Это мои мысли, мои убеждения. Я не пытаюсь их кому-то навязать. Я лишь имею смелости их свободно высказывать вслух.
Автор
- Привет! – прозвучало сообщения чата.
- ПрЕвЕд МеДвЕд… Кто ты? – стандартно поздоровалась Надя.
- Человек!
- Уверен что не редиска?)))
- УверенА! Я девушка! Зови меня В! – грозно, но деликатно донеслось из чата.
Чашка теплого чая приятно грела руку. Теплый плед, укрывал ноги сидящей в кресле девушки, сползал на пол и она его подтянула.
- Как тебя зовут? – незнакомый контакт, как всегда настораживал Надю, но не отталкивал.
- Я не люблю называть свое имя так сразу. Я тебя еще плохо знаю. Ты Надежда Васнецова и учишься на медицинском факультете?
- Да. А откуда ты меня знаешь?
- Страничку твою в социальной сети нашла.
- Я закрыла свою страничку. Ты разве в друзьях у меня добавлена? – Надя вспомнила, почему она закрыла свою страничку. Как сначала Кирил спамил ее своими пошлыми объяснениями в любви, а потом как его друг Виталик стал оскорблять ее на ее же доске объявлений. Нет уж! ВигВам, мальчики.
- Не. Я сломала твою страничку и глянула.
- КАК ВЗЛОМАЛА? … - от такого бесстыдного признания Надя потеряла дар речи. Даже руки сползли к чашке чая с клавиатуры.
- Очень просто. Ты не волнуйся. У меня это происходит на полном автоматизме. Я не только тебя взломала. Я просто кое-кого ищу. – появился на экране бесстыдный ответ.
- Ты хакер? – знакомых хакеров, у Нади не было, и поэтому взлом немного померк по сравнению с возможностью подружится с настоящей девушкой хакером.
- Наверное. Уверена что сейчас меня ищут многие люди. Но речь не о том…
- Ты кого-то ищешь?
- Да. Только если тебя спросят, никому не говори. Обещаешь?
- Обещаю.
- Мне нужно связаться с одним твоим преподавателем. Его зовут Никифоров Емельян Викторович. К сожалению, он не пользуется интернетом, а я сейчас не могу с ним связаться другим способом.
- Да, знаю такого. Старый дедушка, не до интернета ему уже. Хотя студенток говорят, все еще вызывает на частные экзамены. Что же ему передать?
- Очень важно чтобы ты никому об этом не рассказывала. Я много сил приложила чтобы снять все наблюдения с этого канала связи. Если ты согласишься, я даже могу заплатить тебе за выполнение задания.
- Сколько?
- Скажем 200$. Но учти, если ты кому-то расскажешь об этом, то твоя безопасность …
- Ну не преувеличивай) Я согласна. Что нужно передать? – любопытство уже начало играть на струнах любопытной девичьей души. Да и насколько слышала Надя, многие хакеры страдали шизофренической манией преследования. Как говорилось на лекциях по психоанализу, личности долго остающиеся в одиночестве, из-за невозможности сравнивать себя с окружающими, и соответственно, начинают сильно преувеличить значимость своей персоны в мировом масштабе, и появляясь на людях им начинает казаться что все за ними наблюдают.
- Я не смогу незаметно для моего наблюдателя перекинуть деньги только тебе и поэтому мне придется перечислить по 200$ всем в твоей группе получающим стипендию. Скажешь им, чтобы они не распространялись особо. А теперь о деле!
- Мда. На моей страничке не написано что я получаю стипендию, но думаю тут удивляться уже нечему. Слушаю внимательно!
В этот момент экран резко потух. Надя даже подпрыгнула, перевернув чашку с чаем на клавиатуру.
Меня взломали!!! – ужасное понимание произошедшего пронеслось в голове. Но спустя мгновение лампочка настольного светильника тоже мигнула и погасла. Весь свет в квартире пропал, но какое-то время перед глазами стояла светящаяся картинка чата на экране. Видение постепенно рассеялось, и Надя увидела в окно, что в противоположном доме тоже нет света.
- Ну вот. Опять отключение электричества. Накрылась халява. – а в мечтах еще витало то розовое платьице на лето, которые она хотела купить на случайные деньги. Заведя будильник на мобильном телефоне, и с помощью свечения его экрана, Надя добралась до кровати и тут же заснула.
Утром, несмотря на вовремя кукарекнувший будильник, Надя все же опоздала на лекции. Все потому что, пробегая мимо банкомата, она проверила состояния счета и … застыла минут на пять, к своему величайшему удивлению обнаружив там … СЫР.!.!.)))) Ну или новое розовое платьице))))
***
Белый снег растаял, обнажая печальную серую слякоть. Большие подмерзшие лужи соседствовали с еще не полностью растаявшими белыми сугробами, бывшими когда-то островками белого и пушистого, чистого снега. С крыш стекала вода по прозрачным, девственно чистым сосулькам. Но вот еще минутка, еще часок, и еще одна сосулька сорвется с края крыши и упадет в грязную лужу.
Олег вспомнил, как еще мальчишкой он сосал эту бесплатную, мороженую воду. Сейчас он бы не стал этого делать. Экология, понимаешь-ли. Грязные осадки, загрязненный воздух, да и мало ли чего там еще. Меньше надо было слушать радио. Теперь вот такого простого детского счастья не позволит своему ребенку ни один родитель, и даже прохожий не полениться объяснить, что так делать не стоит.
- Ну и хрен с ней, с экологий. – вдруг пронеслось в голове и Олег схватил понравившуюся ему сосульку и быстро сунул в рот.
Собственно вкуса он не почувствовал. Вода как вода. Но только подумав об этом, Олег вынул сосульку изо рта, с брезгливостью поморщился, отплевался. Меньше надо слушать радио. И с этой мыслью он бросил сосульку в, понравившуюся своими размерами лужу, и побежал к ближайшему ларьку за минералкой или пивом, так сказать полоскать рот.
Уже подходя к ларьку, он вспомнил, как совсем недавно они с другом спорили, что там в этой минералке. В конце разговора, проанализировав экономическую и политическую ситуацию в стране, демографическую проблему, количество минеральной воды в подземных источниках, и ценовую политику компаний как торгующих минералкой, так и нефтью, решили что в этих дешевых баклажках не что иное как вода из под крана. Эта мысль опять вызвала небольшое чувство брезгливости, и не столько к баклажке «изподкрановки», сколько к себе. К человеку, который не может позволить себе ни дорогой минералки, ни хорошего пива, ни даже недельного отпуска в Крыму.
С детства Олег считал, что человек должен честно и открыто говорить людям правду. И как верноподданный своих убеждений, он не раз говорил правду всем подряд. И воспитательнице в детском садике, что нехорошо ей позволять ее сыну забирать у всех их личные игрушки. И учительнице в школе, что нехорошо целоваться с папой его друга. И даже начальнику на работе, что неплохо бы было к Новому году какую-никакую премию всему отделу выписать.
Как назло все эти подлые люди не выносили правды. Воспитатель в детском садике высмеивала его, когда он описался во сне во время тихого часа. Учительница в школе чуть не оставила на второй год, доучивать геометрию. А про начальника и говорить вообще нечего. По простоте душевной, Олег решил еще добавить шефу, что и спать с секретаршей тоже не стоит. И теперь вот, стоя перед киоском и пересчитывая оставшуюся в кармане мелочь, он понял. Действительно не стоило говорить им правду. Глупо как-то, по-мальчишески.
Мелочи как раз хватило на бутылку минералки. И уже прополоскав рот и, допивая воду, Олег вдруг вспомнил, что деньги то эти были на проезд. Эээх, ну и черт, с ними. Придется через пол города пешком идти. Ну да не беда. Не впервой.
Гулять Олегу тоже было «брезгливо». Проходя мимо припаркованных тут и там иномарок, да еще так припаркованных, что приходилось буквально протискиваться между ними и стенами домов, хотелось выть от тоски. Ну почему у него, такого умного, такого честного и искреннего человека нет, и никогда не будет машины. Наверно я мало работал, пронеслась мысль. Да нет. Тут же пронеслась другая. И вспомнилось, как шеф две недели отдыхал на «больничном» в Альпах, а Олег оставался допоздна, чтобы к сроку подготовить отчеты. И почему-то вспомнилось, как шефу почти сразу по приезду вручили премию за «гениальные» и главное быстро составленные отчеты.
Разглядывая какую-то, особенно яркую и светлую витрину с деловыми костюмами, вспомнилось как он, Олег попытался пролепетать свою замученную и тихую правду. Вспомнилось, как жалко у него это вышло. Вот стоит Он, шеф в своем неизменном деловом костюме. И вот он, Олег в своем затасканном вязаном свитере перед всем коллективом отдела пытается сказать, что это не шеф писал все эти отчеты. Что это Я, Олег. Но его тихого шепота никто не слышит. Не потому что никто не слушает. Просто шеф, как назло, открывает приготовленную бутылку шампанского, и секретарша Люба громче всех кричит свои глупые поздравления. Вот она, минута славы. И как всегда она не его, не Олега.
Легкий ветерок, как принято, загулял между домами, потянул за собой вечерний холод. С крыш постепенно перестало капать, а лужи явно готовые к такому повороту событий, стали затягиваться легкой корочкой льда. Совсем еще тоненькой и наивной, но почему-то Олегу не хотелось ее ломать. Хотелось обойти, переступить, и дать ей созреть и окрепнуть. И тогда возможно завтра эти лужицы станут настоящим катком, и можно будет прокатиться разок.
Но вот какой-то прохожий шагнул, и тонкая пленка льда треснула, не успев замерзнуть. И другой прохожий, шагнув в такт, пробил пленку на другой луже. Олег искоса смотрел на это смертоубийство и понимал, что никому нет дела ни до этих луж, ни до этого льда, ни до него. И даже друг до друга никому из этих прохожих, пожалуй, тоже нет дела. И хорошо еще, если завтра утром, дворник на своем участке или продавец на пороге своей витрины, не поленившись, посыплет солью. А иначе быть беде. И эти окрепшие, замерзшие лужи смогут отомстить, незамечающим их прохожим. Всем кто их незамечал, кто давил и разбрызгивал. Всем, но не ему. Олег с злорадством представил как завтра будет кататься на этих лужах, а прохожие засматриваясь на него, поскальзываться и падать.
Тихий шепот мыслей подсказывал Олегу, что все хорошо. Ничего страшного, что сегодня Ее небыло дома. Завтра будет новый день, а вечером он обязательно встретит Ее около подъезда и обязательно пригласит в кино, или цирк. Он уверен, что Ей обязательно захочется пойти с ним в цирк, ведь в цирке всегда продают мороженное и сладкую вату, там показывают таких забавных мишек, и всегда выступают смешные клоуны. Ему вдруг стало намного теплее и захотелось поскорее Ее обнять. А для этого надо поскорее добраться домой, лечь спать, чтобы завтра с утра пойти в офис. И там, в углу, за своим рабочим местом он будет ждать Ее, чтобы сказать «Доброе утро». И возможно, удача наконец улыбнется ему и среди писем, которые каждое утро разносятся Ею, окажется одно для него. Неважно, что это за письмо. Очередная рутинная переписка с поставщиками, порученная лично шефом, новые бланки отчетности под которые надо переделать все отчеты, начиная с начала месяца, или даже приказ про его увольнение. Из Ее рук все это будет принято с благодарностью и даже радостью, потому что он обязательно скажет ей «спасибо», а Она озарит его своей нежной и ласковой улыбкой.
