Истории жизни. 11 глава. Никита

     Солнце ещё не взошло, а нас уже криками и ударами прикладом повели на работу. Погода была ветреная, старые, изорванные гимнастёрки не защищали от холода, а ещё и пошёл мелкий дождь, правда к обеду дождь перестал и выглянуло скупое солнце. Наши надзиратели сели обедать, они ели, громко разговаривая и смеясь.
     - Пора... идём по одному, чтобы нас не заметили, - тихо сказал я.
     Фашисты были заняты обедом, уверенные в том, что никто не посмеет от них убежать. Я пополз первый, за мной ещё один, за ним третий. Истощённые тяжелой работой и голодом, мы ползли медленно, но надо было спешить, немцы в любую минуту могли обнаружить наше отсутствие.
     Не знаю, сколько времени прошло, но тишина нас бодрила и мы поползли быстрее, лишь когда показались редкие деревья, мы поднялись и пригнувшись, побежали. Вдруг, вдалеке послышался лай собак, конечно же немцы обнаружили, что нас нет, у них были натасканные псы, которые могли, если достигнут цели, просто загрызть человека до смерти. Зная об этом, мы спустились к мелкой речушке, протекавшей между деревьев и пошли по воде, чтобы замести свои следы. Третий, что был с нами, был более слабым и очень отставал от нас. Наверное, в такие минуты каждый думал о себе и надеялся на чудо. Даже замешкавшись на минуту, мы могли лишиться жизни. Может быть я был более крепким и выносливым, но я смог уйти на достаточное расстояние и всё время оборачивался, идут ли за мной мои спутники. Не заметив, я скатился с крутого обрыва, ободравшись в кровь и упал в реку. Плавал я неплохо, поэтому поплыл по течению. Двоих других, я вскоре совсем потерял из виду.
     Вечерело, лай собак эхом уходил в сторону и вскоре совсем затих. Я до сих пор не знаю о судьбе тех, кого в тот день повлёк за собой, уговорив на побег. Часто задаю себе вопрос, выжили ли они?
     Река, по которой я плыл, вывела меня к какому-то хутору, очень хотелось спать, о голоде я не задумывался, просто очень устал. Выплыв на берег, я лёг, чтобы передохнуть и оглядеться, но темнота не позволяла ничего увидеть и я уснул.
     Не знаю, сколько часов я проспал, солнце ещё не взошло, когда я открыл глаза, но светало и вдали я различил контуры какой-то деревни. Я не знал, есть ли там немцы, но и что делать дальше, я тоже не знал. Не дожидаясь, пока совсем рассветёт, нагнувшись, я пошёл к хутору. В одном из домов, я увидел мерцающий свет, тихонько подошёл и заглянул в маленькое оконце.
     Какая-то женщина разводила огонь в печи, я рискнул и тихо постучал. Она остановилась и оглянулась, наверное подумала, что ей показалось. Я повторил стук, тут женщина резко обернулась и посмотрела на окно, за которым стоял я, продрогший, мокрый и голодный, еле державшийся на ногах. Женщина ринулась к двери, я тоже поплёлся в сторону двери, она без скрипа приоткрылась и женщина, осторожно высунув голову, пугливо спросила на польском языке:
     - Кто здесь?
     От того, что долго находился в воде, я видимо охрип, потому тихо прошептал:
     - Помогите...
     Дальше я ничего не помнил, но когда открыл глаза, то увидел, что лежу на каком-то чердаке, в сене, рядом никого нет, только стоит стакан молока и кусок хлеба. Раны и ссадины на теле были обработаны и перевязаны цветными тряпками. Я с жадностью съел хлеб и запил холодным уже молоком. Внизу слышалась польская речь, разговаривали довольно-таки пожилой мужчина и женщина, видимо его дочь, по голосу я узнал её, это она на рассвете открыла мне дверь. Они разговаривали тихо, но польский язык похож на русский, понять смысл по обрывкам слов, было возможно. Мужчина говорил молодой женщине, чтобы она попросила меня уйти. На что женщина ответила, что я ещё очень слаб и  навряд ли смогу идти.
