Творец

Она сидела в маленькой комнатке, состоящей из четырёх стен, обклеенных светлыми обоями с наносным цветочным рисунком, двери цвета марёной вишни и небольшого окна, выходящего во двор, окружённый со всех сторон многоэтажками и старыми деревьями, создающими тень в помещении. Возле стены стоял, чуть больше недели назад купленный, диван с обшитыми кожей подлокотниками, напротив – старый лакированный шкаф (они в скором времени собирались его заменить на новый). У окна располагался письменный стол под цвет двери, за которым он так любил сидеть по вечерам, раскрыв свой серебристый ноутбук, а лёгкий полупрозрачный тюль влетал вверх от сквозняка в тёплое время года, когда они открывали форточку и, осторожно опускаясь, каждый раз взъерошивал его отросшие пшеничные волосы. Он злился, а она смеялась. Почему-то у неё всегда вызывало смех, когда он злился по пустякам, может даже потому, что видя, как она улыбается, он быстрее отходил…
Она сидела и вспоминала прекрасные моменты прошлой жизни, той, что внезапно оборвалась неделю назад. Но разве можно было поверить в то, что  теперь таких прекрасных моментов больше никогда не повторится?! Разве можно было поверить в то, что больше никогда она не сможет его увидеть, почувствовать?! Она сидела, пытаясь уложить в голове всё произошедшее всего неделю назад. Но в мозг словно вшили упругий батут, который снова выталкивал мысли подобного рода вон из головы. Она сидела и просто смотрела в сумрачную пустоту комнаты. И не представляло сейчас никакой сложности воспроизвести перед глазами его образ отчётливо и почти реально. Он ходил по комнате, сидел за столом, выходил, прикрывая дверь, и всё тело пронзали сотни, тысячи иголочек кусачей реальности, когда он садился рядом и смотрел на неё таким привычным милым взглядом. Но как же можно было поверить в то, что этот пронзительный взгляд теперь навсегда погас? Она сидела и представляла… и представляла… и вспоминала, и мечтала, что вот сейчас он зайдёт в эту комнату, что позовёт её по имени и, улыбнувшись, крепко прижмёт к себе. Да-да, мечтать по христианским Божественным законам – это грех, и она это прекрасно знала, но так хотелось хотя бы помечтать, ведь это всё, что ей теперь оставалось делать. Он был для неё всем: семьёй, лучшим другом, мужем, сыном и отцом… . Он дал ей всё, чего ей так не хватало в детстве… . А судьба не могла допустить того, чтобы хотя бы один человек из миллионов был абсолютно счастлив на Земле. Злодейка, не оставила даже выбора, просто взяла и забрала, забрала без возврата. Кому? Себе? – нет…  Просто развеяла всё, как пыль…
Ким повернула голову в сторону окна – ничего конкретного – просто окно, просто осень, просто вечереет.  На улицу  она не выходила уже несколько дней – не хотелось видеть людей, которые куда-то спешили, к чему-то стремились, готовились к предстоящей зиме. Возможно, ей тоже не помешало бы пойти и подыскать себе куртку потеплее, но сейчас, после недавних происшествий, не хотелось совсем ничего. На душе царила такая же осень, что и за окном. Опадали листья сожаления, что нельзя остановить время и повернуть его вспять, и наглые стрелки, настойчиво и упрямо двигаясь вперёд, стремились это доказать, отсчитывая секунды,  минуты, часы… и постепенно приближались к шести часам вечера. Обычно муж в это время приходил с работы. Вот и сейчас казалось, что  он вот-вот позвонит в дверь, как обычно, и развеет эти ужасные мысли, как дурной сон. Ким уже почти слышала рычащий звук звонка, и предвкушение этой непередаваемо желанной встречи уже пилило изнутри. И она готова была на всех парах мчаться ко входной двери, когда часы пробили первый раз. Но нет… никто не пришёл, а часы всё били и били, что теперь больше напоминало звон церковных колоколов. Напряжение тела плавно перешло в мелкую дрожь, и конечности сразу похолодели. У Ким всегда холодели кисти рук и ступни ног, когда она сильно волновалась. Но что теперь переживать? Всё уже и так пережито…
Ким всё же встала и направилась ко входной двери, чтобы окончательно убедиться, что он не стоит в подъезде с большим букетом жёлтых листьев и не ждёт, пока её величество соизволит выйти. Она с недоверчивой улыбкой распахнула дверь, всё ещё надеясь, что ей приснился жуткий сон, но … нет… никого… , и только сквозняковый ветер  бросил к её ногам единственный сухой жёлтый лист. Внутри снова будто что-то оборвалось, словно все органы выдрали с корнями, не оставив ничего, кроме пустоты и боли. Улыбка переросла в грустную ухмылку, и Ким подумала:
- Я знаю, любимый, что это ты принёс мне этот лист. Будь ты рядом, мы, непременно, отправились бы на прогулку по осеннему парку и собирали бы с тобой жёлтые и красные осенние листья, и были бы счастливы вдвоём. Я знаю, ты любил такую вот осень. Она всегда тебя вдохновляла… она же тебя и забрала…
Ким посмотрела в открытое в подъезде окно , откуда, по всему видимо, и прилетел этот единственный листик. Осень в этом году выдалась тёплая и сухая, что в середине октября все ещё ходили в лёгких кофтах и ветровках. Солнце отражалось от золотистой листвы, которая от малейшего  порыва ветра, кружась и с шорохом, падала на землю.
