Пиратка. Часть 4

Слышу дробный стук каблуков за дверью, в каюте появляется Шарлота. Бросив на меня взгляд, запирает дверь, и как ни в чем не бывало, начинает раздеваться. На ковер небрежно летит дорогой камзол, она садится в кресло, стягивает сапоги, затем узкие штаны и остается в одной белой батистовой рубашке. Рассматриваю ее почти обнаженной. Она стягивает с головы платок, и роскошные белые волосы рассыпаются по плечам. У нее прекрасная сильная фигура, может, немногим больше, чем нужно, широковатые плечи и излишне мускулистые ноги. Зато в остальном… Даже зависть берет. Высокая, упругая, большая грудь, просвечивающая сквозь тонкий батист, тонкая талия, широкие бедра и длинные ноги. Капитан не утрачивает своей жесткости ледяной королевы, просто как-то меняется без агрессивного наряда предводительницы пиратов. Подходит к столику, берет бокал с вином и полупустую бутылку, возвращается ко мне. Ее босые ноги по щиколотку тонут в толстом ковре, я смотрю вниз, не решаясь посмотреть ей в глаза. Не хочется, чтобы она видела мой страх. Шарлота опускается на колени рядом со мной, пальцем приподымает мой подбородок вверх, и ее холодные голубые глаза встречаются с моими. В них я вижу интерес и насмешливость, когда капитан медленно подносит бокал с вином ко рту и делает глоток.
- Открой рот, рабыня, - доносится до меня ее голос, и я слушаюсь ее.
К моим губам она подносит бутылку с вином, заставляет сделать несколько глотков. Вино терпкое, очень крепкое, я давлюсь, и почти сразу начинает сладко кружиться голова.
- Кто ты? – слышу я.
- Рабыня, госпожа, - тихо отвечаю я, - я ваша рабыня.
- Не бойся, рабыня, - она тоже шепчет, и я чувствую ее горячее дыхание совсем близко, на моей шее.
Один легкий поцелуй, от которого я вздрагиваю, когда ее губы скользят по шее, все выше и выше, пока не касаются моих губ. Целуется она напористо, как мужчина, ее язык по-хозяйски исследует мой рот, но это скорее приятно. А ее руки скользят по телу, по грудям, по связанным рукам, так что завожусь я почти сразу, низ живота наливается тяжестью, и очень скоро ее жесткие, требовательные пальцы уже во мне, в моей влаге. Шарлота стягивает свою рубашку, заставляет меня улечься на ковер, я не могу, да и не хочу сопротивляться, в голове мутится от все нарастающего возбуждения. Она целует, лижет, кусает меня всю, ее пальцы и губы исследуют самые укромные уголки моего тела, от пальцев ног до ошейника. Мне остается только стонать и извиваться в своих путах под ее напором, пока наконец я не взрываюсь сладко-тягучим оргазмом. Дав мне несколько мгновений прийти в себя, она садится мне на лицо, ее горячее мокрое лоно возле самых моих губ, и я лижу ее, пока она не издает длинный протяжный стон, ее сильные бедра стискивают голову, и по моему лицу не начинает буквально течь. Шарлота падает на ковер рядом со мной, поглаживает мою и свою грудь, играет с сосками, своими и моими.
- У тебя в первый раз с женщиной? – скорее утверждает она.
- Да, госпожа.
- Тогда учись быстрее, меня интересуют одинаково, и мужская жесткость, и женская нежность и покорность. Полижи меня еще… Мне понравился твой язык и твои губки.
Она широко раскидывает ноги, помогает мне встать на колени и подтаскивает к себе.
- Если вы меня развяжете, госпожа, я постараюсь доставить вам больше удовольствия, - удивляясь самой себе, говорю я.
- Ты рабыня, и ты останешься связанной, и будешь служить мне так, как хочу я, - улыбается Шарлота, - и мне просто нравится ощущать твою беспомощность и полную покорность моей воле.
Наклоняюсь над ней, и опять долго стараюсь, пока она снова бурно не финиширует. У меня перед глазами тоже все плывет от дикого возбуждения, я хочу еще и еще… Не знаю, сколько проходит времени, когда она наконец отрывается от меня. Некоторое время молча лежим, наконец, она встает, делает несколько глотков вина из бутылки, дает глотнуть и мне, и только потом острым ножом разрезает связывающие меня веревки. С наслаждением тру онемевшие запястья, на которых остались грубые, красные, глубоко вдавленные следы.
- Спасибо, госпожа, - когда капитан садится в кресло, и закидывает ногу за ногу, обнимаю ее колени. Поражаясь самой себе, склоняю голову и нежно целую каждый палец на ее ногах. Шарлота улыбается и кладет руку мне на голову, грубовато сжимает в кулаке волосы.
- Из тебя получится великолепная рабыня. – произносит она. – Одно я точно решила, что пока продавать тебя я не буду. Сама тебя вышколю.
- Вышколите меня, госпожа. – соглашаюсь я.
Потом она дает мне еще пару глотков вина, хлеба, и велит укладываться спать. Я засыпаю возле ее кровати на полу, прикованная цепью.