Он давно хотел уволиться, но толи страх, что в другом месте его не примут, толи постоянные повторения шефа о том, какой Олег незаменимый работник, не давали сорваться с места и уйти. Но вот совсем недавно, вместо их постоянного курьера, в офис стала приходить Она. Хрупкое создание с нежной улыбкой, на которую обратили внимание все.
Олег долго не решался спросить Ее имя, а потом уже было как-то неудобно. Но каждое утро он обязательно сидел за своим столом, ждал Ее прихода, и надеялся получить столь желанную улыбку. И вот он решил. Он проследует за Ней после работы, узнает где Она живет и как бы невзначай устроит им встречу. Обязательно спросит Ее имя, пригласит куда-нибудь, а потом обязательно попросит Ее руки. Ведь его сердце давно уже было в Ее руках.
Витрины, машины, окна, люди, вывески быстро проносились мимо. Ноги сами несли Олега домой. Поскорей бы завтра. Вот уже и магазин бытовой техники, и магазин золотых украшений, у которого он стоял вчера пару часов. Вот книжная лавочка, с любимыми книгами. А вот и небольшой, но очень дорогой ресторан в котором Олег никогда небыл, и наверное никогда не будет. Что-то привлекло внимание в этом витраже дорогой жизни. Лощеные люди сидели за своими столиками и тихо разговаривали, при свете тихих ламп или горящих свечей. Официанты разносили изысканные и интересные блюда, способные удивить своих посетителей. В глухом углу пела ласкающую, лирическую музыку немолодая женщина. Она увидела в окне Олега и слегка ему улыбнулась. Но не эта улыбка привлекла его внимание. В окне он увидел ЕЕ улыбку. Ту, которую он ждет каждое утро, и с мыслью о которой засыпает. Она сидела за дальним столиком у стены, с каким-то мужчиной, не узнать которого даже со спины Олег не мог. Это был он. Жизненный опыт Олега. Его слабость, нерешительность, надежда на лучшее завтра, и сожаление о пустом прошлом. Никто иной, как его шеф.
Ноги подкосились, и Олег тихо сел около витрины. Тысяча мыслей вопили в его голове, но все вмиг замолкли и отступили перед увиденным. Улыбка Ее слегка смутилась, и Она подалась вперед. Губки слегка вытянулись, и улыбка была съедена похотливым и жадным поцелуем. Дальше Олег смотреть не мог. С этого момента Она для него навсегда умерла. И дело совсем не в предательстве, которого небыло, и не в мужчине, который сидел напротив. Просто после увиденного, она была уже не той о ком он мечтал. Идеал померк, и сердце готово было разорваться от переполняющих его чувств. В голове пульсировала только одна мысль, всегда возникавшая у Олега, в момент сильных обид и разочарований. У меня есть пистолет, у меня есть пистолет… Проносилосилось в голове. Эта мысль всегда успокаивала Олега. Представляя как он крепко берет пистолет в руку и стреляет в обидчика, казалось будто земля уходит из под ног и все меркло и начинало кружиться. Домой уже не хотелось, и Олег просто сидел на тротуаре, облокотившись о стену ресторана. Словно темная туча, самые страшные мысли начинали накрывать его с головой.
Резкий звук визжащих шин на повороте, рокот мощного двигателя, и красный цвет сверх дорогой иномарки привлек внимание всех прохожих. Многие даже остановились, чтобы получше рассмотреть такое редкое чудо. Машина резко, с той же неповторимой чопорностью притормозила около дорого ресторана. Водительская дверца открылась, и все еще больше удивились странному виду водителя. Низкий, тощий парнишка был одет в черный деловой костюм с дорогими острыми туфлями, но композицию нарушали красные волосы, торчащие клоками вверх. Взгляд с прищуром, легкая снисходительная улыбка, и цепкие глаза наводили непонятное чувство страха и тревоги. Казалось хозяин машины немного не в себе. Резкие, непредсказуемые и между тем плавные и грациозные движения как бы выплескивали бурлившие в исполнителе силу, и сумасшествие. Прохожие, рассмотрев все в деталях, быстро заспешили по своим делам. Неизвестно чего можно ждать от такого непонятного, пугающего типа.
Олег, казалось, не замечал происходящего. Он раз за разом представлял, как он входит в зал, достает пистолет и стреляет в шефа. Наводит пистолет на нее, и… Стреляет… Стреляет… На этой мысли все в голове переворачивалось и действо начиналось сначала. У меня есть пистолет… У меня есть пистолет… Повторял про себя Олег снова и снова.
Странный парень в костюме подошел к Олегу, посмотрел на него внимательно и присел рядом.
- Что же ты нос повесил? Вроде такой молодой, здоровый парень, а расселся посреди улицы, как нищий. Вроде и работа у тебя есть, и на жизнь хватает. – спросил парень опустив руку на плече Олегу.
От удивления Олег вынырнул из своих сладостных грез и сказал. – Мне нужен пистолет.
- Всегда вам что-то нужно. То денег, то славы, то еще не поймешь чего. Все чего-то хотят. И всем срочно. И когда же вы люди поймете, что если вы чего-то сильно хотите, то вы этого обязательно добьетесь. И все зависит только от вашей силы воли и от вашей настойчивости. В этом мире нет ничего невозможного. Это мир бесконечных возможностей.
- Мне нужен пистолет! – более осмыслено и четко произнес Олег. Его желание совершить то что задумал и решимость крепли, от того что кто-то все же оказался рядом. Кто-то присел рядом и смотрит на него. – Мне нужен пистолет. – повторил Олег, и опять представил как он сжимает заветное оружие. Заходит. Видит испуганное и непонимающее лицо шефа. Медленно подходит к столику. Смотрит в ее испуганные и непонимающие глаза. Наводит пистолет и… Стреляет… Стреляет… Кровь. Вокруг кровь. И опять все кружится… И…
- Хорошо. Ты, как я вижу, так сильно этого хочешь. Твоя уверенность мне нравится. Держи. – незнакомец протянул руку. В руке был пистолет.
Олег тупо уставился на протянутую игрушку. Точно такой как он представлял. Только более четкий, более детальный. Пистолет был тяжелым, но удобно лег в руку, вселяя твердую уверенность во всем, что было задумано. Олег встал, подошел к дверям ресторана, и даже не оглянувшись на незнакомца, зашел внутрь.
Незнакомец сел на тоже место, на котором сидел Олег. Достал сигарету, закурил. Из ресторана послышались испуганные женские вопли.
Самая маленькая лужица уже почти замерзла. Не то чтобы ей было сильно холодно, просто ей хотелось выделиться больше всех. Проявить себя хотя бы в этом. Ведь рядом была другая лужа, большая и страшная, которая не могла замерзнуть так быстро, но которая будь у нее такая возможность, обязательно проглотила бы маленькую.
Серия громких выстрелов задала ритм крикам в ресторане. Из дверей стали выбегать ближайшие к выходу люди, и разбежались в разные стороны. Следом за всеми вышел Олег. Лицо его не выражало никаких эмоций, глаза были пусты и казалось ничего не видели. Несколько капель крови еще стекали вниз, смешиваясь с случайными слезами. Подойдя к сидевшему незнакомцу, Олег выронил пистолет на землю. Посмотрев на землю он увидел что стоит в одно из так небезразличных ему луж.
Запоздало из ресторана выбежал охранник. Его крики и приказы остановиться и лечь на землю, казалось, слышали все кроме того к кому они были обращены. Олег резко развернулся к окну, чтобы посмотреть на дело рук своих, но два судорожных выстрела остановили его. Отброшенное назад тело упало как раз у ног незнакомца. Последний вздох выдавил из груди целую лужу крови. Еще одна прозрачная сосулька сорвалась с края и упала в грязную лужу. Подбежавший охранник, казалось, не видел сидевшего рядом с трагедией странного парня. Незнакомец встал, и каким-то непостижимым магическим образом прошел сквозь охранника. Никто не увидел как красная Феррари рванула с места и умчала в неизвестном направлении.
***
В институте как всегда было весело. Повсюду стояли группками студенты ждущие занятий, вновь прибывшие проносились мимо чтобы занять свое место в одной из этих групп, стать частью чего-то большего чем просто один индивидуум. Отовсюду слышен был смех, вскрики, оклики. Студенчество жило своей постоянностью из года в год, из десятилетия в десятилетия.
- Ты прикинь, а Людка Диму к мобильнику ревнует! – раздавалось от девчонок одной такой группки.
- Дааааа…. 8 мегапикселей… - многозначительно подтвердил стоящий рядом с ними парень.
- А ты слышала, что Никифор себе машину купил? – раздавалось из другой такой группки.
- Да. Мы с ним даже катались на ней. Но как-то неудобно в ней. Особенно если откидываешь сиденье чтобы немного полежать… – доносился наивный ответ.
- Линукс все равно рулит ! – раздавалось из чисто мужского собрания в коридоре.
- Фуфло твой линукс! Контру на нем сможешь установить? – зло слышалось в ответ.
- Конечно смогу. А ты думаешь я парням из общаги сервер на чем сделал? - ответил рыжий невзрачный парнишка.
- Да. Они нам тогда два ящика пива выставили. Отлично тогда погуляли. – вставил другой.
- В ты видел как его сбило машиной, - доносилось из другого угла.
- Ага. Через две машины перелетел. – закивали многие вокруг.
- Привет, Надя! Привет, привет… прив… – дружно и в разнобой донеслось из родной группки.
- Ты случайно сегодня не проверяла карточку стипендии? – сразу и по деловому начал Гена, с большими, как окна, очками.
- Угу! – все что пришло Наде в голову.
- Да? И у тебе тоже дали президентскую надбавку? – сразу вставила другая девчонка в таких же больших очках, как и у паренька. Девчонка явно комплектовала в компании и держалась все время за Геной.
- Угу. – кивнула Надя слету, обрадовавшись что ничего ненужно объяснять.
- А ты слышала, что Никифора машина сегодня сбила? Похоже лекции сегодня не будеь. – вставил другой паренек. – Я сегодня утром в окно троллейбуса видел! Он дорогу переходил на зеленый свет. А тут какая-то машина кааааак собьет его. И это гад даже не остановился. Дедулю через машину перекинуло. Вот умора то была. Так ему, за мою тройку.
- Как, машиной? – внутри у Нади все замерло и сжалось.
- Ага. Сбило. Я тоже видела. Я правда на остановке стояла. Но потом подошла. Его в больницу увезли. – очкастая была рада что присутствовала при таком важном событии. – Там ему первую помощь сама декан оказывала. Как на уроке. Пульс проверила. Дыхание. А скорая почти сразу приехала. Наверное, рядом были.
