Я давно забыл боятся.. ,как и страну!

Я  не пророк
И не мечтатель!
Но не вру и ничего хорошего не жду,
Я просто лишь живу!

Осталось из всего земного
Только хлеб насущный твой,
Русский человек - плохое слово,
Его не любит человечество и мир.

И вовсе  не пророк,
Жизнь моя светла, как ручеек,
Не говорить , не петь не хочется.
В какой стране мы все живем?

Жить - уж на воле,
Умирать - так дома
Волчье наша жизнь и доля..
Лучше умереть!

Я  не пророк
И не мечтатель!
Но не вру и ничего хорошего не жду,
Я просто лишь живу!

Осталось из всего земного
Только хлеб насущный твой,
Русский человек - плохое слово,
Его не любит человечество и мир.

И вовсе  не пророк,
Жизнь моя светла, как ручеек,
Не говорить , не петь не хочется.
В какой стране мы все живем?

Жить - уж на воле,
Умирать - так дома
Волчье наша жизнь и доля..
Лучше умереть!



27 мая Гимну СССР вернули дар речи
Два десятилетия после разоблачения культа личности страна засыпала, просыпалась и разливала шампанское под величественную музыку Александрова без верноподданнического текста Михалкова – Эль-Регистана. Мудрая тактика – подождать, пока вырастет поколение, которое не споткнётся об вмурованную в память строчку, откуда исчезло имя Сталина. Лёгкую пластическую операцию совершил, уже без Эль-Регистана, Сергей Михалков, за что и получил в следующем году Государственную премию. Щедрый гонорар за местечковую ретушь.

Но это был сущий пустяк в сравнении с вознаграждением, выплаченным советским правительством за создание старой версии гимна. Солидной суммы удостоились не только авторы-финалисты, но и пятьдесят поэтов, участников конкурсного марафона, длившегося около трёх лет, с 1940-го по 1943-й. Обоих гимнотворцев вдобавок одарили машинами и роскошными квартирами в центре столицы, а Сергей Владимирович (или Габриэль Аркадьевич – тут история путается в показаниях) разжился ещё и ручкой, которой товарищ Сталин лично вносил правки в текст.

И, надо заметить, нет ни одного правителя, кто бы так потел над текстом державной визитки: склеили какое-нибудь ветхое стихотворение с нотами и поют себе столетиями, горя не знают. А Иосиф Виссарионович наследил чуть ли не в каждой строфе и по справедливости должен считаться соавтором –  чего стоит только «союз нерушимый республик свободных» вместо «союз благородный свободных народов»! Канон, скрижаль, нестираемый мем. 

Вон Жуковский позаимствовал у Пушкина для «Боже, царя храни» всего-то парочку эпитетов – «сильный» и «державный», а победителя-ученика потомки никогда не забывают упомянуть как полноправного партнёра.