Я уже неделю живу в каюте капитана. По-прежнему прикована цепью за щиколотку, но цепь длинная, я могу свободно передвигаться по всей каюте. В мои обязанности входит уборка, чистка обуви и одежды, прислуживать по вечерам за столом, и конечно, ублажение хозяйки. Эти игры не вызывают во мне особенного протеста, скорее, я даже получаю извращенное удовольствие от них. Во время постельных утех я почти всегда связана, и полностью во власти Шарлоты. Куда мы плывем, я не знаю, в иллюминатор каюты видно только море, небо и солнце. О цели путешествия, о моей судьбе госпожа мне не сообщает. Днем она обычно на палубе, обедает тоже со всем экипажем, только иногда может поужинать в одиночестве. Кормежка у меня самая однообразная, хлеб, каша, вода, под хорошее настроение капитана – несколько глотков вина. Никто не собирается баловать рабыню, да и откуда взяться разносолам на пиратском корабле. Когда я остаюсь одна, я читаю. У Шарлоты оказалась небольшая библиотека, и она разрешает мне брать книги. Ожог на бедре почти не болит, я часто рассматриваю свое клеймо, теперь уже вечный знак моего рабства. Глубокое, четко впечатанное в бедро, небольшое по размеру, оно выполнено в виде буквы Р. Все прошлая жизнь кажется зыбкой, может, еще и потому, что там меня ничего особенно и не держало. А будущее зависит только от женщины с холодными голубыми глазами и белыми волосами. Я вырвана из жизни, весь мой мир ограничен длиной цепи, замкнутой на моей щиколотке.
Но это заточение заканчивается. В один из дней, который ничем не отличался от остальных, Шарлота, вопреки обыкновению, появляется в каюте днем. Обычно она занята на палубах в это время. В ее руках скомканная одежда, которую она швыряет мне. Первая одежда за время моего рабства, все это время я оставалась обнаженной. Натягиваю на себя короткую простую рабскую тунику из грубого полотна. Как я ей рада, не описать. Лучше любого самого дорогущего платья. А вот дальше становится интересно. На ковер передо мной летит короткая абордажная шпага с плетенной рукоятью и витой гардой. Поднимаю глаза на хозяйку, и она кивает. Будто вдеваю в гарду кисть, хитрое плетение стальных волокон должно надежно беречь руку в бою. Пальцы привычно охватывают рукоять, несколько раз машу шпагой, привыкая к тяжести и балансу. Немного непривычно, но шпага так удобно устраивается в ладони, что я понимаю, оружие для меня. Шарлота ключом отмыкает браслет на моей щиколотке и велит идти за ней. Не выпуская шпаги из руки, повинуюсь. На палубе щурюсь и морщусь от яркого солнца. Палуба залита светом, чисто вымыта, и на ней толпится, наверно, весь экипаж брига. Обвожу толпу взглядом. Мужчины, женщины, совсем молодые девчонки. Кое на ком замечаю рабские ошейники, такие же, как на мне. Все в живописных лохмотьях, увешанные оружием, самым разнообразным, от тяжелых абордажных шестоперов до изящных шпаг и метательных ножей. На меня смотрят скорее с интересом, чем враждебно.
- Разойтись, - командует Шарлота, и пираты тут же образовывают круг на палубе.
В центр этого круга входит парень, при виде которого у меня сбивается дыхание и екает сердце. Это ожившая самая смелая сексуальная мечта. Высокий, худой, изящный, идеально стройный, с широкими плечами, узкой талией и бедрами, весь будто окутан рельефной броней мускулатуры. Черные короткие волосы, смуглое лицо с резкими, правильными чертами. Серые глаза и чувственный рот воина и любовника. Но на его шее рабский ошейник, одет он в одни полотняные штаны, так что можно любоваться мускулистым худым торсом с черным треугольником волос на груди и несколькими белеющими шрамами. Он босиком, так же, как и я. На руках тонкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами, и в правой руке он держит длинный узкий обнаженный эсток. Парень окидывает меня насмешливо-заинтересованным взглядом и смотрит на Шарлоту.
- Генри, не до смерти, - предупреждает она, - и лучше без крови. Начали!
Парень отдает мне воинский салют, и тут же его эсток рвется ко мне. Еле успеваю закрыться. Клинки со звоном сходятся, и разлетаются в стороны. Проклятье, как он быстр, я еле успеваю. Скорее на ощущениях опытной шпажистки у меня получается хоть немного сдержать натиск, но я отступаю шаг за шагом. Ложные выпады, обманы, умная и интересная атака, я не могу ничего противопоставить ему, только защищаться. Но и это получается со все большим трудом. Неожиданно парень останавливается и поднимает шпагу вверх. Уже удивленно смотрит на меня.
- Кто тебя учил клинку, рабыня? – спрашивает он.
- Брат, - честно говорю я.
- Было бы интересно попробовать его в деле…
- А это неинтересно? – и моя шпага рвется к нему в глубоком выпаде.
