Дурной сон. 14 часть Расклада Таро

***

По крыше машины прыгала мелкая птичка. Непуганая. Места здесь тихие – для дачников уже не сезон, а до деревни прилично. Наверное, машину вел он, я не могу следить за дорогой, когда отдаю ему тело.
Цоканье по железу отдавалось гулом в голове. Как же больно. Он не предупреждал, что будут такие последствия. Только говорил, что моё тело к этому не приспособлено и долго держать его под контролем не получится, но, черт возьми, что это будет значить для тела – не сказал.
Хрен бы я согласился, если бы знал, что потом будет так плохо. Даже воды не захватил, придется ехать в деревню.
Ворот неприятно липнет к шее – к головной боли добавился жар. Дышать тяжело, хочется холодной воды и поспать. Впервые за долгое время чего-то правда хочется. Странное ощущение.

Не согласился бы? – раздался раскатистый громкий голос в голове, заставивший съежиться на сидении от боли. Это он, он всегда рядом. – А сам бы ты смог сюда добраться?

Не смог бы. Слишком нервничал и выдал бы себя, и он это знал. Это всё ворчание ребенка, которому дали горькую пилюлю.

Долго продержался бы без моих амулетов? – он исходил, казалось, отовсюду. От боли затошнило.

Амулеты. Я сам не умею. Один, чтобы отвести глаза. Второй, чтобы защититься – теперь, хочешь не хочешь, никакая нечисть меня не сможет коснуться. И третий, чтобы знать самому, кто здесь нечисть. Без них было бы туго. Он дал их мне, он помог.

Умница, – голос потеплел и стал тише. Боль уменьшилась и меня заполнила благодарность. – Вспомни, ради чего ты всё это делаешь.

– Из-за неё, – бормочу уже вслух, хотя он, конечно, может слышать и мои мысли. Но четко думать сейчас сложнее, чем говорить.

Правильно, – он одобряет. Я могу на него положиться, он не даст мне сойти с пути, не позволит, чтобы я дал слабину. – Разве ты не делал для неё всё? И чем она отплатила тебе?

Закрываю глаза, не хочу об этом думать. Голова болит.

Ничем, – он сам отвечает. – Ты сам знаешь ответ. Скажи мне его. Скажи вслух, чтобы опять не попасть в её паутину.

– Она просто использует, – голос у меня хриплый, но постепенно начинает набирать силу. – Она умеет только брать. Жадная стерва, выжрет всё и выбросит тебя.
В голове проясняется. Боль всё ещё пульсирует в висках, но я вижу четче. Я вижу главное – свою цель, то, ради чего я это начал. Ради чего приехал сюда.
И что ты готов отдать, чтобы она получила по заслугам? – ласково спрашивает он, как родитель, поглаживающий сына-отличника по голове, думая, чтобы предложить ему в качестве подарка. Я знаю, что я всё сделал правильно, и это приятно.
И я знаю ответ, он может быть только один.
– Всё.