- Как же мне тебя не хватает… - выдавив из себя голос, просипела Ким, вернулась в квартиру и закрыла дверь, облачив своё «я» в пустоту и полумрак комнат.
Она прилегла на диван, подогнула ноги и укрылась спортивной кофтой мужа, в которой он всегда ходил по дому. Кофта ещё сохранила какой-то  особенный и неповторимый его запах: отдалённый  тонкий аромат его туалетной воды и машины. Да, от него всегда пахло машиной… . Он не любил общественный транспорт и, даже когда их старая развалина не заводилась, старался избежать поездки на нём. А она обычно и не заводилась, стоило им только запланировать какую-нибудь поездку вдвоём, словно ревновала его к Ким. Накануне случившегося муж собирался продать их старушку Volvo, а она, видимо, не смогла простить предательства и размозжилась всмятку об оградительный бордюр на трассе, лишив этого грязного мира двух светлых душ – своей и его… . Ким не придавала особого значения автомобилям, но мужу когда-то удалось убедить её, что в машинах тоже есть душа, что они выбирают себе одного хозяина и даже становятся на него похожими. Volvo и сама это столько раз доказывала, что не поверить было невозможно. Вот она себе и выбрала хозяина и решила не расставаться с ним никогда. Но откуда же глупой железяке было знать, что загробные миры у них будут разные?!
- Но как же так? – лежала и думала Ким – Был человек, жил человек, ходил, говорил, а потом просто взял и куда-то делся… . Просто взял и сломался? Как детская игрушка? Так что ли? Нет… это никак не укладывается в голове. Ну, должно же было хоть что-то остаться! Не мог же он жить, быть, действовать и, вдруг, вот так взять и замолчать навсегда. Есть тело, но им же что-то движет. Смотришь на него, кажется, ну вот же он , буквально ещё утром ты говорил с ним, смеялся, а сейчас он лежит себе в ящике, и ничего ему не надо, не видит тебя, не слышит да и не знает вовсе. А ты почему-то льёшь над ним слёзы, не зная, от чего – толи его жаль, толи себя… . Ким закрыла глаза и попыталась представить себя мёртвой – просто сломался… уму не постижимо! Как так- просто угас?! Нет, я не могу поверить и понять это… Вернись! Я знаю, что ты меня слышишь! Вернись! – и тёплые струйки потекли по её белым щекам.
Ким, всхлипывая, проговорила вслух:
- Так непросто говорить с тишиной, но, Господи, за что мне это горе? Если бы я только могла вернуть всё назад… , я по-другому спланировала бы нашу жизнь, и этого бы не произошло. Да кто тебе доверил, Господи, распоряжаться чужой судьбой и лишать кого-то счастья?!... – после этих слов она замолчала и сама не заметила, как погрузилась в сон. Через минуту она уже шла по бесконечному, залитому красным светом коридору с множеством закрытых дверей. Ким шла и оглядывалась по сторонам, разглядывая картины в виде витринных экспозиций, встроенных в стены. Они изображали разные события, которые когда-либо происходили на Земле или могли произойти. Шла она очень медленно, но всё вокруг двигалось с такой скоростью, будто она ехала на эскалаторе в метро. Ким настолько увлеклась просмотром картин, что не заметила, как невидимая эскалаторная дорожка подвезла её к тупику и остановилась. Ким оглянулась назад – ничего нового, всё те же запертые двери. Она повернула ручку одной двери, той, что оказалась прямо перед ней, дверь неслышно отворилась. Ким представила, что сейчас весь коридор зальёт белый свет, и её с ног собьёт сильный сквозняк, как в наигранных фантастических фильмах. Но никакого особенного света не полилось, и ветра тоже не было, она без страха вошла в пустую, абсолютно белую квадратную комнату без окон и дверей. «Прибыли», - подумала она и прошла чуть дальше. Комната по площади была не больше двадцати квадратных метров, однако, достичь противоположной стены не удавалось. Она словно шагала на месте, как по беговой тренажёрной дорожке, но когда оглянулась назад, входная дверь всё же отдалилась на значительное расстояние.
