Стальные Сны. Пролог

Стальные Сны: Хроники Катастии (совместно с http://stihi.ru/avtor/vaddex)

От авторов.

Действие этой книги перенесёт Вас в вымышленное государство Катастию, находящееся на грани полного коллапса. Продажный лорд-регент контролирует горожан, как кукловод свои марионетки, не забывая при этом о своих коварных планах. В то же время древние Культы враждуют между собой, пребывая в поисках могущественного артефакта, способного изменить судьбу всего государства.

События будут освещаться с точек зрения персонажей, которые находятся в разных местах и в разное время.

Что же, игра началась.



Пролог.

Бенефакта.

Лучше бы этот день так никогда и не наступал – но от судьбы не убежишь. Сидеть целыми днями и ожидать судебного заседания, на котором абсолютно невинного человека обвиняют в том, чего он не делал и не мог сделать, было хуже любой жесточайшей казни. Люди говорят, что правосудие слепо. Правы ли они?

- Молчание! – громкий голос судьи прервал шум и гулы, стоящие в зале заседаний. Надо заметить, что для такого богатого аристократического города, как Бенефакта, суд был скромным и небогатым. – Соблюдайте тишину! Слушается дело Эдвина Густава Кэмпбелла, уроженца Тиса, ныне проживающего в Бенефакте, который обвиняется в том, что… - и следом прозвучали десятки слов, среди которых промелькнули «предательство», «убийство» и «разглашение государственной тайны».

Толпа присутствующих вновь забуянила, поэтому судье пришлось воспользоваться молоточком, чтобы утихомирить их.

- Напоминаю, мистер Кэмпбелл, что согласно закону вы имеете право защищаться, говорить правду, или же молчать, пока звучат неоспоримые – подчёркиваю, неоспоримые обвинения в ваш адрес, - монотонно произнёс судья, обращаясь к низкорослому мужчине, примерно сорока пяти лет, сидевшему на скамье подсудимых. Он, небритый, был одет в изодранное серое пальто, укрытое слоями пыли и паутиной, а волосы были спутанными и грязными. Казалось, Эдвин прекрасно осознавал, относительно чего звучат фальшивые речи обвинения, но никак не хотел отдавать этому должное. Аристократы, сидевшие в зале, громко хохотали и озлобленно бросали в бедолагу чем только можно, но он, скалясь, хранил молчание и спокойствие, подобно шпиону со стальной выдержкой.

- Клянётесь вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, да хранит вас Бог? – продолжил судья.

- Это ничего не изменит, впрочем. Не пошли бы вы? – усмехнулся Кэмпбелл.
Адвоката у него не было; на этом лично настояли обвинители в лице прокурора, судьи и самого лорда-регента, Мортимера Бромвика. Поэтому уповать Эдвину было не на что, посему подсудимый хладнокровно слушал лживые речи свидетелей. Иногда, когда он огрызался, судья кивал охраннику, и тот с превеликим удовольствием проходил дубинкой по рёбрам несчастного. После последнего удара Кэмпбелл не выдержал и закричал.

- Твари. И какое же итоговое наказание вы мне придумали, господа? – спросил он, сплюнув кровь на пол. Этот голос не был похож на голос виновного, скорее, на голос человека, незаконным образом попавшего в суд. – Неужели вы готовите мне линчевание? Или, может быть, вздёрнете на площади перед лицом города? Я поражаюсь тому, насколько подкупными могут быть те, кто давал клятву вечно придерживаться чести.

- Выносите вердикт, Робертсон! Расстрелять его! – закричала полная дама с веером.

- Нет-нет, не стоит. Пусть он лучше сгниёт в камере! – подал голос полицейский.

- Лично я считаю, - сказал мужчина с моржовыми усами, - что следует…

- Довольно. Требую соблюдать тишину в зале суда! – рявкнул судья.

- А что так? Правда глаза режет? – обвиняемый Кэмпбелл перешёл в оборону, зная, что других шансов у него просто нет, да и не будет. Риск – благородное дело. Быть может, последний ответный выпад выручит в этой ситуации.

- Что вы себе позволяете? Попрошу вас не забываться, мистер…

- Мне наплевать на любой ваш вердикт, черви, так как я априори знаю, что всё это ложь, и я был обвинён несправедливо. Читайте по губам: несправедливо! Делайте, что хотите, но я не боюсь смерти, и знаю, что уйду в мир иной с чистой совестью. Кроме того, я умру, зная, в какой притон превратилась Бенефакта и какие крысы ей правят.

- У тебя был шанс, - едва слышимо произнёс судья. - Эдвин Густав Кэмпбелл, вы приговорены к смертной казни через обезглавливание. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Завтра на рассвете ваша жизнь будет прервана. Суров закон, но это закон.