***

Жить на даче оказалось не так неудобно, как поначалу думала Ева. Серьезной проблемой оставалось только отсутствие воды и, как следствие, невозможность нормально помыться. Девушка взяла с собой целую упаковку влажных салфеток, (как оказалось на месте, то же самое сделала и Васса), но теплого душа они не заменяли. Да и голову помыть было негде – летом эта проблема легко решалась бы речкой неподалеку, но осенью метод не работал. Не для незакаленных городских девушек, по крайней мере. Ну, и не для теплолюбивого змея.
Впрочем, мужчинам на такие проблемы было наплевать – они, забыв о мирских потребностях и будто соревнуясь меж собой в маскулинности, устроили негласное соревнование на свою мужскую полезность, убивая этим время.
Уже за пару дней они починили на даче всё, что нашли, а так же нарубили дров и спилили старую яблоню, до которой ни у Евы, ни у её родителей никак не доходили руки.
Васса только посмеивалась, утопая в кресле-качалке с накинутым на ноги пледом, и говорила:
– Просто меряются у кого длиннее, не обращай на них внимания.
После произошедшего, она будто растеряла маски и теперь ощущалась Евой намного старше своего возраста. Или старше, чем казалась поначалу. У ведьмы не появилось морщин или седых волос, но глядя на сгорбленную фигуру в кресле, с мягкой улыбкой следящей за мужчинами во дворе, складывалось ощущение, что ты разговариваешь сейчас с чьей-то доброй бабушкой. Наверное, её стали выдавать глаза – сейчас намного глубже, чем в начале их знакомства, многое повидавшие и очень-очень усталые. Потухшие какие-то.
И медиум искренне надеялась, что это только на время, пока Васса без сил.
«Наверное, она и на самом деле старше», – думала Ева, вспоминая длинный рассказ Вассы. Для неё жизнь тоже не оканчивалась в момент смерти, с подтверждением – призраками, она и обращалась, но представляя вереницу жизней, становилось немного не по себе.
Она жила с четким осознанием кто она. Она не родилась с ним, но это осознание постепенно приходило к ней с возрастом. А что если с возрастом тебе приходит осознание, что ты всё это проходил уже много раз, и становился… женой, мужем, родителем, спасителем, убийцей, артистом, художником, военным, врачом, учителем, строителем. Или умирал в этот самый момент от тяжелой болезни?
И ты всё это помнишь – не как фильм, а чувствуя и пропуская через себя каждое воплощение.
Думать об этом Еве не хотелось, тем более что она не выспалась, а в таком состоянии девушка чувствовала себя намного уязвимее, чем обычно.
Воздух на даче чистый, не в пример городскому, в таком как раз и спится лучше всего. Но отчего-то обе ночи, проведенные там, Ева просыпалась по десятку раз. Сны были тяжелыми и прерывистыми. Ева пыталась ухватить нить, но чем сильнее она тянулась за ней, тем резче та обрывалась, вырывая девушку из объятий Морфея в реальность, оставляя после себя липкое, неприятное ощущение. Будто чье-то касание.
Воровато оглядываясь на Вассу, Ева убегала на пару минут в коридорчик, к железному ведерку, оставленному как раз, чтобы лишний раз не выходить комарам на прокорм до деревянной будочки.
Иногда и вовсе бесплотно выбегая, но прохлада коридора, по крайней мере, очищала мозг и давала возможность уснуть опять. Иначе девушка лежала бы, глядя в потолок до утра – с бессонницей медиум была знакома не понаслышке. Правда, ничего настолько сильного не было в её жизни никогда. Но, все бывает в первый раз.
Удачно ещё, что комнат на втором этаже было две, поэтому была возможность поселиться по половому признаку. Нет, Ева не волновалась, что Влад или, тем более, Лев увидят краешек её белья – ей было не пятнадцать лет, когда такое всерьез имеет значение. Да и не один мужчина видел её обнаженной, в конце концов, а уж сколько видело в купальнике на пляже – и считать бессмысленно. Но она знала, как чутко спит Лев, и подозревала, что Влад не сильно уступает ему в этой способности. Кто-то из них наверняка заметил бы её беспокойный сон и заинтересовался бы им. Объяснить Ева все равно ничего не смогла бы, поскольку понятия не имела, почему так плохо спит, да и по идее не было смысла делать из этого какую-то тайну, но, отчего-то, ей очень не хотелось лишних вопросов.
Она и сама не могла понять отчего, но, почему-то, девушке не хотелось, чтобы кто-либо что-то спрашивал у неё. От одной мысли ей хотелось огрызнуться на этого воображаемого вопрошающего и послать его куда подальше.
«Мой сон – моё дело, – сердито бурчала она про себя, когда не могла связать свои опасения с чем-то рациональным. – Я просто не хочу, чтобы кто-то лез в мои дела»
Это казалось разумным.
Появлялось ощущение, что что-то идет не так, как должно, но Ева отмахивалась от него как от зудящей мухи летним днем. Сейчас было много более интересных и важных тем, нежели собственные неудачные попытки договориться с самой же собой.
К примеру, рассказы Вассы. Язык у ведьмы был подвешен – сказалось многолетнее общение с клиентами, так что слушать её Еве не надоедало. Иногда девушке казалось, что Вассу можно сравнить со старым сундуком на чердаке. Ты открываешь его и каждый раз находишь что-то новое и интересное. Иногда ты не понимаешь, что это вообще за вещь и для чего она нужна. А иногда выуживаешь винтажное платье и несколько часов вертишься в нем перед зеркалом, представляя себя в той эпохе, или просто любуясь узором на ткани и прикидывая, что может пойти к этому платью из современных аксессуаров. Так же и с рассказами Вассы – каждый раз ты не знал из этой они жизни, из этой ли эпохи, и как связаны действующие лица.
