02. Женщина с яблоками. Часть 2

- Нет! Только не снова! - закричал Браун.
Внезапно перед его глазами пронеслась череда полуразмытых образов. Маленький мальчик громко рыдает, и родители безуспешно пытаются его успокоить... Небольшая ямка, куда кладут нечто, укрытое белым покрывалом. В следующее мгновение яма неожиданно превращается в могилу, куда уже опускают чей-то гроб. Шум дождя... неразборчивые крики, а затем яркий свет, сопровождаемый оглушительным гулом.
Придя в себя, Фрэнк обнаружил, что лежит на траве. В носу что-то неприятно хлюпало и, дотронувшись до него, Браун понял, что у него идёт кровь. Более того, вся его белая рубашка была в маленьких кровавых пятнах. Присмотревшись получше, мужчина увидел, что это следы беличьих лапок.
- Что за хрень?! - воскликнул Фрэнк и быстро вскочил на ноги, после чего заметил, что могилка зверька разрыта. Сердце в груди начало биться громче и быстрее, отдаваясь неприятным пульсом в висках.
-Кажется, я схожу с ума, - тихо проговорил человек.
Не желая больше оставаться в заляпанной кровью рубашке, он в раздражении сорвал её с себя и откинул в сторону. Солнце уже начало клониться к закату, окрашивая всё в нежный розовый оттенок. Птицы уже прекратили свои песни, а тени от деревьев стали значительно длиннее, приобретая некий зловещий вид. Фрэнк Браун, в очередной раз сплюнув кровь, зашагал в рощу, уже с трудом веря в то, что за ней и вправду увидит некую старую яблоню и уж тем более городской массив.
В лесу оказалось на удивление темно. Хоть до заката оставалось ещё достаточно времени, лишь редким лучам солнца удавалось пробиться между близко растущими деревьями. Время от времени Франк слышал, как перепархивают с ветки на ветку птицы, обмениваясь между собой парой слов на своём птичьем наречии. Так один раз, засмотревшись вверх, в поиске пернатых друзей, человек запнулся об корень дерева и полетел лицом в землю. К счастью, он успел в последний момент выставить перед собой руки и потому отделался лишь лёгкими ушибами. Дважды помянув чёрта, мужчина поднялся на ноги и пошёл дальше. Пробираясь через густые заросли кустов, он в очередной раз пожалел, что не пошёл в обход этой дремучей чащи, хоть и потратил бы, возможно, больше времени.
- Проклятье! - выругался Браун, когда очередная ветка хлестнула его по руке. Из свежей царапины тут же потекла тоненькая струйка крови.
Неожиданно откуда-то издалека Фрэнк услышал прекрасное женское пение, в сравнении с которым даже голоса самых благозвучных птах казались лишь жалкой недостойной фальшью.
- Похоже, выход уже рядом, - произнёс мужчина, увидев редкий лучик света, что пробился сквозь заросли и блеснул на водной поверхности. Он наклонился к небольшой луже и смысл запёкшуюся кровь с лица, не переставая при этом  восхищаться красотой далёкого пения.  Было что-то необычное в этом приятном голосе. То ли само строение песни было весьма изобретательным, то ли сам голос и впрямь был таким чистым, что его существование казалось просто кощунством на этой грешной земле. И всё же, несмотря на всю красоту, было в этой песне что-то тревожное, некий, едва ощутимый, налёт печали и даже таинственная жуть, что буквально пробирала до костей, скреблась в подкорку головного мозга. Желая поскорее увидеть обладательницу дивного голоса, человек поднялся и быстро зашагал к предполагаемому выходу из этих зарослей. Солнечный свет с каждым мгновением всё больше освещал путь, будто  помогая, подталкивая вперёд, и вот, наконец, протиснувшись между двумя тесно растущими деревьями,  Фрэнк покинул пределы лесного царства.
