Новосибирск - Одесса

               
Я лежал расслабленный, после проведённого на цементном заводе командировочного трудового дня, на кровати с «варшавской» сеткой, задрав «тормашки» и поглядывая на интересные моменты, ори-ентируясь по речи диктора, в телевизор. А это действие происходило в солнечной Киргизии, «в центральной её части».

 Рядом с моим «отелем» (ну, не совсем рядом и не совсем отелем,  в нашем обычном понимании, а километрах в пяти в низине) раскинуло свои холодные воды  высокогорное озеро Иссык-Куль. Созерцать красоту его поверхности можно было из окна моего номера. Отра-жающуюся своей небесной голубизной водная гладь,  которой можно было любоваться даже из окна моего номера (в  гостинице  минус три звезды), была просто прекрасна.

 В номере был непритязательный набор мебели: кровать с «вар-шавской» сеткой (как почти обязательный признак эпохи социализма), круглый стол, блистающий своей облупленной лакировкой, «крепкого телосложения» чёрно-белый телевизор и стул, доживающий, наверное, в этом мире  свои последние дни перед «походом» на свалку. Он-то своей дряхлостью и принуждал просматривать передачи по телевизору в горизонтальном положении, лёжа на мягкой кровати. Его нужно было беречь, иначе на застолье что-то надо было двигать: или стол к кровати, или кровать к столу.

  Сидя на стуле можно было только аккуратно за круглым во всех отношениях столом принимать пищу и то соблюдая предельную осто-рожность. Однако, ни красивый вид из окна моего номера, ни ограни-чение в удобствах (отсутствие в номере холодильника и туалета, кото-рый находился примерно метрах в пятидесяти от здания моего пребывания), не слишком отвлекали меня от просмотра по чёрно-белому телевизору свежих новостей из мира «победоносного социалистического строительства».

Здесь я, наверное, позволю себе сделать небольшое отступление от темы моего повествования. Выскажу так, можно выразиться, мысли вслух «по поводу».

 Отступление, не имеющее само по себе никакого принципиального и непосредственного отношения, как к данной ис-тории, так  к командировке, кроме того, что это только связано с Кир-гизией, а точнее непосредственно с областным городом Пржевальском (ныне возвращённое ему историческое и первое название города, Каракол).

На самом западном берегу озера Иссык-Куль находится этот самый небольшой областной центр, советский  город Пржевальск (это сейчас уже Каракол). По пути следования к месту моей командировки, на-ходившемуся в небольшом посёлке, я миновать этот город никак не мог, так как только из него шёл автобус южной дорогой через посёлок, где было место моего назначения. Хотя северная трасса, проходившая по северному берегу озера, была более солидная международная трасса, естественно, и более оживлённая. Поэтому мой выбор в пользу «юга» был без альтернативы.

 А попал в этот городишко в мае 1989 года, когда, я бы сказал, ан-тисталинские настроения в стране  достигли своего апогея, когда не поносил последними словами Иосифа Виссарионовича только, как модно сейчас говорить, ленивый. Мне Александр Петрович (мой на-парник по этому «вояжу») уже рассказывал и не раз об этом, я бы ска-зал, просто уникальном для того периода времени памятнике в центре города, однако, я не сильно почему-то придавал значение его восхи-щённым и одновременно удивлённым словам: ведь бывает, что иногда эмоции просто захлёстывают от необычного.

 Но когда увидел этот  памятник наяву, я был просто поражён! Увидев его, я обомлел. Не зря об этом памятнике Петрович так много говорил. На центральной площади стоял памятник  Пржевальскому (это потому что я был предупреждён и поэтому знал), но это же был вылитый «товарищ Сталин»! Даже щербатое лицо «отца народов» присутствовало (может показалось от неожиданности) и чувствовалось в этом монументе! И если не знаешь, в каком городе находишься и не прочтёшь для убедительности надпись на памятнике, то другого мне-ния, не только не сложится, но и не может у тебя даже возникнуть! Ещё, конечно, влияет и то, что практически никто не видел Пржевальского даже в фильмах, хотя и там актёры не всегда слишком уж похожи на своих героев, а тут нельзя же допустить сходство с САМИМ. Или на хороших портретах (а не в учебнике по зоологии, где портрет больше «схематичный», больше похожий на дружеский шарж, рядом «с его лошадью»), а только о нём слышал. А если и видел где-то случайно, то наверняка забыл. Этот памятник, прямо не иначе, как какой-то памятник победителю шоу двойников!

