Коварный план корсиканского чудовища

                Глава первая
                Коварный план «корсиканского чудовища»
       Истекал предпоследний день января 1807 года. Уже многие сутки, с каждым днём свирепея, свистела пурга, наметая сугробы, делая непроходимыми дороги и почти невозможными боевые действия. Значительная часть французской армии уже стала на зимние квартиры, однако данные, которые поступали с аванпостов, становились всё тревожнее. Наполеон в эти дни оставался невозмутимым и спокойным лишь внешне. Перемирие, которое он пытался через маршала Нея предложить прусскому королю, тот отклонил, вручив свою судьбу и судьбу Пруссии Русской армии. Обстановка накалялась с каждым днём.
       – Неужели Русские решились наступать? – снова и снова задавал он вопрос своим адъютантам, столпившимся в зале возле стола с расстеленной картой.
      Адъютанты предпочитали молчать, не ведая, какого ответа ждёт император.
       – Неужели вся их армия пришла в движение? – вслух размышлял Наполеон, читая и перечитывая последние разведданные, полученные с аванпостов. – Нет, не может быть. Этот жалкий бездарь Беннигсен не посмеет.
       Ему не хотелось верить, что в лютую стужу и непогоду, через скованные морозами реки и сквозь узкие дефиле движутся сейчас по полям Восточной Пруссии и Польши, направляясь к Висле, все Русские корпуса. Ещё теплилась надежда, что выступила лишь небольшая часть войск. Тех войск, что столь опрометчиво вверены Императором Александром Первым генерал-лейтенанту Беннигсену, самому бездарному и продажному из всех полководцев, состоящих на Русской службе.
       Была надежда, что совершает какие-то непонятные манёвры лишь небольшая группировка, назначенная для защиты Кёнигсберга.
       Более точные данные получить было очень нелегко, ибо главные силы Русской армии надежно прикрывали казачьи разъезды. Наполеон знал, что начальник главного штаба французской армии маршал Бертье прикладывает все силы, чтобы иметь более ясное представление о действиях противника. Наполеон нервничал, ожидая прибытия Бертье, который должен был сделать доклад об обстановке.
       Бертье прибыл в назначенный час, когда за Вислой уже догорел закат, и за расписанным морозным узором окном сгустились сумерки. Наполеон шагнул навстречу и кивнул, отвечая на приветствие.
       – Ваше величество! – начал маршал. – Сомнений более нет. Беннигсен выступил всеми силами против Бернадота.
       Наполеон подошёл к столу, на котором была расстелена большая карта Польши и Восточной Пруссии, склонился над нею, бессмысленно глядя на тактические знаки, начертанные разноцветными карандашами. Он лишь приблизительно знал, которые знаки и что обозначают, поскольку маршал Бертье за годы совместной службы кое-чему успел научить его, не имевшего военного образования. Но всё же без помощи маршала точно прочитать язык карты и оценить сказанное этим языком Наполеон не решался, а потому лишь делал вид перед адъютантами, что глубокомысленно размышляет, принимая очередное гениальное решение. В то время ещё мало кто знал, что истинным творцом всех побед французской армии был именно маршал Бертье, происходивший из знаменитой во Франции военной династии и имевший высочайшую военную подготовку.
       – Данные точны? – глубокомысленно поинтересовался Наполеон.
       – Да, ваше величество. Арьергард Бернадота уже имел стычки с авангардом Русских, возглавляемым князем Багратионом.
       – Опять Багратион. Его же не было при армии, – с досадой сказал Наполеон и прибавил: – Он появляется всякий раз, когда мы близки к успеху. Надеюсь, теперь он нам не помешает? – спросил Наполеон, заметив, что на лице Бертье не видно следов тревоги.
       – Есть план, – вместо ответа сказал Бертье.
       – Где сейчас авангард Багратиона? – поспешно задал вопрос Наполеон.
       Бертье показал. Он хотел продолжить, но Наполеон говорить не дал.
        – Да, да, да… Я вижу решение… Прошу всех удалиться. Мы посовещаемся с маршалом.
        Даже свита не должна была знать, кто истинный автор нового замысла, который, как уже предчувствовал Наполеон, должен был привести к победе.
       Именно маршал Бертье – этот военный самой высокой пробы, этот поистине талантливый французский военачальник, прикреплённый к Наполеону в самом начале головокружительной карьеры кровавого корсиканского чудовища, стал почти незаметной и невидимой рабочей лошадкой, щедро и надежно маскируя своим военным талантом бездарность «французского Гитлера».
