Последний шанс

«Последний шанс»
Осень прилетела в эти края на крыльях диких уток. Еще вчера вечернее солнце озаряло золотом, сгрудившиеся на склоне горы, пятиэтажные дома, с дворов  которых долетали детские крики и слышался металлический скрип качелей. А сегодня -  перелетные стаи чертили треугольниками небо, а из соседнего парка ветер выносил ярко-желтые листья на тротуары под ноги, спешащих по домам,  людей.
Анна Степановна стояла у окна и смотрела через мокрое стекло на прибитые дождем листья и темные тучи, которые появившись из ниоткуда, враз затянули без того хмурое небо. Минутная стрелка часов неуклонно приближалась к цифре 6. День пролетел, как и остальные – в нескончаемых расчетах, редких перекурах,  с солянкой на первое и макаронами по-флотски на-второе,  в институтской столовой. Анна Степановна привычно проверив закрыта ли форточка,  задернула тяжелые портьеры, сняла с вешалки плащ и, подхватив небольшую, почти невесомую сумочку, вышла из кабинета, чуть задержавшись  у порога, для того чтобы выключить свет. Запирая дверь, она повозилась с замком – ключ немного заедал в скважине. Справившись, наконец, с замком, Анна Степановна неторопливо пошла по нескончаемому коридору, на ходу поправляя шейный платок.  Многие кабинеты уже были пустыми. В лабораториях за тяжелыми, оббитыми сталью, дверями еще слышались голоса, но это был уже не рабочий гомон. Спускаясь по лестнице, Анна Степановна подумала, что  жизнь ее так и проходит изо дня в день – в кабинете, в коридоре, на этой лестнице. Внизу, в фойе первого этажа она подошла к стойке охраны и сдала свою связку ключей. Расписываясь в журнале,  перекинулась парой дежурных фраз с охранниками. Шла пересменка и,  пришедший на смену пожилому Васильичу – молодой, но не по годам угрюмый Николай, снимая мокрую и блестящую от дождя кожаную куртку, жаловался на непогоду. Васильич попрощался с Анной Степановной в привычной подчеркнуто-вежливой форме. Он даже привстал со стула при этом. Николай, в отличие от него,  лишь что-то буркнул себе под нос.
Анна Степановна толкнула тяжелую дверь и вышла навстречу дождю. Зонт она оставила дома и, сейчас ей приходилось противостоять непогоде с помощью поднятого воротника плаща и легкой косынки на шее. Но ей нравилась такая погода. Нельзя сказать, чтобы ей никогда не нравилось солнце и теплый ветер, но ей казалось,  что это было очень давно. И сейчас она шла по тротуару, не попадая в такт общему ритму толпы, своей неторопливой походкой. Капли прохладного дождя приносили ей какое-то внутреннее облегчение – когда все кругом мокро можно и поплакать на людях вдруг подумала она и улыбка невольно скривила уголки ее сжатых губ. Она шла навстречу ветру и летящим под ноги листьям и это чувство преодоления для нее уже ставшее таким привычным, не доставляло неудобств.
Уже подходя к своему дому она заметила играющих на детской площадке детей. Малыши перебрасывали друг – другу большой резиновый мяч. Одна из девочек неожиданно сильно подбросила мяч и он, взвившись ввысь, перелетел через сетку, отделяющую игровую площадку от дорожки. Мяч, несколько раз ударившись об асфальт, подкатил под ноги немолодой женщины. Анна Степановна остановилась резко, как будто споткнулась. Детские крики оглушительно ворвались в ее уши. Мяч лежал перед нею блестящий от редкого дождя. Маленькая девочка, открыв калитку, выбежала на блестящую от дождя дорожку и, смешно, по-детски вскидывая коленки, побежала к мячу. При виде того, как она приближалась, Анну Степановну охватило волнение. Она побледнела, но при этом неотрывно следила взглядом за малышкой, которая была уже совсем близко. Подбежав, она забавно сделала книксен,  подхватила мяч с асфальта и, прижав его к ярко – красной курточке, побежала обратно. Анна Степановна стояла все это время на одном месте, то и дело поправляя шейный платок.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, после чего она заставила себя продолжить свой путь домой.
