Странные открытия. Финляндия. Часть 5. Иматра

 

   Как-то я собралась съездить в Иматру. Этот городок расположен всего в пяти км от границы. Свекровь мой выбор одобрила. В Иматре часто бывал ее дед в начале XX века.
Он был почетным гражданином Санкт-Петербурга, занимал какой-то ответственный пост в министерстве иностранных дел и потому мог позволить себе иногда отдыхать в Иматре.

   В то время туризм только входил в моду, и состоятельные люди уже ездили отдыхать на теплое  море, или куда-нибудь поближе. Иматра тоже была в моде. Пользовался особой популярностью отель в виде старинного замка, расположенный на берегу реки Вуоксы. Очень живописны ее суровые скалистые берега. И, конечно же, достопримечательностью Иматры являются водопад и мост. Сколько тайн хранит в себе этот мост, с которого можно любоваться прекрасными пейзажами! Дело в том, что некоторые экзальтированные особы кончали там жизнь самоубийством, кидаясь в реку с этого моста. Эти самоубийства одно время в начале прошлого века приобрели массовый характер. Поэтому в России стали даже отслеживать людей, покупавших билет в Иматру в одну сторону. Сейчас рядом с мостом в парке находится скульптура, изображающая утопленницу, одну из жертв рокового водопада. На берегу лежат камни с именами и датами погибших там людей. Финны берегут их.

    Замок сохранился и сейчас, он также служит отелем, как и раньше. Слава Богу, самоубийств там последнее время не отмечено. А водопад, несмотря на построенную плотину и ГЭС, по-прежнему привлекает много туристов. Каждое лето в августе, плотину спускают. Это очень красивое зрелище, сопровождаемое подсветкой и музыкой Сибелиуса.

    Недалеко от городка Иматра находится озеро Иматра, на его берегу построен прекрасный отель, посещаемый туристами в любое время года. Его окружает красивый парк, лес и тишина. Кажется, что время здесь замерло.

    Подъезжая к Иматре, наш туристический автобус остановился около очень необычной церкви. Она называется церковь Трех крестов в честь трех крестов Голгофы, на одном из которых был распят Иисус Христос. Ее спроектировал известный финский архитектор Алвар Аалто. На первый взгляд довольно простое здание. Но эта церковь совершенно непохожа ни на какую другую. На ее фасаде расположено 103 совершенно разных окна. Так задумал архитектор. И эти окна в разное время суток создают в сочетании интересные световые эффекты. Мы вошли вовнутрь. Церковь была пуста, т.е. прихожан в ней не было. Но она была наполнена звуками органа. За инструментом сидел пастор и вдохновенно играл. Он не обернулся на нас, он никого не видел и не слышал. Он посвящал свою музыку Богу. И Бог слышал и благословлял его. Мы тихонько прошли и сели на скамьи. Думали просто зайти и посмотреть. Оказалось, заслушались. Так тихо и покойно стало на душе, что уходить не хотелось. Когда великая музыка сливается с великой архитектурой, это потрясает душу, возвышает и очищает.

   Моя свекровь никогда не была в Иматре. На ее долю, да и на долю ее поколения выпали суровые испытания, им было не до туризма. Да и «железный занавес» не позволял путешествовать в чуждые капиталистические страны.
 К слову сказать, дед свекрови вовремя покинул Россию, где ему точно грозило быть репрессированным, или даже расстрелянным. Он уже в почтенном возрасте женился второй раз. Уехал за границу он вместе со своей второй женой и их детьми.
    Мать свекрови была его младшей дочерью от первого брака, она закончила Смольный институт благородных девиц, знала два иностранных языка. Но ветер революции вскружил ей голову. Она вышла замуж за такого же, как и она, пламенного революционера. Он работал в ЧК, в 1937 году был репрессирован, его сначала содержали в одной из камер в подвале Большого дома. Жене разрешили свидание. Она рассказывала, как кричал он ей вслед: «Шура, ты должна дойти до Сталина и все ему рассказать!» Дошла Шура только до комнаты следователя, который предложил ей развестись с мужем, пока ее, как жену врага народа, тоже не отправили бы куда подальше, оставив двух детей сиротами. Пока она раздумывала, на работе устроили партсобрание, где осудили ее и изгнали из рядов партии, которой она была так предана. Инициатором собрания оказалась ее лучшая подруга, которая еще припомнила дворянское происхождение жены врага народа. Пришлось разводиться, менять работу. Мужа сослали куда-то под Хабаровск. Сначала оттуда приходили письма, а потом пришло письмо от незнакомой женщины, которая сообщала, что такие тут больше не живут. Видимо, не живут теперь нигде.