     Видимо, отдых и пища придали мне силы и когда по деревянной лестнице мужчина поднялся ко мне, я сидел и смотрел на него, в ожидании, что же будет дальше. В руках мужчина держал одежду и старые ботинки.
     - Наденьте это и уходите, - коротко сказал мне старый поляк, на ломаном русском языке.
     - Спасибо Вам. Да, я сейчас уйду, скоро стемнеет. А немцы далеко? Фронт где? Русские... мне надо попасть к русским, - ответил я.
     - Немцы в хуторе, там у них комендатура, мы живём на краю, но они приходят за провиантом, забирают молоко, хлеб, яйца, даже кур и свиней. Почти ничего не осталось... - сказал мужчина.
     Пока он говорил, я быстро переоделся, брюки серого цвета, свитер и старый пиджак были почти впору, ботинки были чуть маловаты, но это лучше, чем идти босиком. Взяв мои разорванные вещи, мужчина сказал, что сожжёт их. Я спустился вслед за ним вниз, оказалось, что это был хлев, где не было скота. На улице стояла молодая женщина, с небольшим узелком в руках.
     - Это хлеб, немного сала, лук, варёная картошка и молоко, Вам в дорогу, - сказала она, протягивая мне узелок.
     - Идите вдоль реки, вниз, там небольшой мостик, а прямо за ним лесок. Думаю, там русские, иногда слышно, как стреляют, - сказал мужчина.
     Поблагодарив их, я ушёл. Через пару километров, я перешёл через деревянный мостик и зашёл в лес. Была глубокая ночь, перекусив, я лёг возле дерева и уснул. На рассвете я проснулся от того, что кто-то толкнул меня в плечо. Открыв глаза, я увидел, что надо мной стоят двое солдат, но не в форме, а в штатской одежде и один из них говорит мне на русском языке:
     - Фашист! Попался? Вставай, пошли за нами, иначе прямо здесь порешу!
     Услышав русскую речь, я обрадовано воскликнул:
     - Братцы! Свои! Я свой, свой! Никита я, Колесников, младший лейтенант двадцать шестого пехотного полка. Братцы, родные мои!
     Но мои возгласы, не возымели на них никакого действия.
     - Аха, а я адмирал Ушаков. Ха-ха! Вставай, иди за нами, командир разбёрется, кто свой, а кто не свой, - сказал второй, больно толкнув меня автоматом в бок.
     Шли мы довольно долго, наконец я увидел некое подобие землянок, несколько лошадей и людей, среди которых были и женщины. Я понял, что попал в партизанский отряд. Меня провели в одну из землянок, куда, пригнувшись, я и вошёл. Там, за срубленным столом со скамейками, сидел мужчина средних лет, к нему и обратился один из тех, который меня привёл.
     - Товарищ командир, вот, в лесу его нашли, отдыхает себе под деревом, буржуй, - сказал он.
     - Разберёмся. Вы можете идти. Кто такой? - сурово спросил командир.
     - Я младший лейтенант двадцать шестого пехотного полка, Никита Колесников, попали в окружении, меня оглушило взрывом, потерял сознание. А потом попал в плен, оттуда в концлагерь. Удалось бежать, мне и ещё двоим, но они отстали, не знаю, живы или нет, - рассказал я.
     - Значит в концлагере так одевают? Кому ты басни рассказываешь? - устало сказал командир.
     Я рассказал, как попал в хутор.
     - Там дали одежду и немного еды, сказали, что нужно идти в эту сторону и вот я здесь, - ответил я,  хотя по глазам видел, мне не верят.
     Сначала меня хотели расстрелять, потом передумали, взяли под стражу, видимо хотели выяснить, кто я. Меня выпустили только через пять дней и командир сказал, что на меня пришла ориентировка.
     - Тебя считают пропавшим без вести, приказано переправить в часть, там будут выяснять дальше, - сказал он.