- Нужно к нему сходить и проведать. Надеюсь с ним ничего серьезного… - задумчиво вставил Гена.
- Ну ты как скажешь? Ничего серьезного. Ты видел как он летел? Наверняка он шею свернул, или позвоночник повредил. Не жди его. Думаю, он уже свое отучил. – вставила смазливая девчонка.
- Ты наверное за свою пятерку волнуешься? – спросил у Гены неопрятного вида парень.
- Да черт с ней с той пятеркой, - обижено вставил очкарик. – Мы с Емельяном Викторовичем докторскую по психологии вместе писали. Он даже обещал отметить меня в соавторах. Как же теперь быть?
- Ну да? Вместе? Наверное он тебе только и поручал что набирать текст на компьютере. Ишь ты, в соавторы захотел. Пятерки что ли мало? – зло набросилась смазливая, которая никогда больше тройки по предмету не получала.
- Да нет же. Я ему помогал анализировать (деструктивный анаптический самоанализ личности в момент возростных переходных периодов для субъективного анализа отдельных ограниченны групп на предмет возможности суицидальных предрасположенностей), а также …. – начал разглагольствовать очкарик. Уж что по настоящему и умел Гена, так это шикануть новыми терминами и похвастать своим превосходством, как минимум в том, что он их знает и понимает.
- Это каких таких групп анализ суицидальных предрасположенностей ты проводил? Уж не четырехглазых ограниченных студентов случайно? – перебила смазливая.
Вся группа прыснула от смеха и замерла в ожидании начинающейся перепалки. Все любили послушать, как наглая первая красавица потока опускает, наверное самого умного и в тоже время некрасивого студента потока. Борьба красоты, наглости и хитрости Смазливой с тусклой блеклостью, спокойствием, мудростью, и энциклопедической начитанностью Гены, можно сказать всех потешала. Но перебранку прекратил звонок и подбежавшая завуч.
- Так детки, не спим, не спим. Ато сейчас будем тренироваться ставить клизьмы друг дружке. – маленькая веселенькая завучь, была как всегда остроумна до мозга костей. – Быстренько заходим в аудиторию. Гена! Анука подойди сюда.
Группа расселась по местам. *** А потом зашла завуч с сверкающим Геной.
- Так. Думаю все слышали, что Емельян Викторович сегодня не сможет вести урок. На сегодня я оставляю за старшего Гену. Оставляю ему курс лекций. Все слушайтесь его и пожалуйста, не шумите. Все. Я побежала. Буду в соседнем кабинете.
Надин телефон загудел извесной новомодной мелодией и она прочла СМС: «Спроси пожалуйста, у Емельяна Викторовича, возможные варианты лечения последствий диссоциативных расстройств. Интересуют частичная потеря памяти, временные бессознательные состояния, избирательная глухота. Один пациент. В.».
- В! В… - Это В не выходило у Нади из головы. – И как же мне теперь быть? Деньги то я получила. Хотя конечно надо еще разобраться. Может это не В прислала мне. Может это совпадение.
- Что там у тебя? – спросил подошедший Гена и выхватил из руки мобильный. Наглец вел уже себя как полноправный преподаватель, и быстро прочитал сообщение.
***
Невидимые нити разрывали тело пополам. Серебряные, воздушные, смертельные они рвут тело на несчетное количество частей. Тяжесть оков навалилась не только на руки, но и на все тело. Это была тяжесть вины. Бремя ошибки не только растягивало тело человека на кресте, но неумолимо растлевало самое сердце бренного тела. Рой мыслей проносился в голове и оседал в душе неумолимым осадком. Сколько еще могло произойти если бы все случилось по-другому. И осознание того что механизмом и рычагом и рукой совершившим переломный момент был Я разъедает сознание. Свежевыпотрошенные чувства стекали слезами по ничего не выражающему лицу. Лицо которого коснулись наивысшая скорбь и печаль, радость и счастье навеки потеряло способность что либо изображать. Это функция, мимика, были атрофированы, как и чувства из-за того что не нужны больше своему владельцу.
Нити превратились в канаты дыбы. Дыба превратилась в крест. И невообразимое число таких вот воздвигнутых крестов предстало перед мысленным взглядом. Каждый живой человек. Каждая сущность осознанно или неосознанно делающая свой выбор корчилась на кресте в страшных муках. И еще более тяжелым становится крест ложащийся на плечи человека понимающего свою роль в этом неподдающемся понимаю мире.
Толпа перед крестом получила очертания. Вот они Люди. Многих знаешь , некоторые твои друзья, другие враги. У всех свои цели, у каждого свой крест. Вот мать и судьи, братья и ученики, сестры и солдаты, цари и простые зеваки. Но среди них нет Его. Невидно Господа. Его ищешь ты в глазах пришедших. Но не находишь. Почему? Почему именно тот кого бы ты больше всего хотел видеть здесь не ищет тебя? Может потому что он где-то в другом месте? Или потому что ты ему неинтересен? Нет! Все проще, и намного прозаичнее. Он везде и повсюду. В уголке каждого глаза, в глубине каждой души, в каждом камне на который они смотрят, и в каждом поступке который совершают.
Вот уже путы не только причиняют боль, а начинают душить. Ты рвешь их одной своей волей. В руке появляется меч. Толпа все также с ненавистью смотрит на тебя. Для них ты не больше чем пыль. Ты уже давно прах, и они не замечают Карающего в твой руке. Смотришь в эти глаза и… видишь свое отражение где-то глубоко в их подсознании. В этом отражении ты видишь человека который сам вел себя всю свою жизнь вплоть до неминуемого конца. Каждый шаг был тобой взвешен, каждое начинание одобрено. И вот во всем этом ты видишь Его касание и благословление. И ты видишь свои глаза и в уголке этих глаз ты видишь Его. И на душе становиться радостно и печально. Ведь вся твоя жизнь была благословлена и одобрена. Ты тот кто принимал решения и сам выбирал путь. И вот когда путь закончился ты понимаешь что как бы ты не хотел что-то поменять в этом пути, путь этот все равно приведет тебя именно туда куда вел тебя Он. И когда понимаешь что это не только Бог вел тебя по этому пути, но и ты принимал в этом участие, исполняешься гордости за тот путь который совершил.
Карающий становиться не нужен и слишком опасен в твоих руках. Отдать его толпе слишком опасно для толпы. Уничтожить его можно только вместе с собой. И тогда меч в руке поворачивается против его владельца чтобы прекратить муки и страдания бесконечных смятений.
В момент смерти, когда сердце останавливается на одну бесконечную секунду, страх пронизывает все тело. Жизнь проноситься перед глазами, чередой кадров и ты пытаешься понять всели то, что ты и Он задумали было совершенно.
В этот кошмарный момент сна тело Олега конвульсивно дернулось, и он проснулся.
***
В дверь позвонили и Надя поспешила открыть. На пороге стоял Гена с прячущейся за спиной очкастой девочкой. Надя постаралась вспомнить, как же ее зовут. Кажется Анжелика. Настолько неприметная и серая личность что даже участь в одной группе было сложно вспомнить ее имя. Единственное что Надя о ней знала, так это то, что Анжелика была двоюродной или троюродной сестрой Гены.
Наверное ее родители перечитали в свое время тот бурный роман. – подумалось Наде, и она кивнула заходить мнущейся на пороге парочке.
- Как и обещал, - сказал парень, протягивая несколько толстых книг . – Тут все что я нашел. К сожалению, в библиотеку не успел зайти, а практической психологии под рукой не оказалось. Зато в интернете, думаю, сможем найти нужные материалы.
- Разувайтесь и проходите. – Надя достала из шкафа свои и отцовские старые тапки. Мимолетное желание не давать отцовских тапок, было быстро отогнано желанием быть радушной хозяйкой. Отец умер всего два года назад, но его вещи еще лежали неприкасаемо по квартире, ожидая невозможного.
Чистенький и опрятненький коридорчик с разваливающимся старым шкафом и слегка выцветшими обоями, был примером того как своими стараниями можно привнести уют в квартиру. На стене висела связанная многолучевая звездочка, а в рамках как картины, висели вышивки со спокойным сюжетом. Зеркало на обувном шкафчике когда-то давно было обрамлено нарисованными цветами, и хоть краска кое-где поосыпалась и потускнела, выглядело настоящим произведением искусства. Вазочка с икебаной их различны сухих цветов завершала картину.
В комнате было также простенько и уютно. Старый диван советских времен, был застелен ярким новым покрывалом, пытающимся придать дивану вид нового, а ковер на стене немного провисал посередине, нуждаясь, толи в еще одном гвозде, толи в мужских руках способных этот гвоздь забить.
- Чаю? - предложила Надя и после легких кивков стала доставать из серванта чайный сервиз. Кроме сервиза в стеклянном шкафу было много интересных диковинок, и гости с удивлением их рассматривали. Во-первых, тут были чучела белки, крокодила и кобры, привезенные отцом из дальних путешествий в экзотические страны. Были также и корабль в бутылке и несколько миниатюрных статуэток будды и пирамида. Больше всего Надя любила хрустального лебедя привезенного из … . Но его было трудно протирать от пыли и сейчас он выглядел как-то устало и понуро.
Хозяйка слегка стеснялась своего старого и уже довольно сильно исцветшего сервиза, и разливая чай поглядывала на гостей.
- Так кто же наш пациент? Кого лечить? – решил начать разговор Гена.
- Если честно, то я не знаю. – поджала губы Надя. – со мной вчера связалась по скайпу какаято девушка и попросили помочь связаться с Емельянычем, а сегодня… Ну вы и сами знаете…
- Да уж… Но ты же знаешь что Емельяныч больше не занимается практической психологией. Это у него после того случая как двое его пациентов перерезали себе вены.
- Да? Неслышала. Можешь рассказать поподробнее?
- Ну… Вообще-то это довольно большой секрет, но об этом знают очень многие… - замялся Гена.
- Сказал А, говори и Б. – Наде было интересно услышать чтото новое про старого профессора. Большая часть историй о нем была почти легендами. Жил он один и мало с кем общался. И вот только с Геной старик шел на какойто контакт и нужно было вытянуть и Гены все.
- Ну… Ты знаешь, Емельян Викторович был довольно известным психологом и много людей хотели получить его консультации и помощь. У него когда-то даже был свой институт. Точнее он был там деканом. Кстати часть его работы по ассоциативным расстройствам была даже использована в учебнике. Ну так вот, к нему в то время пришла пара студентов, которым родители запретили женится. И через какое-то время они вдвоем покончили с собой. Емельян с ними общался в то время, давал советы и потому не смог простить себе того что не обнаружил опасных симптомов. Он бросил свой институт, и только три года назад его смогли вернуть к преподаванию. Мы с ним про это говорили только один раз. Тогда он показал мне записку. Там было только одно слово – «Простите». Это была записка от той пары, и Емельян Викторович всегда носит ее с собой. Больше я его про его жизнь не стал спрашивать.