- Да вы что? Я знаю законы не хуже вас, Робертсон, - Кэмпбелл поднял наверх чёрные глаза и посмотрел на судью через копну спутанных засаленных волос. – Вы хотите законов? Уверены? Что же, - он выдавил из себя искривлённую улыбку. – Уже завтра утром во всех газетах будут сиять статьи про нашего великолепного и честного судью, который избавил мир от опасного для всей Катастии преступника. От предателя. Убийцы. Слепые глупцы будут слагать дифирамбы тому, кто согрешил куда больше моего – великому Мортимеру Бромвику, будь он трижды неладен. Люди всегда верят тому, что говорит высшее общество, если они говорят, что затонувшие миры находились на Луне, а из человеческих костей можно вытянуть золото. – Он вытащил из порванного кармана пальто золотые часы на цепочке и надел на шею. – А что, если я скажу, что я невиновен?

- Все всегда так говорят. Вы виновны, и суд только что это доказал.

- Серьёзно? – Кэмпбелл усмехнулся. – Суд доказал, значит. Хорошо. А сколько вам отвалил Бромвик, чтобы вы избавились от меня? – он прыснул. – Видишь, парнишка, до чего может довести простая жизнь? – Эдвин подмигнул десятилетнему мальчику, который сидел в первом ряду рядом с родителями-аристократами. – Я начал работать клерком ещё при предыдущем регенте, а теперь я нахожусь на лезвии ножа. Я никогда не добьюсь правосудия, если буду твердить, чтобы меня отпустили. Мне ничего не остаётся, кроме как успокоиться и признать. Не хочу быть похожим на всех этих трусливых шавок.

Он встал со скамьи, подошёл к мальцу, и с улыбкой протянул ему часы. Трое полицейских сразу же сдвинулись со своих мест, схватившись за ружья, однако судья их остановил. Мальчик испуганно посмотрел на мужчину, но, увидев всю боль и грусть его обречённого взгляда, одобрительно кивнул и принял неожиданный подарок.

- Береги это, пожалуйста. Пусть хоть что-то сохранит память об Эдвине Кэмпбелле.

Будь сейчас рядом Пейтер, он бы обязательно помог. Он бы из кожи вон вылез, чтобы спасти старого друга, тем более, зная наверняка, что тот невиновен. Пейтер Холт и Кэмпбелл знакомы почти сорок лет, но именно когда первый был как никогда нужен второму, его, к сожалению, не оказалось рядом. Может, он даже не знает о сегодняшнем заседании. Вздохнув, Эдвин Кэмпбелл проследовал за трибуну, ведомый охранниками.

- У вас будет последнее желание? – буркнул обвинитель, лениво зевая.

- А как насчёт того, что я ещё не закончил защищать себя, господа? Вы ещё не приговорили…

- Ха, я УЖЕ приговорил вас, Кэмпбелл, - злобно улыбнулся судья. – Увести его.

Сплюнув, Эдвин опустил взгляд вниз и громко расхохотался. Смех был настолько пугающим, что полицейские остановились на полпути, так и не приблизившись к нему. Судья приподнялся, отодвинул газовую лампу и что-то прошипел себе под нос, но никто так и не понял, что. Аристократы испуганно посмотрели на него.

- Я сам сотворю себе приговор, - произнёс Кэмпбелл, - и хорошо, что я помню один старый закон. Я требую заменить казнь дуэлью. Вот моё последнее желание. Как вам это?

Присяжные окаменели, открыв рты от удивления, обвинитель нервно проглотил комок в горле, но судья оставался невозмутимым.

- Диктовать условия не в вашем положении, Кэмпбелл. Вы решили устроить мне перформанс? Я устрою свой. Вы лишены такой возможности. Увести его!

- А как же моё последнее желание, о котором вы только что упомянули?

- С каких пор вы обсуждаете мои приказы?

- Вот так вот вы относитесь к беспомощным, да?.. - в тот момент даже сторона обвинения задумалась о предоставлении Кэмпбеллу такой возможности, однако, судья был твёрдым и уверенным в своих словах. 

- Я приказал увести его. Немедленно. Иначе проследуете за ним в преисподнюю.

Полицейские, вздрогнув, скрутили Эдвина и вывели из зала суда. Ему предстоял долгий путь в камеру, но думал он не о предстоящей холодной ночи, а о том, как быстро улетела молодость. Все отростки надежды уже испарились, и Кэмпбелл просто шёл, куда ему велели. Ведь именно так поступают с «преступниками»?

Несколько раз он пытался заговорить с блюстителями порядка, но они будто бы его не слышали. Или же не хотели слышать. Несколько раз он просил предоставить ему встречу с Пейтером или Малиссой, но ответ, как и предполагалось, был отрицательным. Пожав плечами, Эдвин продолжил идти вперёд, напевая фрагмент песенки, считавшейся достоянием легендарных Катастийских пиратов.

Мелодии дождём прольются, и жизнь повернётся вспять,
как знать, вдруг суждено очнуться под небосводом звёзд опять…

Наконец его довели до камеры.

Крайне удивительным было то, что для одного человека выделили такую огромную камеру. На маленьком столике стояла чаша с вином, тарелки с яичницей и пирожками, яблоко и несколько слив. Эдвин усмехнулся от столь необъятной щедрости, но всё же набросился на ужин. Последний ужин в его «бунтарской» жизни.