Неожиданно, за её плечом раздался голос, разбивший давящую на уши тишину  на тысячи мелких осколков:
- Зачем ты пришла, дитя моё?
Ким резко оглянулась. Почти у самой двери стоял старец с длинной седой бородой и такими же волосами. В нём, казалось, нет ничего живого, он словно материализовался из энергии и света – некий сгусток в форме человека. Несмотря на то, что старец стоял на значительном расстоянии от Ким, какая-то необъяснимая сила всё же заставляла понять, что смотрит он ей прямо в глаза и никуда больше. Хотя куда тут было ещё смотреть?
- Кто ты? – с эхом в голосе спросила Ким.
- Я есмь архангел Павел, дитя моё. Зачем же ты пожаловала в Царство Божие? – он говорил медленно, будто нараспев, чётко проговаривая каждую букву.
Ким занервничала и замешкалась, почувствовав небольшой дискомфорт от его старославянского лексикона.
- Я…а…я не знаю, как попала сюда. Просто шла по коридору, а потом… а потом… а где Бог?
- Сюда не попадают просто так, дитя моё.  Есть у тебя несогласие. Я отведу тебя к нему, Ким.
- Вы даже знаете, как меня зовут? – удивилась Ким.
На что старец ничего не ответил. Он безэмоционально посмотрел на Ким и повернулся лицом к выходу:
- Иди за мной, дитя моё.
Как Ким вышла из той комнаты, она не запомнила. В памяти запечатлелся лишь тот момент, когда старец отворил одну из дверей бесконечного коридора и пригласил её войти неспешным движение руки, передав «в распоряжение» другому божеству, которое тут же одарило Ким леденящим душу взглядом. Тот тоже на вид был стар, но его волосы не были седыми, напротив, они насыщенными каштановым цветом волнами распадались по его плечам, облачённым в белое одеяние. Он ничего не сказал, лишь молча протянул Ким длинную тонкую кисть.
- Зачем мне это? – не понимала Ким. – И кто Вы?
- Я миротворец. Я создатель всего живого и неживого на Земле, – сказал Бог и тепло улыбнулся отцовской улыбкой, - Я творю за этими дверями уже вечность. У меня нет понятий день или ночь, утро или вечер, лето или зима, тепло или холодно. У меня нет отчётности времени…
- Но как же ты ведёшь счёт времени тогда? – перебила женщина (здесь Ким уже была просто женщиной без имени, без возраста, без характера)
- Это вы – люди – творения мои ведёте счёт. А мой долг заботиться о каждом человеке, продумывать его судьбу, создавать мир вокруг каждого.
- Но зачем ты так продумал мою судьбу и судьбу моего любимого человека?! Зачем забрал его жизнь и моё счастье?!
- Кто-то умирает, кто-то рождается, кто-то уходит в преисподнюю, дитя моё, а кто-то возрождается. Всем достаётся по заслугам, ибо есть Великий Суд. – Бог говорил так, словно нянечка читала добрую сказку в детском саду.
- Ты не прав! – крикнула женщина.
Бог улыбнулся и сказал:
- Возьми эту кисть и попробуй сделать по-своему. Возьми и твори… Подумай за всех, за всю Землю сразу, но только смотри, ничего не упусти…
Женщина осторожно взяла кисть и замерла, глядя вдаль. Сейчас она видела всё, как с высочайшей горы и просто не знала, с чего начать. Вся Земля, как на ладони, но что с ней делать? Женщина махнула кистью, и её мысли моментально воплотились в реальность. Она изобразила своего мужа, и из глаз полились слёзы, потому что он был абсолютно реальным. Кисть выпала из руки, и женщина потянулась к любимому. Едва ли она коснулась своего творения, как оно растворилось в воздухе, будто его и не было вовсе. Женщина с досадой посмотрела на Бога:
- Так что же, значит всё на Земле есть миражи, которые ощущают подобных себе, но на самом деле ничего  собой не представляют?