       Бертье напомнил императору, что полководцу всегда легче, если он имеет все, пусть даже самые неприятные для него данные о противнике, нежели не имеет никаких. Надежда на то, что удастся избежать боевых действий в тяжёлых условиях зимы, рухнула, однако, прояснился замысел противника, и маршал сумел противопоставить ему свой. Это было сделать тем более не сложно, что противостоял талантливому Бертье бездарный остзейский барон Беннигсен.
       Бертье быстро изложил план, который нельзя было не назвать весьма удачным. Наполеон что-то запомнил, что-то трудно запоминающееся записал и приказал пригласить генералов.
       – Ваше величество, прежде всего, Беннигсену будет направлено настоятельное требование замедлить движение, что бы Бернадот успел вывести корпус из-под удара.
       – Вы хотите сказать, Бертье, что я одержу победу, благодаря Беннигсену. Не нужно мне этого говорить… Не нужно. Судьба посылает мне новые Тулон. Это ваши там дела, связанные с разведкой. Ваши… Моё дело – побеждать в бою.
        Бертье едва заметно усмехнулся. Он прекрасно знал коварство своего господина. Ведь все хитросплетения, приводившие к победам, всегда осуществлялись через него. Именно по его, маршала Бертье, поручению, диспозиция битвы при Аустерлице оказалась в руках французского командования раньше, чем дошла до частных начальников русской армии. И вот теперь, Беннигсен, под командованием которого оказалась сильная и боеспособная армия должен был свети на нет преимущество в таком важном факторе победы, как талант военачальников. Беннигсену поручалось нейтрализовать командиров корпусов, сделать так, чтобы они не имели никакой возможности реализоваться свои оперативно-тактические возможности.
       В то же время, маршал Бертье прекрасно понимал, что Беннигсен служит прежде всего себе и своему карману, а, следовательно, с ним нужно держать ухо востро. Он в первую очередь ставленник англичан. А англичане как бы союзники русских. Тут определение «как бы» вполне уместно, поскольку Беннигсен всё же выкормыш англичан. Именно по их указанию он участвовал в убийстве Императора Павла – убийстве, которое было совсем не на руку Франции.
        Бертье прекрасно понимал, что в сложнейших хитросплетениях европейских войны мало быть только полководцем, необходимо быть и политиком, и дипломатом. В России такой человек есть – Кутузов. Но он нейтрализован, задвинут на второстепенную генерал-губернаторскую должность. Если бы сейчас на месте Беннигсена был Кутузов, положение Французов оказалось бы гибельным. Кутузов бы не выпустил, подобно Беннигсену, Ланна, а добил бы его, не дал бы улизнуть нею, да и теперь действовал бы иначе. Но нужно было предугадать и действия Беннигсена. Он прежде всего служил Англии, но ведь Англия – союзник России. До каких пределов простирается этот союз? Выгодно ли Англии поражение России? Полное – нет. Ослабление – да. Выгодно ли Англии поражение Франции? Полное – нет. Тогда произойдёт необыкновенное возвышение и усиление России. Значит, Англии выгодны кровопролитные сражения, которые бы оставались «нерешёнными».
       И маршал Бертье решил, что необходимо полагаться не только на игру Беннигсена в поддавки, но и на собственные полководческие решения. Ну а полководческих дарований ему было не занимать. Мало кто в ту пору понимал, что вовсе не бездарь Наполеон одерживал победы. Победы, приписываемы Наполеону, одерживал именно маршал Бертье.
       
       Из Бонапарта лепили великого, но действовали сказки только на широкие круги обывателей. Французские генералы Ожеро, Массена и Серюрье, на первых порах, когда «корсиканское чудовище» появилось в войсках, называли его замухрышкой, спустя годы сами соотечественники назвали его «французским Гитлером»
        Чего стоил один Тулон – тулонский мост, на котором, якобы, одержал подвиг молодой Бонапарт. Суть сказки такова: сражаясь на стороне якобинцев, Наполеон отличился в бою за Тулон, за что получил чин бригадного генерала в 24 года. А ларчик просто открывался – тёмные силы избрали Наполеона в исполнители своей воли, а потому началась накачка его авторитета.
        Была сочинена версия, что «генеральный план» атаки форта Эгийетт, господствующий над рейдом Тулона, принадлежит именно Наполеону. Однако письмо самого Бонапарта, отправленное из Тулона, свидетельствует об ином.
       Наполеон писал:
       «Граждане представители! С поля славы, хотя в крови и в крови изменников, возвещаю вам с радостью, что Франция отмщена. Ни возраст, ни пол не находили пощады. Те, которые были только ранены пушками революции, умерщвлены мечом вольности и штыком равенства. Поклон и почтение. Брут Бонапарт, гражданин Санкюлот».