Как бы он хотел выбраться на волю: ещё недолго погулять по любимым каменным аллеям города, полюбоваться терракотовой башней – зданием газеты, где он совсем недавно работал, или же просто сидеть на скамье, потягивая трубку и наблюдая за пасмурным небом грязно-серого цвета.

Эдвин никогда в жизни не курил, но этот случай стоил бы того.

Ещё на столе лежал пергамент с пером и чернильницей. На случай, если осуждённый предпочтёт оставить завещание. Только вот у Эдвина никого не было. Его родители погибли, когда он был маленьким, поэтому детство он провёл в сиротском приюте, а личная жизнь так и не сложилась. Единственными его родственниками были Пейтер и Малисса – да и то лучшие друзья детства. Хотя, в этот список можно было бы ещё внести Флоута Стивенса, он неплохой знаток законов и старинный коллега.

Недолго думая, Эдвин Кэмпбелл придвинул к себе бумагу и написал несколько слов, затем зачеркнул их. Так повторилось пять раз, прежде чем обречённый на смерть вывел необходимую надпись - «Ответ хранится в начале». Улыбнувшись, он дописал, что просит вывести эти слова в качестве эпитафии на его могиле.

Один из законов, который Эдвин хорошо помнил – это предоставление ему места на охраняемом кладбище и личной могилы. Лично сам лорд-регент настоял на таком. Только вот, скорее всего, кладбище будет заброшенным. Ведь именно так поступают с «преступниками»?

Аккуратно сложив посуду возле листка бумаги, Эдвин зевнул и прилёг на грязную ржавую кровать, причём без подушки и одеяла. Атмосфера была крайне неприятной для сна, но выбора другого не было. С самого детства Эдвин веровал в то, что если накануне казни обвинённый не выспится, то на том свете его будет ждать мучение. Сказки. Вся его жизнь и без того стала одним сплошным мучением. 

И всё-таки он уснул. Спал Эдвин неважно, постоянно переворачиваясь во сне, несколько раз вставая, чтобы промочить горло вином. Проснулся он примерно в три часа ночи, услышав звонкие чёткие шаги возле камеры.

Дверь отворилась, и спросонья мужчина подумал, что настал час его казни. Однако он ошибся. В камеру вошёл человек в длинном чёрном плаще, с которого капельками стекала вода. Эдвин сразу понял, что на улице идёт дождь. Но в облике своего посетителя он не узнал ни полицейского, ни Стивенса, ни Пейтера.

- Мистер Эдвин Кэмпбелл? – встревоженно спросил бородатый незнакомец, тихо постукивая тростью по полу камеры. Эдвин нервно кивнул. – Я здесь для того, чтобы кое-что обсудить с вами. Вы не против?

- Я вас знаю?

- Нет, но я о вас наслышан. Поверьте, сейчас весь город только о вас и говорит. Вы прямо знаменитость. Мистер Кэмпбелл, я буду краток. Мне нужно местоположение…

- Ну да, ну да. Извините, но я ничего вам не скажу. Вы такой же, как и все эти охотники за моими знаниями. Я умру, и секрет мой останется со мной.

- Однако, я единственный из тех охотников, кто поможет вам бежать.

- Почему я должен вам поверить?

Незнакомец улыбнулся в двадцать девять жёлтых зубов.

- Просто так. Я ваш чёртов ангел-хранитель. Такой ответ подойдёт?

- Нет. Всё равно ничего вам не скажу. Если я сейчас сбегу, то не только подставлю себя под угрозу быть моментально убитым стражей, но ещё и вложу главный секрет в руки неизвестного мне человека. Прошу прощения, но моё мнение останется неизменным.

- Я уверен, что вы неоднократно встречали записи обо мне в газетных статьях и письмах лорда-регента. Впрочем, как вам будет угодно. Кстати, мистер Кэмпбелл, вам же должно быть интересно, почему Пейтер Холт не навестил вас?

- Если мой лучший друг не пришёл на моё судебное заседание, значит, есть тому причина! – рявкнул Эдвин. – И это не вашего ума дело, между прочим. Дайте мне поспать перед смертью, если вы, конечно, не плод моего разыгравшегося воображения. Тюремная камера заставляет нас, грешных, о многом подумать. Каждый заслуживает то, что ему уготовано судьбой, только если в этот процесс не вмешается некто со стороны.

- Понятно. То есть, вы не скажете мне, где находится артефакт, Кэмпбелл?

- Нет. Это моё последнее слово. 

- Что же… А ведь я пришёл с добрыми намерениями. Мне крайне жаль.

Незнакомец со скоростью пули сорвал набалдашник трости, обнажая тонкий блестящий клинок, и резким движением вонзил его в сердце Эдвина. Несчастный лишь успел закатить глаза и издать последний приглушённый кашель, а затем плюхнулся на кровать. Из свежей раны хлынула кровь, окропившая собой его одежду.

Эдвин Кэмпбелл умер, будучи незаконно обвинённым, брошенным в темницу, приговорённым к обезглавливанию, а потом ещё и жестоко убитым каким-то загадочным незнакомцем. Правосудие слепо. Ведь именно так поступают с «преступниками»?