Начало

  Резкий порыв холодного ветра, словно нарочно, бросил в лицо пригоршню колючего снега. Лицо обожгло словно огнём... Что за погода? Как-же надоели этот снег, эти вечные льды и холод, холод, холод. Даже солнце светившее на небе ярким прожектором, как и прожектор - не грело. Как-же он устал от холода!..

  Он... Да, вот так - с большой буквы. Он уже давно не называл себя по имени, даже в мыслях. Тяжело, невыносимо, было вспоминать, помнить...

  Он ещё бросил небольшую охапку сучьев в едва горевший костёр - взметнулись искры и унеслись к ночному небу. К звёздам...

  Звёзды... Такие далёкие и холодные. Огромные солнца, здесь на ночном небе - яркие холодные капли льда. Где-то там, в чёрной бездне... Нет, нельзя! Нельзя вспоминать. Никогда... Но как? Как поступать, что делать с памятью, если изо дня в день, из года в год, помимо его желаний, помимо его воли, воспоминания о звёздах, о былой жизни, о родном доме, назойливо и неотвратимо возвращаются, не дают покоя, как-же быть?

  Он устал. Очень устал. Устал запрещать себе вспоминать, чтобы не стало ещё хуже; устал от бесконечных скитаний; устал от всепроникающего холода; устал от одиночества... Сколько уже прошло лет, как он...

  Как он был сбит. В том, последнем бою...

  Память... Ну почему она не даёт ему покоя? Почему назойливо возвращает давно забытые, казалось бы, события? Почему заставляет страдать? За что?! Сколько ещё будет продолжаться эта мука?

  Иногда, в минуты отчаянья, он начинает думать о смерти. О забвении. Зачем ему такая жизнь? Почему он цепляется за неё? Что ждёт его дальше, в будущем? В каком будущем?! Есть ли оно у него, будущее это? Есть ли надежда на спасение, на избавление от всего этого: от одиночества, от холода, от рвущих душу воспоминаний?

  Он знает ответ, один ответ, на все эти вопросы - нет. У него нет будущего. Он никогда не избавится от воспоминаний. И он будет жить, жить долго. Жить и вспоминать, жить и ждать, жить и надеяться. Хотя он давно понял, что надеяться ему - не на что...

  Никто и никогда не придёт ему на помощь. Никто и никогда не будет его искать. Впрочем, может его и искали... Но за тысячи, если не миллионы, световых лет от сюда. Сколько лет он вглядывается в ночное небо, смотрит на далёкие холодные звёзды, и ни разу они не сложились ни в одно из знакомых созвездий, даже отдалённого намёка не было... Где, в какой части Галактики, эта планета? Или - в какой Галактике?.. В каких космических далях затерялась эта опостылевшая и негостеприимная, но ставшая ему домом, планета? Он не знал. И никогда не узнает. Никогда...

  Сколько ему осталось? Сколько ещё ему скитаться по этим крутым горам, бесконечным покрытым жёсткой травой равнинам; сколько ему ещё пить из холодных рек и ручьёв, есть коренья едва очищенные от земли из которой их достали; сколько ещё питаться полусырым мясом убитых или умерших своей смертью животных; сколько ещё ему влачить это жалкое, полудикое существование? Недолго наверно. Вот уже и голова стала седой, да и силы в теле стало меньше, чем... Сколько? Десять, двадцать, тридцать лет назад? Сколько он уже тут? Он давно потерял счёт прожитым годам... Да и зачем их считать? Чтобы знать сколько ещё ему осталось? Он не хотел знать. Он давно, с первого дня на этой планете, хотел умереть. Но... Зачем-то, с каким-то непонятным упорством, он, изо всех сил, цеплялся  за эту жизнь! Зачем?! Он не мог дать на это ответ... Такое он существо - хочет умереть, а продолжает жить!..

  Жить... Ради чего? Да, это сейчас, в последние года, у него появился, хоть какой-то, но смысл, стимул, к жизни. А тогда, в первое время, как он попал на эту планету...

  Тогда у него ещё было имя. Имя... Да, его звали - Богн. Командир Богн. И он был воином. Как-же давно это было!

  Да, он командовал эскадрильей космических межзвёздных истребителей Его Императорского Величества... Как странно, как смешно сейчас это вспоминать. Как больно...