Бог покачал головой и поднял кисть:
- Нет. Просто ты не умеешь творить. Но как же можешь ты осуждать кого-то, не побывав на его месте? Я доверил тебе свою миротворческую кисть, но ты использовала её исключительно в своих интересах, лишь для реализации своих иллюзий.
Через небольшую паузу Бог продолжил говорить:
- Хочешь, я покажу тебе, что произошло на Земле за те секунды, которые ты потратила лишь на себя одну?
Ким огляделась по сторонам и заворожено кивнула. И тут же перед её глазами стали возникать ужасающие картины. В одних городах высохла почти вся растительность, в других – наоборот дожди залили жилые кварталы, целые деревни, поля, сельхоз угодия. Где-то раньше времени пошёл снег, он пошёл и там, где его никогда не бывало вовсе. В городах экватора солнце задержалось на 2 часа, а люди уже успели сделать из этого сенсацию.
- И это ещё не всё, - добавил Бог.
- Прекрати! Хватит! Останови это всё, пожалуйста! – женщина на мгновение закрыла глаза, а когда открыла., всё уже снова встало на свои места.
- Вот видишь, ты натворила глупостей и решила исправить всё просто закрыв глаза. Тебе было, кому передать свою работу на исправление ошибок. Не берись судить, не зная всего до мелочей.
Женщина опустила глаза, и, немного помолчав, спросила,  - Я могу идти?
- Конечно, ты можешь идти.
Ким сделала несколько шагов к выходу и оглянулась:
- Ну неужели ты не можешь хоть один раз сделать исключение из своих правил? Верни его, прошу тебя… верни мне моего любимого.
Бог снова улыбнулся отцовской тёплой улыбкой и ответил:
- Человек есть индивид. И другого такого нет и не будет. И если его забрала смерть, значит на то была воля рока. А воскресать вам людям не свойственно.
И перед глазами Ким возникла новая картина: двое счастливых молодых людей держали на руках маленького ребёнка, дней  двух от роду.
- Что это? – спросила Ким.
- Эта молодая пара – сироты из детского дома, они очень любят друг друга, но у них не могло быть детей.  Нет в том их вины, так распорядилась природа. Но бывают в вашей жизни счастливые случаи. Вот и им повезло.
- А причём тут эта пара?
- Кто-то умирает и возрождается…
- Ты хочешь сказать, что это мой муж?!
Бог лишь улыбнулся в ответ, а затем отвернулся и продолжил свои дела.
- Но почему именно он?! – слёзно прокричала Ким ему в спину, разводя руками в стороны.
- Его душа была светла и чиста.
- Но неужели не было никого другого?!
- Ты предпочитаешь чужое горе своему… а для меня все равны.
Ким больше не нашла, что ответить или спросить, она молча опустила голову и вышла в красный коридор. Как она сюда попала изначально, она не запомнила. Архангела Павла рядом не было. Ким хотела было спросить обратную дорогу, оглянулась, но той двери уже не было, а на её месте образовалась новая витринная экспозиция.
Давление в ушах исчезло. Ким нервничала. На тот момент ей казалось, что она рассыпается на тысячи разных вопросов, ответы на которые ей никогда не удастся получить. От волнения ужасно разболелась голова. Ким не знала, в какую сторону ей двигаться, поэтому она наугад выбрала направление и поплелась неуверенной шатающейся походкой вдоль по красному коридору. Откуда-то  подул холодный ветер, пронизывающий одежду.  Всё тело Ким покрыли колючие мурашки. Она обхватила себя руками и села на пол, поджав под себя ноги. Холодный ветер усиливался, и Ким решила натянуть на себя красную ковровую дорожку, чтобы хоть как-то согреться. Упрямая дорожка не поддавалась. Тогда Ким с силой дёрнула её из-под себя, и в этот момент весь красный коридор, потянувшись за дорожкой, превратился в длинную спираль из размазанных красок, которая всё сужалась и сужалась до тех пор, пока девушке уже почти не осталось места для вздоха. Ким в панике пыталась выкарабкаться из этого круговорота и от этого проснулась, хватая воздух ртом. Она ещё какое-то время пыталась понять свою ориентацию относительно окружающих её предметов, а когда всё встало на свои места, Ким с облегчением выдохнула:
- Фух… дома…   
На улице стемнело, и в комнате действительно стало холодно. В открытую настежь форточку задувал холодный осенний ветер. Пахло сырой листвой и дождём. Ким встала, закрыла форточку, а затем отправилась на кухню, вскипятить немного воды для чая. В квартире было как-то пугающе тихо и пусто, что она больше напоминала какой-то заброшенный мир, чем то уютное гнёздышко, которым должна была стать совсем скоро. Ким, всё ещё под впечатлением от своего странного сна, села на стул на кухне в ожидании кипятка и подожгла свечку. Картинки из сна всплывали в мыслях с такой детальностью и последовательностью, что казалось, что этот сон теперь навсегда записан в мозгу. Тело немного болело, как будто она не спала, а побывала в другой реальности, в другом мире, и всё это произошло на самом деле, после чего её вытолкнули оттуда додумывать.
