Остановка - Память ветерана

                Остановка.
В это раннее утро, шёл немного сгорбившись, по привычной ему дороги, уже не молодой мужчина в куртке с палочкой,  через плечо была перекинута сумка.
Это был Сергей Константинович.
Он останавливался, переводил дыхание, рассматривал рекламы, показывая всем своим видом, что он просто устал.
 С другой стороны, шёл одетый в длинное пальто мужчина, высокого роста, без  палочки, с военной выправкой.
Это был Игорь Васильевич Корнилав, участник парада победы.
Ему тоже приходилось останавливаться, он делал вид, как будто кого-то ждал, заложив руки за спину.
Он переминался с ноги на ногу, затем медленно переходил на другую сторону тротуара, шёл дальше.
Дойдя до мемориала павшим солдатом, Игорь Васильевич Корнилав остановился, кашлянув, снял кепку.
Он, в какой то нерешимости, переминаясь с ноги на ногу, как то привычно, незаметно, трижды перекрестился, шепча себе что-то под нос.
Надев кепку, он огляделся, рядом некого не было, в это раннее утро.
Только там, вдалеке на остановке, где обычно он отдыхал, сидел мужчина, положив две руки на палку, опёршись подбородком на неё, смотрел в его сторону.
Игорь Васильевич, так же не спеша, подошёл к остановке, поздоровался, уже со знакомым ему мужчиной, присаживаясь на скамейку.
В этот рас Сергей Константинович, поздоровавшись, поинтересовался.
-  Ты что-то Игорь Васильевич, сегодня идёшь не стой стороны.
- Да это так, это ты мима мемориала идёшь, а я только до этой остановки обычно дохожу, а потом обратно.
- Но по выходным, обязательно захожу помянуть, а как же не помянуть, тем более скоро день победы, народу будет много.
- Нашему поколению много чего довелось, мы ведь воевали, не так ли.
- Нет, это ты на фронте был, в параде победы участвовал, в колонне Карельского фронта шёл по красной площади, Москву повидал.
- А я в тылу воевал, если можно так сказать, в оккупации, в концлагере у Финнов, войну закончил, таких как я, немало было.
- Я же малолеткой был, зато я сейчас воюю с болячками, которые там приобрёл.
- Теперь точней сказать, мы с тобой прогуливаясь, малость здоровью помогаем.
- Что ты Игорь Васильевич такого там, на мемориале нашёл, гляжу, кепку снял, потоптался на месте, кого то вспомнил:
- Да, негде так не вспоминается о войне, как здесь на мемориале, много эпизодов за эту войну было, да разве что у костра на рыбалке, вспоминается те минуты затишья.
- У костра всегда хочется посидеть с цигаркой, прислонившись спиной к дереву, завернув из газетки козью ножку, теперь то я, с окончание войны не курю.
- Бывало после боя, закопчённые, усталые, запрыгнем в траншею от шальных пуль, или за броню спрячемся, скрутим козью ножку, сдвинем шлём на затылок, дымим, пар валит от нас.
- Немного помолчим, потом наперебой, вспоминаем, какой бой был, молодые были всё нипочём, о погибели не думали, считали, эта работа наша.   
- Да, у костра это хорошо Игорь Васильевич, мне детство вспоминается, варили уху, раков, купались, беспечное детство было до войны.
- Да,… что и говорить то,… - перебил Игорь Васильевич.
- Есть мне кого вспоминать, был у нас в экипаже один хороший парень, выглядел он постарше нас, а сколько было ему лет не помню.
- Ты, рассказал бы, чем он тебе запомнился.
- Да,… пожалуй,… есть о чём вспомнить и рассказать.

- Роста он был небольшого, едва ли было ему за метр пятьдесят, звали его Андреем, Андреем Михайловичем, а вот фамилию, с возрастом подзабыл.
- Был он из местных охотников, но шустрый, хорошо ходил на лыжах.