  Но он помнит. Помнит свою прошлую радостную жизнь. Жизнь на родной, тёплой и ласковой, планете. Он всё помнит... Помнит свою семью: отца с матерью, жену, своих детей. Помнит службу во славу Императора. Он помнит и будет помнить всё, как-бы он себе не запрещал...

  И он помнит тот бой. Тот последний в его жизни бой. После которого всё в его жизни безвозвратно изменилось...

  Была война. Страшная, беспощадная война. Война на истребление. Страшные враги вторглись в Империю. Везде, где они проходили, оставались лишь пустота и смерть...
 
  Империя как могла сопротивлялась. В бой были брошены последние резервы. И он, командир Богн, вместе со своей эскадрильей, был таким резервом. Он помнит: данные разведки говорили, что у отдалённой системы, с минимальной охраной, завис в пространстве флагман Врагов с их Верховным Правителем на борту. Это был шанс. Уничтожив Верховного Правителя они обезглавят, деморализуют, армию вторжения и тогда появится шанс на победу в этой войне. Тем более, что, как было установлено, общество пришельцев было устроенно наподобие пчелиного роя. И их Верховный Правитель был не просто правителем, а, как-бы, Главным Мозгом пришельцев. А остальные существа этой цивилизации были руками, ногами, телом Верховного Правителя!

  И потому уничтожение Верховного Правителя было, практически, единственным шансом, единственной надеждой, на победу в этой войне...

  Сам Император, лично, отдавал ему приказ на вылет, благословлял на этот бой. И он поклялся с честью выполнить порученное ему задание. Если бы он знал что ждёт его...

  Он гордился своей эскадрильей, гордился пилотами, что были в его подчинении. Они были лучшими из лучших. Они были его второй семьёй. Были... И ему случилось видеть гибель многих из них.

  Это была ловушка. Едва они вышли в нужной системе из гиперпространства, как по ним - ударили. Ударили внезапно, мощно. Они сразу, с первых секунда боя, были вынуждены защищаться. Да и не бой это был, это было - избиение. Силы были слишком неравны. Казалось, что здесь, в этой системе, собрался весь флот пришельцев - так много было вражеских кораблей. Собрался только для того, чтобы уничтожить их. По ним били из всего: мощные лазерные лучи резали истребители на части, торпеды рвали корабли в клочья. И не было спасения.

  Они отбивались как могли. Но всё тщетно, слишком неравны были силы... Он видел, как, один за другим, гибли его люди. С каждой минутой, с каждой секундой этого боя их становилось всё меньше и меньше. Они геройски умирали, стараясь забрать с собой как можно больше врагов. Но всё было тщетно... Слишком неравны были силы...

  И тогда он отдал приказ. Последний приказ командира. Приказ на отступление. Хоть сколько-то, хоть кого спасти! Но его воины словно и не слышали приказа - они отчаянно сражались. Сражались и гибли... Никто не хотел отступать! Бессмысленно... Даже его угроза трибунала, самому показавшаяся смешной, поначалу не произвела впечатления. Ох и отчаянно они дрались! Космос был усеян обломками вражеских кораблей. Но и обломков их кораблей было немало... А они не хотели отступать! И тогда он, их командир, пригрозил, что сам, лично, расстреляет всякого ослушавшегося приказа. Странно, но это подействовало - они стали, отстреливаясь из всех видов бортового оружия, уходить. Последним открыл проход в гиперпространство он - командир...

  Он помнил, как, перед самым входом в открывшийся тоннель, бортовой компьютер его корабля подал сигнал тревоги. Лучи мощных лазеров скрестились на корпусе его корабля, стая хищных торпед приближалась к нему. И был взрыв. Он потерял сознание...

  Сколько он был без сознания - он не знал. Очнулся он от боли, от боли и холода. Он не понимал где он, что с ним... В первые минуты он пытался собраться с мыслями, осмотреться: разбитый и залитый кровью пульт управления, моргающий и больно бьющий по глазам свет в кабине, покрытый трещинами блистер...

  Память с трудом возвращалась к нему. С болью. Гиперпереход, бой, отступление, взрыв... Большего он не мог вспомнить. Сколько времени он провёл без сознания, сколько находился в гиперпрстранстве, цел-ли корабль... Он не помнил и не знал. Где он, на какой планете? Как совершил посадку? Вопросы. Вопросы без ответа.