       Вот в чём, на самом деле заключался лозунг о равенстве, вольности и братстве, пропагандируемый якобинцами. Он означал равенство всех, кроме шайки революционеров. То есть равенство всех перед пушками и штыками этих самых революционеров.
        Это страшное донесение Наполеон написал прямо на банкете, состоявшемся по случаю победы над тулонскими безоружными рабочими, которых сначала заманили на Марсово поле под предлогом переписи на работу, а затем перестреляли и перекололи. Три тысячи безвинных жертв на совести «гения» и «благодетеля», коим привыкли выставлять Наполеона не только зарубежные, но и некоторые российские историки, принадлежащие к так называемому ордену русской интеллигенции.
        Огюстен Робеспьер, брат кровавого Робеспьера, палача Франции, восхищался жестокостью Наполеона. Он был рядом с палачом, истребившим около трёх тысяч тулонцев. Его восторженное донесение в Париж и принесло чин бригадного генерала будущему тирану Европы.
        После «удачного» тулонского взлёта Наполеона ожидали серьёзные неприятности. Революция, замешанная на подлости и бесчестье, споткнулась. Якобинцев свергли так называемые термидорианцы. А, как известно, революционеры разных кланов всегда жестоко пожирали друг друга.
       Бонапарт оказался за решёткой вместе с его не в меру распоясавшейся шайкой убийц. И тогда он, не задумываясь, предложил свои услуги термидорианцам. Им нужны были люди, на штыках которых можно было удержаться во власти. Наполеону предложили пост командира бригады, но «молодому дарованию» этого показалось мало. Он начал конфликтовать с командованием, требуя более высокой должности, за что был уволен. Но ведь не казнён! Предательские и зачастую лживые показания на бывших соратников спасли жизнь. Бонапарт возвратился к коммерческой деятельности, торговал домами. Дело шло из рук вон плохо, и достаток его был невелик.
      Между тем, начался новый виток борьбы за власть в истерзанной революционными бесчинствами Франции. Директория вынуждена была отстаивать свою власть. Против неё выступали так называемые роялисты, сумевшие взбунтовать парижан и призвать их к оружию. Так уж всегда случалось, что простые люди, легко обманываемые «борцами за свободу и равенство», натыкались на орудие той самой свободы – беспощадный революционный штык.
       Узнав о готовящемся восстании роялистов, термидорианцы наделили чрезвычайными полномочиями некоего Барраса, участника кровавой резни в Тулоне. Тот сразу вспомнил о 24-летнем Бонапарте, таком же изменнике и садисте, как и он сам. Баррас сдружился с ним. Бонапарт даже успел оказать ему услугу: Баррас сбагрил молодому, но весьма уродливому коротышке-Бонапарту опостылевшую любовницу – вдову казнённого якобинцами генерала Богарне.
      Это была дама уже не первой свежести, причём, старше Наполеона на шесть лет. Полное имя её Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажери или Роз. Наполеону трудно было запомнить весь этот длинный словесный ряд, напоминающий отдельные клички, и он стал звать её Жозефиной. Родом она была с небольшого острова Мартиника, о котором в начале ХХ века была сложена легенда о гибели всего живого на острове, которая… является тщательно скрываемой правдой. Впоследствии, когда Наполеон провозгласил себя императором Франции, она стала рассказывать, будто в детстве гадалка напророчила ей высокое положение, которое «выше, чем королева».
      Первый раз она вышла замуж ещё в 1779 году за виконта Александра де Богарне. Было ей тогда всего шестнадцать лет. От Багарне она родила сына и дочь. Сын знаменит тем, что участвуя в нашествии на Россию, после Бородинского сражения занял Сторожевский монастырь, где ночью явился ему святой преподобный Савва Сторожевский и потребовал, чтобы всё награбленное было немедленно возвращено монастырю. Савва Сторожевский обещал, что если это его повеление будет исполнено, Евгений Богарне вернётся живым из России, умрёт своей смертью, а потомки его в грядущем посетят Москву и побывают в монастыре. Богарне приказал немедленно возвратить монастырю всё, что было оттуда украдено, и выставил караулы. Пророчество исполнилось…   
       Детей Жозефина воспитывала одна, потому что уже через шесть лет после замужества развелась с мужем.
        Но когда в 1789 году началась революция, и Александр Богарне сделался депутатом Генеральных штатов, Жозефина использовала высокое положение бывшего супруга и вернулась в высший свет.
        Александр Богарне был, быть может, единственным нормальным политиком из оголтелой революционной банды. Он выступал против репрессий королевской семьи, поддерживал третье сословие, сражался с интервентами, пытавшимися возвратить королевскую власть во Франции.
