, которая, как, оказалось,  была  в самом  дальнем конце села.  По дороге,  дядя Гоша вылез и ушёл в райвоенкомат, Договорились, что он, будет ждать отца в сельской чайной.  И вот, наконец-то, она, больница. Сразу,  откуда-то, пришёл страх.  Отец,  увидев  моё, паническое, состояние  засмеялся и успокоил:-  Не бойся сынок, всё будет нормально. Ты же мужик, или кто?
Привязав Серка к коновязи, он взял меня в охапку и внёс в приёмный покой. Там положив на кушетку, раскутал меня и мы стали ждать врача. Время было обеденное, и запах еды , напомнил , что и нам не мешало бы подкрепиться. Пришла сестра и привезла каталку.

Не стану перечислять всех действий моего врача, но через час я уже лежал в своей палате,
переодевшись, в чистую    пижаму и штаны. Отец, ещё, посидел со мной немного и ушёл, пообещав через неделю приехать с гостинцами.
Я остался один, со своей загипсованной  ногой. В палате лежало ещё трое взрослых мужиков с ушибами и переломами. Имен, их я, уже, не  помню.  На следующее утро, к моей сломанной  ноге, через ролик подвесили груз, как бы, не давая, сразу, срастаться перелому. Было больно и я, как, рассерженный котёнок, шипел и ругался. Тогда,  мне давали  таблетку  и боль уходила.

Ел я лёжа на своей кровати,  упершись спиной  в  тощую, больничную подушку. Её    мне, подсовывала, тётя Нюра, моя нянечка. Хуже было, когда приносили «судно» и подкладывали его  под меня.
Мне было неловко, но нянечка гладила меня по голове и успокаивала. – Ты, мужиков, то, не стесняйся, Вова, - говорила она.- Я и им подкладывала судно. Все, они, у меня перебывали капитанами. Она, тихонько  приподнимала меня, и ещё раз, погладив, рукой  по моей стриженной наголо голове, не спеша  и незаметно уходила. Потом, я  не раз, вспоминал,  её, доброе, по- матерински  участливое, лицо.  Так и проходили  дни за днями. Было ужасно  скучно.

Но, когда приходили родственники к моим "соседям",по палате, мне было интересно слушать их  деревенские новости. Приносили они, иногда  и газеты, которые,очень быстро уходили на самокрутки.А ещё меня постоянно подкармливали  домашней,  снедью. Женщины, угощая меня, подсаживались рядом и уговаривали съесть тот или иной кусочек.- Вон, ты,какой   тощенький - жалели они меня. Мужики, поев , уходили курить, а я смотрел в полу замёрзшее  окно, на пустой, заметенный снегом, двор, и скучал по своему Аспагашу, по всей моей  родне, и своему закадычному дружку Юрке Антипенко.

Неожиданно приехал отец. Принёс  пряников и конфет, которые купил тут же в Новосёлово. А ещё пирожков с ливером, которые напекла для меня  мама. До сих пор их люблю. Они напоминают  мне  детство. - Ну как ты тут,- спросил он, присаживаясь рядом на табурет. А я,  лежа с подвешенной ногой, бодро отвечал, что всё нормально. Он у вас молодец - говорили ему – когда ему  очень  больно, он ругается матом. Отцу надо было сходить по  школьным  делам, и он во время  нашего  отдыха успел сходить закончить их и забежать в местный Раймаг.
Вернувшись в палату он мне хитро подмигнул и достал из кармана своего пальто деревянную похожую на пионерский  горн,  трубу.  - Вот сынок - сказал он – как будет очень больно, ты в трубу то, и погуди.  А ругаться не привыкай, не надо. Я тебе, ещё, паровоз привезу  в следующий раз. Он поцеловал  меня и сказал на прощанье; -Держись, сынок, молодцом, если что – гуди. Подаренная труба, давала сбой, но я гудел,  и боль отступала.
 
                Продолжение следует.