  Он выключил бьющее по глазам освещение - сразу стало темно. Там, снаружи, была ночь. Открыв аптечку, входящую в стандартное снаряжение, он, сделав себе укол обезболивающего и снотворного, провалился в сон без сновидений.

  Проснувшись утром, условным утром, он, отстегнув страховочные ремни которыми всё ещё был зафиксирован в пилотском кресле, выбрался из корабля наружу, под небо неведомой планеты. Под хмурое, серое небо... Низкие, тяжёлые тучи давили на него. Холодный, обжигающий ветер бил в лицо. Он осмотрелся. Бесконечная, покрытая пожухлой травой, степь уходила к горизонту... Какая унылая планета! Он посмотрел на корабль. Наполовину сгоревший, с развороченной взрывом кормой, зарывшийся носом в почву, он производил удручающее впечатление. Слабая надежда взлететь растаяла словно дым...

  Но всё-же - не всё так плохо! У него есть аптечка, аварийный паёк, ручное оружие, скафандр. У него есть связь! Связь - вот что ему надо в первую очередь. Как-же он сразу не подумал о ней?! Подать сигнал бедствия и за ним придут. Обязательно. Его спасут! Если, конечно, осталось кому спасать... Но сейчас не хотелось об этом думать, главное - проверить связь. Он вихрем поднялся в кабину, бросился к пульту...

  Он долго в исступлении щёлкам тумблером передатчика. Напрасно... Передатчик был мёртв. Пульт управления, словно в насмешку, перемигивался разноцветными огнями. Но вот, что-то заискрило, запахло горелой пластмассой, появился лёгкий сизый дымок... И пульт - умер. Он попробовал включить освещение в кабине, но ничего не получилось - корабль был мёртв. И вместе с кораблём умерла надежда...

  Никто и никогда не придёт за ним. Никогда... Какое ёмкое и страшное слово - никогда. Слово означающее, что нет больше надежды, нет будущего. Что он может - один, на незнакомой, и, возможно, враждебной планете? Жить? Выживать? Зачем? Ради чего?!

  Им, бесстрашным, боевым командиром, овладело отчаянье. Он долго сидел на земле, привалившись спиной к обгорелому боку корабля, бездумно глядя в серую даль. В его душе были лишь пустота и холод. Много часов он просидел совершенно неподвижно, ни о чём не думая.

  Он не хотел думать, не хотел жить. Да и зачем? Он не видел смысла в дальнейшей жизни. Один на чужой планете. Обитаема ли она? Да и что с того, если обитаема? Кто они, неведомые жители этого серого и холодного мира? Достаточно ли они разумны, чтобы помочь ему... Впрочем, какая разница? Там, далеко отсюда, в холодном космосе навечно остались его люди. Они погибли... И он - их командир повинен в их гибели! Они там - мёртвые, с честью погибшие, а он - живой, здесь на неведомой планете... Простите меня, братья мои!

  До самой темноты он не двигался с места, сидел возле корабля не чувствуя холода, не замечая начавшегося дождя. И только, когда совсем стемнело он забрался обратно в кабину разбитого космолёта.

  Всю ночь он не сомкнул глаз, глядя в ночную тьму. А утром, едва отступила ночная тьма, он покинул корабль. Он взял всё что смог: оружие, аптечку, аварийный паёк, прихватил компактное записывающее устройство - он решил, пока может, вести дневник.

  Ещё раз оглянувшись на свой корабль он ушёл. Куда? А какая разница? Он решил, во чтобы то ни стало, найти жителей этой планеты и с их помощью починить корабль, вернуться на Родину и отомстить захватчикам. Он обещал кораблю, словно живому существу, вернуться. Обязательно вернуться. Если бы он знал тогда, что его ждёт...

  Долгие серые дни он шёл не разбирая дороги, никого и ничего не встречая на пути. Перед ним расстилалось бесконечное море унылой серо-зелёной травы. Небо почти всегда было затянуто тучами. Часто шёл дождь. Изредка, сквозь тяжёлые серые тучи, проглядывало тусклое светило этого мира. Но даже свет солнца не прибавлял красок этому серому унылому миру...