         В 1794 году генерал Богарне стал командующим Рейнской армией, но вскоре началось изгнание из армии дворян, и он поспешил уйти в отставку. Это не спасло. Закончилось всё доносом, арестом и гильотиной. Приговорили в смертной казни и Жозефину. Но тут случился новый переворот, и казнены уже были Робеспьер и его маниакальные сообщники.
      Тут-то и стала Жозефина любовницей Барраса. Словом, у возрождающегося французского трона любовных драм и приключений было предостаточно.
        Знакомство с Бонапартом произошло в 1795 году. Тогда-то Баррас и смог избавиться от своей не в меру расточительной любовницы, которая была ему уже в тягость. В марте Наполеон, взвесивший все выгоды от возможного брака с Жозефиной, сделал ей предложение, и после бракосочетания усыновил её детей. Всё это избавило Барраса от неприятностей, которые уже назревали из-за этой связи. За столь деликатную услугу Бонапарт был вознаграждён чином командующего войсками, призванными в Париж для подавления восстания рабочих.

       В своих воспоминаниях, которые он писал в ссылке, Наполеон отметил:
«Моя женитьба на мадам де Богарне позволила мне установить контакт с целой партией, необходимой для установления «национального единения» – одного из принципиальных и чрезвычайно важных пунктов моей администрации. Без моей жены я не мог бы достичь взаимопонимания с этой партией».
      Очередным шагом по карьерной лестнице было назначение на подавление восстания в Париже.
      Ничего святого в этом человеке не было – лишь ожесточённое желание убивать. Он продумал всё с жестокостью и коварством. Заранее расставил на улицах Парижа пушки и замаскировал их до времени. А когда горожане, рабочие, ремесленники вышли на улицы, расстрелял их в упор. Реки крови текли по узким Парижским улицам, по которым обычно в восемнадцатом веке ещё текли другие ручейки от опрокидываемых в окна ночных ваз. У просвещённой Европы в ту пору туалетов ещё не было – не изобрели..
      Жестокость Бонапарта потрясла Европу. Огнём в упор он превратил в кровавое месиво тысячи парижан, обманутых сначала якобинцами, затем термидорианцами, а теперь и роялистами.
       Директория не скупилась на награды. Бонапарт получил солидное денежное вознаграждение, но пока ещё не разбогател, а лишь ещё более распалил свою алчность. Уже тогда он понял, что состояние легче нажить, ограбив не свой, а какой-то другой народ, ибо народ Франции был уже ограблен шайками революционеров, сменявшими одна другую.
        Стало быть, нажиться можно лишь путём агрессии. Осталось только убедить в том своих покровителей. Помогла сожительница, та самая, бывшая любовница Барраса Жозефина Богарне, тоже не отличавшаяся высокой нравственностью. Она попросила Барраса назначить Бонапарта командующим Итальянской армией.
        И вот 12 марта 1796 года будущий миллионер отправился в путь за первыми серьёзными капиталами. Тогда же Екатерина Великая обратила серьёзное внимание на новоявленного грабителя и убийцу.
        Весьма характерен первый приказ Наполеона по армии. Принципов, изложенных в нём, Наполеон затем придерживался всю свою жизнь.
       «Я вас поведу в самые плодородные на свете равнины! В вашей власти будут богатые провинции, большие города! Вы там найдёте честь, славу и богатство!»
        Наполеон отождествлял такие несопоставимые понятия как честь и богатство. Ведь богатство можно было «найти» лишь одним путём – путём мародерства. Грабежи поощрялись в армии – вот одна из причин её быстрого развала и деморализации после Бородинского сражения.
        Но пока был успех, была и дисциплина. В походе в «богатые провинции» Италии, Наполеон разбил сначала сардинцев, затем австрийцев, пленил войска папы римского и приступил к главному своему делу – обложил все захваченные «большие города» контрибуцией, значительную часть которой забрал лично себе. Впрочем, контрибуция была столь велика, что поправила финансовое положение Франции и укрепила влияние Наполеона в правительстве, где, естественно, закрыли глаза на то, что сам он сказочно разбогател. Ну а как иначе… Не было у правительства ограбленной им же Франции ни гроша, а вдруг – алтын…
       Далее начались грабежи музеев. А грабить было что: шедевры искусства, драгоценности, старинные книги… куда всё это подевалось? Кому досталось? Сначала всё бесследно исчезло, но потом, постепенно, стало всплывать в богатейших домах французских толстосумов.