- Не рас я видел, как он ходил наперерез диверсионным отрядам, со снайперской винтовкой, верней, что от них оставалась, после короткого боя.
- Мы едва поспевали за ним на своих лыжах.
- Лыжи у него были охотничьи, обиты оленьей шерстью, в нескольких местах даже пробиты были, но исправны.
- Призвали его, откуда-то с севера Карелии, за год,  до  окончание войны.
- Там под Мурманском, он от шальной пули погиб, рикошетом от брони в шею угодила, на броне любил сидеть, так кровью и истёк, не чем не мигли помочь.
- Мы здесь на севере, войну заканчивали, припоминаю я с ним один случай.
- Когда мы шли не спеша колонной, по дороги на Мурманск, временами останавливались,  это уже была под весну, много снега лежало, в тот год.
- У Финнов, вдоль дороги, через какой-то промежуток, стояли что-то похожие на блиндажи.
- Они примыкали к самой дороги, наполовину вкопанные в землю, обложенные булыжниками с буржуйками.
- Они и по сей день, местами видны, по старой  Мурманской дороге, если приглядеться.
- Когда наши передовые отряды шли, уничтожали эти точки, мы видели только убитых финнов и финок, лежащих рядом.
- Поговаривали, будто у них, на каждого солдата была солдатка, чтоб не в тягость служба солдатская была.
- За блиндажами у них кони были привязаны, но мы уже видели только убитых коней.
- Так он, Андрей,  учудил.
- Выскакивал с танка, втыкал убитых, окоченевших финнов и финок в снежный бруствер, у блиндажей.
Привязывал руку в приветствии, спускал у них штаны да юбки, говорил при этом.
- Когда ещё наши похоронные отряды доберутся досюда,  пусть они нас приветствуют.      
- Так колонной мы и шли, долго смеялись над его выходкой.
- Нашему майору доложил кто то о выходке,  так он его чистил, грозился на кухню отправить, на вечно.
- Майор потом отменил взыскание, за то что кукушку снял.
- Колонна тогда встала, по колонне пронеслось, кукушка откуда-то с леса стреляет.
- Офицера подстрелила, одну кукушку сняли, где то ещё есть, не поймут.
- Майор тогда подошёл к нему и говорит.
- Ты Андрей Михайлович на своих лыжах хорошо ходишь, мы это знаем.
- На вот тебе белый халат, зайди-ка ты с тылу, и убери эту кукушку, нельзя идти нам дальше.
- Прислушивайся, да наражон не лезь, снега в лесу очень много.
- Больно уж хитро замаскировалась, затаилась, солнце на её стороне, не разглядеть, мы тут шумнём, а ты уж жди.
 - Ушёл он тогда, надолго, как нам казалось, пришёл он уже с головной колонны, сердитый, на чём свет стоит ругался.
- Мы спрашиваем, что случилось-то, расскажи:
- Два выстрела мы слышали, а тебя всё нет, да нет, уж не тебя ли думаем, там кончили, толком то расскажи:

- Что вам говорить, бабой оказалась эта кукушка, и ребёночек пот деревом лежал.
- Зашёл я далеко, солнце оказалось позади меня, тихо шёл, меня не так то просто разглядеть было на снегу, в маскхалате, внимание у ней всё на дорогу.
- Пробирался  я, от дерева к дереву, на лыжиках, потихоньку иду.
- Слышу, на дороге зашумели, думаю, неужто кукушку сняли, а я не слышал, или она сменила позицию, сейчас колонна двинется, придётся догонять.
- Как вдруг выстрел, вижу, штук восемь ёлок стоит на пригорке, да такие густые вроде как оттуда и выстрел был, стал вглядываться, да  не черта не разглядеть.
- Я уже точно знал, что кукушка сидит на этих ёлках, только на какой, стал выжидать. – Мне было известно, что максимум она делает три, пять выстрелов, а потом поменяет позицию.
- Сколько она сделала, я не знал, но надеялся, что у неё хоть один выстрел есть.