- Не может быть! - воскликнул он, поразившись открывшемуся виду. Слегка колыхаемое порывами ветра поле травы и цветов утопало в розовом свечении постепенно угасавшего солнца. А посреди этой красоты росла старая яблоня. От мощного ствола дерева во все стороны расходились раскидистые ветви, так и ломившиеся от изобилия яблок. Хоть дерево было и не сильно высоким, всё же до большинства ярких спелых плодов нельзя было дотянуться руками. Всё это в совокупности создавало восхитительный, неповторимый пейзаж, безусловно, достойный, чтобы какой-нибудь талантливый живописец запечатлел его на своей картине. Однако не столько дивный вид поразил Фрэнка Брауна, сколько женщина, продолжавшая напевать свою странноватую мелодию. Светлое длинное платье с чёрным поясом покачивалось на ветру, позволяя на крохотные мгновения полюбоваться стройными ногами в тёмных туфлях без каблуков. Длинные, чёрные, точно воронье перо волосы падали на плечи и доходили до лопаток. Но   вниманием мужчины завладело именно лицо. Оно было таким родным, таким знакомым и желанным, что у Фрэнка защемило сердце.
- Не может быть, - тихо повторил он.
На траве рядом с женщиной лежала увесистая корзина, куда незнакомка складывала собранные яблоки. И при этом собирала она их крайне необычным образом. Вместо того, чтобы принести лестницу, женщина зачем-то использовала косу. Ею она дотягивалась до приглянувшегося плода и резко срезала его острым лезвием вместе с кусочком ветки, после чего женщина быстро ловила яблоко и клала его в корзину. Можно было только догадываться, какой силой обладали эти нежные на вид руки. Но мужчина словно бы и не обращал внимания на все эти странности. Не в силах более сдерживать душевный порыв, он понёсся к незнакомке с яблоками.
- Сэм! Сэмми! - кричал он.
Женщина прекратила петь и положила очередной фрукт в корзину, по прежнему сжимая в правой руке косу. Добежав до яблони, тяжело хватая ртом воздух, Фрэнк остановился. Незнакомка, наконец, обратила на него внимание и полностью повернулась к мужчине. Её лицо было по-прежнему прекрасно, пожалуй, даже краше прежнего, однако оказалось бесконечно далеко от того милого сердцу образа, что так взволновал Брауна.
- Кажется, вы мне кричали? - любезно улыбнулась незнакомка.
- Простите, - немного смутился мужчина. - Похоже, я обознался. Вы поначалу напомнили мне человека, который мне очень дорог.
- Не расстраивайтесь так, - продолжала улыбаться женщина. - Возможно, вы ещё встретитесь с ним.
- Я так не думаю, - покачал головой Фрэнк.
- Меня зовут Калма, - женщина перехватила косу левой рукой, а правую протянула навстречу мужчине. У неё были просто потрясающие глаза. Невероятно яркий зелёный цвет, подобный двум изумрудам, что лежат в драгоценной шкатулке. Лицо Калмы было довольно бледным. Вероятно, она была уроженцем холодного севера.
- Боже мой! Где мои манеры? - наконец пожал её руку Браун, осознав, что молча пялится на незнакомку уже секунд десять.
- Меня зовут Фрэнк. Фрэнк Браун. Должен заметить, у вас довольно холодные руки.
- День близится к концу, и ветер уже не такой тёплый, как утром. Вы, Фрэнк, и сами уже покрылись мурашками.
- Ой, - покраснел мужчина, только сейчас сообразив, что находится перед дамой без рубашки, да ещё и весь в царапинах от веток. Калма звонко рассмеялась.
- Прошу прощения за такой нелепый вид.
- Ничего страшного, Фрэнк. В конце концов, у нас тут не дипломатическое собрание, - вновь улыбнулась женщина. - Как вы попали в нашу глухомань?
Фрэнк задумался.
- Калма, вы знаете где здесь больница?
- Конечно, - кивнула она. - Вон, видите те здания? - она показала рукой на север, и Фрэнк, наконец, разглядел очертания домов. ¬ - Пройдёте около квартала по Элизабет-стрит, свернёте налево и как раз окажетесь напротив местной больницы. Вот только зачем вам в больницу? На мой взгляд, не считая пары царапин, вы абсолютно здоровы.