       До начала кампании Наполеон был небогат, а вернувшись во Францию после похода, разместил в банках баснословные средства. В 1799 году у него было в различных банках на счетах 30 миллионов франков – сумма баснословная. Вот таков революционер…
        Награбленные миллионы ещё более сблизили его с крупной буржуазией, которая уже имела значительное влияние в Директории, но пока не обладала всей полнотой власти. Впрочем, разногласия ещё не были принципиальными. В главном буржуазия Франции была едина. На первый план выдвинулась борьба с крупными соперниками на международном рынке и, прежде всего, с Англией. В Италии, куда Жозефина выехала в сопровождении адъютанта Наполеона и своего любовника, измена открылась.
     Наполеон простил жену, потому что важнее было делать карьеру. Измены продолжались, однако безродный коротышка вынужден был их прощать. Единственным утешением для него было то, что и он завёл
 Двадцатилетнюю любовницу Маргариту-Полину Бель-Иль, которая была женой офицера его армии. Лиха беда начало. Неверность жены подтолкнула к постоянным любовным связям.

       Несмотря на столь желанное для французов дозволение грабить, не все офицеры Итальянской армии заметили появление парижского генерала. Боевые командиры считали его выскочкой, поскольку сразу определили, что в военном деле он полнейший профан. Конечно, расставить пушки на узких парижских улицах, чтобы превратить в кровавое месиво тысячи парижан, он сумел. А вот как воевать с вооруженным противником, не ведал. Ну а такое неведение закалённые в боях воины сразу подмечают.
         Неопрятный, обтрёпанный, пузатый и коротконогий человечек не мог не вызывать отвращения у истых военных. Генералы Ожеро, Массена и Серюрье наградили Наполеона кличкой «замухрышка», которая приклеилась надолго. Да и как иначе было назвать угреватого, уродливого мужчинку, начинавшего свою командную деятельность на высоком посту с необыкновенным апломбом, да ещё неспособного удержать собственную супругу от любовных похождений. Была и приставка к кличке «замухрышка-рогоносец».
       Но вот что удивительно! Едва начались боевые действия Итальянской армии, как вся Европа услышала о блистательных её победах. Откуда же мог взяться военный талант у 27-летнего генерала, продемонстрировавшего пока лишь умение расстреливать безоружных горожан?
       На этот вопрос чётко и аргументированно отвечает русский историк Вячеслав Сергеевич Лопатин. Среди тонн лживых реляций, хранящихся в архивах, он разглядел свидетельства о том, кто принёс победы, записанные на Наполеона:
        «Историки почти не упоминают, что вместе с Бонапартом в главную квартиру армии в Ницце прибыл человек, которого хорошо знали в военных кругах и особенно в Итальянской армии. Восемнадцать месяцев он готовил армию к походу и разрабатывал планы кампаний. Один из этих планов лёг в основу похода 1796 года, другой – прорыв через Сен-Бернар – был использован в 1800 году.
        Сын военного, служившего при королевском дворе в Версале, блестящий инженер-картограф, участник войны за независимость северо-американских колоний Луи-Александр Бертье накануне революции был тридцатишестилетним полковником королевской армии, кавалером ордена св. Людовика и входил в небольшой корпус офицеров генерального штаба, созданного незадолго до того.
       В бурные революционные годы Бертье служил начальником штаба у Лафайета и Ликнера, у якобинских генералов-комиссаров Ронсена и Россиньюля, у Келлермана и Шеррера. Известный своими роялистскими симпатиями, он чудом уцелел в годы террора, хотя ему пришлось покинуть армию уже в чине бригадного генерала.
       Некоторые его начальники погибли на гильотине, другие были репрессированы, но все они оставили восторженные отзывы о выдающихся талантах Бертье.
      Замечательно, что Карно, подписывая приказ о назначении Бонапарта командующим Итальянской армией, тем же числом – 2 марта – пометил приказ о назначении начальником штаба этой армии Бертье. Руководитель Директории, ответственный за ведение войны, не мог доверить столь важный пост никому не известному Бонапарту, ставленнику Барраса, не подкрепив его профессиональным военным высшей пробы».
       Есть старинная пословица – «на воре и шапка горит». Безусловно, Наполеон знал, что в Италии в 1796 году он ещё не пользовался авторитетом. Подчинённые ему командиры понимали, кто на самом деле руководит боевыми действиями и является автором всех побед. Они видели, пишет В.С. Лопатин, в 43-летнем начальнике штаба дядьку при 27-летнем командующем.