- Клюнула она на обман, так бы неизвестно чем бы всё это кончилось, стреляла она похоже метко.
- Оказывается наши, соорудили чучело под офицера, и давай его из за машины высовывать, но она и выстрелила, да так точно, попала в голову.

 -  Но вдруг, в тот момент, после выстрела, мне показалось, под одним из деревьев, как бут то кто-то шевельнулся.
- Я стал вглядываться не на верхушки деревьев, а под деревьями, и вдруг до меня донёсся, как будто чмоканье, похожее на обдирание коры от берёзы.
- В этот момент, меня привлекло, более тёмное пятно посреди ёлки, оно  вдруг шевельнулось среди веток.
- От меня до ёлки было не менее ста пятидесяти двухсот метров, приглядевшись, я взял на прицел и выстрелил.
- Я видел, как кубарем из дерева, покатилось по веткам, что то лохматое, падая под дерево.
- Только в этот момент, как упало что-то с дерева, услышал плач ребёнка.
- Сразу не решился покидать насиженное место, откуда стрелял, вдруг засекут.
- Ещё какое то время я подождал, вдруг кукушку подранил, а может и пот деревом кто есть.
- Но не на деревьях, не под деревом, признаков жизни некто не подавал.
- Только какие-то странные звуки, доносились с того места, куда упала какая та лохматая куча.
- Я стал менять позицию, ползком переползать от дерева к дереву, наблюдая, под которыми лежала кукушка.
- Когда я подполз, а затем встал за ближайшую ёлку.
- То увидел свёрток у самого дерева, оттуда доносилось, что то похожее на плачь ребёнка, а невдалеке лохматую кучу из тряпок, из которой торчала голова.
- Подойдя поближе, я уже рассмотрел, что снайпером оказалась женщина, а под деревом, в углублении, лежал завёрнутый в разноцветное одеяло ребёнок.
- Потом медсестра сказала, что это оказалась девочкой, я принёс её к колонне и отдал медсанбату у них своя машина, теплушка.
- А себе забрал, вот это чучело, похожее на лешего, видать сама сшила из лоскутков, похоже тёплая накидка.
- В таком одеянии, долго можно на дереве сидеть, может когда пригодится, и на броне сидеть удобней будет.
- Да, когда шёл с ребёнком к колонне, наткнулся на другого убитого снайпера забрал и у него винтовку, отдал майору.
- У этого мужика была сделана целое лежбище, было похоже на двоих, под корневищем дерева.
- Наверно это муж да жена, совсем молодые, у него простая винтовка трёхлинейка, а у неё снайперская.
- Друг от друга далеко они засаду сделали.
- Совсем креста на них нет, с дитём надо воевать, вот иду и ругаюсь.
- Майору на карте отметил, где они лежать остались, он сказал, что отдаст похоронной команде координаты.
- Вот поэтому и вспомнил я, Сергей Константинович.
- Что с этой девочкой стало, я конечно не знаю, жива осталась, это точно, говорили на большую землю отправили.
 
  Сидя на остановке в это предрассветное  раннее  утро, они видели стайку воробьёв, которые прыгали вокруг урны.
Воробьи разглядывали окружающих, останавливая свой взгляд на сидящих.
Один из воробьёв прыгал по краю урны и чирикал громче всех.
Он выглядел, каким то длинноногим, прилизанным.
  - Смотри-ка, Сергей, наверно  эта воробьиха?
 Усмехнувшись, сказал Игорь Васильевич соседу по скамейки.
 Что она хотела  этим сказать, чирикая, стало  понятно, когда она нырнула в урну.
 Вскоре она показалась с вафельным стаканчикам в клюве, но не удержав, она уронила его обратно в урну.
В этот самый момент как упал стаканчик в урну, где то позади сидящих, громка трижды каркнула ворона.
Игорь Васильевич с Сергеем Константиновичем машинально повернулись в сторону крикнувшей вороне.