Зато почти все, конечно же, слышали, особенно муссируемую в конце 80-х, историческую версию о том, что Пржевальский вполне мог быть отцом «отца народов». Такой лёгонький каламбурчик. Прже-вальский путешествовал в то время и по тем местам в Грузии, а также останавливался в тех местах отдохнуть, в которых родился Сталин. А путешествовал он как раз «в то самое нужное время». Глядя на этот памятник (для полноты картины не хватает только знаменитой трубки в руках или во рту у вождя, как неотъемлемого атрибута в образе Ста-лина в нашем сложившемся восприятии), очень верится в жизнеспо-собность этой версии.

 Так вот, значит, лежу я себе и слушаю новости «из первых уст». И вдруг, в размеренной и  монотонной речи диктора о «великих победах социализма во всех отраслях», слышу неожиданную новость об одной крупной аварии. Тогда они редко попадали в сводку новостей радио и телевидения, но к тому времени стали уже хотя бы иногда проскакивать в сводках новостей: взорвались встречные поезда под Уфой, со-общением №212 Новосибирск – Одесса и №211 Одесса – Новосибирск. Такое вот совпадение. Самое интересное заключается в том, что взрыв произошёл именно в тот момент, когда поезда встретились,  поприветствовали друг друга «дудуканьем» и уже шли параллельно друг другу в разных направлениях, мелькая светящимися окнами в вагонах между собой. И самое главное, что произошло это «чёрное событие» в чистом поле башкирской степи.

Говорят, что произошла утечка газа из газопровода, а газ такого типа, как известно, тяжелее воздуха, поэтому он весь аккуратно, ров-ным слоем стелется по земле. А неизвестной осталась причина взрыва. То ли искра от  токоприёмника и контактной сети влетела в эту газовую массу, готовую загореться, газа, который только и «ждал» её, эту искорку, послужила причиной  взрыва. То ли окурок, брошенный пассажиром, ожидающем в изнеможении свою очередь, извините, в туалет, из окна поезда, привёл к взрыву и крупной железнодорожной аварии, унёсшей множество человеческих жизней.

 Но в то время у нас не принято было слишком часто и подробно распространяться о случившихся у нас авариях и особенно, если было в аварии большое количество  жертв, поэтому первая информация об аварии была и последней, дошедшей до нас тогда. А что: сообщили, что ещё надо? Так, иногда сообщили «для порядка» о крупных авариях, которые могли сильно «обрасти» нежелательными слухами, а осталь-ное знать народу и не обязательно, пусть живёт себе спокойно и работает на благо социалистического общества. Авария, конечно, была громкая, но и у нас здесь  интерес, как к общественному явлению заканчивается, а заключается несколько в другом.

Короче, продолжаю лежать на кровати в надлежащем положении, может быть, немного приподнявшись от неожиданной новости, одно-временно анализирую и прогнозирую возможность неадекватно сло-жившейся другой, более близкой мне, ситуации.

«Наши люди» как раз в это самое время находились на работе в уральском городе Миассе, а командировка у них уже успешно подхо-дила к своему завершению. А через Миасс проходит в нашу сторону только один поезд «Новосибирск – Одесса» (авиасообщения, по моему, там нет и поныне), который следует через Ростов, ближайшую к нашему  «домашнему очагу» станцию на пути следования этого  поезда. Учитывая как раз то обстоятельство, что отъезд из мест «дислоци-рования» у нас всегда проходил спонтанно, то, как только будут под-писаны документы, они должны возвращаться в родные пенаты именно этим поездом, он просто не имеет себе никакой альтернативы. И если «рванут когти» в сторону дома на два-три дня раньше по-ложенного срока, то попадают именно на этот самый «аварийный» поезд.
Мои расчёты были, как обычно, необычайно верны! Но в этот раз я маленько ошибся, всего лишь на одни сутки. Наши «птенцы» покинули «насиженное гнездо» немного раньше «расчётного времени». На одни сутки, что спасло их от почти неминуемой, если не гибели, то от крупной неприятности точно, со всеми вытекающими из этого последствиями.

 Если бы попали в больницу, то, так скажем, от морально-материального наказания, ведь они уехали с места работы раньше положенного срока! Но они успели уехать далеко от места аварии и узнали о ней только в Пензе и о масштабах трагедии в тот момент не могли иметь никакого представления, поэтому перенесли эту трагедию довольно-таки спокойно, пока не вернулись домой. Там их немного шокировали подробности случившегося, но не более того.