Утро после борьбы с ангелом

…Из послевоенной Польши в - Израиль, из Иерусалима обратно в Польшу через Рим и Ассизи - таковы вехи судьбы польского прозаика, поэта и драматурга - Романа Брандштеттера (1906-1987).
Маленький сборник путевых заметок «Ассизские хроники», вышедший в московском Издательстве Францисканцев - первая книга этого автора на русском языке.

Католические авторы - если только они не лауреаты Нобелевской премии - с трудом находят дорогу к отечественному читателю.
Мало кому известный в России Роман Брандштеттер нес двойное бремя: быть евреем и католиком.
После Второй мировой войны и создания государства Израиль писатель покинул Польшу и шесть лет проработал журналистом в Иерусалиме.
За его плечами была разоренная Европа и погибшая в Освенциме семья.
«Люди боятся снов, - писал он, - особенно таких, в которых Бог является в облике нищего в лохмотьях…»

***
Случилось так, что среди святынь Иерусалима Роман Брандштеттер, внук известного еврейского просветителя Мордехая Давида Брандштеттера, почувствовал себя верующим христианином.
«Ночь была долгой, - вспоминал он об этих минутах.  - До рассвета продолжалась борьба с ангелом. Она была неравной, как и всегда в тех случаях, когда Бог дает нам последний шанс спастись от бездны...Утро, которое наступило после той ночи, впервые за многие годы было особенно приветливым. Земля в саду размякла, как тесто, и на ней были отчетливо видны следы шакалов, которые ночью осторожно подходили к дому, но, не найдя пропитания, вернулись в долину...».
Брандштеттер принял решение вернуться в Европу.
По дороге в Польшу писатель посетил Рим и Ассизи - город в итальянской Умбрии, родину святого Франциска Ассизского, память о котором сыграла  решающую роль в его обращении.
Российские исследователи культуры утверждают, что религиозное мироощущение францисканства, с его заповедями бедности и любви ко всему живому ближе других стоит к православию и к движению нестяжателей.
Сегодня образ Святого Франциска присутствует в числе пяти католических святых, написанных в России знаменитым иконописцем игуменом Зиноном.
Впитавшие в себя живые итальянские впечатления, «Ассизские хроники» кому-то напомнят записную книжку путешественника - хотя внешним обстоятельствам в них уделяется так мало места.   
Для паломника из сожженного солнцем Иерусалима красота итальянских видов - не цель и не развлечение.
Эта книга написана человеком, который видел ад и звезды, прежде чем увидеть Италию.
В «Хрониках» нет пластической мощи в описаниях дворцов, дорог и картин, которая присуща «Образам Италии» Павла Муратова или итальянским романам Анри де Ренье.
То, что для других путешественников было туристической достопримечательностью, для Брандштеттера стало воплощенным в истории разговором души с Богом.
Паломника влечет красота напряженного духовного свечения, скрытого под оболочкой руин, дорог и соборов. 
Его язык приобретает хрупкость цветка, передает зыбкость отсветов на воде, спиритуальность человеческих лиц и тел.
«Эта яркая полоса лишь кажется отблеском костра, горящего в дворе, - пишет он о картине Караваджо «Отречение апостола Петра», - в действительности она - открытая рана, сквозь которую сочится кровь внутреннего света...Этот трагический раскол души апостола Петра - первая в мире бездна, сквозь которую виден не ад падших ангелов, а небо и звезды возносящегося ввысь человека» 
«Ночь, - повторяет он, - воцаряется в человеческом сердце для того, чтобы стали видны его звезды».

***
Появление «Ассизских хроник» на польском языке не понравилось властям Народной Польши.
В 1953 году весь тираж был  конфискован  и отправлен в макулатуру.
Брандштеттер отнесся к этому с юмором: он заключил официальное извещение об изъятии тиража в рамку, повесил на стену и продолжал писать.
С той поры им были созданы пьесы, удивительные по проникновению в глубины человеческой души (одна только пьеса «Молчание» переведена на десять языков).
Родились несколько книг стихов и грандиозная тетралогия «Иисус из Назарета».
До конца жизни Роман Брандштеттер называл Библию «своей родиной», апостола Фому – «братом  по сомнению», а святого Франциска - просто «братом» и предпочитал общаться не с литературными, а с религиозными кругами.
«Самые прекрасные виды – это виды человеческого сердца, - писал он. - В каждом сердце, независимо от того, чье оно – нищего или богача, труса или героя, преступника или ангела, – за пределами пустыни тянутся цветущие луга и плодородные земли. В каждом человеке за стеной тумана и умерших снов живет предчувствие этих земель».   
Шли годы; пьесы Брандштеттера все чаще находили постановщиков, а романы – издателей и переводчиков.
Но лишь в поздний период его жизни дошли до читателя и «Ассизские хроники»…

***
Русский перевод книги был сделан с одного из последних варшавских переизданий.
Не случайно переводчик Игорь Баранов (именно в его переводе  журнал «Иностранная литература» когда-то опубликовал первое произведение Брандштеттера на русском языке - сборник коротких рассказов), выбрал для встречи российского читателя с его удивительным польским современником именно «Ассизские хроники».
Древний город Ассизи и легенды о святом Франциске – то веретено, на которое наматываются нити итальянских воспоминаний польского писателя. Это – город, с которым для Брандштеттера связана память о его обращении. 
Одна из самых прекрасных легенд, рассказанных им, - о том, как святой Франциск сумел смягчить сердце кровожадного волка из местечка Губбио. 
«Мы, люди, на которых легла тень от крематориев, скорее воспримем как чудо обращение человека, нежели волка, - пишет Роман Брандштеттер. - Нам кажется, что ненависть к злому человеку должна быть больше и сильнее самого зла, для того, чтобы оно было побеждено и уничтожено. Нас тревожит мысль, что мы все еще мало ненавидим... Мир - это лес, полный волков. Те, кто вошел в этот лес, чтобы искоренять ненависть с помощью ненависти, возвращаются из леса, зараженные проклятием зла. Наш путь ведет через Ассизи к Губбио, где произошло такое прекрасное чудо возрождения волчьей души»...


Роман Брандштеттер, из книги «Ассизские хроники» (перевод Игоря Баранова):

* * *
…И тогда мы увидели прежде не виденные сады и оливковые рощи, а над ними город, в котором царит тишина, прозрачная и легкая, как крылья бабочки. Пейзаж надо застать врасплох – тогда можно увидеть очарование его свежести и понять его подлинную суть. Расширились границы нашего мира, потому что мы стали понимать собственную незначительность.

* * *
У каждого дома есть своя жизнь и своя душа. История домов не менее интересна, чем история государственных мужей или полководцев, о которых часто пишут толстые монографии. Бывают дома-долгожители, а бывают такие, которые умирают в молодом возрасте. В Польше дома умирают преждевременной смертью, героической и мученической. История польских домов ждет своего Плутарха, который расскажет о жизни камней и о мужестве их духа


***
В Риме человек смиренно склоняется к земле. «Пьета» Микеланджело в базилике Святого Петра настолько прекрасна, что приходится закрывать глаза, чтобы спокойно молиться. В Ассизи человек устремляет взор к небу и, желая произнести молитву, широко открывает глаза и смотрит на облака, которые, как херувимы, кружатся над его головой. В Риме человек чувствует себя частью исторической драмы, а в Ассизи само присутствие человека уже отрада. Кто хотя бы раз был в Ассизи, желает создавать мир по образу Ассизи.