Прости меня, дед...

Мне повезло. У меня было два живых деда. В то время так было не у всех... Ой, далеко-далеко не у всех.
1965 год. Двадцатилетие Победы. Я второкласник. А в школе решили собрать сведенья о фронтовиках. Нам всем велели расспросить своих дедов-ветеранов. И заполнить на каждого из них анкету. Фамилия, имя, отчество, воинское звание, военная специальность, годы, когда дед был на фронте, какие города освобождал, награды... Я ответственный октябренок. Один дед - загляденье а не дед.  Прошел всю войну. Четырежды ранен. Старший сержант. Медали есть и даже один орден. Солдатская Слава. Мне, конечно, хотелось, что бы орденов было побольше. И что б поглавнее они были, эти ордена. Я же слышал эти чарующие названия... Орден Александра Невского... Орден Богдана Хмельницкого... Но этих орденов у деда не было. Зато дед брал Берлин! И это имело свой немалый вес в нашей пацанской иерархии. Таким дедом я запросто мог козырять перед всем нашим классом...
А вот другой дед подкачал. У него не то что ордена Александра Невского не было, у него не было даже какой нибудь завалящей медали. Он не брал ни Берлин, ни Варшаву. Не участвовал  в Сталинградской Битве, не воевал на Курской дуге... Он вообще был на фронте совсем не долго... Да что там не долго. Он там один день был...
 В первом же бою ему, осколком немецкой мины, раздробило ногу. В медсанбате ее ампутировали. Причем так высоко, что практически не было культи. Ни один протез он носить не мог. Его просто некуда было прицепить. Дед не унывал. Вернулся в колхоз. И работал там всю жизнь, до самой смерти. В войну, когда не было мужиков, он даже с трактором управлялся. Потом, его, одноногого, с трактора сняли. Он работал и сапожником, и жестянщиком, пока наконец не перешел сторожем на виноградники. Это был самый дальний виноградник. Дед весь сезон жил там, в сторожке. Рядом со сторожкой рос огромный пирамидальный тополь. В его развилке, на приличной высоте, он соорудил наблюдательную вышку. Я, бывая у деда, забирался на тополь. Дух захватывало от высоты, и от раскачивания этой сторожки на ветру... Дед был строгий строж.  Запросто мог поделиться кроликом, которые жили при бригаде. Рыбой, которую он вентерями ловил в Тереке. Но вот виноград рвать запрещал. Сам срезал несколько кисточек, покушать, как он говорил. А так что бы набить сумки, взять с запасом, та ни-ни! Не давал! От сторожки до дома, он ездил на велосипеде. Это был дамский вариант, с открытой рамой.  Дед переоборудовал его под себя. Одной педали не было вовсе. А на второй был сделан хомут из кожаного ремня, что бы нога не только давила на педаль, но и могла тянуть ее вверх. Еще на велосипеде были специальные захваты для костыля. Дед лихо управлялся со своей инвалидской техникой ловко стартуя и одновременно укладывая костыль в захваты...
Вот такой был дед... Хороший.
Но как его предъявить школе???
Блин, одни нет, да нет были в анкете!
Москву не защищал. Киев не освобождал. Конева с Жуковым не видел. На рейхстаге не расписывался. Не был... Не участвовал...
А особо меня убивал вот этот его один день на передовой! Ну как сказать про это?!  Засмеют же в классе...
И я не внес деда в списки. Не сказал ничего... Мне было стыдно за деда...
Прости меня, дед... Прости...
Я тогда не знал, что это такое, один день на передовой, первого номера пулеметного расчета, в августе 1941 года под городом Смоленском...