Гостинец из леса

 Морозное осеннее утро, еще  совсем темно и первый снежок  слегка прикрыл  чуть подмёрзшую землю.  Собака сидела возле будки, изредка поскуливая, не отрывая взгляда от освещённого тусклым светом  окна.  Она  прислушивалась к каждому шороху и звуку,  доносившемуся оттуда.
Скуля, она обозначала свое присутствие, чтобы ее не забыли. Свет в окне погас. Вышел человек и направился к ней.  Собака завиляла хвостом, да так активно, что половина ее тела  двигалась из стороны в сторону.   Припав к земле, она встала, и передние лапы  положила на грудь человека.
- Тихо, тихо, сейчас пойдём, - негромко сказал хозяин, отстёгивая карабин от ошейника, и они оба исчезли в темноте наступающего утра. Вот уже второй день как отца не было дома. Он ушёл на охоту еще в субботу, когда все спали. Раньше всегда считалось, что уходить в лес надо затемно, чтобы никто не видел, да и чтоб удача  не отвернулась. Печь была истоплена еще с утра, и не рейкой как летом, а  сосновыми и березовыми сухими  поленьями, они давали больше жара. На плите стояла большая кастрюля с водой и горячая вода потихоньку кипела, пока остывала  плита и сколько я себя помню, эта кастрюля с кипятком стояла всегда, чтобы разбавлять холодную воду  для мытья посуды или умываться ребятишкам.  Воду носили с колонки, метров за  сто, у нас всегда стояло пять десятилитровых вёдер воды для хозяйственных нужд. Уже серело, а отца всё не было. Тусклая лампочка освещала  маленькую кухню,  было очень тихо, лишь  кошка сидела у тёплой печки, мурлыкала, умывая лапкой мордочку. Быстро мелькали  спицы в руках мамы, она  ни теряя, ни минуты,  вязала носки к зиме ребятишкам,взглянув на меня спросила:
-Ты уроки сделал?   
- Сделал,- не задумываясь,  ответил я.
- Смотри, я проверю.  Она всегда так говорила, но я знал, что проверять она меня не будет.
   Свое образование она получила ещё в  далеком  двадцать пятом году,  в
глухой, архангельской деревушке и закончила  всего два класса,  как и мой отец. Даже свою подпись они выводили очень старательно и с большим трудом. Так что, как ни крути,  а самым образованным на тот период был я, как никак  в  третий класс ходил.
   Вдруг загремела цепь под окном, она пару раз тоскливо звякнула, я  шустро вскочил на стул и отдёрнул занавеску, вглядываясь  в темноту.
- Ну, молодец,  иди сюда,- сказал голос,  и уставшая собака спокойно подошла к хозяину и ждала, когда ее прицепят. Она залезла в будку и могла пролежать там целый день. Спрыгивая со стула, я уже видел, как мама наливала тёплой воды и  ставила разогревать еду на плиту.
- Пришёл!- еле слышно сказала она. 
  По ступеням крыльца и  коридору слышались тяжёлые шаги  усталого человека. Дверь открылась, и вошёл отец. Мне казалось, что входил какой-то  сказочный герой  из волшебного леса. С рюкзаком за плечами, и ружьем, топором,  висевшим сзади за поясом с длинной ухватистой ручкой  и  патронташем.  Он тяжело снимал рюкзак, в угол у входа ставил ружье и не спеша, раздевшись, устало садился на стул.  Вместе с ним в дом входил   этот запах, запах леса, деревьев и костров, он так был приятен мне, и любим мною. Но почему он мне так дорог? Я вспомнил,  так пахнут ладони моей мамы, когда она умывает мое лицо по утрам  или, когда вечером укладывая  меня спать и подоткнув край одеяла  под подушку,  она шершавой  ладонью проводила по моему лицу, гладила мои волосы и тихо что- то шептала.
   Отец склонившись, помогая рукой, с трудом стягивал тяжёлые сапоги, которые не снимал двое суток. Влажные портянки обтягивали его ноги, на пол сыпался лесной  мусор: иголки хвои, мелкие ветки и всякий сор, который попадал за голенище сапога во время ходьбы в лесу.
Молча мама, брала веник и подметала мусор  с пола, поставив  сапоги к печке.
- Как ноги гудят, пусть немного отдохнут, - откинувшись спиной к стене, отец опустил тяжело руки и о чем - то задумался.
С удивлением я  смотрел на  натруженные  босые, белые  ноги отца, со вздутыми, синими венами. Сколько же прошли эти ноги по лесам, зимниками и лежнёвками,  через ручьи и болота? 
   Я с нетерпением ждал, когда будет разбираться рюкзак, и что в нём принёс отец. - Ну,  посмотри, посмотри, - видя как я ёрзаю на стуле, улыбнулся отец.
Попытка приподнять его  мне не удалась,  я даже не мог сдвинуть с места, но там  было что-то мягкое, когда я  надавливал на него с разных сторон.   Отец подошёл, дёрнул за край веревки, и узел развязался,  рюкзак распахнул передо мной свое нутро.
Первое, что бросилось в глаза, это черные и рыжеватые перья птиц, запах  птичьего жира, перемешались  с запахами леса и костра.
- Да подожди  ты,  куда тащишь,- засуетилась мать.
- Вот, клади в таз.
Я стал вытаскивать птицу и  бережно укладывать: глухарь, тетёрка, косач. Отец не спеша водил ложкой в тарелке супа и довольный, с улыбкой смотрел на меня, не отрывая взгляд.
- Папа возьми меня с собой в лес, я уже большой, и могу ружье поднять, смотри!   - Ну, молодец, в следующий раз возьму.
- А глухаря ты, где взял,  расскажи?-  не унимался я.
- Да этого я, у Кривого озера, помнишь Лизавета, где ягоды брали, хорошо собака  нашла,  а  то  я бы прошёл.
- Да помню, мы  тогда ягод с тобой  много побрали, на зиму  хватило.
- Да,- оживился отец -сынок  иди-ка  сюда,  смотри, что я тебе принёс.
 Он достал из рюкзака,  и  протянул мне  горсть мороженных красных ягод,  да черную горбушку хлеба:
- Держи, это тебе зайка передал.
- Это мне, зайка?
"Мне зайка послал, значит, он знает меня, знает, что я есть, раз он мне гостинец  передал через папу".  Счастье было написано на моем лице. Я, впился зубами в чёрствый кусок хлеба, заедая сладкой ягодой. Отец улыбался и тяжёлой рукой неуклюже  потрепал  меня по голове:
- Всё сынок, пора спать, завтра  в школу рано вставать.
- Ну, пап, - начал конючить я, и нехотя раздеваясь, шёл спать, с трудом залезая на высокую, железную кровать. На дверь был перекинут тёплый, вязаный свитер отца, который он только что снял, и поэтому она прикрывалась не плотно. С кухни свет пробивался в тёмную прогретую комнату, где лежал я. Засыпая, видел, как хлопотала мама у плиты, и почти шёпотом разговаривала с отцом, рассказывая какие – то последние  соседские новости.
  Отец,  молча,  разбирал и чистил ружье, было так хорошо, тепло и спокойно. Я засыпал и надеялся, что в следующий раз  отец обязательно  возьмет меня с собой  в лес. И я уже  сам увижу  того зайку,  который угостил меня  сладкой ягодой   и горбушкой  чёрствого, но такого вкусного, чёрного хлеба.