- Я слышала, что чтобы близко к сердцу не принимать тяжелые случаи со своими пациентами психологи проходят специальную подготовку, и стараются действовать по анкете, чтобы исключить воздействие на себя и на свою психику. Но если не вникать в суть проблемы, то будет сложно разобраться в сложных ситуациях и стать хорошим психологом. А копаясь в психике человека, все равно приходится сравнивать состояния пациента с собой как эталоном личности и тут обязательно происходит отождествление. Влияние пациента на психолога порой не меньше чем обратное. – Анжелика слегка стеснялась и выглядела смущенной разговаривая с кем-то кроме Гены.
- Да уж… это очень… интересно. Видно вы с ним стали близкими друзьями? – Надю очень тронула эта Ромео-Джульетовская история.
- Да не то чтобы друзьями. Дело в том, что в наш институт я поступил только из-за него. Мой отец тоже довольно успешный психолог, и когда он узнал кто будет преподавать, настоял чтобы я поступал именно сюда. Ну а так как единственный с кем он мог вести высокообразованную беседу… - на последней фразе Гена запнулся, под влиянием уничтожающего взгляда обоих девушек.
-Ладно, профессор. Раз ты так хорошо знаком с работами профессора, расскажи и нам о его трудах по диссоциативным расстройствам. – Надя решила не терять времени, ведь в любой момент В. могла выйти на связь, и ей хотелось хотя бы что-то полезное сообщить и хоть как-то помочь.
- Ну… Вообще-то я не много читал по этой теме. В кругах врачей пациентов с таким состоянием даже считают трофеями и перепродают. Дело в том, что это редкие психологические расстройства. Оно чем-то схоже с амнезией, но на глубоком сознательном и подсознательном уровне. Человек в таком состоянии теряет часть себя, как память так другие элементы личности. Такие расстройства в отличии от обычных болезней вызваны сильными душевными травмами. Можно даже сказать что это болезнь души. Различают несколько видов таких расстройств. Во-первых, это может быть раздвоение личности. Во-вторых, амнезия. Там есть еще разделения на виды раздвоений и типы амнезии, но факт в том что это все связано вместе. Емельян Викторович писал в своей работе, что это осознанное отторжение психики, что-то схожее с предохранительным клапаном, который человек воздвигает внутри себя, чтобы избавится от сильнейших страданий.
- Интересно. И какие же методы лечения? – необычная новая информации заинтересовала и заинтриговала Надю.
- Ну скажем так… персональные. Такие расстройства не обусловлены соматическими, неврологическими заболеваниями, воздействием психоактивного вещества, не являются частью другого психического расстройства. Поэтому причины таких расстройств нужно искать не в физиологии человека, а в событиях вызвавших это нарушение. И постепенно и аккуратно подготовить человека к встрече с воспоминаниями или событиями вызвавшими болезнь. Кстати одним из способов лечения является гипноз.
- Гена даже курсы гипноза посещал. – улыбнувшись сообщила Анжелика, и влюблено глянула в его сторону.
- Ну курсы то посещал, но кроме как на курсах попрактиковаться так и не приходилось. Никто не соглашается, чтобы в его мыслях копались чужие люди. Да и чтобы этим заниматься, нужно самому быть «в форме». Если болеешь или у тебя какая-то тревога, то сеанс может не получиться. С психикой нужно быть осторожным. – слегка напыщенно заявил Гена.
Минутка затишья в разговоре давала собраться с мыслями, но чем больше она затягивалась, тем неуютнее чувствуют себя собеседники.
Гена встал и подошел к единственному островку современности в комнате – компьютеру.
- Мы ждем связи через скайп? – спросил Гена шарясь мышкой по рабочему столу. Наде такая бесцеремонность показалась чересчур наглой, и она стала отбирать мышь.
- Да ладно тебе, - улыбнулся Гена. – ты же не хранишь у себя тонны порнухи на компе.
- Все может быть. У девушек свои тайны. – сказала Надя и двинув Гену в ребра отобрала мышь. – И сначала надо спросить у хозяйки, а потом делать то что тебе вздумается.
- А можно? – наивно и нагло спросил Гена. От своей значимости в общем деле у парня зашкаливало крышу.
- Можно. Только не лазь у меня по компу. Вот я могу тебе показать свой чар в Линейке. Кстати на официале, - сообщила Надя и быстренько, чтобы Гена не успел залезть в ее личные папки, запустила игру.
По экрану поплыла символическая заставка с красивым и статным парнем в рельефной броне и с пылающим мечом его роста. Надя быстро пробежалась по клавиатуре, и введя пароль выбрала своего любимого персонажа – темного эльфа мага.
- Вот. Я уже взяла вторую профессию и меня даже приняли в клан Sebastian. На выходных мы ходили на рейдового боса. Собрали дропа на 18 лямов. Мне правда только 800 К отсыпали. Мне как раз на … нехватало. Такс… Сейчас посмотрим… - Надя почти улеглась на Гену все больше всасываясь в игру.
- Мне Не нравится Линейка. – резко встав, заявил Гена. – Здесь нет ничего реального, одна фантазия. Другое дело моя РФ. Вот там настоящий драйв. Там в отличии от Линейки все четко и понятно… а какая легенда! Закачаешься! Ты только послушай – на Землю попал инопланетный кристалл, и стал плодится, в свою очередь этот
Разгоряченные спорщики услышали сзади тихий плачь. Обернувшись, они увидели как по лицу Анжелики течет целый ручей слез. Огромные капли падали на руки сложенные на коленях и разбиваясь на тысячи осколков, ослепительно вспыхивали в глазах спорщиков.
- Что с ней? – Надя явно не могла понять причину такой реакции.
- Дело в том что она не может долго работать за компьютером. У нее сложная форма эпилепсии, и от любой яркой графики может начаться приступ. – пояснил Гена и они вместе с Надей соболезнующее посмотрели на Анжелику.
- Вы… вы… мне совсем не обидно быть единственной … зрячей в царстве слепых… - Анжелика посмотрела на ребят и сквозь всхлипы пояснила. – Вы… я столько наблюдаю за … Геной. И ты … ты Надя такая же. Мне жаль вас. Сколько времени вы тратите на эту ерунду? Зачем это вам нужно? В этом нет смысла. Вы не делаете ничего полезного. Вы только занимаете себя всякой ерундой.
- Ну не говори так, там много людей, мы с ними общаемся, находим общие интересы. – расстроено начал Гена.
- Какие интересы? Мочить ненастоящих монстров? Покупать ненастоящие предметы?
- Ну я например получаю от игры удовольствие. Я своими усилиями могу стать важным членом группы, и вообще это мне дает расслабится и почувствовать свою значимость и свои возможности.
– Надя честно пыталась пояснить свою точку зрения Анжелике, которая никогда не ходила за артефактами, не убивала рейд боссов и не штурмовала замок города.
- Какую значимость? Какие друзья? Вы что? Не понимает? Это все не настоящее. Вы спрятались в этот свой маленький мирок, где все просто и легко, где самое страшное что может с вами произойти это воскрешение в другом месте. Вы совмем погружаетесь в этом мир и ничего и никого вокруг не замечаете. Я каждый день захожу к Гене, и бывает порой что он просто напросто меня не замечает и я так и ухожу. Вы уже боитесь реального мира, вы не можете в нем находится. Вы как тот маленький котенок, который сидит под дождем в картонной коробке спиной к миру. Вы тыкаетесь носом в свои мониторы- картонные коробки и стараетесь не замечать всего что происходит позади вас, во всем этом огромном и страшном для вас мире. Вам придумали эти удобства и это занятие, чтобы вас можно было контролировать. Чтобы у вас не было времени оглядеться и подумать над чем-то важным. И это затягивает вас. Своими яркими огнями и красивыми картинками. Но что это имеет за собой. Это не настоящее. Это нолики и единички, и такого как вы и ваш персонаж… персонаж… это ИГРА! … - опять зарыдала Анжелика – и вы там проживаете свою жизнь.
Надя уже протягивала стакан воды, а Гена нежно вытирал слезы платком с лица и рук девушки. Спорщики переглянулись и совестно потупили взгляд.
- А представьте, сколько вас таких? Сколько таких умных и интересных повернулось в угол коробки? Сколько полезного вы могли бы… сколько важного… Гена ты ведь можешь стать большим специалистом. Зачем тебе это?
Парень молчал и лишь изредка поглядывал на девушку. Любые слова были глупы, любые оправдания… своей слабости. Анжелике явно нужно было успокоится, и он положил ей на колени руки и пытался заглянуть в глаза.
Надя пошла выключать игру, вызвавшую такой вихрь страсти, но вдруг обратила внимание что какой-то мечник в … броне и с кровавым мечом в руках бегает вокруг нее кругами.
- Привет Надя это В!
- Привет Надя это В!
- Привет Надя это В!
- Привет Надя это В! – сыпались личные сообщения в чате.
- Привет! Не ожидала тебя встретить здесь), - В резко остановилась и поклонилась, а потом стала выписывать смешные танцевальные Па.
- Как там с нашим делом? – персонаж сел напротив, явно желая продолжить беседу.
- Ребята! Кажется В вышла на связь. – Надя краем глаза заметила что Гена обнял Анжелику и чтото шепчет ей на ухо.
- Связалась с Емельяном Никифоровичем? – броня на В была самой лучшей которую можно придумать, а значок одного из самых сильнейших и безжалостных кланов держал на расстоянии непрошеных нубов.
- Ты еще не знаешь? Емельяныча утром машина сбила. Его увезли на скорой и мы пока еще не знаем как он и что с ним. – Наде было неприятно сообщать плохие новости.
- Гррр… - мечник резко встал и сделав пару взмахов мечом «уронил» двух подбежавших орков. В третьего нападающего эльфа В кинула какое-то заклинание и медик группы замерз. В подошла и разрубила пополам последнего из нападающих.
Надя разглядывала легендарный Заричь который был один на всю игру. Такой меч можно добыть только если ты убил его предыдущего владельца и сила меча растет от количества убитых им игроков. Наверняка на данный момент В уже успела им набить больше ста фрагов,
- Черт! Это моя вина. – В переминалась с ноги на ногу. – Мой прошлый канал связи был очень ненадежен. Я отбивала атаки к каналу, но видать они все же расшифровали мой код, до того как мои системы смогли их обезвредить, а потом узнав все что им было важно, прервали связь. Я явно их недооценила.
- Не думаю что тот случай с Емельяном был подстроенным. Такое со всяким может случится.
- А водителя поймали?
- Вроде бы нет еще. Он скрылся с места преступления, даже не остановившись. Во всяком случае вечером еще ничего о поимке не было известно.
- И не будет. Его либо совсем не поймают, либо выдадут какого-то горемыку… Узнаешь для меня его состояние?
- Обязательно. Тут со мной, один мой одногрупник случайно увидел твою СМС. Он наш друг, и возможно сможет помочь в решении твоей проблемы. Для него большая честь и большая удача иметь возможность … помочь … он лучший ученик Емельяна.
