Благодарная слушательница

Празднику 7 мая – Дню радио – посвящается…

«Радио – газета без бумаги и расстояний для миллионов слушателей».
В.И. Ленин, вождь мирового пролетариата

«Господи, хорошо- то как!
Подпись: просто Маша»
Из телеграммы Девы Марии Господу Богу после плановой проверки Ново-Афонского мужского монастыря



Ночной эфир на «ЭЙ-БИ Радио» не предвещал ничего особенного. В коридорах радиостанции было пустынно, только у входа лениво позевывал охранник Сережа, да пару заработавшихся менеджеров рекламного отдела, собирались домой, торопливо раскладывая на столах свои бумажки, покрытые непонятными, как египетские иероглифы, пометками.

В теплой эфирке мерно гудел кондиционер, и методично мерцали огоньки звукорежиссерского пульта. Время приближалось к полуночи.
Скоро в волны радиоэфира, распростершегося над городами и весями родной страны, должны были понестись позывные ночного радиошоу «Страсти-мордасти», в котором два ведущих – я, Александр Казанков, простой еврейский парень с хриплым голосом и легким грассированием, и моя партнерша, непревзойденная Ольга Нефритова, актриса, теле- и радиоведущая, обладательница совершенно необычного для женщин низкого, почти мужского, голоса, еженедельно, с легкой долей самоиронии (оба уже имели за спиной опыт нескольких неудачных браков), рассуждали о сложностях и особенностях взаимоотношений мужчин и женщин.

Темы мы старались выбирать поскандальней, ну, например, «Если муж ушел к другому» или «Моя жена старше меня на 50 лет». В те времена телевидение еще не вошло в активную фазу НТВ-визации, и никто и слыхом не слыхивал про Андрея Малахова и Александра Гордона. Всеобщим кумиром считался Леонид Якубович, только начинавший собирать свою гигантскую коллекцию вышитых подушечек и домашних солений.

Про себя скажу следующее – я на радио человек случайный, попал по знакомству исключительно из-за неплохого знания журналистского мастерства в целом. Пришел сначала временно, наладить работу относительно слабой службы новостей, да так и затянуло.
Затянули лихорадочная творческая атмосфера FM-радиостанций начала 21-го века, креативные прямые эфиры, неординарные, иногда просто андеграундные по самое не могу, коллеги. Даже, как видите, в прямой эфир поперся. Что не сразу было положительно воспринято шефом – директором и, по совместительству, единоличным владельцем радиостанции.
Шеф сам был кадр еще тот, личность весьма колоритная, своей буйной седеющей шевелюрой и неухоженной порой кудрявой бородой внешне напоминавший средней руки финикийского торговца времен Навуходоносора.

Выходец из бедной еврейской семьи, проработавший долгое время на самых низших должностях в государственных средствах массовой информации, испытавший на своей шкуре все прелести бытового антисемитизма, он в одночасье волей счастливых лун, знакомств одной из его постоянных любовниц и наивности баптистов-инвесторов из самих Соединенных Штатов Америки превратился практически в медийное божество того времени – владельца первой в стране FM-радиостанции и одного из самых популярных на тот период столичных ночных клубов. Вот уж, воистину, из грязи, да в князи!

Потом поперло…  Все было. И самодурство по отношению к подчиненным, которых он воспринимал как собственных крепостных. Дескать, все вы здесь мои, хочу – люблю, хочу с кашей на завтрак ем. И наплевательское отношение к партнерам по бизнесу: вы без меня никуда не денетесь, я тут первый и единственный в своем роде. Правда, в дальнейшем все это сыграло с ним злую шутку. Но сейчас не об этом речь. Справедливости ради, отметим, что положительного в шефе, которого и звали-то неординарно – Ким Евгеньевич Шафорницкий, было тоже не мало. Дело он свое знал добро, обладал прекрасным радийным голосом, сам мог работать в эфире. Был человеком трудолюбивым и творческим, имея при этом врожденную коммерческую жилку.

Услышав мои первые несколько эфиров, он категорически заявил, что, мол, не бывать в эфире его радиостанции этому, пардон, еврею (хе-хе, на себя посмотри!) с его картавым «эр». И только уговоры милейшего и интеллигентнейшего, работающего вне штата, преподавателя речи Владимира Ильича Холмогорова, который питал ко мне необъяснимое расположение, позволили спустя некоторое время получить благосклонное разрешение шефа на работу в ночном эфире.

Хитер был потомок купцов с Ближнего Востока – и ночной эфир заполнил без дополнительной оплаты ведущим, и самолюбие мое потешил, и рейтинги, как выяснилось позже, поднял.

Ким Евгеньевич совершенно справедливо рассудил, что особого зла от ночного шоу, посвященного извечной борьбе полов, не будет. Ведь всем известно, что радио по ночам слушают только дальнобойщики, таксисты, сумасшедшие и фанаты радиостанций, что суть одно. Именно такие слушатели, не в силах сдержать прущий во все стороны восторг, могут выдать в прямом эфире примерно следующее:

– Алло, это  «ЭЙ-БИ Радио»?
– Да.
– Охуеть можно!!!

Партнерша моя, Оленька, по мнению всесильного шефа, тоже не очень подходила для дневного эфира. Хорошо поставленный, артистический голос, но… слишком низкий, слишком, как бы это сказать, эротично-простонародный (определение не мое). Лично я очень любил, когда Оля рассказывала анекдоты, сюжетно связанные с жизнью люмпен-пролетариев. У нее просто шикарно получались монологи продавщиц из продуктовых магазинов, кондукторш общественного транспорта и иных обитателей городских окраин. В жизни же Оля была творческой, высокообразованной дамой аппетитных форм, не ханжой и прекрасным другом. Она служила в театре, снималось в кино, радио для нее было своеобразной отдушиной от постоянных неудачных романов с субтильными красавчиками и неплохим приработком.

