День Победы

    ДЕНЬ ПОБЕДЫ

    Где-то между Выхино и Перово в вагон зашёл мужчина лет сорока пяти в красивой клетчатой кепке. Он держал сумку, набитую упаковками георгиевских ленточек вперемежку с какими-то безделушками. Но едва он раскрыл рот, чтобы предложить немногочисленным пассажирам электрички свой товар, как тут же осёкся. В дальнем конце вагона стоял ещё один торгаш, он только что прошёл по вагону, но я его не слышал – читал "Горячий снег" Бондарева.
    Я почти дочитал книгу до конца, до момента, где генерал Бессонов награждал уцелевших артиллеристов орденами Красного Знамени – он, не вытирая своих слёз, говорил измученным и обмороженным бойцам: "Всё, что лично могу... Всё, что могу... Спасибо за подбитые танки..."
    Разносчик георгиевских ленточек вернулся в тамбур. На следующей остановке он выскочил на платформу и со всех ног припустил в следующий вагон – ему надо было опередить конкурента.
    Я тоже торопился – на встречу с другом Славой. Мы с ним решили устроить музыкальную репетицию, опробовать, как будут вместе звучать гитара и блок-флейта. Слава – музыкант. Ко мне, моим друзьям и всем новым знакомым он постоянно пристаёт с вопросами – какие у нас любимые песни, мелодии, композиторы, какие песни хотели бы услышать в День Победы... Как раз на днях он выпытывал у меня любимые военные песни. Я обещал составить ему список. И не только составил его. В школе, после уроков, я включал эти песни пятиклашкам: "Землянку", "Тёмную ночь", "Огонёк", "На безымянной высоте"... Но одна песня прозвучала дважды. Почему-то именно она показалась мне самой пронзительной – "Враги сожгли родную хату..." Дети, обычно шумные, слушали эту песню молча.
    Станция метро, где я встретился с другом, была вся обклеена чёрно-оранжевыми полосками.
    Слава посмотрел на однообразные полосатые колонны:
    – Тебе нравится такое праздничное оформление?
    – Это надо бы спросить у ветеранов. Таких, как мой дедушка Алёша. Но он после войны работал железнодорожником, а не дизайнером. Наверное, он обклеил бы колонны метро списками погибших однополчан. Или фотографиями разбитых дорог, по которым он тащил свою пушку до самого Зальцбурга.
    – Смотри, эти ребята, наверное, тоже побывали в Зальцбурге... – Слава кивнул в сторону двух подвыпивших модно разодетых красавчиков. – Когда катались в Австрии на горных лыжах. Ставлю на свою гитару, они повидали мир получше твоего дедушки! Ишь ты, тоже георгиевско-лентоносцы... А ты что, хуже их? Почему не нацепил себе ленту?
    – А какое я имею отношение к героям войны? Слав, меня орденом Славы не награждали! Ладно, хватит хохмить! Вот тебе мой список военных песен!
    Читая длинный перечень, Слава кивал головой и бормотал:
    – Да... Да... О-о-о! "В лесу прифронтовом"! Вот что ты вспомнил... Ага... Так... Эх, ты, какая редкая песня... Смотри-ка... "Если б не было войны"... "Прощайте, скалистые горы"... Это я последний раз лет десять назад исполнял... А вообще, представляешь, в прошлом году пел пожилым женщинам военные песни, так даже они меня через полчаса остановили: "Не надо больше! Давай лучше что-то весёлое спой! Хватит нам про войну..." А этим, – Слава кивнул на красавчиков, – что война с фашистами, что с Наполеоном или Чингисханом – всё одно! Лишь бы погулять лишний день...
    Когда Слава дошел до "родной хаты", он посмотрел на меня:
    – Слушай... Я эту песню ещё никогда не пел... У меня сразу ком к горлу подкатывает! Я даже её слушать без слёз не могу... Ты знаешь, кто её написал?
    – Кто?
    – Михаил Исаковский! Это его – "Катюша", "Огонёк", "Одинокая гармонь", "В прифронтовом лесу", "Летят перелётные птицы"...
    – Вот это да! Не знал, что это всё его... Настоящий народный поэт!
    – Между прочим, "Враги сожгли родную хату..." сначала называлась по другому – "Прасковья". И её долго не пропускали – один раз включили по радио, а потом лет пятнадцать она не звучала. Чиновники решили, что слишком пессимистичная. Зато Марка Бернеса бывшие фронтовики письмами завалили! Ты почитай в Интернете про историю этой  песни!
    – Слав, а ты спой "Прасковью" девятого мая... Ты же опять будешь в "Синем троллейбусе" на Арбате выступать?
    – Да, буду... Но... Не знаю... Эту песню... Боюсь, не смогу допеть до медали за город Будапешт... Слёзы задушат...
    – Слав, спой для меня! Я приеду! Только, прошу тебя, без всяких аранжировок... Просто под гитару.
    – Ну, разве, что, специально для тебя. Я попробую...
    – Мой дедушка Алёша во время войны прошёл Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию и Австрию. У него как раз была медаль за Будапешт. Только моя маленькая мама где-то эту медаль потеряла... Было много медалей. И за Вену тоже... Дедушка умер несколько лет назад. Про войну он мало рассказывал – это была чуть ли не закрытая тема. А почти все художественные фильмы про войну он называл "мурой". Особенно нынешние.