        Что же касается пропагандистской шумихи, то она, как и обычно, ничего общего с правдой не имела. В своё время также молодая советская революционная, а, стало быть, лживая печать умилялась от восторга, повествуя о юном военном даровании Якире, происходившем не из военной, а из аптекарьской среды. Юнец бил опытных генералов белой армии. И никто не упоминал о подобных Бертье дядьках при командующих типа Уборевича, Якира, Тухачевсого. Тухачевский хоть образование военное получил, а остальные до назначения на высокие посты вообще к армии никакого отношения не имели. Предав самодержавие, якобы, ради светлого будущего, Тухачевский с особым садизмом расправлялся с Тамбовскими крестьянами, подобно тому, как Бонапарт с Тулонскими рабочими. Именно Тухачевский, Антонов-Овсеенко и иже с ними изобрели концентрационные лагеря, которые потом чудодейственным образом стали называться Сталинскими, хотя он к ним никакого отношения не имел.
       И Наполеон, и Тухачевский не знали милосердия. Оба были жестоки, и к женщинами, и к детям, и к пожилым людям. За свои кровавые действия Тухачевский, как и Наполеон, был вознесён высоко, но закончил свой путь, как участник военного заговора. Кстати, его называли «красным наполеончиком».
       Интересный факт приводит В.С. Лопатин о мнимом авторитете Наполеона:
        «Если верить рассказам Наполеона, то ветераны Итальянской армии долгое время даже не подозревали о наличии в их рядах столь выдающегося предводителя.
         В сентябре 1796 года французская армия форсировала ущелье реки Брента, вспоминает Наполеон, и авангард остановился в селении Чисмоне. Сюда прибыл командующий без свиты. Он изнемогает от голода и переутомления. Но его никто не замечал. Лишь один солдат поделился с ним хлебным пайком. На следующий день армия одержала очередную победу при Бассано. Ну, можно ли вообразить, чтобы Суворов или Кутузов не были узнаны своими солдатами и офицерами? Немыслимо. А вот Бонапарта, уже пять месяцев числящегося командующим армией, никто не знал. Рассказывая удивительную историю, бывший император (он писал воспоминания уже на острове св. Елены) даже не замечал, как он смешон».
       Слава Бертье не давала покоя Наполеону. Он пользовался опытом и талантом своего начальника штаба, но не хотел делиться славой. В мемуарах, написанных позже, в изгнании, он так рассказывал об этом поистине талантливом французском полководце, много раз выручавшим его из беды: «Бертье обладал громадной энергией, следовал за командующим во всех разведках и объездах войск, не замедляя этим нисколько своей штабной работы».
       В этом своём заявлении Наполеон, сам того не замечая, свидетельствовал о том, что Бертье выполнял роль, и командующего, и начальника штаба.
       А далее и вовсе он начал порочить своего благодетеля:
        «Характер Бертье имел нерешительный, малопригодный для командования армией, но обладал всеми качествами хорошего начальника штаба… Вначале хотели навлечь немилость командующего, говоря, что Бертье его ментор, что именно он руководит операциями. Это не удалось. Бертье сделал всё, от него зависящее, чтобы прекратить эти слухи, делавшие его смешным».
       Впрочем, каждому ясно, что подобные слухи смешным делали вовсе не Бертье, а самого Наполеона, ведь маршалы и генералы прекрасно понимали, что в каждом успехе виден труд начальника штаба и только его одного. Наполеона вполне можно было бы назвать флигель-адъютантом Бертье. Именно такую роль он и исполнял.
       В последующих абзацах своих воспоминаний Наполеон сам же себя и опровергает, рассказывая, как Бертье в ответственный момент сражения с успехом заменил командира дивизии, а чуть позже совершил подвиг, о котором Бонапарт донёс Директории: «Я не должен забыть неустрашимость Бертье, который в тот день был и артиллеристом, и кавалеристом, и гренадером».
        14 августа 1796 года в представлении к награде Наполеон писал о Бертье: «Таланты, энергия, мужество, характер. Обладает всеми достоинствами».
        Одним словом, победы французской армии одерживались не под командованием, а в присутствии Бонапарта. Он же, имея связи в Директории, пользуясь властью, данной ему, приписал их себе. Ну а в случае неудач, он, ловко выкручиваясь, переваливал свою вину на других. И снова на выручку ему приходил Бертье, ставший сначала по поручению Директории, а затем уже по договорённости с сами Наполеоном, его тенью. Именно Бертье подарил «корсиканскому чудовищу» свой талант и своё мастерство, превратив Наполеона в общественном мнении из «замухрышки», коем тот был на самом деле, в великого полководца, кем никогда не был и не мог быть по военной безграмотности и бездарности.
       Если бы не Бертье, поход в Египет мог стоить Наполеону не только карьеры, но и жизни. В этой стране, подвластной в то время Турции, Наполеон высадился с армией в 30 тысяч человек. Но поход не удался. В разгар египетского похода русская эскадра адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова при содействии английской эскадры адмирала Нельсона разгромила французский флот в устье Нила, тем самым отрезав армию Наполеона от сообщения с Францией.