Домой… Анна Степановна была бы рада уехать из этого дома если бы не этот городок, который держал ее своими  тротуарами и улочками как паук свою жертву. Она  шла по этому пути каждый день уже более двух десятков лет, с тех пор как приехала сюда по направлению из кафедры своего родного физтеха. Интересная работа захватила ее и заставила закрыть глаза на некоторые особенности жизни в закрытом городе. В городе без имени. Названием, которому служат цифры. Коллектив единомышленников, среди которых она вскоре нашла своего будущего мужа Дениса и задачи, поставленные перед их Институтом, заменили ей театры и музеи столицы, без которых она тогда, казалось, не представляла свою жизнь.
Со временем она научилась называть город просто Городом, в письмах родным упоминать о своей работе как о чем-то незначительном и неинтересном, а больше писать о ягодных и грибных местах вокруг Города.
С Денисом они расстались вскоре после рождения маленькой Иры. Его тянуло в большие города и он уехал сперва в Томск, затем в Ленинград, в поисках успеха и признания его таланта. Работу Института он называл попыткой «сказку сделать былью» и откровенно смеялся над коллегами. А Анне нравилось с Иришей ходить в уютный садик напротив дома, просто гулять по Городу в погожий день. Когда Ира подросла, Анна стала брать ее с собой в лес. Она с умилением наблюдала, как Иришка пыталась ухватить ягоду своими пухлыми пальчиками и,  не уронив, донести до маминого ведра. Грибы она называла по-своему – «бочечки».
Анна Степановна медленно поднималась по лестнице вверх на свой третий этаж, на ходу расстегивая плащ и вынимая из сумочки связку ключей. Дверь в квартиру тоже заедала. Но, наконец, поддавшись, ключ провернулся дважды и, Анна Степановна ступила в полумрак прихожей. Тут она  сняла и повесила плащ, разулась. Сумочку она положила на тумбочку рядом с вешалкой и прошла сразу на кухню. Это был своеобразный ритуал – Анна Степановна поставила чайник на плиту и,  подойдя к окну, замерла, разглядывая фотографию в ажурной рамочке, стоящей на подоконнике между горшков с цветами. Иногда ей достаточно было нескольких секунд, порой она застывала у окна надолго, вертя и поглаживая рамочку в руках,  а сегодня она  пристально вглядывалась в снимок, как будто впервые увидела его. Дождь за окном прекратился, через приоткрытую форточку громче стали слышны звонкие детские голоса. Где-то внизу маленькая девочка играла со своим мячом.
Анна Степановна перевела взгляд на отрывной календарь – 15 сентября. Ей вдруг стало душно, только сейчас она заметила, что не сняла с шеи платок. Она посмотрела на настенные часы – 18 часов 20 минут. В 19 часов наступало то время, которое она ждала, приближала эти долгих 15 лет! Время, которое она не могла пропустить, ради наступления которого она жила все эти годы. Как она могла забыть об этом дне?
Словно очнувшись, Анна Степановна выключила плиту и поспешно вышла в прихожую, где быстро оделась и выскочила на лестничную площадку, на ходу застегивая плащ. Она побежала вниз по лестнице и,  только выскочив на улицу,  поняла, что не закрыла дверь на замок, только прикрыв ее. Но это уже мало беспокоило ее. Она быстро пересекла двор, прошла мимо детской площадки, мимо прогуливающихся молодых мамочек, вниз по дороге, мимо парка, переходя улицы в неположенных местах, она приближалась к серому, монументальному зданию Института, откуда ушла пол-часа назад.
Открыв тяжелую дверь Института, Анна Степановна почти вбежала в вестибюль, где ее встретил недоуменный взгляд охранника Николая. Он привык, что сотрудники Института задерживались на работе лишь в дни испытаний, которые проходили планово – раз в квартал, а чтобы сотрудник в будний день, возвращался на работу вновь – это происходило не так часто.
Анна Степановна переводя дыхание, замедлила шаг и, приблизившись к стойке, назвала номер кабинета. Николай, впрочем, прекрасно знал, кто из сотрудников в каком кабинете работает. Но на этот раз, Анна Степановна назвала номер другого кабинета. Точнее даже не кабинета, а служебного помещения номер 15. Вход в эту лабораторию, где находилось главное изделие, допускался лишь с разрешения директора. Об этом, конечно же, знала и сама Анна Степановна. Поэтому, она слегка перегнувшись  через стойку, почти просительно проговорила в лицо застывшего в Николая:  «Ключи от дома забыла в кармане халата, а халат оставила в лаборантской». «Сегодня разве были плановые испытания?» - спросил Николай, в недоумении подняв густые брови. «Да нет, проводили внешний осмотр, сняли хронометр на тестирование. Я руководила работами – пришла из кабинета в своем халате, не стала переодеваться, а на выходе автоматически сняла халат и повесила на вешалку в лаборантской. Сегодня пятница, скоро гости придут, а меня нет …» Анна Степановна придала голосу жалостливые нотки, так не присущие этой сдержанной и немногословной начальнице отдела, какой знали ее подчиненные.