- У меня... - немного замялся Браун, - видения.
- Видения?
- Да. Причём довольно странные.
- У нас у всех время от времени бывают видения, - пожала плечами женщина. - Некоторые из них имеют смысл, а другие его лишены. Человеческий мозг - невероятно сложное устройство, и оно не может работать без перерывов. Ему необходим покой. А перерывами как раз и являются наши сны, фантазии и видения. Разрозненные фрагменты реальности хаотично перемешиваются и соединяются между собой, являя нам порой картины, которым мог бы позавидовать иной художник-сюрреалист.
- Может, вы и правы, - немного подумав, ответил мужчина. - Вот только... - Ай, чёрт! - речь Брауна безжалостно прервало знакомое гудение. Такое же мерзкое, как звук гвоздя, скребущего по стеклу. Вот только в случае Брауна этим стеклом был мозг.      
- С вами всё в порядке? - женщина положила руку на спину мужчине, который обхватил руками голову и согнулся в приступе боли.
- Боже! Моя голова! - закричал он.
- Держитесь, Фрэнк! Я сейчас! - Калма отбросила свою косу в сторону и быстро подбежала к корзине, после чего, достав оттуда одно яблоко, вернулась к Брауну.
- Ешьте, - сказала она.
- Да зачем мне ваши дурацкие яблоки?! - продолжал кричать мужчина.
- Ешьте, - настойчиво повторила Калма.
Фрэнк послушно откусил кусок яблока и, почти не разжёвывая, проглотил его. Через несколько секунд боль начала утихать, а вскоре и вовсе исчезла. Осталась только неприятная пульсация в висках. Мужчина облегчённо вздохнул и распрямился.
- Спасибо вам. Не знаю как, но ваши яблоки действительно помогли.
Браун осмотрелся по сторонам, но его спасительницы нигде не было видно. Только яблоня, корзина и трава, шелестящая под ногами.
- Калма? Куда вы пропали? Это уже совсем не смешно! - звал он.
Внезапно Фрэнк почувствовал странное ощущение. Словно что-то изнутри распирает его горло, мешая дышать.
- Кал... - закашлял он. Что вы...
Кашель и мерзкое ощущение становились всё сильнее, и вот мужчина уже громко хрипел, с трудом делая каждый новый вдох. Затем он упал на землю рядом с надкушенным яблоком. В траве что-то зашелестело, словно кто-то приближался к нему. Окружение начало стремительно терять в чёткости и темнеть. Вскоре Фрэнк почувствовал прикосновение маленьких лап к своему животу и увидел Стива. Его шёрстка была вся заляпана землёй и глиной. Кровь на голове уже запеклась, а от тела зверька шёл тошнотворный запах разлагающейся плоти.
- Бросал бы ты курить, Фрэнки, - осуждающе проговорила белка.
- Пошёл ты нахер! - хотел ответить человек, но кислород уже покинул его лёгкие. Рука Фрэнка инстинктивно потянулась к солнцу, но тут же упала на землю. Веки сомкнулись, и всё укрыла бесконечная чернота, тёмная, как тонны угля или тысячи беззвёздных ночей, слившиеся в одну, пугающую своей безысходностью, пустоту. И в этой пустоте не было ни звуков, ни воспоминаний, ни единого проблеска разума, способного хоть на крошечный миг осветить эту вселенную тьмы. Последние мысли, оглушающим эхом пронёсшиеся в голове Фрэнка: "Неужели это конец? И таков финал всех мешков с костями? А как же душа? Ад и рай? Просто детские сказки, призванные сдержать человеческую агрессию? Его тягу к саморазрушению? Неужели мы все - дети пустоты? Дети... пустоты... что после смерти вновь возвращаются в утробу матери, чтобы исчезнуть в ней навсегда... В чём тогда смысл? Нет... Я не хочу... Так... Страшно... холодно... "
Но и этот поток мыслей оборвался, перестав существовать. Осталась лишь тьма... тьма... тьма...