        Примерно в то же самое время Александр Васильевич Суворов разгромил французские войска в Италии, что в значительной степени ослабило позиции Директории внутри страны. Продолжение похода в Индию становилось бессмысленным. Наполеон понял, что настала пора подумать ему о себе – своей армии, о своих солдатах и офицерах он не думал никогда. Просто умел лицемерно демонстрировать заботу, когда это было необходимо. Но едва лишь речь заходила о его судьбе, о его личной безопасности, он и от показухи отказывался, раскрывая своё истинное лицо.
       И вот такая ситуация возникла. В Египте стало небезопасно, да и во Франции всё могло повернуться не так, как бы ему хотелось. Каково же решение? Очень простое – бросить всё и мчаться в Париж.
       И он, отбросив стыд и совесть, совершил чудовищный для предводителя армии поступок, в те времена не имевший ещё аналогов в военной истории, за исключением бегства Петра Первого из-под Нарвы. Ну, на то Пётр и был Первым, что б первым совершать преступления.
        Пётр, узнав о приближении к Нарве шведского короля с небольшим отрядом, не рискнул с ним сразиться, а бросил осаждавшие крепость войска и бежал, якобы за подкреплениями. Армия погибла почти полностью, потому что вслед за Петром бежали и сорок нанятых им генералов-иноземцев, то есть весь поганый и никчёмный сброд, собранный им на свалках Европы.
         Наполеон просто бежал, ничего никому не объясняя, чем обрёк армию на гибель. Ну а в Париж он послал лживое объяснение: «Генерал Бертье, высадившийся 17-го сего месяца во Фрежусе вместе с командующим генералом Бонапартом, генералы Ланн, Мюрат, Мармон, Андреосси, граждане Монж и Бертолле сообщают, что они оставили французскую армию в состоянии, вполне удовлетворительном».
       В записке сквозит стремление свалить всю вину на Бертье. Бегство Бонапарта в Париж расценили по-разному. Двое из пяти членом Директории высказались за смертный приговор изменнику и трусу, дезертировавшему с театра военных действий.
       Однако, в Директории уже набрала силы крупная буржуазия, к которой был близок Наполеон. Для окончательного захвата власти и свёртывания революции нужен был ещё один переворот, и он состоялся 9 ноября 1799 года.
        Большой почитатель Наполеона французский историк Альберт Вандаль, рассказывая о тех днях, неожиданно проговорился:
        «Бонапарт на своём вороном горячем коне, с которым ему подчас было трудно справиться, объезжал ряды, бросая солдатам пламенные воодушевляющие слова, требуя от них клятвы в верности, обещая возвратить республике блеск и величие. Оратор он был неважный. Порой он останавливался, не находя слова, но Бертье, всё время державшийся подле него, моментально ловил нить и доканчивал фразу с громовыми раскатами голоса. И солдаты, наэлектризованные видом непобедимого вождя, приходили в восторг».
        Интересно было бы знать, кого они в тот момент считали вождём? Бертье или Бонапарта. Скорее всего, конечно, того, кто обладал громовым голосом, командирским голосом, а не блеял, как подлинный «замухрышка».
        Между тем, крупная буржуазия планировала переворот и полный захват власти в Директории. Вячеслав Сергеевич Лопатин рассказывает:
         «Кульминация труса, как известно, приходится на 19 брюмера. Депутаты, собравшиеся в Сен-Клу, опомнились и решили оказать сопротивление узурпатору. Дело грозило непредсказуемыми последствиями для заговорщиков. И тогда Бонапарт делает попытку лично объясниться с представителями народа. Вспомним, оратор он был неважный. Даже много лет спустя речи императора, которые он читал по бумажке глухим невыразительным голосом с сильным акцентом, производили на слушателей тягостное впечатление. Он не умел говорить на публике. Удивительно ли, что сбивчивые объяснения Бонапарта сначала в Совете Старейшин, а затем в Совете Пятисот резко ухудшили шансы переворота.
        Раздались крики: «Долой тирана! Вне закона!»
        Бонапарт потерял самообладание и впал в прострацию. Его спас брат – Люсьен Бонапарт, председательствовавший в тот день в Совете Пятисот. Он вызвал солдат, которые выволокли генерала из зала. Бонапарт никого не узнавал. Он даже пытался о чём-то рапортовать одному из зачинщиков переворота – директору Сайесу, назвав этого сугубо штатского человека «генералом».
         Только дерзость Люсьена и наглость Мюрата решили исход дела в пользу Бонапарта. Мюрат со своими гренадерами очистил помещение от «народных избранников». Переворот состоялся. Бонапарт вошёл в число трёх консулов, сосредоточивших в своих руках всю полноту власти.