Николай посмотрел в сторону телефона. «Даже не знаю» - протянул он неуверенно: «Есть ведь приказ директора..».  «Может позвонить ему?»- высказал он свою мысль вслух. Анна Степановна, стараясь скрыть волнение, твердым голосом произнесла: «Он сейчас на юбилее у одного Товарища». Выдержав многозначительную паузу, добавила: «Сами понимаете, стоит ли отвлекать?». Николай задумался. Минутная стрелка на циферблате часов над его головой показывала, что у Анны Степановны осталось 10 минут. Она поняла, что нужно действовать решительно – «Пойдемте вместе!» - предложила она нетерпеливым голосом: «Заодно дверь поможете открыть». До возвращения Анны Степановны, Николай решал японский ребус «Судоку» и почти завершил его. Он подумал, что ничего страшного не произойдет, если он даст ключи, на некоторое время, хорошо знакомой ему и уважаемой в Институте сотруднице.  Но в журнале он отмечать этот факт не собирался.
Анна Степановна бежала по лестнице, расстегивая на ходу плащ и сматывая с шеи душащий ее платок. Тяжелую дверь в помещение номер 15 она распахнула одним движением. Времени оставалось крайне мало. Она быстро включила рубильник, подала питание. Еще за одной металлической дверью раздалось гудение. Она подошла к пульту и начала ввод данных. Ее пальцы летали по тумблерам и кнопкам – весь алгоритм ввода был продуман ею заранее, весь до мелочей. Единственное, что она не могла знать – что ждет ее там. Этого никто не знал. Над этим работал весь коллектив Института, но точность результатов экспериментов была далека от идеала. Тянуть дальше она не могла. Это был ее последний шанс. За годы работы над изделием коллектив Института провел большую работу, но пожинать плоды их работы назначили другой, вышестоящий по ведомственной иерархии Институт, в Москве, куда изделие собирались вывезти «на доводку» на следующей неделе.
Анна Степановна быстро взглянула на часы на стене. Осталось две минуты. Модуль мог еще не прогреться, но отступать было уже поздно. Она нажала кнопку «старт».  Загорелась надпись – «готовность 60 секунд» и, открыв вторую дверь, шагнула в небольшое помещение, где подмигивал десятками огоньков стальной сверкающий цилиндр.

Машинист поезда Иван Сергеевич вглядывался в начинающиеся сумерки. Электропоезд летел сквозь осенний лес, сметая опавшую листву с рельсов. Перегон был коротким, но изобиловал поворотами. Опытный машинист знал, что в таком нетронутом людьми лесу неожиданно могут выйти на рельсы: семейство кабанов или неосторожный молодой олень. Помощник Ивана Сергеевича – Андрей - недавний выпускник училища, сидел позади него, в кресле,  надев наушники от плеера. Вскоре путь впереди выпрямился и просматривался теперь далеко вперед. Иван Сергеевич чуть расслабился и,  выпрямившись в кресле, подумал, что не помешало бы попить чаю. Он уже начал было разворачиваться к Андрею, как вдруг впереди, невесть откуда взявшаяся  женщина в развевающемся на ветру плаще,  взмахнула руками уже совсем перед самым лобовым стеклом кабины…
Поезд тормозил долго, все это время перед глазами машиниста судорожно сжимавшего рукой рукоять аварийной остановки,  стояло лицо этой женщины.  Иван Сергеевич обхватил голову руками – «Ведь никого не было! Не было! Никого!» - твердил он раз за разом  стоящему рядом помощнику. Спустя некоторое время, у начала состава собрались проводники и любопытные пассажиры.  Обступившие  тело женщины люди заметили, что у погибшей на лице не было предсмертного страха, оно было спокойным и умиротворенным…

За поворотом, скрывающим железнодорожные пути впереди, в двух километрах от того места где поезд сбил женщину, маленькая девочка лет 4-5 закончила собирать рассыпавшиеся по шпалам  грибы в корзинку, встала,  отряхнула коленки, поправила платочек на голове и побежала с насыпи вниз в сторону лесной опушки. «Мама! Мама! Смотри – бочечки!» - кричала она на бегу.