Она сидела на краю ларька и наблюдала когда достанет воробьиха стаканчик, да видать так переживала, что не вытерпев, с сожалением раскаркалась.
- Ты смотри-ка – рассмеявшись, сказал Игорь Васильевич.
- Не мы одни наблюдаем, когда воробьиха стаканчик  достанет.
- Ждёт видать, когда она сможет отобрать этот завтрак, помеха мы для неё.
Но воробьиха не обращала не на кого и продолжала достать свой завтрак.
Проделав ещё две попытки, и поняв, что стаканчик не сможет осилить.
Она ещё сильней стала чирикать как то без перерыва, поглядывая, одним глазом на скамейку, где сидели пассажиры.
Игорь Васильевич, решил, что она просит помощи, хотел было достать стаканчик, и раскрошить его для воробьёв.   
 Как вдруг, откуда не возьмись, слёту, сел на край урны воробей намного крупней, он встрепенулся, как бы отряхнулся от пыли, на что он стал ещё крупней.
Он громка, чирикнул, показывая длинноногой воробьихи свою силу, вот мол, смотри какой я сильный.       
Воробьи, толпившиеся вокруг урны, вдруг как по команде перелетели на кусты, которые были по краю остановки.
 Они, толи побоялись трёпки, столь грозного собрата, толи, решили не мешать семейной паре.
Игорь Васильевич с соседом, решили наблюдать, чем же закончится этот семейный подряд.
Воробей попрыгал по краю урны, как бы примерялся с какого краю ловчей прихватить вафельный стаканчик.
Он, как-то громка чирикнув, посмотрев одним глазам в сторону сидевших, вторым на воробьиху как-бы сказав – смотрите, как я работаю.
От его нахального поведения, Игорь Васильевич и Сергей Константинович рассмеялись, говоря при этом – посмотрим каков ты.
Он ещё рас встрепенулся, и нырнул в урну, с урны он уже появился с вафельным стаканчиком, он стал взлетать, всё выше и выше держа стаканчик в клюве.
И надо же в этот самый рас, вдруг, откуда не возьмись, приподнялся небольшой ветерок.
Он закручивался как вьюн, увлекая воробья всё выше и выше, относя за пределы остановки.
Его закручивала  вместе с вафельным  стаканчикам, но он не отпускал его из клюва.
Вдруг ветерок неожиданно стих и воробей вместе со стаканчикам упал в траву недалеко от остановке.
Воробей лежал несколько секунд кверху ногами, и не подавал признаков жизни.
В этот самый момент, подлетела ворона и подхватила вафельный стаканчик, улетев с ним.
И как только воробей очухался, он встал на ноги как то шатаясь, стал оглядываться, не понимая что произошло с ним.
Окончательно очухавшись, моргая, он не чирикая низом полетел прочь, следом сорвавшись с урны полетела воробьиха.
Игорь Васильевич, толкнув соседа в плечо, усмехнувшись, сказал:
 – Смотри-ка,… воробьиха-то,… полетела утешать его, за переживала.
- Так и нашей жизни происходит, и мы друг друга утешаем. 

Вы уж простите, если что не так. Но это воспоминание, о прекрасном человеке, с которым мне довелось работать и рыбачить. Это Игорь Васильевич Корнилав, участник парада победы, Карельского фронта.
  У костра, мне многое, что довелось услышать, когда собирались два три ветерана.   Вот вам пример. При воспоминании наркомовских сто грамм, прошедший три войны Гаврилов, с Будёновскими усами, выпив у костра лишку, всегда говорил как присказку к разговору. ( По бл……. Хутору шрапнелью огонь), служивший артиллеристом, вот такие наши ветераны были в молодости, крепки на выражении, поэтому и выиграли войны. Но не всё можно описать, есть то о котором можно только говорить, чудили они на войне, не мало, когда уже шли на запад,  возможно, я кратко, что ни будь, и опубликую.