***
Белый туман, нежно скрывал тело океана легким шерстяным одеялом. Могучие бицепсы то вздымались вверх, то опускались повинуясь основному принципу жизни. Ровное дыхание спящего гиганта легкими волнами ласкало берег, и еле слышное сопение ракушками навевало спокойствие. Если бы не это движение, то можно было подумать что он умер. Но жизнь еще теплилась, и искра жизни не давала остановиться ни на секунду. Время от времени, беспокойная мысль проносилась во сне, и он судорожно выбрасывал на берег часть своего тела, но тут же возвращал обратно. Беспокойный ночной сон полный своими переживаниями и тревогами подходил к концу, и наступало время утреннего спокойствия. Сонное беспамятство лишало воспоминаний и делало свободным от прошлого, дарило упокоение и покой в душе. Дыхание совсем успокоилось, и первые лучи робко взглянули на спящего. Исполненный расслабленности он встречал восход в своей уютной колыбели с легкой улыбкой. Утро это новая жизнь и в ней нет места для вчерашних бед и тревог.
Первым что почувствовалось спящему, был аромат морского воздуха. В нем чувствовались и соленоватая морская вода и зеленоватые водоросли, и мертвые береговые ракушки, и даже слегка розоватые лучики. Слегка приоткрыв глаза, Олег увидел волнующую картину раннего восхода солнца, величественно подступающего к все еще спящему океану. Оно как будто крадучись подступало, чтобы разбудить одним лишь своим присутствием, как мать тихо и неспешно подходящая к двери в комнату сына чтобы разбудить. Мягкая постель из груды сухих водорослей была слегка мокрой от утреннего тумана, но все равно была теплой и уютной постелью, из которой не хотелось вылезать на злобу очередного дня.
Через слегка приоткрытые веки Олег наблюдал за тем как преображался не только окружающий мир, но и его восприятие мира. Волшебство ночи понемногу блекло, разбавив свои черные краски желтым и розовым светилом заглядывающим из-за горизонта. В один краткий миг весь мир как будто перевернулся, полностью перейдя из потустороннего в обыденную реальность, как только солнце появилось из-за горизонта. С каждой секундой, поднимаясь, оно набирало свою силу захватывая власть над всем до чего только могло дотянутся. Заблестели волны океана, облака сменили серую ночную маску на парадную белую. Даже камни потянулись к старому знакомому, начали спешно готовиться к долгому дню, испаряя легкий налет ночной росы. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее становился день, изгонявший залежавшихся лежебок из постелей, а также их мысли из объятий сна. Вот уже этот светящийся шар привстал на колени, и стал плавно вставать, никуда особо не спеша, но и не теряя ни одного мгновенья.
С каждой секундой крепнущего утра усиливалось беспокойство о том, как он здесь очутился. Олег постарался вспомнить вчерашние события, и воспоминания нехотя, словно отступающий перед утром туман, стали являть ему события вчерашнего вечера. Блеклая жизнь на работе, поход домой через весь город, размышления о своей жизни, витрины магазинов и машины, как вдруг яркой молнией промелькнуло увиденное в окне ресторана. Как-то смутно и нехотя всплывали в памяти дальнейшие события. Казалось, будто не он это был, но постепенно чувства нарастающей решительности подвели мысли к той черте, за которую не получалось заглянуть. Странное ощущение недосмотренного, ускользающего сна пробуждало жгучее желание остановить и вернуть ускальзающие воспоминания из глубины памяти, продолжить нить событий, но чувство надвигающейся беды наоборот молило не делать этого, и он остановился, пытаясь разобраться с этим чувством.
Вот он идет вдоль витрин, вот видит ресторан, видит ЕЕ по другую сторону стекла. Боль в груди, разочарование и чувство утраты. Дальнейшие воспоминания ускользали, словно песок сквозь пальцы. Что-то красное мелькало впереди, в мираже воспоминаний, но с каждой попыткой вспомнить нарастало чувство неотвратимой беды. Почему-то возникло твердое убеждение, что дальше вспоминать ему не стоит, хоть он и не знал что именно. Как будто взрослые родители не дают ему узнать о том, что маленькому ребенку пока знать не следует, иначе это знание ранит его нежную чистую душу. Олег решил не напрягаться, и расслабил память. Со временем все вспомнит.
Он осмотрел берег, на котором он оказался. Вода была прозрачной, и сквозь нее видны были мелкие камушки на дне и даже мелкие рыбешки, косяками сновавшие по какому-то своему разумению и желанию, то в одну, то в другую сторону. В месте, где он проснулся, была огромная груда сухих водорослей, словно заботливо уложенная постель. Больше таких островков уюта на берегу не было. Только вода и песок. Никаких следов ни на песке, ни около воды не было. Кто и зачем перенес его сюда, было совершенно непонятно.
Вокруг был обычный галечно-песчанный пляж, окруженный высокой восьмиметровой стеной осыпающегося известняка на расстоянии всего каких-то пяти метров от воды. Такая преграда была более неприступна, чем скальная порода. Олег пытался цепляться за что-нибудь и взобраться вверх, но под руку ничего не попадалось, а грунт осыпался. Чем сильнее он пытался вскарабкаться, тем больше закапывался в стену, но не на метр не поднимался. На берегу не было ни веток, которые можно было использовать для подъема, ни даже крупных камней которыми можно было бы попробовать выкопать подобие лестницы. Отойдя, он осмотрел место своих тщетных попыток. Овальный полукруг выделялся на фоне монотонной стены, будто кто-то пытался выкопать пещеру.
Давным-давно это место было цветущей полянкой, но природная сила воды неумолимо продвигалась вглубь, и теперь хорошо было видно надкушенный кусочек суши. Водная гладь продолжалась на столько, на сколько хватало взгляда. Где-то вдали плавали буйки, но ни кораблей на поверхности воды, ни строений на длинном берегу видно не было. Выжить здесь, запертым между морем и сушей не представлялось возможным. Олег решил не тратить зря времени, и идти вперед на поиски кого бы то ни было или чего бы то ни было.
Пляж почти ровной линией тянулся на многие километры в обе стороны между стеной известняка и линией воды, и никого выхода из этой западни видно не было. На юге, казалось, стена была короче, и он решил двигаться в эту сторону. Через полчаса ходьбы пришлось снять обувь. Офисные туфли совсем набрали песка и были тяжелым грузом на ногах. Олег, вытряхнул и связав их за шнурки, перекинул через плечо. Также он закатал штанины, чтобы не мешали. Идти по сухому песку скоро стало очень тяжело. Ноги месили песок, проваливаясь и увязая в нем. Пришлось идти по той части пляжа, где песок окатывали легкие волны. Мокрый песок был более плотным и ноги не проваливались. Но в тоже время приходилось мирится с тем, что волны постоянно окатывали его до колен. Вода через некоторое время перестала казаться такой уж мокрой и холодной, но все же это была вода и легкий ветерок, обдувавший голые ноги заставлял зябнуть и ежится.
Подумалось как о таких вот прогулках, перебирая бумаги и составляя отчеты, мечталось на работе, в душном офисе, где единственным теплым ветерком был воздух из кондиционера, а теплые солнечные лучи заменял обогреватель. Конечно, за пользование обогревателем иногда даже премий лишали, но что же тут было поделать. Пожарная безопасность, как-никак. Стол Олега стоял у самого окна, и как он его не заклеивал, но из него все равно дуло. А пластиковые окна директор обещал поставить, но так и не снизошел, потому как уехал отдыхать. От этих мыслей стало как-то теплее и шагать стало приятнее и увереннее. На душе было легко и свободно. Представлялось, что он отдыхает от всей сумятицы жизни на курорте. Именно таким и представлял свой отдых Олег. Не хотелось думать ни о чем, кроме этого прекрасного солнца, этих волн, этого песка. Совершенные, голубые, слегка белесые тона безоблачного, прозрачного неба ближе к горизонту, и более насыщенные, густые оттенки в зените возбуждали что-то необъяснимое глубоко в душе. Ощущение бесконечной глубины, постоянства и спокойствия. Это все придавало прогулке ощущение бесконечного счастья, радости и безмятежности.
На пути встретился ржавый буй и Олег его осмотрел. Тот имел форму пузатой торпеды, с каплеобразным жирным телом и плавниками. На пересечении плавников было прикреплено около метра ржавой цепи. Скорее всего она проржавела и оборвалась, и буй вынесло на берег. Олег подумал, что можно было бы попробовать столкнуть буй в воду и на нем, отплыв от берега, получше рассмотреть, что находится над стеной. Он толкнул его в сторону воды. Буй перевернулся, и с другой стороны Олег увидел ржавую, но с еще различимыми надписями табличку. На ней было написано – «Мина Класса М, 2й периметр, сектор Д». От неожиданности и страха Олег попятился задом, но споткнувшись, брякнулся мягким местом прямо на песок и замер. Дыхание перехватило от мысли, что сейчас он катал по берегу настоящую мину. Парень бросился подальше и залег за небольшой горкой песка за десять метров от опасности.
- Неужели действительно мина? Рабочая? Может она проржавела и уже не опасна? Вот так и должно было закончится мое недолгое путешествие и глупая жизнь. – пронеслось в голове.
Полежав ровно столько времени пока это не надоело, он решил что мина все же нерабочая и взрыва не будет. Как назло, впопыхах он отбежал в ту сторону, из которой пришел. Обходить мину, а тем более подходить к ней, было до дрожи в ногах страшно и идти в том направлении не хотелось. А линия воды, в которой плескалась мина, от стены была всего в каких-то пяти метрах. Поколебавшись еще минут десять, Олег решил не отклоняться от поставленного курса, а оплыть мину. Сняв вещи и связав их вместе с обувью в тугой узелок, Олег зашел в воду с вещами на голове и поплыл от берега. Вспомнилось, как он мечтал в душной своей квартире, как бы было хорошо окунуться в море. На море Олег не был уже много-много лет, и все что ему удавалось для себя выкроить – жалкие походы на грязную и вонючую речку, купание в которой было запрещено по санитарным причинам. Но желание романтики и прохлады имело место быть, и вся пьяненькая компания подростков не обращала на запрет никакого внимания.
Заплыв уже довольно далеко, Олег вспомнил как они с отцом глушили рыбу. Он представил себя этой рыбой и от испуга чуть не пошел ко дну. Мина была над водой, да и голову он держал над водой, так что если мина все же взорвется, ему не разорвет барабанные перепонки и единственное что ему может угрожать так это осколки. Олег повернулся к берегу, чтобы глянуть как там «поживает» мина, и чуть не пошел ко дну второй раз. То что увиделось сверху на стене вселяло ужас и смятение. Где-то вдали еле виднелся горный пик. Большую часть пространства над стеной занимали верхушки деревьев… вперемешку с огромными стволами… пушек. Но еще страшнее выглядели небольшие, приземистые, почти сливающиеся со стеной пулеметные дзоты. По отдельности они особо не внушали никаких опасений, но то что расположены они были равномерно через каждые 100 или меньше метров на всю бесконечную даль стены, наводило чувство обреченности. Олег вспомнил фильм в котором союзные войска высаживались на такой же берег, с такими же дзотами и с какими потерями и сложностью было прорываться солдатам бегущим через заградительный огонь, обезумевшей человеческой массой.
Олег постарался взять себя в руки. Даже если это и дзоты, то там наверняка нет людей и никто не собирается по нему стрелять. С чего бы? Он не на войне. Войн сейчас вроде бы нет. Просто это какая-то заброшенная линия обороны времен второй мировой войны.