Иногда они не были связаны вовсе, иногда то, что их объединяло красило щеки Евы в легкий румянец, а иногда заставляло зажать рот рукой, пряча изумленный вздох.
Ведьма прерывалась лишь когда голос начинал садиться от разговоров. Она смеялась в такие моменты, признаваясь, что иногда «менестрелю нужно чего-то выпить», и поднималась, чтобы поставить чаю. Ева подозревала, что много с большим удовольствием её гостья выпила бы чего покрепче – после вызова духа Васса несколько мрачнела, если думала, что её никто не видит. Ева предлагала провести ещё сеанс, но ведьма только отмахивалась, объясняя, что в этом не будет смысла. Ничего нового они обсудить не смогут, а почувствовать друг друга все равно не получится.
Поэтому Васса отвлекалась на земные заботы. Заодно оттаскивала Льва и Влада от их попыток перекопать огород на скорость – все равно бесполезное занятие, там уже много лет никто ничего не сажал.
Впрочем, для Евы это было только в плюс – она не чувствовала желания ничего делать, и тем более проводить ещё сеансы, которые отнимали силы. Она понимала, что это несколько странно для неё, но, в конце концов, она же просто не высыпается, ведь так? В таком состоянии все мы ведем себя по-разному. Кто-то раздражен, кто-то капризен, кто-то апатичен. А кто-то просто отодвигает дела в дальний ящик.
Тем более от ночных хождений ей немного нездоровилось. Не настолько, чтобы слечь с этим, но и приятного мало. Так что, когда Васса отвлекалась на мужчин, Ева могла позволить себе отдохнуть и уйти с огромной чашкой кофе на второй этаж, и сесть с книжкой в кресло. Что она не читала, а просто смотрела на темные строчки, механически отхлебывая крепкую горькую жижу, девушка понимала только через некоторое время. Обычно, когда затекала спина.
«Как приеду, куплю себе снотворного», – только вздыхала она, и против воли прислушивалась к смеху внизу. Ей и хотелось спуститься к ним, и, почему-то, начинало подташнивать.
Эта неразбериха в мыслях выбивала из колеи сильнее всего, поэтому, когда Васса за ужином сказала, что уже через день можно звонить Саше, чтобы заехал – Ева обрадовалась.
Ведьма все ещё выглядела неважно, поэтому Ева все же заставила себя поинтересоваться, точно ли ей хватит этого времени, но Васса жарко уверила её, что, увы, сутки все еже придется потерпеть, но потом она вполне в силах постепенно восстанавливаться и дома.
– У тебя здесь действительно уникальное место, – уважительно покачала она головой. – Ты говоришь, что твои родственники не практиковали?
– Точно нет. Я единственная с «придурью» в семье, – улыбнулась Ева. – Видимо спящий дар какой-то был, проснулся на n-нное поколение.
– Так не бывает, – зевнула Васса, покосившись на Льва. – Дар может развиться в связи с близостью человека с загробным миром. Это переход в тонкий мир, когда наша сущность видит больше, чем видела за всю свою земную жизнь и, вернувшись в тело, уже не может закрыть глаза обратно. Отсюда всякие экстрасенсы после аварий и прочее. Большинство шарлатаны или головой ударились, но пошло это именно от этого. Ещё бывают варианты выкупа дара у нечисти. Самый неблагодарный вариант, на самом деле, потому что цена всегда слишком высока. Одиночество, пустота внутри, неудачи и, зачастую, очень короткая жизнь. Такие люди разрушают свою суть таким образом – потому что она не была готова к этой силе. А суть разрушает уже всё вокруг них.
Ведьма потянулась, облокачиваясь о спинку стула и жмурясь на лампочку. Помедлив, она продолжила:
– И другое дело, если дар был с детства. Это значит – либо родственник передал тебе свой дар, полученный первым или вторым способом, либо он врожденный. У тебя, скорее всего, это именно так, особенно если учесть возраст и силу Льва. И это самый лучший, самый здоровый и хороший вариант. Но это значит, что он был у всех в семье.
– Я как-то не замечала ничего за родителями, – нахмурилась Ева. – Обычные люди. Да и бабушка не шаманила.
– Просто не хотели. Или боялись, – пожала плечами Васса. – Врожденный дар задавить легче. Внуши себе, что ничего такого не существует, и живи спокойно дальше. Где-то в глубине всегда будешь знать, что ты сам себе врешь, но… давай честно, порой люди врут себе намно-ого в более серьезных и крупных вещах.
– Над этим надо подума..ааать, – хотела серьезно ответить Ева, но конец фразы смазал настолько душераздирающий зевок, что ведьма прыснула со смеху.
– Не девочки уже, – резюмировала Васса. – Скакать по горам и долам до утра уже не можем. Пошли тогда ложиться.
Ева была с ней полностью солидарна, хотя, естественно, все равно считала, что молодости и задора ей не занимать. Но конкретно сейчас хотелось только принять горизонтальное положение.
На удивление, она погрузилась в крепкий, спокойный сон. Настолько глубокий, что её не разбудила даже ведьма, в темноте едва не опрокинувшая то злосчастное ведро, и шипение на неё Влада, высунувшегося из своей комнаты.

Не проснулась она даже тогда, когда глубоко заполночь, уже ближе к утру, её глаза открылись, пустым взглядом упершись в темноту, а тело неуклюже, но тихо поднялось на ноги, уводя хозяйку в ночь. Туда, где её уже ждали.