– Ну, что, Санек, с Божьей помощью, начнем? – сказала, сделав недурственный глоток бодрящего напитка под названием «Джин-тоник с яблоком», Оля.
Была у нас с ней такая традиция: проносить втихаря в эфирку слабоалкогольные напитки, дабы диалоги были живее и естественнее, как если бы болтали мы с ней на небольшой кухоньке старой «хрущовки».

Но нарушали мы сухой закон весьма дозировано и осторожно, чтобы не получилось, как у одной известной ведущей: «Сегодня российская журналистка попала в член к пепенцам… Ой, извините! В пепен к членцам… Ой, извините еще раз! В плен к чеченцам».
Я согласно кивнул головой. Тема шоу была так себе – «Мужчины-женоненавистники». Что поделать – сами придумали, самим и отдуваться.

Эфир развивался не шатко, не валко. Запуская в перерывах всяких там Стингов, «Смоков» и Юриев Антоновых, мы, слегка расслабившихся, рассуждали об этом невероятном явлении нашей жизни – мужике (не гее!), который ненавидит женщин. И, дескать, наверное, у него детство было тяжелое, и женщины его обижали и предавали… А, может, он самец-гиперсексуальный, может, он на женщин как на кусок мяса смотрит? Этакие доморощенные Фрейды и Фроммы, блин! Ответных звонков от радиослушателей не было, и, похоже, что шоу плавно и печально приближалось к своему логическому финалу, без эксцессов и ярких героев.

Во время рекламной паузы тихонько скрипнула дверь в эфирную студию. На пороге стояла Верочка, диспетчер, в чьи обязанности входили прием и фильтрация телефонных звонков от радиослушателей. Верочка была юной блондиночкой очень свободных взглядов на секс между коллегами и невысоким интеллектом. Как говаривали на радиостанции, тот не ди-джей, кто с Верочкой саундтрека не попробовал.

– Тут одна дозвонилась, – промолвила Верочка.
– Адекватная? – спросил я.
– Вроде да…
– Через минуты три выпускай в эфир.

Мы с Олей оживились. Может быть, что-нибудь интересненькое. Я машинально глянул на часы. Час тридцать ночи. Адекватная? Сомневаюсь. Но отступать уже было поздно. Я махнул рукой звукорежиссеру, давая знак выпускать слушательницу в прямой эфир.

– Доброй ночи! Как Вас зовут и с какой проблемой вы к нам дозвонились? – стараясь с ходу настроить собеседника на добрый лад, заговорила Оля.
– Доброй ночи! – заговорил на всю страну явно волнующийся женский голос. – Меня зовут Лиза. Вы знаете, мы с мужем уже ложились спать и слушали вашу передачу. Уже и не помню, из-за чего зашел спор, но он вдруг сказал, что всю жизнь меня ненавидел, затем собрался и ушел из дома. Что мне теперь делать?

Мы с Олькой растерянно посмотрели друг на друга. Вот блин! Такого развития событий мы никак не ожидали. Мало того, что нашлись идиоты, которые слушают нашу псевдо-психологическую болтовню в середине ночи, так они еще и всерьез ее воспринимают! Но положение надо было спасать.

 – Лиза, вы знаете, давайте попробуем сделать вот что. Я думаю, что ваш муж далеко еще не ушел и, наверное, продолжает слушать нашу передачу. Ведь ему интересно, чем наши «Страсти-мордасти» закончатся. Может быть, он в каком-нибудь баре сидит у радиоприемника, или в машине свою горькую думу думает. Давайте вы сейчас скажете ему настоящие, искренние слова, которые помогут ему понять, как вы его любите, и заставят вернуться в семью, – сказал я.

Пауза длилась не больше 20 секунд, и в эфир прозвучало ГНЕВНОЕ, ИСКРЕННЕЕ, НАСТОЯЩЕЕ:

– Вася, знаешь ты кто? Ты сволочь и чмо! Ты, ты…

Звукорежиссер Володя Фролов мгновенно отключил прямое телефонное включение, в эфир пошла музыка, а мы с Олей начали ржать как скакуны во время весенних любовных игр.

И тут началось… Посыпались телефонные звонки и сообщения на эфирный пейджер от радиослушателей обоих полов. Бабы кричали: «Лиза, держись! Гони его на хер! Мы с тобой». Мужики возмущались: «Ишь, цаца какая, ей дали возможность на всю страну своему мужику ласковые слова сказать, а она – сволочь, чмо… Василий, забей, вслед за ушедшим троллейбусом всегда приходит следующий. Один не останешься!». Самое забавное, что никто из участников дискуссии и понятия не имел, кто же эти люди – Лиза и Василий. Но такова была сила солидарности с представителем своего полового раздела приматов, что эфир буквально раскалился докрасна.

Опять скрипнула дверь. В эфирку опять зашла Верочка и молча протянула нам второй эфирный пейджер. На небольшом желтом мониторе мигало следующее сообщение:

«Здравствуйте еще раз! Вы знаете, он услышал и вернулся. И у нас только что был такой секс! Как до свадьбы! Спасибо вам! Я вам так благодарна! Лиза». 

Минск, 7 мая 2017 года