…
Прошла ещё одна тоскливая неделя, погода менялась, пришли первые заморозки, и ближе к ноябрю выпал первый снег. Выпал и, казалось, решил остаться на неопределённое время. Потом выпал ещё и ещё, и в итоге на дорогах образовалась скользкая каша, к которой автомобилисты, наверно, не были готовы.
Ким в серьёз задумалась о покупке тёплой куртки и отправилась в ближайший магазин. Тонкую осеннюю ветровку промораживало насквозь, и даже тёплый шерстяной шарф не мог исправить это. Но покупка тёплой куртки для Ким сейчас была обычной необходимостью, а не маленькой радостью от приобретения новой вещи. Ничего не доставляло радости, но всё же пробираться сквозь холод в зимнем пуховике было гораздо приятнее, и на какое-то время Ким забылась, погрузилась в тепло и комфорт своей новой одежды и тихонько, прогулочным шагом побрела домой. На перекрёстке её остановил красный светофор, Ким стояла и смотрела на серое небо. Вдруг совсем рядом раздался визг тормозов, сильный удар и звон битого стекла. Ким испугалась, сердце словно замерло, на минуту показалось, что это её воображение издевается над ней, создавая звуки той злополучной аварии. Но люди со всех сторон стали стекаться к перекрёстку, кто-то кричал: «Вызывайте скорую! … срочно!» Паника, суета. Ким в ужасе повернула голову – на перекрёстке столкнулись два автомобиля, это была очень серьёзная авария. Грузовик пострадал не слишком сильно, а легковой смялся почти в гармошку. Для водителя и пассажира шансов выжить просто не осталось. Ким подбежала ближе, в надежде чем-нибудь помочь, она плакала и задыхалась от испуга. Ближе картина была ещё ужаснее – развороченный авто, повсюду куски металла и битое стекло, лужи крови. На заднем сидении легкового автомобиля надрываясь кричал малыш. Мать, по всей видимости, в момент аварии пыталась уберечь его хоть как-то, перебросив назад. Сама же погибла на переднем сидении. Сердце Ким сжалось и, казалось, если оно хоть раз стукнет сейчас, то тут же разлетится на кусочки.
Очень оперативно приехала скорая помощь, малыша извлекли, он оказался в порядке, только на лбу была ссадина. Он был совсем крошечный и  такой напуганный. Видимо, только что из роддома они счастливые торопились домой. Когда извлекали его родителей, всех зевак попросили удалиться. Зрелище не для слабонервных. Ким напросилась сопровождать мальчика в больницу, ей так хотелось хоть чем-нибудь помочь в этой страшной трагедии.
 …
Ким провела всю ночь и весь следующий день в больнице, пока малыша обследовали.
- А кто с мальчиком? – спросил врач.
- Я … сопровождаю… - сонным голосом ответила Ким.
- Мы пытались связаться хоть с кем-то из родственников погибших, но у них никого нет. Они сироты, так сказать, выпускники детского дома №5. Так что малыша, по всей видимости, ожидает та же учесть.
- Нет! Не надо! – вырвалось неожиданно у Ким. Ей так стало жаль бедного ребёнка. – Я могу забрать его …
И как острой иглой мысль врезалась в мозг: «Эта молодая пара – сироты из детского дома, они очень любят друг друга, но у них не могло быть детей.  Нет в том их вины, так распорядилась природа. Но бывают в вашей жизни счастливые случаи. Вот и им повезло... Кто-то умирает и возрождается…»
Ким расплакалась:
- Да, я хочу, я могу… позвольте мне его забрать. Я обещаю быть для него отличной матерью…


Основные мотивы рассказа взяты из моего сна.