        Вскоре с присущим ему коварством он обыграл соперников и сделался Первым Консулом, а вскоре провозгласил себя пожизненным главой государства. Старший брат Люсьен вынужден был уйти в отставку. Диктаторы не любят тех, кому многим обязаны. В новом правительстве Бертье получил пост военного министра.
         4 августа 1880 года состоялся Закон Сената о введении пожизненного консульства Наполеона и о совмещении им должности Председателя Сената. А уже 18 мая 1804 года всем революционным преобразованиям Франции был положен конец. Наполеон был провозглашён императором, и папа римский Пий VII, войска которого ещё недавно пленил Бонапарт, приехал из Рима и короновал нового императора под именем Наполеона Первого.

        И вот уже вся Европа стонала от наполеоновских войн.
        Только Россия, одна Россия могла положить предел агрессивным устремлениям «корсиканского чудовища», но Россия сама была в сложном положении. Россию возглавлял ставленник Англии, ну а Англия имела свои корыстные цели в этих войнах, происходивших на континенте и никак её не затрагивающих.
        Бертье понимал, что только дерзкие и решительные действия могут принести успех. Ведь Беннигсен не сможет ответить на них и проиграет, даже если этот проигрыш не будет запланирован в данный момент.
        Он изложил суть замысла Наполеону. Тот вник в него, подготовился к постановке задач. Когда собрались маршалы и генералы, с пафосом заявил:
       – Судьба посылает мне новый Тулон! Русские корпуса растянулись. Беннигсен не сможет собрать их в одном пункте. Я обойду левый фланг Русской армии, отрежу её от России, расчленю на мелкие отряды, прижму к Висле и уничтожу!
        Далее он поставил задачи, которые заранее по полочкам разложил перед ним Бертье.
       Пока император говорил, Бертье оставался в некотором напряжении. Он следил за каждым словом, словно боясь, что «дитятя» что-то перепутает. Он привык быть нянькой, привязался к своему господину, и даже не задумывался над тем, что все лавры от побед достаются не ему. Впрочем, возможно он верил в то, что тайное всегда становится явным, и когда-то потомки всё равно рассудят, кто был в наполеоновских войнах гением, а кто бездарем, приведшим к краху государство и народ.
       Ещё слишком было далеко до того трагического для Наполеона часа, когда он, потерпев полное поражение при Ватерлоо, наконец-то признает, что проиграл потому, что рядом с ним не было маршала Бертье. Звезда Наполеона, усердно подталкиваемая маршалом Бертье к зениту славы, ещё не достигла своего зенита – впереди ожидали победы на ратных полях. А уж до того времени, когда честные учёные, прежде всего французские, а потом уже и остальные, правильно оценят роль Бертье, была дистанция более чем в столетие.
       Наполеон закончил доклад, и Бертье задал вопрос:
       – Разрешите готовить приказ маршалам?
       – Вы всё правильно поняли? – с пафосом спросил Наполеон, лицемерно предлагая маршалу подтвердить, что тот понял свой собственный замысел, который Наполеон, в свою очередь, вряд ли уяснил доподлинно.
       – Да, ваше величество, общий сбор корпусов у Аленштейна, – сказал Бертье. – В приказе подчеркну необходимость стремительных действий. Быстрота и скрытность обеспечат успех.
      – Он превзойдёт масштабы Аустерлицкого, – заявил Наполеон, умевший в нужный момент придать внешний лоск любому действу. – Русская армия найдёт себе могилу на полях Восточной Пруссии, – прибавил он. – Немедля разошлите секретные повеления корпусам. Русские захотели испытать меня зимой!? Что ж, они своё получат. Я завершу кампанию одним ударом и поставлю на колени Александра.
      Бертье напомнил:
      – Мы приказали Бернадоту любой ценой защищать Торн. Но, думаю, Русским будет теперь не до наступления на Торн. Разрешите поручить это направление Лефевру. Бернадоту же мы прикажем следовать на соединение  с Неем и Ожеро. Мы нанесём Русским сокрушительный удар во фланг всеми силами.
      – Действуйте! – приказал Наполеон.
      Он даже не вникал в то, что говорил Бертье, он верил своему маршалу, и эта вера превращалась в другую, ещё более приятную веру – веру в победу.
      Над Русской армией, прибывшей на поля Восточной Пруссии и Польши для спасения поверженной Наполеоном Пруссии, нависла смертельная опасность. В условиях зимней непогоды, распутицы, в условиях большого удаления от своей территории, отразить удар хорошо подготовленных и способных упредить в сосредоточении на направлении главного удара корпусов противника, было практически невозможно.
                Продолжение следует