Нестор Петрович

Нестор Петрович переступил порог собственной квартиры и внезапно понял: всё бессмысленно.
По такой причине он не стал вытирать ноги, снимать обувь и мыть руки. Бросив дипломат у дверцы холодильника, прошел в комнату. И сразу сел перед телевизором.
Диктор РЕН-ТВ Сергей Егоров пробубнил:
— Контаминация септаккорда, кукульханы, робинзоны дуди-ду. Трупочистка лоховейло мурзин-ду. Шкапалапка котвик, три-чепыре, три-чепыре, линейнопрысник, готунчаки ребе здро. Буввинда!
«Что за ересь?» — Удивился Нестор Петрович. Такой ахинеи он не слышал никогда.
— Это же бессмыслица! — огласил Нестор Петрович вердикт, и выкинул телевизор с балкона. Аккурат на машину соседа. Залаяли дворовые собаки, округу облетел сумасбродный вой сигнализации. На балконы, как прыщи на сраке, повыскакивали возмущенные жильцы.
— Что случилось? — вопрошала соседка слева. Корпулентная дама средних лет с ярким макияжем и дымящейся сигаретой.
— Я выбросил свой телевизор, — ответил Нестор Петрович.
— Ты что?..
— Я выбросил свой телевизор. Кстати, давно хочу вам сказать, Тамара Ивановна, вы толстожопая рас****яйка, а муж ваш — обдристанный мудак. Я бы с удовольствием расквасил ваше ****о утюгом.
У Тамары Ивановны отвисла челюсть и выпала сигарета. Вниз, на разбитую машину. Этого было достаточно, чтобы загорелся салон. Пока жильцы вызывали милицию и пожарных, огонь достиг топливного бака. Автомобиль взорвался, выбив окна и обуглив внутренности квартир вплоть до третьего этажа. Внутри верещали раненые люди. Кусок маленькой девочки взмыл вверх и повис на проводах. Кажется, это была почерневшая нога. Девочка копалась в земле, подбрасывая камешки в воздух. А через минуту сама научилась летать.
Нестор Петрович рассмеялся. Затем приспустил трусы и помочился на пожар. Он поглядел на часы и понял, как это бессмысленно. Сорвал с руки и выбросил в огонь.
Тамара Ивановна орала:
— Помогите! Милиция! Убийца! Сюда!
— Времени не существует, — спокойно сообщил ей Нестор Петрович. — Прошлое — уже прошло, Будущее — еще не наступило, а Настоящее — не имеет протяженности, так как каждое мгновение его является одновременно и прошлым, и будущим. Следовательно, вас нет, Тамара Ивановна. И меня нет. Ничего нет. Но вы всё равно говно. И муж ваш — мудак обдристанный.
Он поднял гантель, с которой занимался раз в полгода. И швырнул соседке в голову.
В квартире было грязно и неубрано, под батареей стояли пустые бутылки. По углам паутина и дохлые мухи, на стене — сороконожка, умерщвленная лаптем год назад. Занавески изгвазданы козюлями. Как чудесно, теперь не придётся их стирать. Вещи рвутся и пачкаются, мебель ломается, всё приходит в негодность, гниёт. Какой смысл мыться, если снова провоняешься потом, стирать то, что снова испачкаешь, ремонтировать то, что обречено поломаться?
Нестор Петрович поджег занавески и ушел в ванную. Он никогда не понимал, зачем самоубийцы набирают горячую воду. Поэтому завалился в пустую железяку, не снимая галстука и пиджака. Вскрыл вены лезвием «Нева». Полежал молча минут 15, изучая трещины потолка.
И? Где?
Ничего.
Кровь равномерно покидала его тело, а он лишь чувствовал скуку и безразличие. Наверное, нужно еще 5 минут. Хотя нет. Если человек не убил себя сразу, он ведь может передумать. Или за него могут передумать. Что гораздо хуже. В этом мире не терпят самоубийц, точнее, тех, кто убивает себя слишком быстро, напоказ. Травись сигаретами, алкоголем, давись радиацией и выхлопными газами. Забей сосуды холестерином, пусти по вене токсины, пей отравленные помои. Загоняй сердце спортом, поимей нервы стрессом. Навали кучу в мечты. Туда, где воняют протухшие надежды, где депрессия отложила личинку в мозг. Только не трогай лезвие. Не смотри на веревку. Не соблазняй электричество и воду. Хотя бы еще на день. Растяни этот убогий фарс.
Он ждал, как ждут Новый Год или зарплату. А Смерть не приходила.
— Кто-то из нас дилетант.