Тело в холодной воде понемногу начинало замерзать и в ногах почувствовалось легкое покалывание. Нужно было срочно плыть к берегу, иначе можно было просто пойти ко дну из-за судороги. И тут он увидел что чуть дальше под водой плавали такие же буйки, как тот что он видел. Олег из последних сил поплыл, и вылез намного дальше от того места которое планировал. Отойдя подальше от мины, он лег на горячий песок и задумался.
Что это за место, в которое он попал? Как он здесь очутился? Что делать дальше, если он ничего и никого не найдет? Что если он не выберется наверх? Умрет от голода или солнечного удара? Олег осмотрел водоросли, разбросанные вокруг. Нет. Ими наврятли можно утолить голод. От этих мыслей или может от купания почувствовался легкий голод. Нет. Он не умрет здесь. Только не так. Олег решительно встал, оделся в почти сухую одежду и двинулся дальше.
Дешевые электронные часы, которые остались на руке во время купания набрали воды и серый экран больше ничего не показывал. Солнце давно вышло из зенита, и Олег попытался прикинуть время. Около двух или трех часов дня. Вот уже шесть или больше часов он идет по этому суровому клочку мира и ничего кроме водорослей, камней, и песка. Давно уже пропало чувство сытой и приятной прогулки. Давно уже навалилась тяжелая усталость и сильный голод. Икры ног от усталости болели, ступни ныли, избитые о камни и обожженные на горячем песке, а голова раскалывалась от жгучего солнца. Даже завязанная на голове, как тюрбан куртка не спасала. Но больше всего мучила жажда. Морская вода была соленой, и пить ее Олег не решился. Да и глупо пить соленую воду. Еще сильнее начнет мучить жажда, и смерть наступит намного быстрее. Нехорошие предчувствия все чаше вкрадывались в голову, но они же и придавали силы. От мыслей что он здесь может умереть, сердце начинало колотиться сильнее, а боль и усталость проходили. Нужно было выбраться отсюда, во что бы то ни стало. Олег уже стал подумывать опять попробовать лезть на стену, но прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет. Эту попытку придется оставить на самый последок.
Неожиданно впереди показалось какое-то толи дефектное, толи обрушенное место стены. Из последних сил Олег побрел туда. Издалека это место не было видно, так как его отгораживал внушительный выступ, но когда Олег подошел ближе увидел, что грунт в этом месте осыпался и один из дзотов накренился и почти сполз на берег. Изнутри он был засыпан песком и грунтом, но снаружи из разломленных бетонных стен торчали куски арматуры, по которым можно было залезть наверх. Обдирая руки, все же удалось ухватится за нижние выступы дзота. И хоть до следующего края за который можно было зацепится было не больше полутора метров, взобраться все равно не получалось. Олег нашел в песке расшатанный кусок арматурины и стал рыть им стену, делая небольшие ступеньки. С помощью такого инструмента, появись он раньше, уже давно можно было выбраться наверх, но на берегу до этого ничего подобного не встречалось. Сверху донеслись какие-то лязгающие звуки, и он решил затаиться. Неизвестно что можно ожидать от людей, встреченных в его ситуации, неизвестно даже где. Он высунулся над стеной и тут же спрятался обратно. Сверху происходило что непонятное. Кажется, там стояли несколько турелей, а около них суетились роботы на гусеничном ходу. Они что-то привозили и собирали. Не став рисковать, он затаился и стал ждать наступления темноты. До выхода из западни оставалось лишь протянуть руку, но непонятность увиденного настораживали. Неизвестно что можно ожидать от этих роботов. Во всяком случае людей среди них Олег не увидел.
До самого заката сверху доносились лязг и стук, а через время и звуки работы сварочного аппарата. Из временного убежища даже были видны снопы искр, летящие со стены вниз.
Раскаленный огненный шар, шипя и плавясь, медленно опускался в бесконечное водяное поле. Потускневший день загорался багровыми красками и перегорал в серую ночь. Алые краски заката не предвещали ничего хорошего.
***
Проверить нестыковки, и стилистические ошибки. Думаю без ХОРОШЕГО! Учителя русского языка здесь не обойтись.
http://www.literatur.narod.ru/1-2.html
Олег прислушался. Наверху было тихо, только ветер подвывал и сыпал сверху на голову пылью и запахом леса. Резко встав, он осмотрелся. Никаких машин и роботов работавших днем не было. Только несколько похожих на инопланетные корабли конструкций стояли в местах, где работали железяки. Диаметром около тридцати дюймов, похожие на летающие тарелки с пятью длинными ножками, несколько непонятных конструкций, слегка наклонясь, стояли вдоль линии берега. Подпрыгнув, он воткнул штырь в землю на краю, и с его помощью вылез наверх.
Подойдя к ближайшему из аппаратов, Олег внимательно его осмотрел. Вблизи стали видны более значимые детали. Как будто две сложенные вмести тарелки – тело, с отключенным толи фонариком, толи камерой спереди, возвышалось на высоте двух метров. Из середины, выходило пять длинных, тоненьких, согнутых ножек на которых стоял аппарат. Гладкая поверхность ничего не отражала, а черный цвет маскировал в темноте ночи.
Олег поднял металлический прут с земли, и решил тронуть им механизм, но сделав к нему лишь шаг остановился. Аппарат неожиданно тихо зажужжал, тарелки раздвинулись, и из выделяющегося места спереди выдвинулось дуло. Свет хлынул из объектива и изо всех щелей по краям аппарата, и тот стал больше походить на НЛО, но только с ножками. Включились и другие находящиеся на берегу сторожевые роботы и весь берег, и даже океан вынырнули из темноты, засветившись как ночной город. Олег бросился на землю, и ногой столкнул стоящего перед ним робота с обрыва. Но остальные аппараты уже включились и стали показывать свою светящуюся, оскалившуюся прожекторами сущность. Олег, со всех ног бросился бежать к деревьям. Оскалившиеся пасти стали выплевывать холодную сталь, и около Олега пронеслись маленькие взрывы земли от пуль, попавших в землю. Он бросился на землю и замер, и мгновенно выстрелы прекратились. По берегу побежали полоски света, высвечивая все, кроме того самого места где он лежал. В этом бегающем хаосе лучей прожекторов не было никакой очевидной закономерности, кроме той, что все это время, самое очевидное место в котором лежал Олег, было совершенно незамеченным. Ни один, казалось из сотни освещенных кругов на земле, не коснулся его тела. Олег замер в томительном ожидании и у него появилось такое чувство, будто не замечали не только его, но и то место на котором он лежал, хотя он находился прямо по центру равнинной полоски между обрывом и шеренгой деревьев. Полоски света забегали более прямолинейно, и в этот самый момент пришла уверенность, что он сможет проскочить. Олег вскочил, и рванул к деревьям. В тоже мгновенье, как по команде все аппараты на берегу вздрогнули от неожиданности и стали наобум плеваться вслед. Смертельный горизонтальный дождь капал на землю, на приближающиеся впереди деревья, и казалось, с каждой секундой усиливался и вот-вот должен обагрить спину случайного посетителя острова кровью. Последним усилием Олег прыгнул к спасительным деревьям, но на пути, казалось из ниоткуда, возник один из тех роботов, которые днем так усердно трудились наберегу. Олег замахнулся на робота арматуриной, которую все еще держал в руке, но робот резко весь передернулся и полыхнул. Руку обожгло жгучей болью. Арматурина вылетела из руки. Не сбавляя хода, Олег как заправский каратист в прыжке, обоими ногами врезал обидчику прямо в наглую ухмыляющуюся лампочками рожу. Оба рухнули. Робот попытался подняться, гудя и роя гусеницами землю, но пара «железных капель» вызвав целый фейерверх из искр, уложили его обратно. Олег вскочил и в один неимоверно долгий прыжок шмыгнул в спасительную гущу леса.
Петляя как заяц, и ежесекундно оглядываясь, Олег старался бежать так, чтобы сзади оставалось какое-то дерево, щитом ограждающее его спину от свистящих вокруг пуль, и когда он был уже на большом расстоянии и остановился перевести дух, что-то слегка царапнуло его по бедру. Прикосновение было не столько болезненным, сколько неожиданным, а штанина сразу намокла от хлынувшей крови. Зажав рану рукой, он опять пустился бежать, но с каждой секундой сил становилось все меньше, а голова начала кружиться. Через пять минут силы совсем покинули Олега, и облокотившись о дерево он осмотрел рану.
Струйка крови брызнула в лицо, когда он убрал руку, а чудовищное зрелище чуть не лишило чувств. Вместо небольшого пореза на ноге оказалась большая глубокая рана, и кровь внушительным ключом била оттуда, с таким напором с которой силы покидали Олега. Рубашку пришлось использовать как бинт, а ремнем перетянуть ногу. В таком состоянии двигаться дальше было невозможно, но страх заставил подняться и ковылять еще какое-то время. Появившиеся звезды и огромная полная луна ярко освещали все вокруг, и возникало ощущение, будто он попал в заколдованный лес. В глазах все стало плыть, и происходящее стало казаться дурным сном. Огромные стволы деревьев, угрожающе нависая уходили в небо, а густые кусты папоротника все время так и норовили ударить по лицу. То и дело спотыкаясь и падая, разбивая руки и колени в кровь о корни и камни, истощенный и израненный Олег почти бежал вперед. Лишь одна мысль, одно желание пульсировало в голове. Бежать, бежать несмотря ни на что, спасать свою жизнь.
За очередными деревьями показалось какое-то строение, и немного притормозив, он его осмотрел. Круглое и гладкое бетонное сооружение полтора метра высотой, с плоской горизонтальной крышей не имело ни окон не дверей со всех сторон. Сверху под углом торчала труба, но немного присмотревшись, стало понятно что это дуло крупного калибра. Находка вновь испугала Олега, но сил уже почти не оставалось. Он уже не шел, а полз подальше от этого места, когда за очередным кустом неожиданно оказалась яма, рухнул в нее, теряя сознание на лету.