  Он шёл и шёл. Давно уже кончился аварийный паёк, был брошен в траву скафандр - он остался только в абсолютно не греющем лётном комбинезоне. Но он не замечал холода - привык... Дни сменяли ночи, ночи - дни. Всё одинаково: ночью - холодно и сыро, днём - серо. И ни звука. Странный, мёртвый мир. Сколько он уже прошёл, но кроме серого неба и сухой травы ему ничего встречалось. Неужели здесь даже нет животных?

  А однажды ночью, когда он, усталый, без сил повалился в мокрую траву, тучи на небе ненадолго разошлись и показались звёзды. И тогда он увидел... Он долго, до рези, до боли в глазах вглядывался в открывшееся ему звёздное небо. Вглядывался с тайной надеждой... Но ни одного знакомого созвездия он так и не увидел. Даже отдалённого намёка не было... Где-же он? В какие неведомые дали его занесло?

  Один на безжизненной планете... Отступившее было отчаянье снова стало наполнять его душу. Но вместе с отчаяньем в нём начало расти злое упрямство. Нет, он так просто не сдастся! Не для того он выжил, чтобы... Он выживет, он вернётся! Он ещё покажет этому миру, это злобной Вселенной... Он и только он властен над своей судьбой, над своей жизнью!

  И он снова шёл. Шёл упорно, не разбирая дороги, не обращая внимания ни на неотступный холод, ни на дождь. Он ничего не замечал вокруг - ярость вела его.

  На десятый день, после того как он ушёл от корабля, неожиданно прекратился дождь, стих, привычный уже, ветер, на небе разошлись тучи. Яркий свет местного солнца залил всё вокруг. Воздух прояснился избавившись от всё закрывающей пелены дождя и он увидел. На самой кромке горизонта он увидел цепочку невысоких гор. Слабая надежда загорелась в его душе - может там, возле гор он что-нибудь найдёт: туземцев, что смогут помочь ему или место, что станет ему домом на долгие года...

  С каждым днём горы становили ближе и ближе. Он уже различал возле какую-то странную тёмную полоску. Что это - река, деревья? Он долго вглядывался, но никаких деталей не было. Что-же, надо идти. Только так он разрешит эту загадку.

  Ещё долгих пять дней он шёл к горам. К своей цели. Небо снова затянули тучи, пошёл дождь. Но он не замечал этого, не обращал внимания. Перед ним была - цель, которая с каждым шагом становилась всё ближе и ближе...

  Да, это были - деревья, лес. Значит не так пуста эта планета, как казалось. А это что, неужели - птица?! Да, точно - птица! И тут, словно только это и ждала, на него обрушилась лавина разнообразных звуков. Он слышал пронзительные  крики птиц, глухое рычание неведомых зверей, какие-то пугающие, будоражащие воображение звуки, тяжёлые вздохи... Здесь бурлила жизнь! Снова появилась надежда...

  Сперва он нашёл себе место для ночлега - под огромным деревом шатром раскинувшим свои ветви над землёй. Под ветвями было на удивление сухо. Он набрал сухих веток и разжёг костёр - впервые за много дней ему было тепло. Сидя у огня он, время от времени, подбрасывал в костёр сухих веток и задумчиво смотрел на летящие из костра искры. Маленькие яркие звёздочки уносились в ночное небо и его душа устремлялась вслед за ними в навсегда недосягаемый космос...

  Утром, едва проснувшись, он решил осмотреться. Его окружал лес, тёмный и таинственный лес. Но его не пугал этот лес, наоборот - он радовался ему. Лес, значит - жизнь, значит - надежда! Он радовался, радовался этому лесу, словно родному существу, которого много лет не видел...

  Собрав нехитрые свои пожитки, повесив на пояс бластер и аптечку, он углубился в лесную чащу. Куда он шёл, зачем? Он не смог бы сказать. Но что-то, что-то внутри, вело его, толкало вперёд. И он шёл, шёл сквозь чащу, продираясь через густые хлеставшие по лицу, рвавшие одежду ветви. Перебирался через огромные упавшие деревья...

  Сколько часов он так шёл? Он не мог бы сказать - все силы уходили на борьбу. Но вот, неожиданно, он вышел на большую поляну покрытую странными цветами. Он в изнеможении остановился, окинул взглядом поляну и тут он увидел - их...