Кряхтя, Нестор Петрович выкарабкался обратно. Отчаянно хотелось кушать. Заглянул в холодильник, а там — белоснежная пустота. В морозилке пульт от телевизора. Вот он где, надо было тут поискать. Впрочем, это уже не имело значения.
Нестор Петрович вышел в парадное и едва не задохнулся дымом. В панике метались люди. Не протолкнуться. Кое-как спустился на первый этаж и вышел во двор.
А там поджидала милиция.
— Злой день, — обратился он к первому попавшемуся сотруднику, — я маленький человек, разбейте мне лицо. Наплюйте на мои права, пожалуйста. Раздавите как блоху. Я так давно не испытывал унижения.
— Ты че, отец? — вытаращился мент. — Поплохело? За что это мне тебя бить?
— Да как же, это я во всём виноват. Я взорвал машину. Из-за меня девочка научилась летать.
— Опа. Опа. Ну ты перец. Ваще нежданчик. Красава. Я те говорю, братюня, респект и уважуха. Можно я тя поцелую?
— А почему нельзя? Конечно можно.
Милиционер облобызал щеку Нестору Петровичу, причмокивая и гугукая. Затем панибратски стукнул коллегу в плечо:
— Слышь, этот перец, короче, это он тут всё замутил. Пожар там и тыры-пыры. Ты понял.
— ****ишь.
— Я те матерью клянусь.
— Мужик, дай краба.
Коллега выказал почет и уважение, чуть не расплющив ладонь Нестора Петровича в стальном рукопожатии.
— Спасибо, ребята. Мне очень приятно. А можно попросить у вас пистолет?
— Да какие проблемы, отец? На бери, без базара.
— Слышь, батяня, — сказал второй, пока первый отстегивал табельное оружие, — а давай сфотаемся? Выложу на фейсбук и твиттер, шоб все выдели, типа, с каким четким пацаном мы тут, это самое, отвисали. Не против?
— Ребята, для вас что угодно.
Откуда-то сбоку нарисовался журналист. За ним по пятам следовал оператор и всё снимал на камеру.
— Как-вы-думаете-как-вы-думаете?! — вопил журналист, тыча микрофоном каждому встречному под нос. — Простите, как вы думаете, нас посетят инопланетяне?
— Нет, — хмуро сказал Нестор Петрович.
— Почему же?
— А вы бы полетели на другую планету, чтобы увидеть свалку бытовых отходов?
— Наверное, нет, — промямлил журналист, которого оттеснил в сторону мент с планшетом.
— Иди гуляй, вася, — сказал он. — У нас тут фотосексия с уважаемым человеком.
Тем не менее, журналист каким-то образом вклинился в троицу. И попал на фотографию.
— Вот бля, — расстроился мусор, — из-за тебя придется переснимать.
Только Нестора Петровича и след простыл. Он уже направлялся к лотку с мороженым, где какой-то старик покупал внуку сливочный пломбир.
— Ты что творишь, падла! — гаркнул Нестор Петрович. И выбил туфлей мороженое у мальчика из руки. Мальчик разревелся, а старик недоуменно потупил взор. Как будто видел Гитлера на лыжах. — Не понимаешь, что ли? Он съест эту гадость, а через час высрет в унитаз! И захочет еще! А потом опять в унитаз! И так до бесконечности! Пока земля не пожрет вас обоих и не высрет в унитаз! Это же бессмысленно! Не ждите завтра! Лучше ложитесь и умирайте прямо сейчас! Люди — это органическое удобрение для почвы! Перестаньте корчить дурака и жрать мороженное! Это вас не спасёт!
С этим словами Нестор Петрович наградил пулей и дедушку, и малыша.
— Матерь Божья! — захлебнулся лоточник. — Ты! Ты крейзи! Ты ж их… убил!
— Неправда. Они были мертвы всегда, просто не знали. И ты мёртв. И я. Мы стоим посреди кладбища говорящих трупов, а ты впариваешь им то, что растает за полчаса.
Нестор Петрович направил на продавца пистолет.
— Милиция! Милиция! Здесь вооруженный бандит! Люди, помогите! Убивают! Слушай, забирай выручку, а? Только не трогай! Христом богом…
— Какая бессмыслица. Зачем мертвецу бумага?
Левый глаз продавца выскочил вместе с мозгами. Серовато-красная овсяная кашица расползлась по спине. Разметалась каплями и кусками. В траве сиганул кузнечик.
Нестор Петрович распахнул лоток, снял трусы и добавил в мороженое шоколада. Подумав немного, решил: здесь нужен малиновый сироп. И проглотил дуло, чтобы больше не было этих мыслей.




04\05\2017.
 
© Destroy What Destroys You Publishing