Очнулся Олег от резкой боли в ноге. Кровотечение остановилось, и рана почти уже не болела, если ее не трогать, но вот что удивительно – пропал ремень которым он вчера перетянул ногу. Остался даже след на ноге и на пропитанной насквозь кровью рубашке, но вокруг его не было. Олег был уверен, что не исчезни жгут, нога бы уже была окончательно умерщвлена из-за прекращенного кровообращения, и жить в таком состоянии осталось бы недолго. Это происшествие его уже не волновало. Оно просто меркло по сравнению со всем остальным. Как он очутился на этом острове? Что это за место? Что за роботы ему попались и что за здание с дулом на крыше? Почему в него стреляли? И как он умудрился остаться в живых? Эти более важные вопросы занимали его сильнее, чем пропавший куда-то ремень. Хотя этот факт не стоило упускать из внимания. Возможно, его здесь кто-то нашел, и снял жгут, но почему тогда ему не оказали никакой другой помощи и не забрали отсюда? Или возможно ремень вчера лопнул, и лежит теперь где-то, указывая на его случайное укрытие преследователям? В любом случае забивать голову этими вопросами, хоть они и были крайне важными сейчас, не было никакого желания. Беспокоила рана на ноге и большой заплывший кровью синяк на правой ладони. Олег пытался вспомнить когда он его мог получить, и вспомнил как пытался ударить робота арматуриной, но ее выбило. Грязной майкой он обмотал руку, и осмотрелся. Полуметровый бетонный ров в котором он лежал, был скорее всего канавой для стока воды и продолжался в обе стороны слегка загибаясь. Листья и грязь на дне засохли твердой коркой. Больше на дне ничего примечательного не было и поднявшись, он осторожно выглянул наружу. Неподалеку, все также спокойно стояло бетонное сооружение без окон. При свете дня отчетливо стали видны потеки ржавчины на стене сооружения с одной стороны, и плотная поросль плюща с другой, но все равно оно навевало жуткий страх. Автоматическая пушка, - решил Олег и осторожно выбравшись, встал. И сразу сел, от боли в ноге и от сильного головокружения. Только сейчас он понял насколько слаб и беспомощен. Опираться на раненную ногу было мучительно больно и, проползя до ближайших кустов, он сделал себе подобие костылей из наиболее толстых стеблей. Пришлось даже использовать раскинутый на них плющ, чтобы связать несколько стволов вместе. К сооружению подходить он уже не стал.
В первую очередь необходимо было промыть раны. Потом найти укрытие и пищу. Морская вода в качестве обеззараживающего и лечебного средства подошла бы лучше всего, но отправляться на берег было совершенно неразумно. В таком состоянии он бы не смог ни спуститься, ни тем более подняться. Да еще эти роботы. От одной мысли о них у Олега застучали зубы. Хорошенько взвесив все за и против Олег все же решил промыть раны тем единственным средством, что было у него под рукой. Очень трудно было писать себе на бедро, штаны сразу намокли, и запах стал невыносимым, но что уж тут поделаешь. Он пообещал себе поскорее найти воду и вымыться там хорошенько. После процедуры обеззараживания захотелось пить, и внимательно осматривая все вокруг, он медленно заковылял, выбирая самый простой путь.
Высокие, густо растущие деревья скрывавшие небо и горизонт во все стороны наполняли воздух запахом леса. Плющи и кустарники пытались забраться по стволам, но в большинстве так и оставались у основания невозмутимых великанов, а вот усердным лианам удалось забраться к самому верху и оттуда с деревьев они с насмешкой смотрели на своих слабых собратьев. Сросшиеся кроны редко впускали солнечный свет в свое лесное царство, и редкие пробившиеся лучики, словно золотые нити, рвали зеленоватую темноту, освещая все вокруг. Воздух был влажным и прохладным. Густой мох ковром скрывал землю, и лишь редкие каменные глыбы выглядывали сквозь него, выставляя свои белые края на всеобщее обозрение. Сильно мешали продвижению частые кусты. В основном это были папоротники, но изредка попадались и цветущие различными цветами неизвестные растения. Олег часто бывал в лесу c отцом, но этот лес ему был чужим и незнакомым. Неизвестные деревья и растения, цветы и птицы беспокоили так, словно он попал во враждебно настроенную компанию, где обе стороны едва терпят присутствие друг друга.
Силы покидали его с каждым вздохом, с каждым движение. Присаживаясь отдохнуть он чувствовал и понимал, что очень скоро уже не сможет вставать, и только бешенная ярость, панический ужас умереть здесь и сейчас прибавляли силы и гнали вперед.
Почти каждое новое попадающиеся растение он рассматривал и обнюхивал, а потом срывал и растирал, надеясь обнаружить знакомые ему травы, но ни одного не попадалось.
Выбирать направление противоположное берегу было довольно сложно, и едва видя впереди окончание линии деревьев, он в страхе поворачивал обратно. Несколько часов беспокойного метания по лесу вымотали до предела. Потеряв всякую надежду найти воду или пищу, он в последний раз присел на огромной каменной глыбе у подножья скалы. Пытаясь собраться с силами, Олег увидел у подножья пещеру скрытую обильным водопадом лиан. Это было замечательное место для жизни какого ни будь Робинзона, но Олег понимал что это не то что ему сейчас надо. Да и сил ползти в эту пещеру практически не оставалось.
Из пещеры донесся еле слышный рокот, и спустя некоторое время лианы вздрогнули и из-за них, спокойно покачивая хвостом, вышел тигр. У него было несколько шрамов на боках, а одно ухо было порвано. Отметины указывали на опыт и животную выносливость зверя, спасавшие его должно быть не раз из объятий смерти. Тигр принюхиваясь к крови рассматривал Олега. Тот тоже, цепенея от ужаса, смотрел на животное, но уже никакие страхи и переживания не могли прибавить ему сил, чтобы подняться.
Олег чувствовал как источались жилы, как нить связывавшая его волю с его бренным телом становится все тоньше. Одним лишь своим подсознанием он понимал - еще чуть-чуть и опасный зверь оборвет его жизнь. Он молил провидение лишь о том, чтобы поскорее потерять сознание и не чувствовать боли и мучений. Понимая что это конец пути, Олег пристально смотрел на зверя, но не как загнанная в угол дичь. О нет! Он смотрел на тигра с почтением и восхищением его силой, с благодарностью за то что в этот суровый момент он не остался один, и что возможно даже его жизнь принесет в конце концов кому-то пользу, пусть даже таким нелепым образом.
Тигр в свою очередь тоже неотрывно смотрел в глаза Олега. Глаза зверя источали силу и оторвать от них взгляд было невозможно. Все вокруг замерло, исчезло, растворилось. Они остались только вдвоем, и смотрели друг на друга пристально и упорно. Порой Олегу казалось что он видит и чувствует мысли животного. Они растворялись друг в друге, они почти разговаривали.
Боль и страх исчезли, тело казалось легким и каким-то нереально далеким, как будто он засыпает, но никакой усталости не было. Наоборот, он ощущал как в него входит новое и неизвестное чувство бесконечно огромной и в тоже время умиротворенной силы.
Олег не заметил как его глаза закрылись, потому как для него практически ничего не изменилось. Лишь фон понемногу таял и растворялся словно дымка. Перед ним все также стоял зверь, и человек больше ни на что другое не обращал внимания. Он старался понять зверя, представить себя им, ощутить в себе туже силу, животную уверенность и спокойствие свободного существа. Очертания зверя постепенно растворялись, теряя свою форму, но только его глаза оставались такими же отчетливыми, говорящими больше чем любая картинка увиденная обычным зрением. Олег представлял себя зверем, живущим под открытым небом, бегущим по ночному лесу, отдыхающим в объятиях деревьев. И словно маленькие толчки, он ощущал легкие прикосновения и желание понять и мысленно осязать его самого. Собеседник шел на встречу.
Их чувства переплетались, их сознание становилось одним целым, и вот уже Олег видел свою душу глазами зверя. Видел себя глазами сущности без мыслей, свободную от слов и связанных с ними заблуждений, чувствовал себя свободным от всех дрязг мира, бестелесным сосредоточием силы, наполняясь любовью к жизни, желанием жить. Маленькая и тоненька ниточка, готовая оборваться связывала его с человеческим прошлым, забытыми мыслями, глупыми человеческими желаниями. Невидимой крохотной точкой отсчета она была где-то рядом, но настолько незначительной и ненавязчивой, что готова была сейчас же испарится. Они были одним целым и двумя разными душами одновременно, это уже не было разговором, это было обоюдным слиянием, как если бы художник смешал две капли разных красок, которые сплетясь друг с другом оставались бы самими собой, образуя намного большую, чем сами по отдельности узорную каплю.
Время остановилось, их сознания изучали и дополняли друг друга. Зверь в них учился облекать свои мысленно-чувственные ощущения в концентрированные и направленные формы, мысли в слова, а из слов строить нить последовательных рассуждений. Их человек впитывал весь опыт поколений живущих своими ощущениями, видел всю нелогичность человеческих поступков, желаний, основанных на ложном понимании мира из-за ограниченности и многозначности слов. Учился полноценно чувствовать и воспринимать мир, со всей его объемностью и многогранностью, как ребенок еще не привыкший называть свои душевные порывы переполняющие все тело радостью или болью, и потому не замыкающий эти ощущения в узкие рамки словесной мысли, полностью наслаждается и изучает все оттенки и ниточки чувства. Обсуждая Мир, они изучали себя самих вместе и по отдельности, сравнивая свои переживания, ощущения, ассоциации, сначала на таких простых вещах как день и ночь, тепло и луна, сон и еда. Вместе радовались воспоминаниям о друзьях и страдали от утраты ушедших навсегда. И постепенно переходили уже к взглядам на жизнь вокруг, связям всего живого между собой, пробираясь через дебри одинаковых и разных личных мнений, образовывали одно общее, окончательное, целостное и законченное мнение совершенно разных сущностей, которые без этого единогласия не смогут дальше развиваться.
Человеческая речь была настолько же неточной как и условной, и мешала не только общению, но и собственной мысли. Поэтому для общения они создавали свой собственный язык, свою словесную форму, тщательно подбирая каждый звук и составляя слово своего нового трактата о сущности мира. Вплетая чувства в созвучие понятий и наоборот термины в ощущения, они находили многие из них слишком замкнутыми и потому создавали все новые слова и новые понятия, еще более объемные и все объединяющие и в тоже время лаконичные и понятные друг другу. Визуально это могло бы выглядеть как очень тонкая и тщательная наладка резкости в объективе телескопа осматривающего другу сторону Вселенной, в котором только наладив видимость обнаруживается еще более далекий и еще более загадочнейший горизонт.
Никакое слово не было полным, никакая мысль не была законченной и потому их словарь превращался в одно бесконечное слово продолжающее одно другое, бесконечная формула в смысле которой заключалось все сущее в своей гармонии и равновесии, неповторимой и неосознаваемой бесконечности, вся задумка автора и все образы вызванные этой непостижимо огромной и настолько же понятной как и непонятой картиной. И чем совершеннее становилось их слово, тем с большим нетерпением и рвением они старались его дополнить, чтобы привести в идеальную форму полного смысла мироздания.
Они изучали пространство, материю и время. Исследовали все, что только когда-то касались, видели или задумывались. Проникали вглубь земли и взмывали в просторы неба, поднимаясь все выше и выше. Они странствовали по галактикам, и размер этих галактик был настолько велик, насколько они могли его себе вообразить. Все их познания, вся картина мира соединилась в одно общее целое, и они видели его отчетливо, понимая до мельчайших подробностей и деталей, смысл бытия каждого атома, все сущее и давно прошедшее, не упуская из виду всю целостность задумки автора.
Всю жизнь мы стремимся к совершенству, которое в конце жизни дает нам ощущение цельности. Мы разгадываем головоломки жизни, и пытаемся понять смысл бытия. Они были очень близко к этому смыслу. Они его поняли и прочувствовали. И тогда уже их стало не двое, а трое. Их Истина, их Смысл, и их Прозрение. И достигнув конца своих странствий и поисков, они тихо смотрели на закат солнца над гладью моря, спокойно разглядывали звезды, слушали пение лесных птиц.