И тут же натыкается на жесткую защиту, так, что у меня немеет кисть. Пираты разделились на два лагеря, одни азартно подбадривают меня, другие – моего соперника. Насколько я понимаю, на нас сделаны ставки, и громкие вопли и ругательства сопровождают каждую атаку и каждую защиту. И тогда Генри еще больше взвинчивает темп, я вообще перестаю видеть его эсток, только сплошную пелену стали перед собой, кажется, его клинок везде, и у меня сбивается дыхание. Огромным усилием воли загоняю внутрь страх. Фехтовальщика такого уровня я и представить не могла. Это настоящий бог шпаги. Уже судорожно защищаюсь, кажется, я не смогла провести ни одной нормальной атаки. Заканчивается все, когда у меня окончательно сбивается дыхание, и пот ручьями бежит по лицу, по телу, мокрые волосы облепили лицо, а моя шпага налилась свинцовой тяжестью. Шпага подлетает высоко вверх, едва не вывихивая кисть, и острие его эстока замирает напротив моего глаза. Но удара не будет. Парень отводит свою шпагу и опять салютует мне, отступая. Толпа вокруг беснуется, кто от ярости, кто от восторга, крики и проклятия разогнали даже чаек. Мой противник поворачивается к Шарлоте, стоящей в центре бушевавшей толпы.
- Эта девчонка будто родилась со шпагой в руке, - негромко говорит он капитану, - несколько раз даже мне пришлось задуматься над ее защитой.
Тяжело дышу, пот продолжает струиться по телу, но мне очень приятно внутри слышать признание своего мастерства. Хотя куда мне до него…
- Молодцы, оба, - довольно отвечает капитан, - очень интересный бой.
Он салютует ей. Вообще, по поведению, манере держаться, тону, не скажешь, что он носит рабский ошейник. Скорее, такое поведение больше подошло бы королевскому офицеру.
- Рабыня, марш в каюту, - командует хозяйка, - а все остальные – за работу. Здесь вам не бродячий цирк. Позубоскалили, и будет.
С веселыми шуточками и взаимными подначками, толпа пиратов начала расходиться, а я тяжело вытерла пот и поплелась в каюту капитана. Чисто вымытые раскаленные доски палубы обжигали босые ноги, так что я покинула палубу быстрее, чем мне бы хотелось. Напоследок я бросаю взгляд на пиратов. Генри, спрятав в ножны эсток, снисходительно выслушивал комплименты от окруживших его мужчин и женщин. Нет, на раба он совсем не похож. Слишком гордая посадка головы, слишком прямая спина, слишком насмешливые глаза. Уверенный, сильный, в окружении почитателей его невозможного мастерства. Не может обычный смертный так фехтовать.
В каюте одной я остаюсь недолго. Появившаяся очень скоро Надин, в своем традиционном пиратском облачении, приносит мне воды, садится напротив меня на ковер и внимательно смотрит на меня. Благодарно кивнув, с жадностью пью.
- Ну ты даешь, девка, - наконец не выдерживает она, - на тебя ставили, что ты не продержишься и минуты.
- Кто он такой? – отдаю ей кувшин с водой и жадно набрасываюсь с вопросами. – Где так можно было научиться владеть шпагой? Он раб?
- Мы захватили его в плен пару лет назад, - усмехается пиратка, - так же, как и тебя. Как положено, сделали рабом, надели ошейник и поставили клеймо. Не сильно и сопротивлялся, кстати. Сдается мне, на родине за ним как минимум каторга плачет, ну из редких его реплик понять можно. Явно из благородных. Видала, что умеет? Только у лучших мастеров такому научиться можно. Сейчас служит, как все. Приятный парень, только очень замкнутый, прошлое его для всех загадка. Но положиться на него можно, не предаст… Да и вообще предатели у нас не водятся.
- У нас? – у меня глаза лезут на лоб.
- Шарлота тебя проверяла, и ты ей понравилась. И шпагой машешь ты отлично. И храбрость присутствует. Да и деваться тебе некуда. Не будешь же ты всю жизнь капитаншу нашу ублажать. Надоешь, другая или другой появятся, так сразу и продаст. Так что быть тебе, девка, рабыней-пираткой. А понравился ведь паренек? – вдруг подмигивает она. – Он всей женской половине команды нравится. И со всеми переспал, - уточняет она, - и с рабынями, и со свободными. И Шарлота с ним долго игралась, когда он только-только под ошейник и клеймо попал.
- Я бы тоже не отказалась, - вздыхаю я, - такой мужчина…
- Вооот, - смеется Надин, - ты уже и думать по-нашему начинаешь. Хочется – возьми, если ты храбрая и сильная, и шпага в твоей руке послушна твоей воле, тяжела и остра. Шарлота предложит вступить тебе в экипаж. Не будь дурой, соглашайся. А то сгинешь на рабовладельческом рынке… Продадут кому-нибудь, так и помрешь под кнутом, от работы и насилия.
- Кажется, выбора у меня нет, - киваю я. И главным в этом выборе является сероглазый брюнет, как бог владеющий шпагой.