    Богданова Александра Павловна, бабушка моего мужа, вынесла столько горя, сколько его хватило бы на десяток женщин. С отцом связь была прервана, муж репрессирован, друзья отвернулись – одни из страха, другие поверили в то, что она и ее муж враги народа, на руках у нее осталось двое маленьких детей, от их квартиры на Старо-Невском им оставили одну комнату, да и ту грозились отнять. Как она выжила? Не скисла, не потеряла интерес к жизни? Это было в 1937 году. А в 1941 началась блокада. Она работала в госпитале, приходила поздно, уходила рано. Вся забота о доме, отоваривание карточек, очереди за хлебом, поход на Неву за водой и печка легли на старшую дочь четырнадцатилетнюю Нину (мою свекровь), младшей Тамаре было 10 лет. Свекровь  не любила рассказывать про блокаду. Только после смерти моего мужа, когда я переехала к ней, и мы стали жить вдвоем (так мне было проще ухаживать за ней, к тому времени уже совсем слепой), она вдруг стала рассказывать мне отдельные эпизоды из того страшного времени. Им удалось пережить страшную зиму 1941-1942 г.г. только благодаря соседу, который работал на мельнице. Он приходил каждый день на «обед». Расстилал на полу газету и стряхивал на нее со своей одежды приставшую мучную пыль. Девочки собирали эту пыль и пекли лепешки. Летом 1942 они сажали какие-то овощи на грядках. То ли летом 1942, то ли 1943 их эвакуировали по Дороге жизни на барже. Им повезло, в этот день не обстреливали. Потом они долго-долго ехали в Казахстан. Любознательная Нина выскакивала на каждой станции, ей все было интересно. После эвакуации Александра Павловна чуть было не поехала вместе с дочками жить в другой город, куда звала ее женщина, с которой они подружились в эвакуации. Но ее вызвали к начальству и сказали, что ленинградцы все должны вернуться в родной город. Их осталось мало.  И они вернулись.

    Их комната на Старо-Невском оказалась занята. Человек, живущий в ней, очевидно, был в курсе их семейных дел. Он пригрозил Александре Павловне, что если она будет претендовать на эту площадь, он припомнит ей жену врага народа и ее происхождение. Они отступились и поехали жить в комнату в коммуналке в деревянном доме в Выборгском районе. В то время это была окраина города. Очень долго моей свекрови не давал покоя вопрос, что же стало с их квартирой там на Невском. Это была ее родина, там прошло ее детство, там пережила она блокаду. Но пойти туда и взглянуть на свой дом она так и не решилась. Только уже в 80-х годах я узнала об этом ее желании, и мы вместе поехали на Старо-Невский. Она в это время уже очень плохо видела. У нее была глаукома. Приехали на метро, вышли на площади Александра Невского, пошли по Невскому. Вот ее дом. Заходим во двор. Их окна на первом этаже.
   - Ну что там? - это она меня спрашивает.
   - На окнах висят веселенькие занавески, а на дверях рядом вывеска: «Сад-ясли № (не помню уже какой)». 
   - Ну, значит, есть все-таки Бог!
     Но причем тут Иматра? Да кто же его знает, этот ход мыслей? Цепляются одна за другую, вылезают какие-то воспоминания, ассоциации. Такие они странные открытия.
 
      А Иматра - чудесный финский городок, чистый и аккуратный.

     Еще одной его достопримечательностью является аэродром, на который в 1942 году приезжал Гитлер на 75- й юбилей маршала Маннергейма. Рассказывают, что Маннергейм не поехал его встречать, потому что считал, что маршал не должен встречать ефрейтора. Но, может, это и не так. Гитлер подарил ему на юбилей автомобиль, который сохранен, также как и снимки, на которых запечатлена встреча Маннергейма с Гитлером. Что было то было.
      
     В Иматре есть и Художественный музей, и музей «Карельский дом», и Музей пограничной службы. Приезжайте – сами увидите!