***
Лайнел восседал в кресле, попивая виски из огромного стакана. Кресло было намного больше чем он сам, и его собеседник занимал место напротив в таком же кресле. Они изредка поглядывали друг на друга, но казалось больше были заняты своими бокалами чем разговором. Сеон курил дорогую сигару, и ее раскуривание, а затем курение по всем правилам занимало довольно много его внимания, но нить разговора текла настолько же плавно как и клубы дыма выпускались из-за рта. Они обсуждали ту работу, в которую сейчас превратилась занятость большой части образованных и умных людей нынешнего времени. Они обсуждали нажимания кнопок, а точнее работу на компьютере. Лайнел был практически и полностью сторонником того что работа с компьютерами на самом деле не является интеллектуальной работой, в то время как Сеон, уже последний час старался убедить его в обратном.
- Вы должны понимать, что никакая обезьяна не сможет выполнять того что может человек. Человек способен на творческий подход, имеющий в основании весь опыт своей жизни, все знания о человеке и человеческом обществе, что немало влияет и на саму суть и форму компьютерных операций. С обеих сторон компьютерного экрана находятся люди. Это и те которые пишут программы, и те которые их используют. И если с одной стороны вдруг сменить уровень интеллекта, то противоположная сторона обязательно это заметит.
- Дорогой мой, вы чересчур возвышенно относитесь к человеку. На самом деле человек это ни что иное как тот же компьютер, и вся его память и весь его опыт не более чем данные на жестком диске моего компьютера. Воссоздать подобную память, сымитировать ситуации для накопления необходимого опыта и склада, так сказать характера, тоже ничего сложного не составит. А Ваш, с дозволения сказать, творческий подход, ничто иное как правильно выполненная работа компьютера с выбором из большего количества вариантов, чем способен себе представить среднестатистический обыватель. И ведь вы не сможете мне отказать, что Монну Лизу автор мог нарисовать и как-либо иначе. И ВанГог мог не отрезать себе ухо, сложись у него жизнь по-другому. Это все брожение серого вещества между двумя ушами человеческих существ, в ходе которого в голове, как в калейдоскопе, складывается разнообразные комбинации из накопленных образов, из накопленного опыта. Причем, скажу я вам, чем больше у человека жизненного опыта, тем меньше этих разнообразных мысленных комбинаций может у него сложится. Опыт сам по себе закрепляет константный взгляд на ситуацию с обязательным выводом правильного поведения и обязательной закостенелостью ума и поступков. Лишь постоянные тренировки живости ума могут этому помешать. Но ненадолго.
- Хотите сказать, что можете сымитировать творческое поведение компьютера?
- Мне ничего не нужно доказывать. Все уже доказано задолго до меня. Рассмотрим, например шахматы. Они являются непосредственным сосредоточием стратегии, математического расчета, и если можно так выразиться, творческого подхода. Ведь несомненно невозможно все время играть одну партию и выигрывать. Один из талантливейших шахматистов, Юрий Каспаров сыграл в …. году свою первую партию с компьютером, и конечно победил, ведь на тот момент мощность компьютеров, как и программы были далеки от совершенства. Вариативность компьютерного анализа была намного ниже, чем воображение человеческа. Но спустя всего 10 лет, повторный матч реванш со счетом …. Был уже серьезным показателем достижений компьютерной индустрии. На мой взгляд, особо серьезных изменений в программе не произошло. По той простой причине, что скачок в производительности самого железа был в сотни и тысячи раз, а вот программная часть увеличивала производительность всего лишь в десятки раз, и на самом деле лишь упрощала логику, что непосредственно связано с железом. И несомненно главным показателем был матч в ….г. Со счетом ….. компьютер несомненно одержал верх над человеком. Самым недалеким умам будет ясно что такая прогрессия результатов игр несомненно связана с прогрессией изменения мощности компьютерной техники в эти годы. И также если немного поразмыслить, можно понять почему увеличение вычислительной мощности компьютерной техники отклонились от почти канонического закона …. В последнее время. Человеку уже не нужны настолько громадные вычислительные мощности. Ну что он с ними будет делать? Вычислять смысл жизни? Опровергать или доказывать существование творца?
- Но ведь и программы компьютера писал человек. Таким образом получается что Каспаров играл не с компьютером, а с человеком а точнее с группой людей написавшими программу.
- Вот тут-то вы и попались. Вы сами сейчас заявили что программа есть ни что иное как опыт переданный человеком. Опыт в виде вариантов логического подхода отделенный от ограниченности человеческого сознания стал творческим подходом. Знаменательно отметить что после поражения в ….г Каспаров опротестовал результат, заявив что его поражение было из-за подсказки человека-оператора, и мол техника никогда бы не смогла додуматься до такого хода. Вот здесь то и проявляется начинающаяся закостенелость ума стареющего шахматиста, привыкшего видеть в компьютере лишь набор несложных прямолинейных рассуждений, и считающего творческим подходом нечто другое чем неограниченность вариантов расчета. Не образное, а всепросчитывающее мышление охватывающее всю вариативность шахматной партии.
- Но все же вернемся к нашему вопросу. Я категорически считаю, что регулирование процессов происходящих в человеческом обществе компьютер не сможет регулировать, из-за отсутствия человеческих качеств. Из-за отсутствия человеческого опыта, и опыта жизни. Такую программу будут писать десятилетиями, а может сотнями лет.
- И опять вы ошибаетесь, мой друг. Как вы и говорили, с обоих сторон от монитора сидят люди. Люди пишут программы, люди их используют. Компьютерные программы и их реакции, если на них смотреть в совокупности, ничто иное как человеческие реакции на действия человека. Отклонится от этих ограничений они не смогут, по той простой причине что это в них не заложено. А уж программы по управлению обществом написаны давным-давно, и называются они законы. Законы общественные, законы государственные, законы экономики и т.д. И реализация их в виде программы уже практически завершена в нашем ведомстве. А Если еще точнее, то завершена полностью. Остается только практический эксперимент, что связано с определенными рисками. Поэтому я и прошу у Совета выделить мне несколько стран для опробования данного продукта. (изменение челока и законов согласно необходимости)
- Не может быть и речи. Как минимум по одной простой причричине.
Будни в облике зверя, казалось, были совершенно однообразны и в тоже время наполнены ярчайшими неповторимыми моментами. Это была прекрасная жизнь, это была свобода, с точки зрения любого человека. Они лежали на траве, разглядывали цветы и деревья, слушали пение птиц. Лишь однажды почувствовав голод, они прогулялись в поисках добычи, но в тоже время это было не сковывающая необходимость, а зов желания. Пойманная маленькая птичка лишь немного утолила голод, зато благодаря ей, пробежавший в соседних кустах поросенок не удостоился даже взгляда. Слишком опасна была дичь, за которую мог заступиться грозный и опасный родитель. Кому нужны эти разборки? С кабаном Хозяин уже встречался, и пара шрамов на шкуре напоминали про эту встречу.
Они знали, что ближайший ручей находится довольно далеко, у подножья горы, и поэтому даже немного поспорили, стоит ли отправляться в такой долгий путь. Сегодня можно было погрызть травки, а утром слизать россу с больших листьев. Но всеже Хозяин убедил, что за водой необходимо ходить регулярно, и напиваться вдосталь. Тем более что делать это необходимо не так часто, а у ручья бродит намного больше дичи чем здесь.
Их спокойные и уверенные шаги только с виду могли показаться походкой крадущегося хищника. На самом деле Гость ощущал, что на душе Хозяина совсем нет ни желания таится, даже ради добычи, ни даже какого-то осмысленного контроля своих движений. Это была обычная походка хищника, готового бросится с любой момент за добычей, и не упускающего ни одного шанса в своей жизни. Он считал себя единственным владельцем всего вокруг. Это были их владения, это была их территория, и Гость вспомнил, как они встретились, и понял какие чувства и какие мысли первыми всплыли в душе Хозяина.
За одним из холмов они не столько услышали, сколько почувствовали чье-то приближение. Через некоторое время ветер донес знакомые звуки голоса, и Гость узнал от Хозяина что там Друг, и что было бы хорошо подойти поближе для приветствия. Они направились к широкой тропе, вымощенной гранитными булыжниками, сверкающими на солнце неестественной для леса чистотой. Тропинка выглядела, будто ее только что вымыли, и даже слегка поблескивала на солнце. Края тропинки обрамляла металлическая полоска, из которой с еле заметным при свете дня зеленоватым свечением выходила совершенно прозрачная и совершенно невидимая стена. Лишь легкая рябь у металлического основания и знание что она там есть, подсказывали о ее существовании. Гость, не зная что следует делать, собрался двинуться вперед, но Хозяин остановил его.
– Не надо, это их территория, будет больно - и они остановились, осматривая один из своих шрамов.
Женские голоса звучали все ближе, и вместе со звуком шагов, появились из-за поворота тропинки. Молоденькая девушка и взрослая женщина, держали в руках белые зонтики. Одеты они были в большие широкополые шляпы, и в такие же широкие «под старину» платья. Девушка увидев Их сначала радостно вскрикнула, и на секунду замерла на месте, с сомнением и тревогой рассматривая. Подойдя ближе, девушка стала оглядывать Их, слегка наклоняя голову и поджимая губки. Эти женственные насколько и личные жесты вызвали в Их душах такую бурю разных чувств, что Они закрутились волчком и бешено замолотили хвостом из стороны в сторону.
О чем писать, когда звучит колокол сердца? О чем думать, когда все мысли витают в безвоздушном пространстве? О чем мечтать, когда мечты исполнились, и ты лежишь с прекрасной девушкой в постели? О том что бы они жили долго и счастливо? Или умерли в один день? О том чтобы у них было много детей, и каждый их день открывал новое и неизведанное?
ЧТО ЗА ЧУШЬ! Когда лежишь с девушкой в постели, то единственное о чем хочется думать – это не думать ни о чем. Хотелось простоты. Хотелось продолжения. Хотелось замереть, и чтобы момент застыл вместе с тобой. И кажется что если ты сильно-сильно этого хочешь, то это обязательно так и будет. Нет. Не верьте дети в сказки. И если незнакомый мужчина на улице предложит вам показать своего единорога, то вы лучше откажитесь. Нет в мире ничего волшебного и сказочного. Ничего не случается, так как хотим мы и так как про это мечтаем.
И что же делать? Что же сотворить с этим чувством прекрасного, с этими мечтами о своем таком всеобщем, пусть и немного личном счастье? Жить? Любить? Как пошло! Как гадко и просто вы думаете. О чем? О себе… Вы думаете что все просто. Вы все упрощаете. Все искажаете, потому что так проще и так удобнее. Так действительность не конфликтует у вас в головах со всем тем мусором что у вас в голове.
------------------------------
Запуск ядерных ракет
Нет, Мы стираем не страны, и не их жителей. Мы всего лишь стираем границы нынешних государств, чтобы можно было начертить новые.
Олег-3
© Copyright: Бурлаков Геннадий Анатольевич, 2017
Свидетельство о публикации №217050801272
Свидетельство о публикации №217050801272
Рецензии