  Метрах в тридцати от него стояли небольшой группой странные, густо покрытые шерстью, существа. Стояли и смотрели прямо на него. Трое из этих существ грозно выделялись на фоне остальных - высокие, почти как он, могучие, они насторожено смотрели на него. В руках (да, у них были руки, как у него!) некоторые из этих существ держали какие-то предметы. Приглядевшись он увидел, что это были - камни. Оружие! Примитивное оружие. Вот значит как - он попал в каменный век. Надежда на возможные помощь и спасение - рухнула...

  Но всё-же это были - разумные существа! Он теперь был не один на этой планете.

  Они стояли друг на против друга. Он - представитель высокоразвитой могучей цивилизации, одетый в рваный превратившийся в лохмотья комбинезон и они - первобытные покрытые шерстью существа. Стояли и внимательно рассматривали друг друга.

  Прошло несколько долгих минут с момента этой, неожиданной для всех, встречи. И вот один из этих троих могучих... самцов, по видимому - вожак, ударил рукой себя в грудь и издал глухое утробное рычание. Знакомство? Что это - его имя? таков их язык? А есть-ли у них вообще - речь? Но надо было что-то делать - вожак ждал.

 -Богн! - представился он, повторив жест вожака. - Я - Богн! - повторил он и сделал шаг вперёд.

  Дальше всё произошло настолько стремительно, что он, впоследствии, не смог связно восстановить цепь событий.

  Едва он представился, как существа, до этого стоявшие совершенно неподвижно,   с глухими испуганными криками бросились бежать. Лишь вожак остался на месте. Он угрожающе поднял руку с зажатым в ней камнем. А ещё через мгновение вожак упал на траву горящим и вопящим от боли факелом. Запахло палёной шерстью и горелым мясом...

  Богн стоял и с удивлением  переводил взгляд с лежащего на траве существа на свою руку с зажатым в ней, ещё горячим после выстрела, бластером.

  Он убил, убил защищаясь. Как всё нелепо...

  Он смотрел на догорающее неподвижное тело и не знал, что ему делать. Он снова остался один. По своей вине. Неужели его напугало это примитивное существо? Или сказалось напряжение долгих дней пути? Что толку гадать. Ничего уже не изменить...

  Ему надо уходить. Но куда - назад к разбитому кораблю или к недалёким уже горам? И что дальше? Он не знал...

  Он стоял на опустевшей поляне и не знал, что ему делать! За что это ему, почему судьба так с ним поступает? В чём он виноват?

  Он терзался этими вопросами, искал и не находил на них ответа. И тогда он закричал. Закричал страшно, надрывно, криком выражая своё отчаянье, свою боль, своё одиночество...

  Но нет, он не был один. Существа, в ужасе бежавшие от него, робко, с опаской глядя на него, выходили из леса на поляну. А он смотрел на них, смотрел в немом изумлении, смотрел понимая, что неожиданно он обрёл новую семью. Они выходили из леса, первобытные, испуганные, существа, робко подходили к нему и, не дойдя нескольких шагов, останавливались, клали на землю камни, что держали в руках, и молча стояли ожидая.

  И он принял их. Он вошёл в семью. Стал их вожаком.

  Прошли годы с тех пор. Племя росло и крепло. Он старался учить принявшее его ста... племя. Да, они больше не были полуразумным стадом, они стали - племенем. Он заботился о них как мог и умел. Он лечил их, научил делать из камня орудия труда, оружие. Он дал им одежду. Учил их говорить. Он, как мог, давал им знания.

  Ему тайно поклонялись словно Богу. Он видел сделанные украдкой рисунки на стенах пещер, где останавливалось племя: огромный сильный человек, держащий в руках Огонь...

  Что-же, наверно это неизбежно...

  А потом родились первые дети. Его дети. Природа взяла своё... Он смотрел на них и видел новую расу, видел будущее этой планеты.

  Его дети вырастая уходил в другие, встреченные на пути племена. Его семя распространялось по планете...

  И вот по прошествии многих лет он сидел у входа в пещеру, где спало его племя, его семья, смотрел на звёзды и вспоминал свою жизнь.

  Пусть он никогда больше не вернётся туда - к звёздам, но пройдут тысячелетия и его потомки выйдут в космос, покорят Вселенную. И может когда-нибудь они найдут его родную планету. Найдут его дом. И тогда они расскажут легенду о Великом Повелителе Огня, сошедшим к ним с небес, чтобы учить их, чтобы указать им Путь, указать дорогу к звёздам.

  Когда-нибудь так и будет...