    Мы с другом пошли к парку Сокольники, там всегда можно найти спокойное место для репетиции на свежем воздухе. Кругом гуляли толпы хорошо одетых молодых людей. У них на груди не светились медали за Будапешт или Вену, зато многие лица светились сытостью и румянами, причёски лоснились помадами, платья сверкали блёстками, а на борсетках и сумочках развивались георгиевские ленточки. Ленточки пестрели повсюду – на пиджаках и кофточках, бейсболках, рюкзаках, на рулях велосипедов и антеннах машин, даже в волосах... Разве что не на хвостах лошадей, запряжённых в прогулочные кареты.
    – Смотри, сколько счастливых людей! И сколько автомобилей, украшенных георгиевскими ленточками... Твой дедушка Алёша даже и не мечтал о таком автомобиле. Смотри, какой Кадиллак огромный!
    – Постой, Слав, ты помнишь Раю? Преподавательницу русского языка. Дочку Виктора Леонидовича.
    – Это, который... Заслуженный художник?
    – Ну, да! Так вот... Виктор Леонидович, ветеран войны, на днях умер в больнице, немного не дотянул до Дня Победы... Почти девяносто пять лет прожил. Я был у него в больнице – медсестру не докричишься. Рая сама с ним сидела днём. И ты знаешь, что вторая жена Виктора Леонидовича со своим сынком выкинули? После его смерти стали названивать Рае, чтоб она от своей доли отцовской квартиры отказалась. От квартиры, где Рая родилась, где её мама с папой жили после войны. Когда Раина мама умерла, Виктор Леонидович женился второй раз – на женщине с взрослым сынком. Она к тому времени уже похоронила двоих мужей. Жить "молодожёны" переехали в подмосковный город, а большую квартиру в центре Москвы вторая жена с пасынком сдают за нехилые деньги. Все гонорары за книжные иллюстрации они тоже на себя заранее переписали, как наследники. А Рае, как родной дочери – фигу! Пасынок Виктора Леонидовича катается по заграницам, нигде не работает. А что ему работать, когда можно кормиться трудами отчима-ветерана и в придачу чужую хату сдавать... Наверное, он сейчас тоже с георгиевской ленточкой на борсетке делает променад по праздничной Москве. Или по Зальцбургу гуляет. Представляешь, эту гниду зовут Лёшей. Как моего дедушку. Точнее, не совсем так – я дедушку Алёшей зову.
    – Да ну их! Таких гнид сейчас много развелось... Примелькались уже. Чем думать о них, лучше тебе хорошую песню спою. Сейчас... В первый раз спою...
    Отвернувшись, Слава начал перебирать гитарные струны.
    Он запел "Прасковью".